Корабль наш по массе больше, чем весь флот Внутренних Планет, так чего нам бояться? Стоит только драйвам заработать синхронно, и все — мы в полной безопасности.
Алас медленно подняла взгляд, чувствуя, как в душе ее снова зарождается слабая надежда.
— Эти чертовы драйвы так и не вошли в синхронный режим, — вздохнул Шевде. — Четыре мощных гравитационных поля трудно удерживать вместе. Мы всегда знали, что последняя стадия эксперимента — самая сложная. По отдельности каждый из драйвов действует нормально, но…
Рев клаксонов заглушил его последние слова. Значит, «Черный Корабль» запустил термоядерные драйвы и, сойдя с низкой орбиты, движется от темной стороны Нептуна к Кольцевому Поясу.
Позади себя он оставлял дочиста выеденную скорлупу с монтажными устройствами и системами жизнеобеспечения. Несметные богатства Нептунианской системы ушли без остатка на строительство корабля. К тому времени, когда заговорщики развернутся в полную силу, экономика Тритона и Нерейд развалится окончательно.
Охваченные мрачными предчувствиями, они разошлись по своим каютам. Там их ждали специальные кресла, обеспечивающие хотя бы относительный комфорт в фазе ускорения. Ускорение гигантского корабля неумолимо приближалось к четырем g — именно столько требовалось, чтобы подняться над узкими кольцами Нептуна и вырваться из гравитационного плена.
Сферический корабль уносил их все дальше от Нептуна, двигаясь таким маршрутом, чтобы планета заслоняла их от флота Внутренних Планет.
Так проходил час за часом. У Айры Ганвика сперло дыхание. Все тело превратилось в один большой отек. Скорость корабля уже дошла до миллиона миль в час, и все-таки по сравнению с их преследователями он едва полз.
Ганвик понимал: пока планета Нептун или один из ее двух спутников заслоняют «Черный Корабль» от карающей длани председателя, их не достать даже из самого дальнобойного лазера. Но очень скоро они лишатся этого прикрытия и превратятся в удобную мишень.
Ганвик непроизвольно вернулся мыслями к председателю Вею и ожидающей их мести… Скорее всего будет так: счастливчиков бросят акулам на съедение. Менее удачливых отправят в аквариум к миногам, ну а по ним, зачинщикам, плачет сад-лепрозорий. Если и существуют на этом свете места, где собственная жизнь представляется чрезмерно длинной, так это там, на высокой крыше, под которой раскинулся Новый Багдад.
Время тянулось невыносимо медленно. Каким-то непостижимым образом новость о том, что за ними организована погоня, уже облетела корабль. Теперь лишь режим ускорения мешал страху выплеснуться наружу. Все знали, что через каких-нибудь несколько минут они окажутся в пределах видимости для флота Внутренних Планет и в радиусе действия его главного оружия, ужасных линзовых лазеров Трусского.
Ганвик снова набрал номер Шевде. Лицо, сплющенное перегрузкой, заполнило весь экран. Он с трудом узнал андерхенча Гарвала Ко.
— Есть новости? — прохрипел Ганвик в трубку. Он видел, что Ко держится из последних сил. Напряжение последних часов ни для кого не прошло даром.
— Только что доложили, что механики практически добились синхронного режима.
«Куда там! — подумал Ганвик. — Такие огромные драйвы разве заставишь работать синхронно?»
Во время экспериментов корабли были гораздо меньше, — их поля легко поддавались сжатию… Ну что же.., у него есть шанс провести в саду долгие, мучительные годы, наблюдая за распадом собственной плоти.
Ганвик судорожно глотнул воздух. Ускорение буквально вдавило его в кресло. Прикоснувшись к карману, он нащупал капсулу с твердым цианистым калием. Нет, живым его не возьмут…
Внезапно с экрана раздался голос Алас Ром. Под воздействием ускорения строгие черты ее лица исказились настолько, что она напоминала злобную ведьму.
— Айра, что происходит? Я никак не могу пробиться к Дегораку. Он просто не желает со мной разговаривать. Скажи, смогут они наладить драйвы? — допытывалась она чуть дрожащим голосом.
— Не знаю. Эти драйвы намного крупнее экспериментальных моделей, их поля вряд ли поддаются сжатию.
— Так ради чего мы тогда надрывались, ради чего прожили в страхе сорок лет?
— Я ведь дал тебе цианид. Если нас собьют, можешь им воспользоваться.
— Айра, я не должна умереть! Ведь я — мадрелект. Мне положено жить вечно! — Глаза ее сверкали, в голосе слышались истерические нотки.
— Алас, прими транквилизатор, ради всех чертей. А потом ложись.
— Хорошо, — произнесла она, стараясь пересилить дрожь. — Хорошо, я сделаю, как ты говоришь, только прошу: оставайся на линии. Вдруг ты узнаешь что-то новое…
Ганвик считал с дисплея последние донесения о преследующем их флоте. Первыми, опережая остальных на несколько миллионов километров, летели девять кораблей с линзами. За ними — шесть колоссов с лазерными установками. Это устройство широко применяли два столетия назад в борьбе с мятежными облачными городами Нептуна и Урана. Тогда оно называлось «меч порядка».
Нептун остался позади. Зеленые точки, обозначавшие на экране вражеские корабли, медленно двигались в оранжевый сектор, все еще удаленный от них на миллионы километров. Попав туда, корабли флота могли достать их с помощью гигантской лазерной установки Трусского.
«Черный Корабль» оставлял за собой размазанный, искаженный до неузнаваемости электронный след — вереницу призрачных образов, призванных сориентировать противника на ложную цель. Но это лишь ненадолго отсрочит их гибель — очень скоро вражеские компьютеры проникнут сквозь густую завесу электронных помех и вычислят точное местонахождение корабля.
Жирная красная линия поползла по дисплею. Ганвик увидел, как лазерный луч пронзил ложную цель, и едва не задохнулся от ужаса. На лице выступили бусинки пота.
…Сорок лет они лгали, прятались, якшались с партийными бонзами… Айра никогда не забудет собственное посвящение в бонзы. Снова и снова переживал эту сцену в кошмарных снах. Сорок лет — и вот теперь все в одночасье рушится.
Из динамика отчетливо доносились рыдания Алас.
Снова безжалостный зелено-белый клинок распорол небо, пройдя теперь буквально на волосок от них. И снова их спас камуфляж — хаотические электронные импульсы, которые корабль выпускал вместе с отработанными ионами.
В следующий раз прямого попадания не избежать. Жить им оставалось считанные секунды.
В полном отчаянии Ганвик набрал номер Шевде и следом — приоритетный код, позволявший ворваться в чужую беседу. На мониторе хаотически замелькали какие-то смутные образы. Несмотря на ускорение, эфир наполнился истошными криками ползающих на четвереньках людей. Каждый старался пробиться к Дегораку, каждый молил об одном — спасти его драгоценную жизнь.
Внезапно весь этот шум перекрыл зычный голос Дегорака.
— А мне наплевать! — кричал он механикам. — Живо делайте что вам говорят, идиоты. Нет синхронности — и не надо, ясно вам? По крайней мере смерть у нас будет легкая.
Через несколько секунд, когда лазерный луч уже готов был прожечь корабль насквозь, заработали драйвы Фюля, и в термоядерных модулях возникли четыре крошечные черные дыры. В тот же момент корабль совершил головокружительный прыжок во времени и пространстве и бесследно исчез в мощном всплеске гравитационных волн.
Яростный бело-зеленый луч кромсал пространство там, где должен был быть корабль, но «Черный Корабль» исчез, уходя за пределы системы быстрее света.
Глава 3
Чартерный лимузин, добродушно урча, мчался по нескончаемому, узкому, как кишка, тоннелю. Пассажиры — два человека и пожилой фейн — сидели понурившись, всем своим видом демонстрируя мучительный разлад с окружающим миром. Да и с чего было радоваться? На душе и так скверно, а тут даже из окна не на что посмотреть — на поверхность они почти не выезжали.
Чоузен Фандан сидел с застывшим лицом, глядя прямо перед собой, до сих пор не веря, что все это происходит с ним, а не с его менее удачливым двойником. Флер Фандан мрачно косилась на отражения, мелькающие на оконных стеклах. Спереди от ее сына темнела внушительная фигура Рва, восьмидесятилетнего фейна, до сих пор ни на минуту не расстававшегося с оружием. Он служил живым напоминанием о тех далеких днях, когда каждый горец держал возле себя телохранителя из фейнов и фейны вступали друг с другом в смертельные схватки, отстаивая честь кланов.
Гнев, закипающий во Флер, направил ее мысли в привычное русло. Ох уж эти фейны — неисправимые романтики и мистики…
«…милый, милый старикан Рва, я просто обязана положить этому конец. Пойми, мсее из мсее: тебе давно пора сменить боевое снаряжение на серую накидку и оставить моего сына в покое».
Флер тяжело вздохнула. Да, ситуация безнадежная. Чоузен, кажется, готов теперь возненавидеть всех и вся, включая собственную мать. Подумать только — насколько крепкие узы связывают его с этим фейном! Удастся ли их разорвать? Да и хочет ли она этого по-настоящему?
«Все равно я не допущу, чтобы мой сын стал объектом каких-то темных пророчеств. Он — обычный девятнадцатилетний юноша, который слишком долго бродил по лесам. Пора ему познать жизнь собственной расы…»
Она украдкой бросила взгляд на Чоузена. Как не похож он на себя в этом скафандре военно-космических сил…
И все равно это лучше, чем размахивать детским кифкетом — подарком фейнов.
Старое, изборожденное морщинами лицо мсее вдруг встало у нее перед глазами.
— Не верю, что ты способна на такое. Ведь его появление предсказали давным-давно. Сейчас, когда приближается всеобщий конец, друг фейнов обязательно должен остаться с нами и закончить исследования.
…Всеобщий конец.., вот оно — одно из этих нелепых пророчеств, которые вызывают в среде фейнов такое брожение. В последнее время она слышала эти слова все чаще и чаще. А ведь если разобраться, все это — обыкновенное суеверие, глупая выдумка, подхваченная молвой.
…Мой мальчик — не друг фейнов, он обыкновенный девятнадцатилетний парнишка, которому так не хватает человеческого общения.
Лимузин, мягко стрекоча, миновал жилую зону и влился в поток машин, мчащихся в космический порт.
Рва смотрел в окно остановившимся взглядом. Старик размышлял о грядущей гибели расы фейнов, представлявшейся ему все более отчетливо, до самых мельчайших деталей. Мысль, что гибель неизбежна, каждый раз приводила его в ужас. Сидящий сзади от него Чоузен видел, как напряглось мощное тело фейна. Свернулся в тугое кольцо жесткий хвост, шерсть вздыбилась, уши встали торчком и стали беспокойно вздрагивать. От мысли, что он, возможно, видит старого мсее в последний раз, к горлу подступил комок. На глаза навернулись слезы, и, боясь их обнаружить, Чоузен сидел, не поворачивая головы.
Мелькающие огоньки тоннеля остались позади. Они выехали на просторную площадку перед воротами терминала, где уже собралась порядочная толпа.
Чоузен с горечью подумал, что родителям просто не хватает научного образования. Поэтому они и не видят мощный потенциал, заложенный в его проекте. Никто до него не вел таких всеобъемлющих наблюдений в биосфере, при которых даже на изучение микроорганизмов уходят десятилетия. Попробуй им втолкуй, насколько важно продолжать работу сейчас, при жизни Рва, от которого он уже почерпнул столько ценных сведений.
Мал с отцом были одержимы одной-единственной мыслью: «очеловечить» его. Как это сделать? Да очень просто. Отправить на два года в космос, в компании молодых дурней с побережья, вчерашних выпускников колледжей.
Заманчивая перспектива, что и говорить!
Мрачный как туча, он вылез из лимузина, закинул на плечо сумку и отправился к контрольному посту. Когда мать заговаривала с ним, Чоузену каждый раз приходилось пересиливать себя, чтобы не ответить грубостью.
К счастью, в терминале царила обычная суета. Сотни людей сновали мимо них, сидели на полу, беспокойно прохаживались возле пропускных пунктов. На станцию «Красная Луна» отправлялся один шаттл за другим, и ни одно посадочное место не пустовало. Все хотели попасть туда до прибытия «Ганди», нового корабля Фенрилльского космического флота. Кроме того, аэропорт был забит реактивными лайнерами, доставлявшими пассажиров из Южного Города, Прибрежного Города и других более мелких поселений.
Вспомнив про «Ганди», он затосковал еще больше. В довершение всего ему предстоит представлять горные кланы на скучнейшей официальной церемонии с банкетом.
Чоузен легко отыскал своих соплеменников. Благодаря традиционной одежде горцы-воины заметно выделялись среди нарядных жителей побережья. С ними тоже был фейн — этот могучий Играк, телохранитель Эрвила Сприка, уже продирался к ним сквозь толпу. А за ним и сам Эрвил. Завидев его, Чоузен издал мучительный стон.
— Удачи вам, молодой человек, — сказал Сприк, протягивая огромную, твердую, как камень, ладонь, и едва уловимая улыбка забрезжила на его холодном лице.
— До свидания, — ответил Чоузен и тут же залился краской — можно было придумать и что-нибудь поумнее.
Чоузен долго обнимался с Рва, потом, словно выполняя тягостную обязанность, чмокнул мать и направился к воротам.
— Что-то не слишком бодро он выглядит, — заметил Сприк.
— Да, он сейчас обиделся на весь свет. И почему с подростками всегда так трудно найти общий язык? У Чоузена впереди такая долгая жизнь, а он никак не может простить мне этих двух несчастных лет.
Тут она заметила на себе грустный, укоряющий взгляд Рва.
— Рва, ради Бога, не нужно… Он ведь мой сын, а не персонаж твоих пророческих видений. Пора уже оставить его в покое.
Но древний фейн по-прежнему смотрел на нее с нескрываемой печалью. Установилось тягостное молчание, и Флер с испугом представила, что вот сейчас Рва откинет голову назад и зайдется в похоронном вое. Один старый фейн уже устроил как-то подобную сцену. Подумать только, они до сих пор носят с собой боевое снаряжение. Какая дикость! Нет, ей просто необходимо поговорить с Лавином. Пусть он немедля отправит Рва в отставку.
Но никакого похоронного воя не последовало. Не издав ни единого звука, мсее пошел, держась в полушаге от нес, прилично подстраиваясь к человеческой поступи.
Поросший бледно-серой шерстью Играк был па дюйм повыше Рва — чем страшно гордился — и с необычайно длинными конечностями. У старого Рва мускулы уже стали дряблыми, живот раздулся — верные признаки преклонного возраста, но на Играка он смотрел бесстрашно, даже с некоторым вызовом.
«Эх, задал бы я тебе… — подумал про себя старый фейн. — С кифкетом можно выделывать такие штуки, что тебе, желторотому птенцу, даже и не снились. И не только с кифкетом…»
Играк же почтительно склонил голову.
— Вот о ком до сих пор говорят в нашей долине. Долго еще не забудут там твое мастерство. Рва из Брелкилка.
Польщенный Рва широко улыбнулся.
— Приятно видеть молодого фейна, воспитанного должным образом. Жаль, что у нас в долине Абзен их нечасто теперь встретишь.
— А фейн Сприков рад найти себе друга в Абзенской долине.
Отыскав свободное место возле большого окна, они стали наблюдать, как к шаттлу прикрепляют баллоны-подъемники. Они были похожи на огромную серебристую птицу, угнездившуюся в металлической ладони стартовых двигателей-бустеров. Чуть позже баллоны стали медленно подниматься над космодромом, увлекая шаттл в безоблачное небо. На высоте двадцати пяти километров надобность в подъемниках отпадет, тогда из них выпустят газ, и в дело вступят стартовые двигатели.
К тому времени, когда запустили двигатели, они уже давно ехали в лимузине, и Эрвил Сприк успел пригласить Флер на ленч, чтобы обсудить предстоящую хитиновую конференцию, в организации которой Флер принимала самое деятельное участие.
Играк сидел рядом с шофером, Эрвил — на заднем сиденье, вместе с Флер и Рва. Флер сейчас не давала покоя одна мысль — как заставить Рва смириться с отбытием Чоузена.
— Послушай, Рва, — начала она осторожно, но, увидев упрямое выражение его больших желтых глаз, неожиданно заговорила намного жестче, чем собиралась:
— Ты ведь сам знаешь — в таком возрасте фейну пора надеть серую накидку и удалиться на покой. Так уж повелось. Разве кто-нибудь из твоего поколения еще служит, мсее? Даже Найпьюп в прошлом году ушел в отставку. Ты постарел, а Чоузену нужно побыть среди людей — сейчас, когда он еще достаточно молод.
За завесой этих банальных слов Рва прочитал нечто более важное: ее извечные потуги на стопроцентную гуманоидность. Недаром Флер годами жила на побережье, оставив в горах мужа и детей. А теперь вот дети подросли… Чоузен был ее младшим.
— Если мое пророчество верно, — сказал Рва, — то он все равно вернется к нам и завершит свой великий труд. Это предначертано ему судьбой, а Чоузен не по годам хорошо чувствует такие вещи. Уж я-то знаю. Он ведь вырос у меня на глазах.
Флер откинулась назад и стала сосредоточенно смотреть в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Алас медленно подняла взгляд, чувствуя, как в душе ее снова зарождается слабая надежда.
— Эти чертовы драйвы так и не вошли в синхронный режим, — вздохнул Шевде. — Четыре мощных гравитационных поля трудно удерживать вместе. Мы всегда знали, что последняя стадия эксперимента — самая сложная. По отдельности каждый из драйвов действует нормально, но…
Рев клаксонов заглушил его последние слова. Значит, «Черный Корабль» запустил термоядерные драйвы и, сойдя с низкой орбиты, движется от темной стороны Нептуна к Кольцевому Поясу.
Позади себя он оставлял дочиста выеденную скорлупу с монтажными устройствами и системами жизнеобеспечения. Несметные богатства Нептунианской системы ушли без остатка на строительство корабля. К тому времени, когда заговорщики развернутся в полную силу, экономика Тритона и Нерейд развалится окончательно.
Охваченные мрачными предчувствиями, они разошлись по своим каютам. Там их ждали специальные кресла, обеспечивающие хотя бы относительный комфорт в фазе ускорения. Ускорение гигантского корабля неумолимо приближалось к четырем g — именно столько требовалось, чтобы подняться над узкими кольцами Нептуна и вырваться из гравитационного плена.
Сферический корабль уносил их все дальше от Нептуна, двигаясь таким маршрутом, чтобы планета заслоняла их от флота Внутренних Планет.
Так проходил час за часом. У Айры Ганвика сперло дыхание. Все тело превратилось в один большой отек. Скорость корабля уже дошла до миллиона миль в час, и все-таки по сравнению с их преследователями он едва полз.
Ганвик понимал: пока планета Нептун или один из ее двух спутников заслоняют «Черный Корабль» от карающей длани председателя, их не достать даже из самого дальнобойного лазера. Но очень скоро они лишатся этого прикрытия и превратятся в удобную мишень.
Ганвик непроизвольно вернулся мыслями к председателю Вею и ожидающей их мести… Скорее всего будет так: счастливчиков бросят акулам на съедение. Менее удачливых отправят в аквариум к миногам, ну а по ним, зачинщикам, плачет сад-лепрозорий. Если и существуют на этом свете места, где собственная жизнь представляется чрезмерно длинной, так это там, на высокой крыше, под которой раскинулся Новый Багдад.
Время тянулось невыносимо медленно. Каким-то непостижимым образом новость о том, что за ними организована погоня, уже облетела корабль. Теперь лишь режим ускорения мешал страху выплеснуться наружу. Все знали, что через каких-нибудь несколько минут они окажутся в пределах видимости для флота Внутренних Планет и в радиусе действия его главного оружия, ужасных линзовых лазеров Трусского.
Ганвик снова набрал номер Шевде. Лицо, сплющенное перегрузкой, заполнило весь экран. Он с трудом узнал андерхенча Гарвала Ко.
— Есть новости? — прохрипел Ганвик в трубку. Он видел, что Ко держится из последних сил. Напряжение последних часов ни для кого не прошло даром.
— Только что доложили, что механики практически добились синхронного режима.
«Куда там! — подумал Ганвик. — Такие огромные драйвы разве заставишь работать синхронно?»
Во время экспериментов корабли были гораздо меньше, — их поля легко поддавались сжатию… Ну что же.., у него есть шанс провести в саду долгие, мучительные годы, наблюдая за распадом собственной плоти.
Ганвик судорожно глотнул воздух. Ускорение буквально вдавило его в кресло. Прикоснувшись к карману, он нащупал капсулу с твердым цианистым калием. Нет, живым его не возьмут…
Внезапно с экрана раздался голос Алас Ром. Под воздействием ускорения строгие черты ее лица исказились настолько, что она напоминала злобную ведьму.
— Айра, что происходит? Я никак не могу пробиться к Дегораку. Он просто не желает со мной разговаривать. Скажи, смогут они наладить драйвы? — допытывалась она чуть дрожащим голосом.
— Не знаю. Эти драйвы намного крупнее экспериментальных моделей, их поля вряд ли поддаются сжатию.
— Так ради чего мы тогда надрывались, ради чего прожили в страхе сорок лет?
— Я ведь дал тебе цианид. Если нас собьют, можешь им воспользоваться.
— Айра, я не должна умереть! Ведь я — мадрелект. Мне положено жить вечно! — Глаза ее сверкали, в голосе слышались истерические нотки.
— Алас, прими транквилизатор, ради всех чертей. А потом ложись.
— Хорошо, — произнесла она, стараясь пересилить дрожь. — Хорошо, я сделаю, как ты говоришь, только прошу: оставайся на линии. Вдруг ты узнаешь что-то новое…
Ганвик считал с дисплея последние донесения о преследующем их флоте. Первыми, опережая остальных на несколько миллионов километров, летели девять кораблей с линзами. За ними — шесть колоссов с лазерными установками. Это устройство широко применяли два столетия назад в борьбе с мятежными облачными городами Нептуна и Урана. Тогда оно называлось «меч порядка».
Нептун остался позади. Зеленые точки, обозначавшие на экране вражеские корабли, медленно двигались в оранжевый сектор, все еще удаленный от них на миллионы километров. Попав туда, корабли флота могли достать их с помощью гигантской лазерной установки Трусского.
«Черный Корабль» оставлял за собой размазанный, искаженный до неузнаваемости электронный след — вереницу призрачных образов, призванных сориентировать противника на ложную цель. Но это лишь ненадолго отсрочит их гибель — очень скоро вражеские компьютеры проникнут сквозь густую завесу электронных помех и вычислят точное местонахождение корабля.
Жирная красная линия поползла по дисплею. Ганвик увидел, как лазерный луч пронзил ложную цель, и едва не задохнулся от ужаса. На лице выступили бусинки пота.
…Сорок лет они лгали, прятались, якшались с партийными бонзами… Айра никогда не забудет собственное посвящение в бонзы. Снова и снова переживал эту сцену в кошмарных снах. Сорок лет — и вот теперь все в одночасье рушится.
Из динамика отчетливо доносились рыдания Алас.
Снова безжалостный зелено-белый клинок распорол небо, пройдя теперь буквально на волосок от них. И снова их спас камуфляж — хаотические электронные импульсы, которые корабль выпускал вместе с отработанными ионами.
В следующий раз прямого попадания не избежать. Жить им оставалось считанные секунды.
В полном отчаянии Ганвик набрал номер Шевде и следом — приоритетный код, позволявший ворваться в чужую беседу. На мониторе хаотически замелькали какие-то смутные образы. Несмотря на ускорение, эфир наполнился истошными криками ползающих на четвереньках людей. Каждый старался пробиться к Дегораку, каждый молил об одном — спасти его драгоценную жизнь.
Внезапно весь этот шум перекрыл зычный голос Дегорака.
— А мне наплевать! — кричал он механикам. — Живо делайте что вам говорят, идиоты. Нет синхронности — и не надо, ясно вам? По крайней мере смерть у нас будет легкая.
Через несколько секунд, когда лазерный луч уже готов был прожечь корабль насквозь, заработали драйвы Фюля, и в термоядерных модулях возникли четыре крошечные черные дыры. В тот же момент корабль совершил головокружительный прыжок во времени и пространстве и бесследно исчез в мощном всплеске гравитационных волн.
Яростный бело-зеленый луч кромсал пространство там, где должен был быть корабль, но «Черный Корабль» исчез, уходя за пределы системы быстрее света.
Глава 3
Чартерный лимузин, добродушно урча, мчался по нескончаемому, узкому, как кишка, тоннелю. Пассажиры — два человека и пожилой фейн — сидели понурившись, всем своим видом демонстрируя мучительный разлад с окружающим миром. Да и с чего было радоваться? На душе и так скверно, а тут даже из окна не на что посмотреть — на поверхность они почти не выезжали.
Чоузен Фандан сидел с застывшим лицом, глядя прямо перед собой, до сих пор не веря, что все это происходит с ним, а не с его менее удачливым двойником. Флер Фандан мрачно косилась на отражения, мелькающие на оконных стеклах. Спереди от ее сына темнела внушительная фигура Рва, восьмидесятилетнего фейна, до сих пор ни на минуту не расстававшегося с оружием. Он служил живым напоминанием о тех далеких днях, когда каждый горец держал возле себя телохранителя из фейнов и фейны вступали друг с другом в смертельные схватки, отстаивая честь кланов.
Гнев, закипающий во Флер, направил ее мысли в привычное русло. Ох уж эти фейны — неисправимые романтики и мистики…
«…милый, милый старикан Рва, я просто обязана положить этому конец. Пойми, мсее из мсее: тебе давно пора сменить боевое снаряжение на серую накидку и оставить моего сына в покое».
Флер тяжело вздохнула. Да, ситуация безнадежная. Чоузен, кажется, готов теперь возненавидеть всех и вся, включая собственную мать. Подумать только — насколько крепкие узы связывают его с этим фейном! Удастся ли их разорвать? Да и хочет ли она этого по-настоящему?
«Все равно я не допущу, чтобы мой сын стал объектом каких-то темных пророчеств. Он — обычный девятнадцатилетний юноша, который слишком долго бродил по лесам. Пора ему познать жизнь собственной расы…»
Она украдкой бросила взгляд на Чоузена. Как не похож он на себя в этом скафандре военно-космических сил…
И все равно это лучше, чем размахивать детским кифкетом — подарком фейнов.
Старое, изборожденное морщинами лицо мсее вдруг встало у нее перед глазами.
— Не верю, что ты способна на такое. Ведь его появление предсказали давным-давно. Сейчас, когда приближается всеобщий конец, друг фейнов обязательно должен остаться с нами и закончить исследования.
…Всеобщий конец.., вот оно — одно из этих нелепых пророчеств, которые вызывают в среде фейнов такое брожение. В последнее время она слышала эти слова все чаще и чаще. А ведь если разобраться, все это — обыкновенное суеверие, глупая выдумка, подхваченная молвой.
…Мой мальчик — не друг фейнов, он обыкновенный девятнадцатилетний парнишка, которому так не хватает человеческого общения.
Лимузин, мягко стрекоча, миновал жилую зону и влился в поток машин, мчащихся в космический порт.
Рва смотрел в окно остановившимся взглядом. Старик размышлял о грядущей гибели расы фейнов, представлявшейся ему все более отчетливо, до самых мельчайших деталей. Мысль, что гибель неизбежна, каждый раз приводила его в ужас. Сидящий сзади от него Чоузен видел, как напряглось мощное тело фейна. Свернулся в тугое кольцо жесткий хвост, шерсть вздыбилась, уши встали торчком и стали беспокойно вздрагивать. От мысли, что он, возможно, видит старого мсее в последний раз, к горлу подступил комок. На глаза навернулись слезы, и, боясь их обнаружить, Чоузен сидел, не поворачивая головы.
Мелькающие огоньки тоннеля остались позади. Они выехали на просторную площадку перед воротами терминала, где уже собралась порядочная толпа.
Чоузен с горечью подумал, что родителям просто не хватает научного образования. Поэтому они и не видят мощный потенциал, заложенный в его проекте. Никто до него не вел таких всеобъемлющих наблюдений в биосфере, при которых даже на изучение микроорганизмов уходят десятилетия. Попробуй им втолкуй, насколько важно продолжать работу сейчас, при жизни Рва, от которого он уже почерпнул столько ценных сведений.
Мал с отцом были одержимы одной-единственной мыслью: «очеловечить» его. Как это сделать? Да очень просто. Отправить на два года в космос, в компании молодых дурней с побережья, вчерашних выпускников колледжей.
Заманчивая перспектива, что и говорить!
Мрачный как туча, он вылез из лимузина, закинул на плечо сумку и отправился к контрольному посту. Когда мать заговаривала с ним, Чоузену каждый раз приходилось пересиливать себя, чтобы не ответить грубостью.
К счастью, в терминале царила обычная суета. Сотни людей сновали мимо них, сидели на полу, беспокойно прохаживались возле пропускных пунктов. На станцию «Красная Луна» отправлялся один шаттл за другим, и ни одно посадочное место не пустовало. Все хотели попасть туда до прибытия «Ганди», нового корабля Фенрилльского космического флота. Кроме того, аэропорт был забит реактивными лайнерами, доставлявшими пассажиров из Южного Города, Прибрежного Города и других более мелких поселений.
Вспомнив про «Ганди», он затосковал еще больше. В довершение всего ему предстоит представлять горные кланы на скучнейшей официальной церемонии с банкетом.
Чоузен легко отыскал своих соплеменников. Благодаря традиционной одежде горцы-воины заметно выделялись среди нарядных жителей побережья. С ними тоже был фейн — этот могучий Играк, телохранитель Эрвила Сприка, уже продирался к ним сквозь толпу. А за ним и сам Эрвил. Завидев его, Чоузен издал мучительный стон.
— Удачи вам, молодой человек, — сказал Сприк, протягивая огромную, твердую, как камень, ладонь, и едва уловимая улыбка забрезжила на его холодном лице.
— До свидания, — ответил Чоузен и тут же залился краской — можно было придумать и что-нибудь поумнее.
Чоузен долго обнимался с Рва, потом, словно выполняя тягостную обязанность, чмокнул мать и направился к воротам.
— Что-то не слишком бодро он выглядит, — заметил Сприк.
— Да, он сейчас обиделся на весь свет. И почему с подростками всегда так трудно найти общий язык? У Чоузена впереди такая долгая жизнь, а он никак не может простить мне этих двух несчастных лет.
Тут она заметила на себе грустный, укоряющий взгляд Рва.
— Рва, ради Бога, не нужно… Он ведь мой сын, а не персонаж твоих пророческих видений. Пора уже оставить его в покое.
Но древний фейн по-прежнему смотрел на нее с нескрываемой печалью. Установилось тягостное молчание, и Флер с испугом представила, что вот сейчас Рва откинет голову назад и зайдется в похоронном вое. Один старый фейн уже устроил как-то подобную сцену. Подумать только, они до сих пор носят с собой боевое снаряжение. Какая дикость! Нет, ей просто необходимо поговорить с Лавином. Пусть он немедля отправит Рва в отставку.
Но никакого похоронного воя не последовало. Не издав ни единого звука, мсее пошел, держась в полушаге от нес, прилично подстраиваясь к человеческой поступи.
Поросший бледно-серой шерстью Играк был па дюйм повыше Рва — чем страшно гордился — и с необычайно длинными конечностями. У старого Рва мускулы уже стали дряблыми, живот раздулся — верные признаки преклонного возраста, но на Играка он смотрел бесстрашно, даже с некоторым вызовом.
«Эх, задал бы я тебе… — подумал про себя старый фейн. — С кифкетом можно выделывать такие штуки, что тебе, желторотому птенцу, даже и не снились. И не только с кифкетом…»
Играк же почтительно склонил голову.
— Вот о ком до сих пор говорят в нашей долине. Долго еще не забудут там твое мастерство. Рва из Брелкилка.
Польщенный Рва широко улыбнулся.
— Приятно видеть молодого фейна, воспитанного должным образом. Жаль, что у нас в долине Абзен их нечасто теперь встретишь.
— А фейн Сприков рад найти себе друга в Абзенской долине.
Отыскав свободное место возле большого окна, они стали наблюдать, как к шаттлу прикрепляют баллоны-подъемники. Они были похожи на огромную серебристую птицу, угнездившуюся в металлической ладони стартовых двигателей-бустеров. Чуть позже баллоны стали медленно подниматься над космодромом, увлекая шаттл в безоблачное небо. На высоте двадцати пяти километров надобность в подъемниках отпадет, тогда из них выпустят газ, и в дело вступят стартовые двигатели.
К тому времени, когда запустили двигатели, они уже давно ехали в лимузине, и Эрвил Сприк успел пригласить Флер на ленч, чтобы обсудить предстоящую хитиновую конференцию, в организации которой Флер принимала самое деятельное участие.
Играк сидел рядом с шофером, Эрвил — на заднем сиденье, вместе с Флер и Рва. Флер сейчас не давала покоя одна мысль — как заставить Рва смириться с отбытием Чоузена.
— Послушай, Рва, — начала она осторожно, но, увидев упрямое выражение его больших желтых глаз, неожиданно заговорила намного жестче, чем собиралась:
— Ты ведь сам знаешь — в таком возрасте фейну пора надеть серую накидку и удалиться на покой. Так уж повелось. Разве кто-нибудь из твоего поколения еще служит, мсее? Даже Найпьюп в прошлом году ушел в отставку. Ты постарел, а Чоузену нужно побыть среди людей — сейчас, когда он еще достаточно молод.
За завесой этих банальных слов Рва прочитал нечто более важное: ее извечные потуги на стопроцентную гуманоидность. Недаром Флер годами жила на побережье, оставив в горах мужа и детей. А теперь вот дети подросли… Чоузен был ее младшим.
— Если мое пророчество верно, — сказал Рва, — то он все равно вернется к нам и завершит свой великий труд. Это предначертано ему судьбой, а Чоузен не по годам хорошо чувствует такие вещи. Уж я-то знаю. Он ведь вырос у меня на глазах.
Флер откинулась назад и стала сосредоточенно смотреть в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42