Петров приехал в Москву накануне Февральской революции. Не успел он осмотреться, понять смысл происходящих событий, как в Петрограде было сформировано Временное правительство. Царь отрекся от престола. Поступали различные распоряжения от Временного правительства, но фактической власти у него не было.
В Москве 1 марта рабочие отряды и революционные части гарнизона заняли почту, телеграф, телефон, государственный банк, полицейские участки, Кремль, арсенал, освободили политических заключенных. Москва оказалась в руках восставших.
В Алексеевском юнкерском училище командование придерживалось распоряжений официальной власти, то есть Временного правительства. Но была уже и другая, революционная власть. Важным документом ее, на основе которого началась перестройка порядков в армейской среде, был приказ № 1, он был издан для Петроградского округа, но им руководствовались всюду, где он стал известен. Этот приказ имел конечно же большое значение и для Ивана Ефимовича Петрова, на долгие годы вступавшего на военную стезю. Приведу его целиком, потому что из него хорошо видна и обстановка, в которую попал молодой юнкер, и круг проблем, которые встали перед ним лично.
"ПРИКАЗ № 1
1 марта 1917 года.
По гарнизону Петроградского округа. Всем солдатам гвардии,
армии, артиллерии и флота для немедленного и точного
исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.
Совет рабочих и солдатских депутатов постановил:
1. Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях,
эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений
и на судах военного флота немедленно выбрать комитет из
выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских
частей.
2. Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих
представителей в Совет рабочих и солдатских депутатов, избрать
по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными
удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2
сего марта.
3. Во всех своих политических выступлениях воинская часть
подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим
комитетам.
4. Приказы Военной комиссии Государственной думы следует
исполнять только в тех случаях, когда они не противоречат
приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских
депутатов.
5. Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы,
бронированные автомобили и прочее, должно находиться в
распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и
ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их
требованиям.
6. В строю и при отправлении служебных обязанностей
солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне
службы и строя, в своей политической, общегражданской и частной
жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах,
коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт
и обязательное отдавание чести вне службы отменяются.
7. Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше
превосходительство, благородие и т. п. и заменяется обращением:
"господин генерал", "господин полковник" и т. д.
Грубое отношение с солдатами всяких воинских чинов и, в
частности, обращение к ним на "ты" воспрещается, и о всяком
нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между
офицерами и солдатами последние обязаны доводить до сведения
ротных комитетов. Настоящий приказ прочесть во всех ротах,
батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и
нестроевых командах.
Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов".
В Москве Петров пробыл всего пять месяцев. 1 июня 1917 года он был выпущен из училища прапорщиком и назначен в 156-й пехотный запасный полк в город Астрахань. В царской армии звание "прапорщик" было офицерское.
Служба на новом месте началась у Петрова неудачно. Видно, после московских полуголодных пайков молодой прапорщик обрадовался обилию овощей и фруктов на астраханском базаре, за что и поплатился в том же июне, заболев дизентерией. Он проболел полтора месяца и настолько исхудал и обессилел, что ему дали для поправки здоровья отпуск на два месяца.
Петров поехал в Трубчевск, отдохнул в родном доме, рассказал матери и сестрам о своих мытарствах. По возвращении в Астрахань он все же был уволен из армии по состоянию здоровья и опять вернулся домой.
Свершилась Октябрьская революция. Страна бурлила, все пришло в движение, не всегда прямолинейное. Людям, не имевшим установившихся политических взглядов, четкого представления о совершающихся событиях, трудно было определить, куда податься, к кому примкнуть. Все партии вроде бы ратовали за хорошую жизнь, за благополучие и процветание отечества. А кто прав, чей путь борьбы по-настоящему справедлив? Это понять в вихре событий было не так-то просто.
Одним из тех, кто решал для себя этот сложный вопрос, был Иван Петров. "Имея общее представление о политической жизни страны, многое не понимал и, в частности, в период Октябрьского переворота, вернее в период заключения мира с немцами, я был против мира, - писал позднее Иван Ефимович в автобиографии. - Но нигде никогда ни в какие организации, враждебные Советской власти, не вступал и никакого общения с таковыми не имел".
Когда в 1918 году в результате срыва переговоров в Брест-Литовске кайзеровские войска перешли в наступление и фронт стал приближаться к Трубчевску, Петрову было ясно только одно - надо защищать Родину. Он решил немедля вернуться в свой полк в Астрахань, где, по его предположению, должны были формироваться части для отпора врагу.
По дороге в Астрахань Петров встретил в Сызрани сослуживцев по полку. Теперь эти его товарищи служили в Красной Армии. Они рассказали ему о делах в тылу и на фронте, о тех изменениях, которые произошли в их личных убеждениях. Взвесив все, Петров тоже решил добровольно вступить в Красную Армию и вместе с друзьями отправился в Самару.
Именно здесь, в рядах Красной Армии, в общении с народом, поднявшимся на защиту Советов, в беседах с друзьями, лучше него разобравшимися в том, что происходит в мире, бывший прапорщик Петров вдруг обнаружил, что дело преобразования России, которое вершат большевики, настолько ему близко и настолько желанно, что является и его личным стремлением, он думал о таких преобразованиях, мечтал о них и просто раньше не мог так четко и ясно сформулировать свои мысли. Сделав это открытие, Петров в первый же месяц службы в Красной Армии вступает в партию большевиков. В мае того же 1918 года он уже как убежденный коммунист подавлял в Самаре восстание анархистов. Затем в составе 1-го самарского коммунистического отряда дрался с мятежниками белочехами под Сызранью, Самарой, Мелекесом, Симбирском.
Так прапорщик царской армии нашел свое настоящее призвание, став командиром Красной Армии.
После подавления чехословацкого мятежа в 1919 году Петров воевал с уральскими белоказаками. Белоказаков бил хорошо, а вот сам попал в плен к молодой казачке - Зое Павловне Ефтифеевой. Полюбил ее, женился. Тут целый роман можно было бы написать, потому что у молодой жены отец и два брата служили у белых. И, может быть, новый их родственник не раз сшибался с ними в сабельных атаках.
В 1920 году Петров воевал с белополяками на Западном фронте. А в мае 1922 года 11-я кавалерийская дивизия, в которой он служил, была переброшена в Туркестан для борьбы с басмачеством. В 1924 году родился у Петровых сын Юрий, мой будущий школьный товарищ.
Каким был Петров в те годы, хорошо видно из письма его родственницы, которое я привожу полностью:
"Уважаемый Владимир Васильевич!
Я старшая племянница Ивана Ефимовича, дочь его сестры
Анны... Низкий поклон Вашей семье за то, что похоронили нашу
незабвенную тетю Аню, которая всем нам была второй матерью.
Дядю я помню начиная с гражданской войны - когда он,
командир эскадрона, в составе Конной армии С. М. Буденного
воевал с белополяками. Наша мама учительствовала и заведовала
сельской школой в Белоруссии. С нами жила и бабушка Евдокия
Онуфриевна (мать И. Е. Петрова. - В. К.), а в 1919 году
приехала к нам жить и Зоя Павловна - тетя Зоя.
В этот период (в течение трех лет) дядя использовал
малейшую возможность бывать у нас. В буденовке, в шинели до
пят, шинель и гимнастерка с "разговорами", он казался нам
былинным богатырем. В школе после революции стало восемь
учителей, и все молодежь (в том числе и Зоя Павловна). По
натуре он был очень общительный и веселый. С его приездом все
оживало, искрилось весельем - все вертелось колесом. (Вот таким
был и Юра!) Неиссякаемый на выдумки, шутки и остроумные
розыгрыши, дядя Ваня неплохо пел, отлично танцевал, играл на
гитаре и мандолине. У моей мамы тоже был хороший голос - каждый
вечер импровизированные концерты, на которые сходилась молодежь
двух деревень. Таким был дядя в молодости.
В 1929 году нашего отца, учителя, организатора первого
колхоза, убили кулаки... Мама осталась с нами четырьмя (мне
14 лет, Гале - 10, Вере - 7, Володе - 2,5 года) и бабушкой. С
первых же дней Иван Ефимович помогал нам чем только мог и
морально и материально, во многом заменил отца, каждый отпуск
бывали они у нас с тетей Зоей и Юрой! Бывали и мы у них в
Ашхабаде, Душанбе и Ташкенте. Несколько лет в нашей семье жил и
учился Юра. Почему? Да просто дядя Ваня хотел, чтобы Юра не рос
баловнем, чтобы знал нужду, привыкал к работе. Мама, опытный
педагог, и домашний наш воспитатель - бабушка вырастили нас
работящими, честными людьми. Для всех нас Юра был не
двоюродный, а родной брат. Не могу без слез писать - самых
наших дорогих маленьких братиков нет в живых, честно и храбро
воевали, не щадя своих жизней.
Несмотря на огромную занятость, дядя находил время писать
частые, подробные письма, а если от мамы поступал сигнал, что
кому-то из нас надо его авторитетное слово, то писал тому, кого
это касалось. Письма никогда не были нравоучительными, дядя как
бы обсуждал возникшую проблему. Тактично высказывал свое мнение
и советы, жаль, что во время войны переписка не сохранилась.
Владимир Васильевич, не могу не вспомнить про нашу
бабушку - Евдокию Онуфриевну - мать Ивана Ефимовича. Дядя был
на нее очень похож внешне да, вероятно, и во всем остальном.
Бабушка была совершенно неграмотная, но природный ум,
колоссальная работоспособность заменили ей образование. Это
была мудрейшая женщина - мать и бабушка, друг и товарищ
молодежи. Моя мама преподавала в две смены русский язык и
литературу, дома гора тетрадей, и все же при помощи бабушки и
тети Тани всему нас научили, дали высшее образование. Бабушка
на копейки поденщицы дала образование своим детям! С нею можно
было делиться всем - встретить понимание, умный совет,
сочувствие и помощь. Была бабушка и требовательна к себе и ко
всем нам...
Мы имели право на личные дела тратить не более двух часов
в день. У каждого были свои обязанности в семье, Евдокия
Онуфриевна следила, чтобы выполнялось все хорошо, а не "лишь бы
с рук долой" (это ее выражение). На всякий случай жизни у нее
были мудрейшие народные поговорки. Начинается год, бабушка
вечерком посидит часок сосредоточенно и выложит на год вперед,
когда новолуние, когда "полная луна", сколько недель поста и
когда какой праздник...
Выйдет, посмотрит на "молодичок" в новолунье - и прогноз
погоды на месяц. После революции аптечных лекарств не было.
Бабушка собирала травы и успешно лечила нас да и многих
соседей. Я даже сейчас применяю многие бабушкины рецепты для
детей и внуков. Любую невзгоду она переносила мужественно и
спокойно, с величайшим самообладанием! У дяди эта черта от нее,
да и мы бы были другие, если бы не бабушкино воспитание. Вот
какая мать Ивана Ефимовича, вот какая наша бабушка была...
8 августа 1982 г.
Днепропетровск
Екатерина Трофимовна Маслова".
Июль 1941 года
Итак, Петров в Одессе формирует полки своей новой кавалерийской дивизии.
По служебным делам ему часто приходилось бывать в штабе армии. Здесь в те дни Иван Ефимович познакомился с человеком, который надолго вошел в его жизнь близким другом. Это был полковник Николай Иванович Крылов, он работал тогда заместителем начальника оперативного отдела Приморской армии. Вот что писал Крылов, уже став маршалом, в своих воспоминаниях "Не померкнет никогда" о первой встрече с Петровым:
"Генерал Петров ходил в кавалерийской портупее и в пенсне,
которое иногда, в минуты волнения, вздрагивало от
непроизвольных движений головы - последствие, как я узнал
потом, давнишней контузии. В его облике, своеобразном и
запоминающемся, в манере держаться сочетались черты
прирожденного военного и интеллигента, что, впрочем, было
характерно не только для внешности Петрова.
А вообще Иван Ефимович принадлежал к людям, сразу
располагающим к себе, внушающим не просто уважение, но и
чувство симпатии, приязни".
Иван Ефимович и сам мог буквально с нескольких фраз понять, оценить человека, разглядеть одаренность или ограниченность собеседника, его честность или же скрытность, прочные знания в военном деле или же стремление "свою образованность показать".
Крылов, крепкий, коренастый, с крупными чертами типично русского лица, располагающий к себе простотой обращения и готовностью помочь, понравился Петрову с первой же беседы. Вдумчивый, широко эрудированный в военных вопросах, объективно оценивающий создавшуюся обстановку на данном участке фронта и в стране в целом, Крылов в этой беседе говорил и держался непринужденно. Однако непринужденность его проявлялась только в свободной манере суждения. Как профессиональный военный, он конечно же не позволял никакой фамильярности в разговоре с Петровым - не потому, что мало его знал, а просто потому, что подобное отношение даже к близко знакомым людям ему было несвойственно. Крылов был простым человеком в самом высоком значении этого слова, но не простачком.
Однажды вечером, когда в штабе было затишье, они поговорили подробнее обычного.
Иван Ефимович попросил рассказать, как начались боевые действия здесь, на юге, и в силу каких причин они тут сложились более или менее удачно.
Николай Иванович сказал следующее:
- Причиной, на мой взгляд, является то, что перед нападением фашистов мы успели здесь кое-что сделать. Особенно мне хочется подчеркнуть в этом отношении настойчивость начальника штаба Одесского военного округа генерал-майора Захарова. Матвей Васильевич оценивал обстановку правильнее, чем другие, поэтому в последние предвоенные дни делал все, чтобы встретить фашистов в полной боевой готовности. Он лично докладывал в Генеральный штаб о том, что в непосредственной близости от государственной границы появляются все новые и новые части. Шестого июня тысяча девятьсот сорок первого года Захаров говорил с начальником Генерального штаба и убедил его в том, что необходимо срочно перебросить Сорок восьмой стрелковый корпус, которым командовал Малиновский, поближе к границе. В двадцатых числах июня намечалась полевая поездка штаба округа со средствами связи. Опять-таки чувствуя, что обстановка уж очень накалилась, Захаров стал убеждать командующего округом генерала Черевиченко, чтобы он не отрывал штаб от войск и отменил эту поездку. Черевиченко, человек дисциплинированный, не хотел нарушать ранее утвержденный план наркома обороны и колебался. Генерал Захаров понимал: тут уже нельзя заботиться о добрых взаимоотношениях, и официально заявил командующему, что просит доложить наркому его соображения. Черевиченко доложил, и маршал Тимошенко ответил, что он согласен с мнением начальника штаба округа. Получив поддержку со стороны наркома обороны и поняв, что у него такая же настороженность, Захаров предложил командующему округом в порядке проверки плана мобилизационной готовности поднять армейское управление и развернуть его в Тирасполе. Теперь, после разговора с Тимошенко, командующий уже не возражал, а поддержал предложение Захарова. Буквально накануне нападения гитлеровцев армейское управление прибыло в Тирасполь, успело развернуться там и приготовиться к работе. Захаров взял на себя большую ответственность еще за одно дело. Вы ведь знаете, Иван Ефимович, как перед войной нас всех строго предупреждали: не поддаваться на провокации, не давать никаких поводов противнику думать, что мы готовимся к боевым действиям. И вот в этой обстановке Матвей Васильевич не побоялся и отдал распоряжение штабам и войскам подняться по боевой тревоге, выйти из населенных пунктов и занять районы, предусмотренные мобилизационным планом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15