Люди сбились в тесный круг, чувствуя за спинами наступление тьмы. Вдруг жрец, запрокинув голову, затрубил. Голос рога, дребезжащий, пронзительный, словно донесся из Древних времен. Факелы коснулись хвороста. Пламя взметнулось золотым снопом, треща и разбрызгивая искры, и ночной ветер подхватил его. Оглядевшись, Родри заметил, что на горизонте, повсюду, где были холмы, маленькими звездочками замерцали огни соседних деревень.
Люди закричали, все как один, воссылая мольбу богам, чтобы защитили их в наступающей ночи. Жрецы – черные силуэты на фоне пляшущего пламени – вскинули руки к небу и запели. Родри вспомнилась Олдана и другой огонь, что пылал недавно близ озера Скачущей Форели. Родичи Адерина конечно, тоже сожгли тело старика где-то в степи, где смерть нашла его. Родри стало нехорошо, как будто он заболел; не сразу он понял, что плачет, громко и безутешно, как ребенок, и не было сил сдержаться. К счастью, никто в поющей, кричащей толпе не заметил этого.
Когда пение стихло, снова затрубил рог, – раз, другой, третий – это был сигнал для жителей деревни расходиться по домам. Дети помчались вприпрыжку, взрослые шли быстро, но не слишком – не следовало показывать злым духам, что их боятся. Родри держался поближе к семейству трактирщика и ухитрился утереть слезы и придать себе приличный вид прежде, чем они вошли в дом и зажгли свет. Мерро выставил на крыльцо пару кувшинов молока и хлеб для ублажения духов, потом проверил, все ли на месте и заложил дверь засовом со вздохом глубокого облегчения. Жена трактирщика взялась разливать эль по кружкам, а Мерро разжег в очаге новый огонь – дрова для этого были уложены заранее.
– Ну вот, – сказал он, – да сохранят нас боги, когда придет зима!
Эль полагалось пить только взрослым. Жена трактирщика, пробормотав извинение, увела младшего сына наверх, спать. Две старшие дочки присели у очага на корточки и следили за огнем, надеясь увидеть лица будущих женихов. Родри и Мерро, усевшись за стол, молча потягивали эль. Снаружи разгулявшийся ветер шуршал соломой на крыше, бился в закрытые ставни, и сколько Родри ни уговаривал себя, что это просто ветер, ему все равно чудились шаги мертвых.
Мерро предложил налить по второй и уже приступил к процедуре, как вдруг послышался приближающийся перестук копыт. Этот гость мог прибыть только из Иного мира! Мерро, белый, как полотно, уставился на дверь. Ветер бормотал и посвистывал. Кто-то (или что-то?) застучал по двери так сильно, что девочки взвизгнули. Стук не прекращался. Родри вскочил и взялся за меч.
– Хозяин! – голос звучал вполне по-человечески, мужской, низкий голос. – Отвори, ради всего святого!
Мерро застыл на скамье, как пригвожденный.
– Дождь начинается! – доносилось из-за двери. – Сжальтесь над путником, который сдуру остался без крова в канун Самхейна!
Мерро издал горловой звук неопределенного значения.
– В задницу Владыке Преисподней все наши страхи! – не утерпел Родри. – Впусти этого недоумка, хозяин. В крайнем случае будешь потом рассказывать соседям байку про то, как призрак боялся промокнуть!
Девчонки снова взвизгнули, но уже без настоящего страха, так, чисто ради приличия. Родри подошел к двери и снял засов. Человек, показавшийся в дверном проеме, выглядел вполне обыденно: высокий, широкоплечий, довольно крепкий, со светлыми волосами, растрепанными ветром; впрочем, глаза оставались в тени, и Родри не смог определить, человеческие ли они. И конь, которого пришелец держал под уздцы, тоже совсем как настоящий, устало опустил голову. По небу неслись черные облака, то и дело брызгая дождем.
– Ну, Мерро, что скажешь? По виду он вполне себе живой.
– Ладно, – переведя дух, приободрился трактирщик. – Заходи, странник, хотя, должен признать, немалого страху ты на меня нагнал! Сейчас подброшу твоей коняге немного сена…
К моменту, когда Мерро с приезжим вернулись в дом, дождь уже лил как из ведра. Родри сам налил себе пива, уселся, подвернув одну ногу, и стал рассматривать незнакомца, который, скинув мокрый плащ, встряхнул головой, рассеяв облачко брызг. Трудно судить по внешности о людях, которых встречаешь на большой дороге, но этот парень производил приятное впечатление. В неверном свете очага он казался совсем молодым, не более двадцати лет, и голубые глаза его были, несомненно, человеческими; ни тебе по-кошачьи прорезанного зрачка, как у эльфов, ни той черной пустоты, какую приписывают глазам демонов. Приняв из рук трактирщика кружку с пивом, он отпил несколько глотков, но тут же отставил кружку и перегнулся через стол, широко улыбаясь, одновременно и обрадованный, и смущенный:
– Мы с вами нигде не встречались, господин серебряный кинжал?
– Не припоминаю, – ответил Родри, но тут же ощутил глухой толчок в сердце: он знал этого юнца. Но кто он? Имя, знакомое, как свое собственное, забрезжило в памяти, но так и не выплыло на поверхность.
– Откуда вы родом? – продолжал расспрашивать пришелец.
– Из Элдиса. А ты, судя по выговору, из самого Дэверри?
– Верно. До нынешнего лета никогда не бывал на западе. Как странно, я мог бы поклясться, что…
Родри покинул Дэверри без малого двадцать лет назад, когда этот паренек был еще младенцем.
– Чей же ты сын?
– Вот этого я вам сказать не могу, – лицо незнакомца замкнулось, потеряло всякое выражение. – Вы можете звать меня Ираэн.
– Отлично. Пусть будет Ираэн. А меня зовут просто Родри.
– Для серебряного кинжала этого достаточно, по-моему, – Ираэн смутился, склонил голову на бок и окинул Родри восхищенным взглядом. – Ведь вы и есть серебряный кинжал, правда? То есть, мне показалось…
– Не показалось, – Родри вытащил кинжал из ножен и воткнул его в стол между ними. – Тебе-то что до этого?
– Ничего, ничего. Я просто спросил.
Ираэн долго любовался гравировкой на клинке, изображавшей атакующего сокола.
– Тебе это что-то говорит? – спросил Родри.
– Нет, но так красиво сделано! Птица прямо-таки живая, вы не находите?
Родри вспомнил про трактирщика, оглянулся и обнаружил, что тот загоняет своих дочек на лестницу, ведущую к жилым комнатам.
– Я вас тут оставлю вдвоем, ребята, – заявил Мерро. – Не забудьте пригасить огонь прежде чем завалитесь спать. Если желаете, господин наемник, возьмите еще эля!
– Возьму непременно, спасибо, хозяин. Наполнив кружку, он вернулся к столу; Ираэн вертел кинжал в руках, стараясь подставить его под углом к слабому свету очага. Заметив, какое выражение принимает лицо Родри, он поспешно положил кинжал на стол.
– Простите! Я не должен был брать его без спросу…
– Прощаю. Но больше так не делай.
Ираэн залился краской поярче бардекской черепицы, и Родри усомнился, исполнилось ли ему хотя бы восемнадцать лет, не то что двадцать.
– Я так полагаю, что вы странствуете уже многие годы, – невпопад брякнул паренек.
– Не отрицаю. Тебе-то что?
– Так, ничего. Понимаете, я как раз надеялся найти кого-нибудь из ваших. Как вы думаете, могут меня принять в ваш отряд?
– Ага! У тебя есть причина погулять по королевству, не заходя домой!
Ираэн уставился в стол и принялся усердно тереть ладонью и без того отполированную жиром столешницу.
– Можешь не докладывать, за что тебя изгнали, – сказала Родри. – Это не мое собачье дело, если ты умеешь держать меч и слово.
– О, драться я умею! Учился… ну, понимаете ли, в доме у большого лорда. Но…
Родри ждал, попивая эль. Он понимал, что Ираэна сейчас так и тянет признаться в чем-то важном. Наконец парень поднял глаза и проговорил, запинаясь:
– Говорят, будто у каждого наемника есть что скрывать, какое-нибудь бесчестье в прошлом…
– Верно. Потому мы и не беремся судить других.
– Но, понимаете, я ничего такого не сотворил. Я просто хочу стать одним из серебряных кинжалов. Всегда хотел, с тех пор, как впервые о них услышал. Почему – не могу объяснить. Но я не хочу сиднем сидеть в своем… ну, в замке моего лорда в Дэверри. Я говорил со многими наемниками, которые приезжали к нам, и чую сердцем, что моя судьба – большая дорога…
– Да ты, парень, спятил!
– Во и другие так говорят, – улыбнулся Ираэн. – Но ведь быть умалишенным – это тоже своего рода бесчестье, разве не так?
– Не согласен. Послушай, получить этот чертов клинок – все равно что клеймо на всю жизнь. Ты изгой, ты опозорен, и позор твой усугубляется всякий раз, когда твой лорд платит тебе деньги за то, что ты должен был бы делать ради чести и верности клятвам. Боги, и на это ты хочешь истратить свою молодость? Неужели ты не видишь…
– Я знаю, что у меня на душе, – резко прервал его Ираэн. – Все это я слышал сто раз: ты пожалеешь, когда будет уже поздно, ты опозоришься в глазах всего королевства, тебя никто не примет на службу, тебя будут презирать как наемника… А мне все это безразлично, – он распрямил плечи и сказал жестко: – Ты спрашивал, могу ли я держать слово. Я мог бы соврать, выдумать сказочку о том, что натворил бед в каком-то отряде и тому подобное. Но я сказал правду. И вот теперь ты высмеиваешь меня!
– Я не высмеиваю. Поверь, мальчик, у меня насмешки и в мыслях не было!
Ираэн отвернулся. Родри изучил дно опустевшей кружки и зевнул. События последних недель, а особенно сегодняшние, вдруг как-то сразу навалились на него. Он устал, и эля выпил больше, чем следовало – наверно, поэтому в голове упорно кружилась одна и та же дикая мысль.
Против воли вспоминались намеки злого духа на то, что некогда он имел другой облик и другое имя, и давние рассказы Адерина, и та странная девушка из Вольного народца, которая узнала его, и он узнал ее, сам не поняв, каким образом; и наконец, слова Эвандара о том, что Родри владел кольцом с розами задолго до того, как Опекун нанес на него надпись, хотя он никогда не видел кольца без надписи. Теперь еще Ираэн, этот знакомый незнакомец. Человек умирает и исчезает, – твердил Родри. – Двери в Иной мир раскрываются лишь в одну сторону…
Встряхнувшись, он осознал, что Ираэн все еще говорит.
– Вы не слушали меня? – огорчился парень.
– По правде сказать, не слушал. А про что ты рассказывал?
Под его прямым взглядом Ираэн снова залился краской.
– Ты из благородной семьи, да? – . Откуда вы знаете?
Парень так искренне удивился, что Родри чуть не рассмеялся, но сумел вовремя сдержаться.
– Возвращайся в замок своего отца, мальчик. Не разменивай свою жизнь на серебряный кинжал. Признайся: по дороге из Дэверри ты наверняка встречался с другими наемниками, верно? И никто из них не соглашался замолвить за тебя словечко перед капитаном, правильно я угадал?
Ираэн нахмурился и снова принялся полировать стол ладонью.
– Так оно и было, – подытожил Родри. – Потому что у нашего брата еще остается немножко чести и совести.
– Но я сам этого хочу! – взвился парень, но тут же взял себя в руки. – Могу я попросить вас, Родри? Пожалуйста, возьмите меня с собой! Ну пожалуйста!..
Ему нелегко было дойти до такого унижения; Родри заколебался было, но все-таки сказал:
– Не проси. Я не могу учинить такую злую шутку над человеком, который ничего плохого мне не сделал.
Ираэн мотнул головой и выругался вполголоса.
– Ехать дальше на запад бесполезно, – добавил Родри. – Там никто не живет. Потому езжай-ка ты лучше завтра обратно на восток, к отцу. Зима не за горами!
Словно подчеркивая его слова, сильный порыв ветра ударил в стену трактира. Зашелестела солома, захлопали ставни, дым из очага расползся по комнате. Родри поднялся с места, но Ираэн, опередив его, сорвался со скамьи и подбежал к огню.
– Я все налажу, – сказал он. – Давайте заключим сделку. Я стану вашим слугой и, мы будем какое-то время странствовать вместе. Я буду ухаживать за вами, как ухаживал за тем лордом, который учил меня… в том замке, где я служил пажом. И тогда вы увидите, достоин ли я носить серебряный кинжал!
– Болван ты этакий, да никто же не требует что-то доказывать!
Ираэн сделал вид, что не расслышал и принялся налаживать огонь. Полетели искры, поленья падали на угли, тлеющие головни откатывались в угол и там потухали.
– Позволь мне самому этим заняться!
– Ладно… Понимаете, а нашем замке этим всегда занимались слуги, а не пажи…
– О да, конечно!
– Тогда я займусь вашей постелью. Вот это ваши одеяла? Где их расстелить?
Не успел Родри и слова вымолвить, как парень застелил одеялами лучший уголок, возле огня, на самой свежей соломе, более того, он разложил в идеальном порядке все снаряжение Родри и даже достал бритву, чтобы утром не искать. Он бы и сапоги с Родри стянул, если б тот не рявкнул на него. Кто бы ни был тот неведомый учитель, он все-таки сумел преподать мальчишке несколько уроков о том, как ухаживать за лордом в походных условиях.
Наутро Родри проснулся рано. Комната выстудилась, а семейство трактирщика еще досматривало сны, поэтому Родри лежал, погруженный в раздумья, под тихое похрапыванье Ираэна, спавшего по другую сторону очага, и следил, как постепенно светлеют щели между ставнями. Парень действительно хочет стать наемником! Парень, которого он когда-то знал. В какое-то иное время. В какой-то иной… он не рискнул завершить мысль, отшатнувшись от неизбежного вывода, как конь от змеи. Кто-то, кого он знал сперва очень-очень давно, а потом еще раз, сравнительно недавно.
Покачав головой, Родри встал, стараясь двигаться как можно тише, натянул сапоги, подхватил плащ и выскользнул во двор, где с вечера приметил нужник за конюшней. На обратном пути задержался во дворе. Дождь прекратился, хотя низкое небо оставалось серым; опершись на забор, Родри лениво посмотрел на дорогу, ведущую на север, к Дан Дру, главному городу области, резиденции гвербретов, которые некогда были королями. «В Пирдоне не забывают былые дни», так, кажется, говорил вчера Мерро? Может быть, – подумал Родри, и я тоже… тоже не забыл? Он отбросил назойливую мысль и поспешил вернуться в дом.
Ираэн уже встал и развивал бурную деятельность. Огонь в очаге весело потрескивал, золу и уголья мальчик старательно сгреб в уголок; обе постели были уже свернуты, связаны ремнями и уложены у двери вместе с остальными вещами.
Теперь Ираэн приставал к трактирщику с требованием горячей воды для бритья. В утреннем свете Родри разглядел, что Ираэну и впрямь неплохо было бы побриться, и снова сдвинул предполагаемый возраст парня вверх на пару лет.
– Доброе утро, мой лорд, – сказал Ираэн. – Трактирщик говорит, что на завтрак нет ничего, кроме хлеба и сушеных яблок!
– Ну, пусть хоть это подаст. И не называй меня лордом!
Ираэн только ухмыльнулся в ответ. После завтрака Родри попытался поспорить с ним; он убеждал, ругал, прямо приказывал убираться домой, но когда выехал из ворот, Ираэн ехал рядом с ним. У парня был отличный конь, серый в яблоках, рослый, с изящной головой и выпуклой грудью. Взглянув искоса, Родри заметил на боку коня тавро королевского дома.
– Его величество подарил коня моему отцу, – сказал Ираэн. – А отец отдал мне!
– Только не пытайся меня убедить, что ты уехал с благословения отца!
– Нет, на самом деле я выбрался из дому ночью, как тать, и это меня ужасно печалит. Но нас у отца четверо сыновей, так что без наследников он не останется!
– Понятно. И притом у тебя нет дома никаких видов на будущее.
– Именно так, – кисло усмехнулся Ираэн. – Если не считать видом на будущее должность дружинника под началом собственного брата.
Родри сам когда-то очутился в подобном положении, а потому посочувствовал парню, но не настолько, чтобы поддаться.
– И все же дружина родного брата – это лучше, чем отряд на большой дороге. Если гибель тебя настигнет на службе у брата, ты можешь по крайней мере рассчитывать на приличную могилу. А наемнику не светит ничего, кроме грязной канавы на краю поля битвы.
Ираэн передернул плечами и промолчал. Восемнадцать ему лет или двадцать, подумал Родри, он все равно еще слишком молод, чтобы поверить в возможность собственной смерти.
– Ну, хватит. Я не намерен прокладывать тебе путь к серебряному кинжалу, и все тут. Ты напрасно тратишь свое время и слова, таскаюсь за мной и выпрашивая подачки.
Ираэн улыбнулся и ничего не ответил.
– Боги, ну что за упрямый щенок!
– Родри, пожалуйста, выслушайте меня! – парень повернулся в седле так, чтобы видеть лицо своего невольного наставника. – Я скажу вам такое, чего еще никому не открывал…
– Ладно. Я слушаю.
– Когда я вернулся домой из того замка, где служил пажом, мне было четырнадцать. Моя мать устроила праздник. Среди женщин, служащих ей, есть одна ясновидящая… ну, во всяком случае, все в это верят, и ее предсказания обычно сбываются. Ну вот, она нарядилась старой ведьмой и гадала гостям при свечах, глядя в серебряную чашу с водой. По большей части она говорила про свадьбы и прочую чепуху. Но когда подошел я, она вскрикнула и отказалась что-либо объяснять. Мать отослала меня, чтобы не испортить праздник, но позже я заставил ту женщину все рассказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47