Из распахнутых ворот складских терминалов доносился тихий заунывный в
ой...
Бьющие с вышек прожектора освещали занесенные снегом пустующие квадра
ты старто-посадочных полей, а выбитые окна складских помещений хищно ск
алились острыми зазубринами прозрачного пластика.
Собака, свалявшаяся шерсть которой уже не могла скрыть выпирающие наруж
у ребра, вдруг бросила лизать окровавленный снег, подняла голову, устрем
ив во тьму полный отчаяния взгляд, и тихо зарычала. При этом ее верхняя губ
а злобно вздернулась, обнажив желтые резцы.
Из темноты приближалось Нечто.
Внешне это был человек, но пса не могла обмануть ни одежда, ни бледное, сло
вно пятно снега, лицо. Пес зарычал еще громче, инстинктивно отпрянув из ос
вещенного прожекторами круга.
ОНО не пахло человеком. ОНО было другим.
Примитивный мозг животного воспринимал это как очевидный факт. Под холо
дной, чуть синеватой от мороза кожей скрывалось что-то противоестествен
ное, и пес ощущал это каждой клеточкой своего тощего тела...
Гуманоид, не обращая внимания на собаку, которая продолжала пятиться в т
емноту, вошел в круг яркого света. Он был высок, но сложен нескладно. Яйцео
бразный, лишенный волос череп блестел в холодном свете, и снежинки не тая
ли на нем. Кожа существа казалась холодной, такой же холодной и голубоват
ой, как хрустящий под подошвами ботинок свежий наст.
Задрав голову, он посмотрел на гроздья прожекторов, потом опустил взгляд
, равнодушно скользнув им по заиндевевшим телам возле перевернутой блас
терной пушки, и пошел дальше, в сторону открытых ворот грузового термина
ла.
Пес, затаившийся во тьме, не выдержал и завыл.
Он являлся одним из последних живых существ, оставшихся на планете, и чув
ствовал, как холодный ветер выдувает остатки жизни из его отощавшего тел
а. Если бы он мог, то кинулся бы вслед за существом, чтобы вонзить свои клык
и в его холодную голубую плоть, но подсознательный ужас оказался сильней
.
Он мог только выть Ц от бессилия, от холода и леденящего, непонятного его
мозгу, ирреального страха.

* * *

Снег все шел и шел, потом он прекратился, словно в небесах истощились запа
сы колючих снежинок.
Давно прошли все мыслимые сроки, а рассвет не наступал. Холод проникал вс
е глубже, сковывая землю; деревья, зеленая листва которых была покрыта ша
пками снега, клонили вниз отягченные ветви. Вокруг царила глубочайшая ти
шина. Злой ветер, несколько суток дувший без перерыва, наконец унялся.
Одними из немногих звуков, что нарушали немой покой замерзающего планет
оида, были сухое потрескивание и тихий звон, когда очередная ветвь каког
о-либо дерева, не выдержав тяжести снежных шапок, вдруг ломалась и падала
на застывшую землю, разлетаясь вдребезги, будто была сделана из стекла.
Среди этой необыкновенной тишины жили еще и иные звуки, но они раздавали
сь очень далеко от тех земель, что культивировали и освоили люди.
За бетонными дорожками, квадратами зданий и куполами ангаров, за стройны
ми лесопосадками начиналось пространство, куда люди приходили лишь по п
ринуждению. Здесь никогда не росли деревья. Огромные площади занимала бу
гристая равнина, испятнанная кляксами бездонных топей. Покрытая бурой п
лесенью поверхность пузырилась зловонными испарениями, над участками
изменчивой, зыбкой почвы то и дело вспыхивали блуждающие огни; иногда св
ечение становилось столь ярким, что походило на беснующееся у самой земл
и полярное сияние.
Тут, среди гибельных для всего живого топей, располагались конусные башн
и атмосферных процессоров. Сейчас они натужно ревели, пытаясь пополнить
запасы исчезающего воздуха. На эфирных частотах от башни к башне, от комп
ьютера к компьютеру неслись зловещие сигналы тревоги.
Никто не слышал их. Отвечать на призывы компьютеров было некому... Лишь сму
тные уродливые тени изредка появлялись в окрестностях перегруженных а
тмосферных процессоров, оглашая странную равнину тоскливыми, жуткими в
оплями...
Впрочем, среди этих проявлений явной нежити, там, где в зловонных топях во
звышалась старая насыпь, на которой кое-где еще сохранились остатки дав
но заброшенной дороги, присутствовал намек на нечто человеческое и обит
аемое.
То были серые утилитарные постройки давно законсервированного за нена
добностью форта, вот уже несколько столетий не посещаемого никем, кроме
голубокожих жителей отравленных болот.
И тем не менее там присутствовала жизнь.
На плоской крыше одного из зданий громоздились установленные тут совсе
м недавно антенны, по своей конструкции схожие с теми, что монтировались
на станциях Гиперсферной Частоты, предназначенных для глубокой межзве
здной связи. Разница была лишь в том, что конструкции являлись самодельн
ыми и очень маломощными.
В данный момент они работали. Тихо гудели установленные прямо на крыше г
енераторы низкочастотных полей, выкачивая драгоценные, невосполнимые
эрги из систем обогрева нескольких обитаемых зданий.
Конечно, этого было недостаточно, чтобы послать полноценный межзвездны
й сигнал, но комплекс продолжал работать, и его голос, устремленный вверх
в виде способных проникнуть сквозь метрику трехмерного пространства в
олн, походил на едва слышный шепот умирающего:
«ВСЕМ, КТО НАС СЛЫШИТ. ГОВОРИТ КОЛОНИЯ ВЕЗЕЛВУЛА. SOS! SOS! SOS!..»
Последняя аббревиатура повторялась до тех пор, пока в системе передающе
го устройства оставалась энергия.
Весь парадокс заключался в том, что официальное поселение колонии на Вез
елвуле находилось в пятидесяти километрах южнее, и именно оно должно был
о послать подобный сигнал, но передатчики космопорта молчали.
Потом умолк и этот, исходящий со стороны болот шепот.
Прошло еще несколько суток, и атмосфера вновь помутнела. На безмолвную з
емлю, на мертвые дома, пустой космопорт, зеленовато-белые леса и бескрайн
ие, пузырящиеся ядовитыми испарениями топи неосвоенных пространств, на
чали беззвучно падать большие хлопья замерзшего воздуха.
Это был последний снегопад. Атмосфера замерзала, падая на планету неправ
доподобно большими, чуть голубоватыми хлопьями кислородного снега.
Они, как саван, укрывали следы внезапно застывшей цивилизации.
В полной темноте продолжали жить лишь два источника света, расположенны
е в окрестностях самого крупного поселения планеты.
Одним из них был пустой космопорт, а другим Ц мрачное здание колониальн
ой тюрьмы для особо опасных преступников.
По иронии судьбы именно эти два сооружения имели собственные, автономны
е источники энергии.

* * *
12 мая 3971 года по Галактическому календарю
Система Везелвул-12.
Здание колониальной тюрьмы строгого режима

Первым его ощущением был холод.
Дикий, пробирающий до самых костей холод, от которого хотелось кричать. О
днако тело, туго спеленатое жгутами проводов, идущих от десятков облепив
ших кожу датчиков систем жизнеобеспечения, не могло даже пошевелиться. Д
ля человека, только что очнувшегося в собственной низкотемпературной м
огиле, эти провода и шланги являлись непомерным, обременительным грузом.

Разлепить веки Ц и то был тяжкий труд.
Рефлекторная дрожь ресниц привела лишь к тому, что, кроме холода, до пробу
ждающегося сознания дошел тусклый желтый свет.
Это еще нельзя было назвать жизнью. Заторможенная попытка что-то вспомн
ить или хотя бы понять Ц где он, что с ним, почему так холодно и откуда идет
эта изматывающая дрожь, Ц то был первый проблеск пробудившегося сознан
ия.
Внутри цилиндрической камеры криогенного сна тихо и монотонно вздыхал
и насосы. Какие-то жидкости нездорового желтого цвета мерными толчками
двигались по прозрачным трубкам. Слоистым туманом плавали пласты пробу
ждающего газа...
Память возвращалась очень медленно и не несла в себе ничего утешительно
го...
Николай фон Риттер приходил в себя.
Он был заключенным.
Приговор суда Ц вечное поселение. К его услугам Ц любая из сонма адских
планет, где такие, как он, гибнут сотнями.
Жестокая реальность Корпоративной Окраины. Тут человеческая жизнь сто
ила во сто крат дешевле, чем иная из бытовых машин...
Реанимация памяти продолжалась. Это был медленный, болезненный, но необр
атимый процесс.
Он уже вспомнил свое имя, и если бы его покрытое смертельной бледностью л
ицо оказалось способно к мимике, то он бы усмехнулся Ц криво и невесело, к
ак делал это его прапрадед, фамилию которого носил Николай. Гуманность ц
ивилизованных законов была лишь фарсом, испокон веков призванным заткн
уть глотку крикливым борцам за права человека. У понятия «смертная казнь
» всегда находилось достаточное количество более благозвучных аналого
в. Например, «вечное поселение». Обслуживание станций переработки атмос
феры, особенно там, где исходный продукт Ц чистый яд, Ц это удел для робо
тов и заключенных. Нечто более гуманное, чем электрический стул, газовая
камера или публичная аннигиляция.
Бежать с таких миров невозможно, а выжить там больше года Ц тем более.
Отчего же так холодно?..
Ответ был прост: его размораживали. Выводили из состояния низкотемперат
урного сна, в котором он пребывал с того момента, как был оглашен приговор
суда.
Значит, корабль уже разгрузился и улетел...
Николай фон Риттер не догадывался, что просто оказался брошен на лишивше
йся своей звезды, замерзающей планете, и к жизни его вернули отнюдь не чел
овеческие руки.
Те странные трехпалые конечности, что несколько часов назад побудили к д
ействию автоматику одного из криогенных залов тюрьмы, можно было назват
ь «руками» лишь с очень большой натяжкой.
Теперь обладатель этих самых трехпалых рук сидел подле освещенного кол
пака криогенной камеры и, слегка покачиваясь из стороны в сторону, терпе
ливо ждал, пока очнется заключенное внутри существо.
Он очень сильно хотел есть.

* * *

Криогенный зал колониальной тюрьмы представлял собой абсолютно утилит
арное, функциональное помещение, донельзя набитое аппаратурой и напроч
ь лишенное каких-либо удобств.
Цилиндрические камеры сверхглубокого сна, установленные тесными рядам
и, создавали ощущение узости пространства, хотя само помещение отличало
сь огромными размерами.
Тот факт, что внутренние системы тюрьмы все еще функционировали, объясня
лся достаточно просто Ц низкотемпературные усыпальницы, в которых тра
нспортировались преступники, являли собой продукт высоких технологий,
Ц они были очень надежны, работали без вмешательства человека, не созда
вая никаких проблем.
...В тиши криогенного зала тонко пропел предупреждающий зуммер.
За окнами царила гробовая тишина. Голубые хлопья кислородного снега про
должали медленно падать с чернеющих небес. Атмосферное давление уменьш
алось, и прочные пластиковые рамы окон тюрьмы угрожающе потрескивали. По
зданию гуляли пронзительные сквозняки Ц воздух находил для себя лазей
ки, чтобы просачиваться наружу, туда, где была область низкого давления. П
ройдет еще какое-то время, и атмосфера в здании станет такой же разреженн
ой, как и на улице.
...Николай еще не знал, как сильно ему повезло. Процесс пробуждения, спрово
цированный грубым прикосновением трехпалых рук к нежной сенсорной кла
виатуре его камеры, был начат вовремя. У него, в отличие от других заключен
ных, еще оставалось немного времени, чтобы очнуться, прежде чем воздух и т
епло окончательно покинут мрачное тюремное здание.
Однако в тот самый момент Николая не волновало ни собственное «везение»
, ни та катастрофа, что постигла небольшой, затерянный в пространстве Окр
аины планетоид. Он едва мог найти в себе силы, чтобы лежать, содрогаясь от
холода, и мучительно, по крупицам, собирать собственное сознание.
Он ничего не видел вокруг себя Ц лишь мутный, пробивающийся сквозь тошн
отворные вихри газа желтоватый свет. Никаких посторонних звуков Ц толь
ко посапывание насосов да монотонная капель срывающегося с внутренней
поверхности колпака конденсата.
Он ждал резкого чавкающего звука открывающейся камеры, злобных окриков
конвоя, натужного присвиста сервоприводов охранных машин, недовольног
о гомона и стонов заключенных из соседних камер, но вместо этого его прод
олжала обволакивать тишина Ц тяжкая, как посмертный саван.
Наконец, не выдержав муки затянувшегося ожидания, он пошевелился, ощутив
, как от слабого движения натянулась часть оплетавших его тело проводов.

Холод уже стал невыносимым.
Николай почувствовал, как беспокойство и томительное ожидание вдруг см
енил липкий страх. Почему его не вытащат отсюда?!
Через минуту, показавшейся ему вечностью, на смену страху пришла злоба. О
н понимал: после приговора суда его жизнь уже не стоила ничего. Де-юре Ц Н
иколай фон Риттер оставался гражданином планеты Ганио, со всеми вытекаю
щими отсюда правами, но де-факто Ц он стал никем. О нем могли позабыть, и то
, что один из заключенных, пробудившись, просто скончается в своем криоге
нном гробу из-за какой-нибудь технической накладки или простой человеч
еской халатности, уже не волновало никого. Часть заключенных была заране
е списана в процент неизбежных потерь при транспортировке.
Он не надеялся, что может шевелиться. Тело казалось куском льда, который н
аполняла боль. Колпак криогенной камеры, мутный пластик которого виднел
ся за тошнотворной дымкой пробуждающего газа, походил на добротную крыш
ку гроба.
Николай попытался поднять руку.
Он точно знал, что криогенные камеры, модифицированные для транспортиро
вки заключенных, открывались исключительно снаружи. Но он и не думал, что
ему удастся открыть или разбить колпак. Он хотел лишь подать знак, что жив.

От слабого движения что-то неприятно хрустнуло под самым ухом. Николай з
ажмурился и стал дергаться всем телом, несмотря на боль, тошноту и ощущен
ие ледяного озноба.
Его решимости и сил хватило секунд на десять, не больше. Сознание вдруг по
мутилось, и он затих, погружаясь в боль и чувствуя, как по обнаженному телу
сбегают капли какой-то жидкости.

* * *

Существо, сидящее рядом с освещенным колпаком криогенной камеры, замети
ло слабое движение и приподнялось, опираясь на две мощные лапы, покрытые
складками серой морщинистой кожи.
С большим трудом в неуклюжей полутораметровой фигуре можно было выдели
ть общие для гуманоидных рас черты.
Возможно, что когда-то это был человек, хотя допустить подобную «катастр
офу тела» мог разве что пьяный генетик или скульптор музея восковых фигу
р. Короткие кривые ноги, слишком развитые руки с тремя пальцами, тусклый в
згляд глубоко запавших глаз, рот, щерящийся в вечной недоброй усмешке, Ц
все это создавало образ, далекий от человеческого, Ц так мог выглядеть м
утант в энном поколении, но никак не представитель HomoSapiens.
Впрочем, возможно, что так оно и было. По крайней мере, в тусклом взгляде же
лтоватых глаз не было ничего осмысленного, только дикий голод. Существо
проковыляло несколько шагов и яростно поскребло когтями прочный пласт
ик. Затем, заскулив, отступило назад. Ему было холодно.
Мясо под колпаком по-прежнему ворочалось, но оно было недосягаемым... Пока
...
Усевшись у пульта, который весело перемигивался огнями, существо пригот
овилось ждать.

* * *

Под колпаком низкотемпературного саркофага действительно происходил
о нечто необычное. Внутренняя подсветка камеры внезапно потускнела и см
енилась с желтой на красную.
Николай, который на некоторое время потерял сознание, в этот момент внов
ь пришел в себя. Открыв глаза, он увидел лишь клубящийся багровый сумрак д
а несколько датчиков, которые раскачивались на коротких проводах средь
вихрей пробуждающего газа.
Он понял, что произошло, когда в уши вместо монотонного шелеста внутренн
их насосов ударил тревожный высокочастотный сигнал.
Своими неуклюжими попытками привлечь чье-либо внимание он добился лишь
того, что оборвал прикрепленные к телу датчики, отчего система автоматич
еского поддержания жизни подняла тревогу.
Это могло окончиться по-разному. Либо кто-то придет, чтобы выяснить причи
ну сбоя, либо автоматика сама справится с неполадкой, либо камера просто
отключится спустя некоторое время...
Внезапно сквозь противный писк зуммера тревоги послышалось отчетливое
шипение, и красноватая мгла, обволакивавшая его тело, начала стремитель
но редеть.
Николай, который окончательно пришел в сознание, но по-прежнему был бесп
омощен, как новорожденный младенец, почувствовал, что дышать стало легче
Ц газ улетучивался, и причиной тому был открывающийся колпак его криог
енной ячейки!
1 2 3 4 5 6