на благо всех слоев общества. Основными параметрами этой революции должны стать: рабочее самоуправление предприятиями, корпоратизм, параллельное свободное (без принуждения) развитие колхозного и частного секторов агрокультуры одновременно и, если нужно (если Запад откажется предоставить новые технологии или запросит за это слишком большую цену), временное «закрытие» советской экономики — изоляция, самодостаточность. То есть добровольное согласие со статусом развивающейся страны. Великой же державой СССР останется благодаря наличию ядерного оружия. Пусть СССР будет одновременно и великой державой, и страной "третьего мира". Ничего страшного в этом нет. Осознание этой двойственности СССР есть естественный подход к самим себе. Чего добьется страна, насколько широка и энергична будет народная экономическая революция, будет зависеть только от советских людей. Чем бесплодно исходить завистью к богатым странам, лучше двигаться без зависти, своими силами, соизмеряя с ними аппетит.
6. Пробужденная народная энергия
Троица "Традиция — Народность — Экономическая революция" составит куда более вяжущий, надежный цемент, чем привозная из-за границы «демократия», не работающая в нашем духовном климате, непривычная нам. (Для того чтобы она заработала, вынужден будет болезненно и долго меняться и деформироваться советский народ, ценою крови подстраивая себя под нее.) Идеология, основанная на формуле "Традиция — Народность — Экономическая революция", сможет немедленно скрепить многонациональное здание государства СССР. Единственно, чего не хватает в образовавшейся идеологии, — это изначальной энергии, воли, каковая приведет ее в движение. Кто способен стать ее носителем? Советы? Советы играют сегодня негативную роль разделения страны на тысячи группировок и мнений. Советы (будь то Верховный Совет СССР или районные) не могут прийти к единому мнению о совсем простейших проблемах, где уж им дать толчок новой идеологии… Чья же воля? Я вынужден еще раз заглянуть в недавнее прошлое, проанализировать несчастья последних шести лет и то, как они повлияли на психику советского коллектива.
Поспешное и тотальное разрушение всех структур (вначале на бумаге и словесно, позднее реальными действиями возглавляемых Новой Буржуазией Верховного Совета и Правительства РСФСР, Ленинградского и Московского Советов и национальных Советов республик) дало жесточайший побочный эффект. В результате разрушенным оказалось коллективное «Я» советского народа. Голый стоит советский человек на голой земле в неорганизованном хаосе, обрублены связи его с историей его племени, с самим племенем — коллективом. Уже не советские люди, но первобытные орды населяют территорию СССР сегодня. Гордость француза, американца и даже бедная гордость гражданина "третьего мира" — алжирца или мексиканца недоступна им, незнакома и чужда. Потому что ж удивляться, что тридцать миллионов (согласно советской статистике) безродных голых людей готовы завтра убежать в Европу или даже в Южно-Африканский Союз.
Наверняка устроители тотального эксперимента-разрушения — лидеры Новой Буржуазии не желали подобных результатов. Они собирались строить капитализм, им необходимы были бодрые массы строителей. Однако они не сумели сдержать в себе нигилизма. Долго сдерживаемое недовольство «замов», вынужденных выполнять указания, мстительный ухарский дух разрушения до основанья старого мира пересилили осторожность и разумность.
Со времени окончания второй мировой войны советский народ не участвовал в Истории. Он спал, как обыкновенно спят в нормальные времена все народы: французский (во Франции застой длится уже 25 лет. Миттеран в сущности — французский Брежнев, американский, бразильский и прочие… Новая Буржуазия не собиралась его будить, она лишь желала использовать народ как арбитра, желала привлечь его на свою сторону морально, хотела бы, чтобы он узаконил ее право на власть. НБ вовсе не собиралась сделать народ участником Истории. Однако народ сделался таковым вопреки воле буржуазии и вопреки, следует сказать, и его собственной воле. Народ пробудили, не желая этого, именно «демократы». С 1985 г. советский народ подвергся массовой бомбардировке разрушительной информацией, выброшенной ему советской буржуазией. Атакуемый уже шесть лет массовой разрушительной информацией-пропагандой, он таки пробудился в момент, когда количество пропаганд достигло очевидно критической массы. Пока еще пассивная, но уже проснувшаяся МОЩНАЯ НАРОДНАЯ ЭНЕРГИЯ живым океаном Солярисом дышит в затылки уже испугавшейся буржуазии.
Интеллектуальная, книжная, умозрительная энергия советской буржуазии (компании Афанасьева, Шмелева, Собчака, Коротича, Бурлацкого и тысяч других) толкает страну к озападниванию. Эмоциональная же народная энергия (это всегда эмоциональная энергия), не заряженная никак, ни положительно, ни отрицательно, пассивно, но мощно сопротивляется насилию озападнивания и тяготам этого насилия. Это она — главный противник, «саботажник», "главный консерватор" перестройки, а не "консерваторы КПСС" или возведенный в ранг злодея "военно-промышленный комплекс".
7. Авторитарный лидер
Пробудив народную энергию, лидеры буржуазии не рады этому. Кошмарные видения народных, разинско-пугачевского размаха бунтов преследуют их. Их интеллектуальная энергия все более бессильна в столкновении с эмоциональной энергией масс. Страна все больше подчиняется мощному полю народной энергии, но управляется по-прежнему (все немощнее и немощнее) бюрократами-функционерами. Увы, ни один из двух (якобы противостоящих друг другу, на деле они мало чем отличаются) «больших» лидеров — ни экс-радикал Горбачев, ни нынешний радикал Ельцин — не обладают эмоциональной привлекательностью. ("Харизма" — называют этот феномен привлекательности американцы.) Ни тот ни другой не способны к соединению с эмоциональным полем народным. Чуждые, деревянные, неестественно натянутые, управляют они с помощью сухих и холодных декретов-циркуляров (точнее, пытаются управлять) наэлектризованным полем народным. Бесполезные попытки. Ельцин пока выглядит выигрышнее. Но лишь потому, что имя Горбачев навсегда уже связано с разрухой, недостатком питания, свирепостью национальных бунтов.
Советскому народу нужны сегодня позитивные ценности. Он устал от презрения, от критики, от унижений, от покаяния. Народу неотложно нужна сегодня новая уверенность в себе. Вера в то, что он «хороший», моральный народ. Советскому народу нужна новая гордость собой. Всего этого ни министерские перетасовки, ни передача шахт в ведение РСФСР, ни болтовня многотысячных Советов депутатов не могут ему дать. Прошли времена, когда можно было управлять народом сверху вниз, пересылая установки вниз по партийным линиям. (А именно так привыкли управлять бывшие областные секретари КПСС и секретари ЦК — Горбачев и Ельцин.) Народу в его нынешнем горчем состоянии нужен эмоциональный «харизматический» лидер. Советский народ отзовется сегодня только на эмоциональный контакт. Народу нужен такой же, как они, опытный и мудрый. Которому они смогут поверить, как своему. В лице которого они смогут любить самих себя наконец, после многолетнего периода отвращения к себе, навязанного им советской буржуазией. Лидер, способный внушить им новую гордость и объединить их опять в советский народ. Лидер, который вернет им утраченное достоинство, веру в себя. Скажет им, уверит их в том, что они не хуже других народов… а кое в чем и получше…
Такой лидер насущно нужен, как хлеб, и должен прийти. Да, это будет авторитарный лидер. Да, он силой остановит эпидемию малодушия. Авторитарность власти — одна из традиций многонациональной российской цивилизации. В критические для российской цивилизации моменты Истории всегда, слава Богу, появлялись такие авторитарные лидеры. Князь Александр Невский, Петр Первый, Ленин (его заслуга в спасении страны от хаоса и распадения). Иногда мы выбирали себе лидеров. Так, выбрали, намучившись Смутным временем, на царство Михаила Романова в 1613 г. Да, авторитарные эти лидеры являлись тем не менее символами чаяний и стремлений здоровой части нашего общества. Плоть от плоти и кровь от крови народной, эти люди старались не для себя, но для блага государства, то есть всех, то есть для народного блага. ЛИДЕР — НАРОДНОСТЬ — ТРАДИЦИЯ — НАРОДНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ — таковой будет формула грядущей идеологии СССР.
Тем же, кто панически и иррационально боится авторитаризма (при этом участвуя активно в борьбе против вождя Горбачева, за вождя Ельцина), следует сказать, что есть только одна альтернатива: хаос голодных «демократических» республик, размером каждая с ленинградскую улицу или московский район, где по щиколотку в крови бродят вооруженные голые люди.
Во времена бедствий, нашествий варваров и восстаний рабов мудрые римляне-республиканцы выбирали диктаторов с чрезвычайными полномочиями. Последуем их примеру. Увы, имеющий полномочия Президент страны не имеет силы воли ими воспользоваться. Пусть же народ выдвинет естественного вождя.
1992 г.
ИЗ КНИГИ «ДИСЦИПЛИНАРНЫЙ САНАТОРИЙ»
РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ПОВОДУ САМОЙ ЧЕРНОЙ КНИГИ ВЕКА
Вместо предисловия
1. Старое HARD-насилие
Уинстон Смит "верил, что он был рожден в 1944 или 1945 году", то есть мы с ним ровесники. Поскольку 1984 г. давно просвистел мимо и ничего похожего на общество, созданное воображением Оруэлла, на поверхности глобуса не обнаружено, я перечитал приключения человека моего возраста.
Сюжет — глуп. В Великобритании 1984 г. (в Океании) внебрачный секс между членами партии запрещен. Уинстон Смит нарушает запрет (уже пять лет тюрьмы минимум). Чуть раньше он начинает вести дневник (двадцать пять лет или смерть). Снимает комнату для свиданий с Джулией (над антикварным магазином, в квартале "пролов") у (как позже оказывается) агента "Полиции Мысли". Вместе с Джулией поддается провокации злодея О'Брайена и вступает в заговор (словесный) против Партии (смертная казнь). Получает запрещенную книгу Голдстейна (еще раз смертная казнь). Смита арестовывают, пытают, подавляют его волю. В последней главе он отпущен "на свободу", но читателю ясно, что тотчас за пределами книги его неминуемо арестуют и ликвидируют. Ясно и то, что глупый сюжет используется Оруэллом, дабы продемонстрировать читателю общество будущего — Великобританию-Океанию 1984 г. Считал ли автор продукт своего творчества пророчеством или лишь возможной моделью будущего, к оценке книги отношения не имеет. Так же как и причины ее написания.
Смит во мне сочувствия не вызвал и в высшей степени не понравился. По сути дела, он стандартный персонаж английской литературы — маленький человек (пять фальшивых зубов, язва на ноге). Забыв об Океании, видим типичного английского клерка среднего возраста. (Вспомним Т. С. Элиота: "Я старею, я старею /Я постель бутылкой грею/ Можно ль мне носить пробор?..", или протагониста романа Грэма Грина "The Human Factor" — Кастла, советского шпиона.) Оруэлл уверяет нас, что ужасная история его клерка разыгрывается в будущем — в 1984 г. Внимательный читатель обнаружит, что в книге паразитически удобно устроилось прошлое (роман написан в 1948 г.). Судите сами.
Падающие через каждый десяток страниц на Лондон "ракетные бомбы" заставляют вспомнить ФАУ-2, посылаемые германцами на Лондон в 1942–1944 гг. Уинстон и Джулия встречаются на колокольне, в местности, куда "30 лет назад упала атомная бомба". Банды юношей "в рубашках одного цвета" и "крепкие мужчины в черной униформе, в железом подбитых сапогах и с дубинками в руках" заимствованы из германской истории 1920–1945 гг. Туда же относятся голубые и (для высшей иерархии партии) черные комбинезоны героев книги. "Плавающие крепости" Океании конечно же содраны с американских бомбардировщиков "Летающая крепость". "Трехлетний план" и "колонии для бездомных детей" отсылают нас безошибочно к истории СССР. Давно установлено, что Голдстейн с козлиной бородкой списан с Троцкого. "Две минуты ненависти" и "неделя ненависти", вероятнее всего, заимствованы из ритуалов какой-либо из фрейдистских сект. "Великие чистки 50-х и 60-х годов", без сомнения, ведут свое происхождение от сталинских чисток. (Какими бы абсурдными эти процессы ни казались с Запада, они были следствием и необходимостью борьбы за власть. Дабы процессы над лидерами партии не превратились в процессы над партией, Сталин был обязан выдумать все эти невероятные «предательства» и связи с иностранными разведками. Цели своей он достиг…)
В «1984» — засилье деталей прошлого и лишь пара деталей (предположительных) будущего. Прежде всего знаменитый телескрин, о котором известно, что его нельзя выключать (член высшей иерархии партии О'Брайен имел право выключать свой на полчаса). Во время написания романа телевидение уже существовало, пусть и в зачаточном, полуэкспериментальном состоянии. Оруэлл выбрал новое изобретение главным персонажем будущего и основным средством контроля. (Он было заикнулся на первых страницах по поводу полицейских геликоптеров, висящих над улицами, полиция заглядывала в окна, но, поняв, насколько сей метод глуп, поправился: "геликоптеры были не важны, однако. Полиция Мысли была важна".) Установка в жилищах членов Партии принимающе-передающих телевизионных аппаратов теоретически возможна. Однако, не говоря уже о цене проекта, центр обработки информации должен быть чудовищно велик, и, может быть, половине наблюдаемых придется наблюдать за другой половиной партийного населения. Даже компьютеры не решают проблему, так как программирование разрешенных и неразрешенных движений и текстов — сизифов труд. (Не говоря уже о бесцельности всей затеи — наблюдения. Разве при отсутствии телескрина современный цивилизованный европеец или американец позволяет себе в стенах своей квартиры экстравагантное поведение? Самое большее, на что может рассчитывать наблюдающий Big Brother или его служащие, — секс-сцены и скандалы.) Современное телевидение, безусловно, контролирует население. Но не наблюдая, а показывая. «Ньюспик», вместе с телескрином обязанный постоянно напоминать читателю, что дело происходит в будущем, действительно принадлежит настоящему (и Оруэлла и нашему) и будущему. Вульгаризация, упрощение и смешение языков — феномен нормальный. Происходит он повсюду, со всеми сразу языками мира и во множестве форм. Например, вкрапление английского в языки мира. «Франгле» — испорченный английским французский существует, и плацдарм его расширяется. Но вовсе не с помощью "мужчин в черной униформе и с дубинками в руках", но добровольно, согласно необходимости и желаниям масс.
Основную предпосылку, на которой держится интрига суперкниги, то, что в будущем внебрачный секс будет караем "пятью годами исправительных лагерей" (в лучшем случае), Оруэлл придумал сам, а не заимствовал из опыта прошлого, посему неправдоподобность резко бросается в глаза. Не говоря уже о воспеваемом всеми режимами семейном содружестве противоположных полов (семья — священная единица для советского и гитлеровского режимов, для Петена вчера и для Раймона Барра и Рейгана сегодня), секс был законным и заслуженным правом немецкого солдата, офицера и партийного чиновника. Публичные дома сопровождали немецкую армию. Второй человек в СССР после Сталина, глава грозного МВД — Лаврентий Берия разъезжал в авто по улицам Москвы, выискивая красивых юных девушек. Идиоту известно, что сексуально удовлетворенный гражданин менее склонен интересоваться социальными проблемами. Казалось бы, уже находящаяся у власти партия должна быть заинтересована в том, чтобы население сублимировало часть своей энергии (хотя, разумеется, власть всегда предпочитает упорядоченный сексуальный союз). Лишь сумасбродная, умопомешавшаяся власть способна вдруг запретить секс (хотя бы и только членам правящей партии) и сурово карать за нарушение запрета. Фраза Оруэлла, характеризующая сексуальный акт Уинстона и Джулии: "Это был удар, направленный против Партии. Это был политический акт", — нонсенс. Звучит, однако, красиво, как "встреча швейной машинки и зонтика на столе для анатомирования трупов". (Кстати говоря, между лотреамоновскими "Песнями Мальдорора" и «1984» существует определенная невменяемая летучая похожесть, как один кошмарный сон похож на другой.)
У персонажей Оруэлла отсутствует честолюбие, нет у них даже человеческой жажды, власти или ненависти к тем, кто эту власть оспаривает. (Ее, впрочем, никто в книге и не оспаривает.) Они повинуются машинной логике или, может быть, даже квантовой механике. Непонятно, почему О'Брайен выбирает в жертвы совсем ничтожного Уинстона Смита, почему он и Полиция Мысли затягивают Смита в сеть, словно агенты ФБР, затягивающие американского сенатора в скандал с целью свалить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
6. Пробужденная народная энергия
Троица "Традиция — Народность — Экономическая революция" составит куда более вяжущий, надежный цемент, чем привозная из-за границы «демократия», не работающая в нашем духовном климате, непривычная нам. (Для того чтобы она заработала, вынужден будет болезненно и долго меняться и деформироваться советский народ, ценою крови подстраивая себя под нее.) Идеология, основанная на формуле "Традиция — Народность — Экономическая революция", сможет немедленно скрепить многонациональное здание государства СССР. Единственно, чего не хватает в образовавшейся идеологии, — это изначальной энергии, воли, каковая приведет ее в движение. Кто способен стать ее носителем? Советы? Советы играют сегодня негативную роль разделения страны на тысячи группировок и мнений. Советы (будь то Верховный Совет СССР или районные) не могут прийти к единому мнению о совсем простейших проблемах, где уж им дать толчок новой идеологии… Чья же воля? Я вынужден еще раз заглянуть в недавнее прошлое, проанализировать несчастья последних шести лет и то, как они повлияли на психику советского коллектива.
Поспешное и тотальное разрушение всех структур (вначале на бумаге и словесно, позднее реальными действиями возглавляемых Новой Буржуазией Верховного Совета и Правительства РСФСР, Ленинградского и Московского Советов и национальных Советов республик) дало жесточайший побочный эффект. В результате разрушенным оказалось коллективное «Я» советского народа. Голый стоит советский человек на голой земле в неорганизованном хаосе, обрублены связи его с историей его племени, с самим племенем — коллективом. Уже не советские люди, но первобытные орды населяют территорию СССР сегодня. Гордость француза, американца и даже бедная гордость гражданина "третьего мира" — алжирца или мексиканца недоступна им, незнакома и чужда. Потому что ж удивляться, что тридцать миллионов (согласно советской статистике) безродных голых людей готовы завтра убежать в Европу или даже в Южно-Африканский Союз.
Наверняка устроители тотального эксперимента-разрушения — лидеры Новой Буржуазии не желали подобных результатов. Они собирались строить капитализм, им необходимы были бодрые массы строителей. Однако они не сумели сдержать в себе нигилизма. Долго сдерживаемое недовольство «замов», вынужденных выполнять указания, мстительный ухарский дух разрушения до основанья старого мира пересилили осторожность и разумность.
Со времени окончания второй мировой войны советский народ не участвовал в Истории. Он спал, как обыкновенно спят в нормальные времена все народы: французский (во Франции застой длится уже 25 лет. Миттеран в сущности — французский Брежнев, американский, бразильский и прочие… Новая Буржуазия не собиралась его будить, она лишь желала использовать народ как арбитра, желала привлечь его на свою сторону морально, хотела бы, чтобы он узаконил ее право на власть. НБ вовсе не собиралась сделать народ участником Истории. Однако народ сделался таковым вопреки воле буржуазии и вопреки, следует сказать, и его собственной воле. Народ пробудили, не желая этого, именно «демократы». С 1985 г. советский народ подвергся массовой бомбардировке разрушительной информацией, выброшенной ему советской буржуазией. Атакуемый уже шесть лет массовой разрушительной информацией-пропагандой, он таки пробудился в момент, когда количество пропаганд достигло очевидно критической массы. Пока еще пассивная, но уже проснувшаяся МОЩНАЯ НАРОДНАЯ ЭНЕРГИЯ живым океаном Солярисом дышит в затылки уже испугавшейся буржуазии.
Интеллектуальная, книжная, умозрительная энергия советской буржуазии (компании Афанасьева, Шмелева, Собчака, Коротича, Бурлацкого и тысяч других) толкает страну к озападниванию. Эмоциональная же народная энергия (это всегда эмоциональная энергия), не заряженная никак, ни положительно, ни отрицательно, пассивно, но мощно сопротивляется насилию озападнивания и тяготам этого насилия. Это она — главный противник, «саботажник», "главный консерватор" перестройки, а не "консерваторы КПСС" или возведенный в ранг злодея "военно-промышленный комплекс".
7. Авторитарный лидер
Пробудив народную энергию, лидеры буржуазии не рады этому. Кошмарные видения народных, разинско-пугачевского размаха бунтов преследуют их. Их интеллектуальная энергия все более бессильна в столкновении с эмоциональной энергией масс. Страна все больше подчиняется мощному полю народной энергии, но управляется по-прежнему (все немощнее и немощнее) бюрократами-функционерами. Увы, ни один из двух (якобы противостоящих друг другу, на деле они мало чем отличаются) «больших» лидеров — ни экс-радикал Горбачев, ни нынешний радикал Ельцин — не обладают эмоциональной привлекательностью. ("Харизма" — называют этот феномен привлекательности американцы.) Ни тот ни другой не способны к соединению с эмоциональным полем народным. Чуждые, деревянные, неестественно натянутые, управляют они с помощью сухих и холодных декретов-циркуляров (точнее, пытаются управлять) наэлектризованным полем народным. Бесполезные попытки. Ельцин пока выглядит выигрышнее. Но лишь потому, что имя Горбачев навсегда уже связано с разрухой, недостатком питания, свирепостью национальных бунтов.
Советскому народу нужны сегодня позитивные ценности. Он устал от презрения, от критики, от унижений, от покаяния. Народу неотложно нужна сегодня новая уверенность в себе. Вера в то, что он «хороший», моральный народ. Советскому народу нужна новая гордость собой. Всего этого ни министерские перетасовки, ни передача шахт в ведение РСФСР, ни болтовня многотысячных Советов депутатов не могут ему дать. Прошли времена, когда можно было управлять народом сверху вниз, пересылая установки вниз по партийным линиям. (А именно так привыкли управлять бывшие областные секретари КПСС и секретари ЦК — Горбачев и Ельцин.) Народу в его нынешнем горчем состоянии нужен эмоциональный «харизматический» лидер. Советский народ отзовется сегодня только на эмоциональный контакт. Народу нужен такой же, как они, опытный и мудрый. Которому они смогут поверить, как своему. В лице которого они смогут любить самих себя наконец, после многолетнего периода отвращения к себе, навязанного им советской буржуазией. Лидер, способный внушить им новую гордость и объединить их опять в советский народ. Лидер, который вернет им утраченное достоинство, веру в себя. Скажет им, уверит их в том, что они не хуже других народов… а кое в чем и получше…
Такой лидер насущно нужен, как хлеб, и должен прийти. Да, это будет авторитарный лидер. Да, он силой остановит эпидемию малодушия. Авторитарность власти — одна из традиций многонациональной российской цивилизации. В критические для российской цивилизации моменты Истории всегда, слава Богу, появлялись такие авторитарные лидеры. Князь Александр Невский, Петр Первый, Ленин (его заслуга в спасении страны от хаоса и распадения). Иногда мы выбирали себе лидеров. Так, выбрали, намучившись Смутным временем, на царство Михаила Романова в 1613 г. Да, авторитарные эти лидеры являлись тем не менее символами чаяний и стремлений здоровой части нашего общества. Плоть от плоти и кровь от крови народной, эти люди старались не для себя, но для блага государства, то есть всех, то есть для народного блага. ЛИДЕР — НАРОДНОСТЬ — ТРАДИЦИЯ — НАРОДНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ — таковой будет формула грядущей идеологии СССР.
Тем же, кто панически и иррационально боится авторитаризма (при этом участвуя активно в борьбе против вождя Горбачева, за вождя Ельцина), следует сказать, что есть только одна альтернатива: хаос голодных «демократических» республик, размером каждая с ленинградскую улицу или московский район, где по щиколотку в крови бродят вооруженные голые люди.
Во времена бедствий, нашествий варваров и восстаний рабов мудрые римляне-республиканцы выбирали диктаторов с чрезвычайными полномочиями. Последуем их примеру. Увы, имеющий полномочия Президент страны не имеет силы воли ими воспользоваться. Пусть же народ выдвинет естественного вождя.
1992 г.
ИЗ КНИГИ «ДИСЦИПЛИНАРНЫЙ САНАТОРИЙ»
РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ПОВОДУ САМОЙ ЧЕРНОЙ КНИГИ ВЕКА
Вместо предисловия
1. Старое HARD-насилие
Уинстон Смит "верил, что он был рожден в 1944 или 1945 году", то есть мы с ним ровесники. Поскольку 1984 г. давно просвистел мимо и ничего похожего на общество, созданное воображением Оруэлла, на поверхности глобуса не обнаружено, я перечитал приключения человека моего возраста.
Сюжет — глуп. В Великобритании 1984 г. (в Океании) внебрачный секс между членами партии запрещен. Уинстон Смит нарушает запрет (уже пять лет тюрьмы минимум). Чуть раньше он начинает вести дневник (двадцать пять лет или смерть). Снимает комнату для свиданий с Джулией (над антикварным магазином, в квартале "пролов") у (как позже оказывается) агента "Полиции Мысли". Вместе с Джулией поддается провокации злодея О'Брайена и вступает в заговор (словесный) против Партии (смертная казнь). Получает запрещенную книгу Голдстейна (еще раз смертная казнь). Смита арестовывают, пытают, подавляют его волю. В последней главе он отпущен "на свободу", но читателю ясно, что тотчас за пределами книги его неминуемо арестуют и ликвидируют. Ясно и то, что глупый сюжет используется Оруэллом, дабы продемонстрировать читателю общество будущего — Великобританию-Океанию 1984 г. Считал ли автор продукт своего творчества пророчеством или лишь возможной моделью будущего, к оценке книги отношения не имеет. Так же как и причины ее написания.
Смит во мне сочувствия не вызвал и в высшей степени не понравился. По сути дела, он стандартный персонаж английской литературы — маленький человек (пять фальшивых зубов, язва на ноге). Забыв об Океании, видим типичного английского клерка среднего возраста. (Вспомним Т. С. Элиота: "Я старею, я старею /Я постель бутылкой грею/ Можно ль мне носить пробор?..", или протагониста романа Грэма Грина "The Human Factor" — Кастла, советского шпиона.) Оруэлл уверяет нас, что ужасная история его клерка разыгрывается в будущем — в 1984 г. Внимательный читатель обнаружит, что в книге паразитически удобно устроилось прошлое (роман написан в 1948 г.). Судите сами.
Падающие через каждый десяток страниц на Лондон "ракетные бомбы" заставляют вспомнить ФАУ-2, посылаемые германцами на Лондон в 1942–1944 гг. Уинстон и Джулия встречаются на колокольне, в местности, куда "30 лет назад упала атомная бомба". Банды юношей "в рубашках одного цвета" и "крепкие мужчины в черной униформе, в железом подбитых сапогах и с дубинками в руках" заимствованы из германской истории 1920–1945 гг. Туда же относятся голубые и (для высшей иерархии партии) черные комбинезоны героев книги. "Плавающие крепости" Океании конечно же содраны с американских бомбардировщиков "Летающая крепость". "Трехлетний план" и "колонии для бездомных детей" отсылают нас безошибочно к истории СССР. Давно установлено, что Голдстейн с козлиной бородкой списан с Троцкого. "Две минуты ненависти" и "неделя ненависти", вероятнее всего, заимствованы из ритуалов какой-либо из фрейдистских сект. "Великие чистки 50-х и 60-х годов", без сомнения, ведут свое происхождение от сталинских чисток. (Какими бы абсурдными эти процессы ни казались с Запада, они были следствием и необходимостью борьбы за власть. Дабы процессы над лидерами партии не превратились в процессы над партией, Сталин был обязан выдумать все эти невероятные «предательства» и связи с иностранными разведками. Цели своей он достиг…)
В «1984» — засилье деталей прошлого и лишь пара деталей (предположительных) будущего. Прежде всего знаменитый телескрин, о котором известно, что его нельзя выключать (член высшей иерархии партии О'Брайен имел право выключать свой на полчаса). Во время написания романа телевидение уже существовало, пусть и в зачаточном, полуэкспериментальном состоянии. Оруэлл выбрал новое изобретение главным персонажем будущего и основным средством контроля. (Он было заикнулся на первых страницах по поводу полицейских геликоптеров, висящих над улицами, полиция заглядывала в окна, но, поняв, насколько сей метод глуп, поправился: "геликоптеры были не важны, однако. Полиция Мысли была важна".) Установка в жилищах членов Партии принимающе-передающих телевизионных аппаратов теоретически возможна. Однако, не говоря уже о цене проекта, центр обработки информации должен быть чудовищно велик, и, может быть, половине наблюдаемых придется наблюдать за другой половиной партийного населения. Даже компьютеры не решают проблему, так как программирование разрешенных и неразрешенных движений и текстов — сизифов труд. (Не говоря уже о бесцельности всей затеи — наблюдения. Разве при отсутствии телескрина современный цивилизованный европеец или американец позволяет себе в стенах своей квартиры экстравагантное поведение? Самое большее, на что может рассчитывать наблюдающий Big Brother или его служащие, — секс-сцены и скандалы.) Современное телевидение, безусловно, контролирует население. Но не наблюдая, а показывая. «Ньюспик», вместе с телескрином обязанный постоянно напоминать читателю, что дело происходит в будущем, действительно принадлежит настоящему (и Оруэлла и нашему) и будущему. Вульгаризация, упрощение и смешение языков — феномен нормальный. Происходит он повсюду, со всеми сразу языками мира и во множестве форм. Например, вкрапление английского в языки мира. «Франгле» — испорченный английским французский существует, и плацдарм его расширяется. Но вовсе не с помощью "мужчин в черной униформе и с дубинками в руках", но добровольно, согласно необходимости и желаниям масс.
Основную предпосылку, на которой держится интрига суперкниги, то, что в будущем внебрачный секс будет караем "пятью годами исправительных лагерей" (в лучшем случае), Оруэлл придумал сам, а не заимствовал из опыта прошлого, посему неправдоподобность резко бросается в глаза. Не говоря уже о воспеваемом всеми режимами семейном содружестве противоположных полов (семья — священная единица для советского и гитлеровского режимов, для Петена вчера и для Раймона Барра и Рейгана сегодня), секс был законным и заслуженным правом немецкого солдата, офицера и партийного чиновника. Публичные дома сопровождали немецкую армию. Второй человек в СССР после Сталина, глава грозного МВД — Лаврентий Берия разъезжал в авто по улицам Москвы, выискивая красивых юных девушек. Идиоту известно, что сексуально удовлетворенный гражданин менее склонен интересоваться социальными проблемами. Казалось бы, уже находящаяся у власти партия должна быть заинтересована в том, чтобы население сублимировало часть своей энергии (хотя, разумеется, власть всегда предпочитает упорядоченный сексуальный союз). Лишь сумасбродная, умопомешавшаяся власть способна вдруг запретить секс (хотя бы и только членам правящей партии) и сурово карать за нарушение запрета. Фраза Оруэлла, характеризующая сексуальный акт Уинстона и Джулии: "Это был удар, направленный против Партии. Это был политический акт", — нонсенс. Звучит, однако, красиво, как "встреча швейной машинки и зонтика на столе для анатомирования трупов". (Кстати говоря, между лотреамоновскими "Песнями Мальдорора" и «1984» существует определенная невменяемая летучая похожесть, как один кошмарный сон похож на другой.)
У персонажей Оруэлла отсутствует честолюбие, нет у них даже человеческой жажды, власти или ненависти к тем, кто эту власть оспаривает. (Ее, впрочем, никто в книге и не оспаривает.) Они повинуются машинной логике или, может быть, даже квантовой механике. Непонятно, почему О'Брайен выбирает в жертвы совсем ничтожного Уинстона Смита, почему он и Полиция Мысли затягивают Смита в сеть, словно агенты ФБР, затягивающие американского сенатора в скандал с целью свалить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35