Просто я задаю кое-какие вопросы, касающиеся миссис Ролланд, для её мужа.
Валери Дельманд поджала губы и пристально посмотрела на меня.
- Понимаю, - кивнула она. - Если он узнает, кто был её любовником, то сможет найти ключ к тому, кто её убил.
- Что-то в этом роде, хотя мы не уверены.
- По непроверенным слухам у неё их было несколько. Я знаю только одного, - она испытующе взглянула на меня. - Но это будет стоить...
- Как насчет новенькой хрустящей сотенной?
- Я не расслышала вас, сыщик.
- Мисс Дельманд, пять сотенных за имя, адрес и телефон. - Я отделил банкноты от пачки, которую Ролланд дал мне на расходы. Блондинка забрала у меня деньги, аккуратно сложила их и сунула за вырез своей блузки. Я подумал, что за такую сумму Ролланд требует, чтобы я работал на него целую неделю.
- Томми Дженсон, квартал 1900 на Комер-авеню, в сторону восточных семидесятых, Кейзторн апартментс, 705. Номера телефона я не знаю. - Она подарила мне последнюю теплую улыбку и добавила: - Я не имею к этому никакого отношения и никогда не брала у вас пяти сотенных.
- Конечно. Только ещё одно: что представляет из себя этот Томми Дженсон?
- Никчемный человечишка, без денег, без морали, без принципов. Пустышка.
- Прекрасно сказано, - вздохнул я.
Потом я вернулся в зал, нашел свою шляпу и вышел из театра, ничего не сказав Жюлю Фентхольму Ролланду.
Глава девятая
Пришлось мне сесть в машину и отправиться туда. Кейзторн апартментс оказался новостройкой, сплошное стекло и бетон. Квартал отделялся от авеню аккуратной дорожкой, посыпанной гравием и проходившей полукругом между двумя выездами для автомашин. Центральный вход со стеклянными дверями был снабжен козырьком. Швейцар в зеленой форме стоял под козырьком, заложив руки за спину и положив на воротник второй подбородок. Я проехал мимо центрального входа примерно три четверти длины здания, так как мистер Т. Дженсон занимал квартиру в первом этаже, снабженную отдельным входом.
Высокая брюнетка с холодными и тонкими губами, в костюме от Пейджа Ньютона, вышла из одной из квартир, окинула меня продолжительным холодным взглядом и пошла вдоль авеню. Из кустов, росших на узкой полоске земли перед зданием, вышел иссиня - черный кот и окинул меня продолжительным равнодушным взглядом. Больше никого вокруг не было.
Я нажал на звонок квартиры 705. Результат оказался тем же самым, с которым мне частенько приходилось сталкиваться, когда я нажимал на звонки в центре Нью-Йорка. Я хочу сказать, что результата не последовало. Дверь была заперта, но если вы знаете, как обращаться с тонкой полоской целлулоида, то мы можем вместе посмеяться над производителями замков. По крайней мере, в некоторых дверях, а эта как раз принадлежала к их числу.
Я вошел в небольшой квадратный холл, а затем через полуоткрытую дверь проник в большую светлую гостиную. Мебель в ней была именно того сорта, который можно было обнаружить в квартирах тысяча девятисотого квартала по Комер-авеню и соседних богатых кварталах. Через широкие окна солнечный свет падал на камин цвета слоновой кости, ковер цвета зеленых яблок и телефон слоновой кости, стоявший на столике полированной бронзы.
Глянцевитые журналы, посвященные главным образом изображению более или менее обнаженных женских форм, лежали на серванте. Всюду, где только можно, разбросаны пепельницы, полные окурков. Мистер Томми Дженсон смотрел на меня с фотографии в ореховой рамочке.
Во плоти он здесь не присутствовал, что освобождало меня от неудобств, которые непременно возникли бы, придись мне объяснять ему, каким образом я ворвался в его личный мир. Не думаю, что он находился где-то в квартире, конечно, если не был засунут в один из шкафов, где обычно частный детектив находит ребят с дыркой от пули 38 калибра в груди.
Я подошел к портрету в рамке и некоторое время его разглядывал. Мне стало ясно, что мистер Томми Дженсон принадлежит к тем великолепным кускам мяса, что слишком быстро сходят на нет, потому что слишком любят выпить и слишком гоняются за быстрыми женщинами и медленными лошадьми, как говаривал мой дедушка из маленького захолустного городишки, в котором я родился и вырос.
Чтобы убедиться в том, что мне ничто не угрожает, я обошел всю квартиру, открывая все двери. В результате этих исследований мне удалось обнаружить множество великолепной, сделанной на заказ обуви, около сорока рубашек, пару дюжин расписанных вручную галстуков, различные одеколоны и элегантную бутылочку духов в ванной. Но нигде не было мистера Томми Дженсона с дыркой от пули 38 калибра в одной или нескольких наиболее уязвимых частей тела или без таковой. Ну, я не особенно рассчитывал найти его тело; просто я подумал, что имело смысл обследовать его квартиру. Однако никакого смысла в этом не оказалось.
Я уже собрался уходить, когда зазвонил телефон. Сунув сигарету в рот, я подошел к аппарату и какое-то время стоял и смотрел на него. Потом снял трубку.
Этого голоса мне раньше никогда слышать не приходилось, он был торопливым и в нем явно звучало нетерпение и тревога. Голос был характерен для крутых парней, которые уверены, что занимают в жизни надлежащее место. Мои губы изогнулись в циничной усмешке, но я заинтересовался. Должна же быть причина, по которой крутые парни звонят Томми Дженсону.
Голос произнес:
- Ну, наконец-то у тебя нашлось время подойти к телефону. Все в порядке?
Я закашлялся, словно поперхнувшись, и пробормотал:
- Да.
- Это Гуднайт. Дженсон, у меня для тебя небольшое сообщение. Следи повнимательнее за своими поступками. Постарайся не попадать в неприятности, держись от них подальше. Просто помни об этом и все будет в порядке. Братец, ты все понял?
- Конечно.
- Ты что-то сегодня не слишком разговорчив.
- Да, я спешу.
- У тебя что-то с голосом, он как-то странно звучит... - в трубке послышались беспокойные нотки. - Ты в самом деле...
- Да, конечно, - буркнул я. - Пока.
- Что-то не то, твой голос действительно звучит по - другому...подожди минутку.
Потом он замолчал и неожиданно повесил трубку. Мистер Гуднайт, кем бы он ни был, решил позвонить в другой раз.
Я осторожно положил трубку на место и постоял, пытаясь хоть что-то выудить из того немного, что удалось услышать. Голос, который я не смог узнать, принадлежал человеку с кличкой, которой мне никогда не приходилось слышать, и тот передал Томми Дженсону недвусмысленное предупреждение.
Предупреждения о чем? Может быть, об убийстве? Больше вроде бы не происходило ничего такого, о чем стоило предупреждать. Хотя нет, не так. Речь могла идти о двух убийствах. Были убиты две женщины, между которыми не было ничего общего, две женщины, которые наверняка никогда даже не встречались на улице. Но ключа, который позволял бы связать оба убийства, не было. Вполне возможно, просто пересеклись две совершенно разных ситуации. Черт возьми, все могло быть.
А если ключ находится где-то здесь, в квартире?
Я вернулся к небольшому письменному столу у бокового окна. Все его ящики я уже обшарил. Только бумага с монограммами и конверты, пачка неоплаченных счетов, авторучка два страховых полиса, причем один пора было продлить. Я снова выдвинул ящик, чтобы ещё раз убедиться, что ничего не пропустил. Да, в самом деле, пропустил, но пустячок - наспех нацарапанная записка от девушки, которая подписалась "Юлия", она хотела знать, почему последнее время он ей не звонит.
Я сдался и вновь вышел в холл, все ещё пытаясь уловить хоть какой-то смысл в телефонном предупреждении. Вот почему я не заметил, что дверь полуоткрыта, пока не подошел к ней почти вплотную. А когда увидел, замер на месте. Рука автоматически метнулась к пистолету. Последние годы ей приходилось это проделывать достаточно часто и в большинстве случаев достаточно быстро.
Однако это оказался не тот случай. Холл взорвался яркой вспышкой света, сменившейся мраком и пустотой. Я даже не услышал свиста дубинки.
2
Когда я начал приходить в себя, мне показалось, что я лежу на бетонной плите. Возможно, я уже умер и погребен в могиле? Но нет, я ещё дышал и лежал на жесткой постели. Это вполне могла быть постель в каморке Бауэри или в какой-либо лачуге в Озарке.
Возможно, он мне скажет...
Он сидел в старомодном кресле красного дерева и жадно курил сигарету. В воздухе стоял характерный устойчивый запах марихуаны.
Я лежал на боку, иначе не мог, поскольку получил сильный удар по затылку. Он болел, но не так сильно, значит удар был нанесен не в полную силу. Меня огрели относительно легко, только чтобы оглушить и куда-то доставить; но зачем?
Я приоткрыл глаза и покосился на него. Для взрослого мужчины он был очень мал, но не думаю, что с ним легко было бы справиться. Даже коротышка в пять футов четыре дюйма может быть опасен, если у него в руках автоматический пистолет и он знает, как с ним обращаться. Я не сомневался, что оба этих фактора присутствуют.
Судя по виду, он был японцем; на нем был шикарный костюм и галстук с изображением восходящего солнца, заколотый золотым зажимом. Он встал, слегка покашливая, отбросил окурок сигареты с марихуаной и выпустил последнюю струйку дыма через плотно сжатые тонкие губы. Зрачки его черных глаз казались странно маленькими и блестящими.
Он все ещё не знал, что я очухался, но нечего было и думать успеть вскочить с кровати и добраться до него, чтобы он не успел выстрелить. Для этого я слишком плохо себя чувствовал.
Пришлось опять закрыть глаза и ждать. Минуту спустя он подошел к кровати. Затем послышался какой-то скрипящий звук, словно чиркнули спичкой. Что-то лизнуло мне запястье, я почувствовал легкую щекотку и конвульсивно дернулся.
Он рассмеялся; высокий тонкий смех напоминал звук расстроенного пианино. Я повернулся и приоткрыл глаза. На меня смотрел черный ствол пистолета, его курок нежно ласкал тонкий палец с грязным ногтем.
- Вам лучше? - ласково спросил человечек.
Я не стал затруднять себя ответом и он продолжил:
- Я знаю: вас зовут Шенд, вы - сыщик. Некоторые говорят, что вы крепкий парень, но вам слабо против Лона Якимы, - он хихикнул. - Мне нравятся большие парни, которые думают, что они - крутые. Мне нравится отправлять их на тот свет, и точно также я поступлю с вами, Шенд. Вы скоро в этом убедитесь, очень скоро.
Он посмотрел на меня, потом на пистолет, но я понимал, что он ещё не готов нажать на курок. Они хотели что - то у меня узнать; не было других причин захватывать меня и привозить сюда, где бы это место ни находилось.
Лон Якима любезно пояснил:
- Гуднайт позвонил в квартиру на Комер-авеню, и ему показалось, что отвечает не тот человек, с которым он хотел поговорить. Ну, он повесил трубку и послал меня выяснить, что случилось. - Якима усмехнулся. - Шенд, вы оказались слишком несообразительным, сидя там и дожидаясь неприятностей на свою голову. Или лучше сказать, что вам не хватило здравого смысла, чтобы их предугадать?
Я подумал, что он прав, но сожалениями делу не поможешь. А Якима вежливо продолжал:
- Теперь вам придется рассказать, как вы оказались в этой квартире, когда позвонил Гуднайт. Конечно, вы можете тянуть время, хотя я на вашем месте не стал бы этого делать. Время - вещь очень важная, а для вас может оказаться и весьма болезненной. В конце концов вы все равно заговорите, даже если понадобиться несколько дней. Но думаю, так долго это не протянется. Мне в своей практике никогда не приходилось сталкиваться с человеком, который бы так долго выдержал.
Я продолжал лежать и молча смотреть на него, стараясь хоть немного восстановить силы. Потом спросил:
- А где же босс? Разве он не будет наблюдать за пыткой?
Якима сплюнул в сторону.
- Блю Гуднайт? Он такими делами не занимается. Предоставляет это мне, - по лицу психопата скользнуло какое-то странное выражение. Когда-нибудь... - он не закончил свою фразу.
- Вы не любите Блю Гуднайта?
- Я? - он фыркнул и сказал: - Сядь и вытяни вперед руки, чтобы я их видел.
Я вытянул руки, а он, перехватив пистолет в одну руку, другой связал их веревкой. Потом сильно затянул петлю и завязал ещё один узел, проделав все это одной рукой.
- Быстро ты из этого не выпутаешься, - заметил он. - Но, для большей надежности, я завяжу еще.
Закончив, он пересек комнату, взял с полки паяльную лампу и разжег её. Потом сунул в пламя две тонких лучинки и вернулся с ними обратно. Неожиданно я понял, что он собирается делать, и по спине у меня побежал холодок.
- Я собираюсь сунуть их тебе под ногти, - пояснил Якима. - Это для начала...
Он сунул незажженные концы лучинок под ноготь большого пальца моей левой руки. Боль тотчас растеклась по всей руке. Я смотрел, как пламя неторопливо ползет по лучинке, потом почувствовал, что огонь добрался до моего тела. Дальше так продолжаться не могло, нужно было что-то делать. Пусть это станет последним мигом моей жизни, но нужно что-то сделать.
Я поднял ногу и из всей силы впечатал каблук в его изящный ботинок.
Никогда в жизни мне не приходилось наступать на что-либо сильнее. Лон Якима пронзительно вскрикнул. Я попытался удержать его ногу своей и выбить у него из руки пистолет, но он вырвался. В отчаянии я покатился по кровати, пытаясь захватить ногами его ноги. Мы оба рухнули на пол. Я попытался двинуть его коленом в пах, но промахнулся. Другой возможности мне не представилось. Он вывернулся, перекатился по полу и вскочил на ноги, держа в руках пистолет. Я замер в ожидании выстрела.
Однако Якима не стрелял. Он стоял и зверски щерился, уже не стараясь сохранять нормальный облик. Изо рта отвратительными каплями падала слюна. Так он постоял примерно полминуты, покачиваясь взад - вперед на каблуках. А когда заговорил, голос его звучал очень тихо.
- Шенд, за это ты будешь умирать очень медленно. Причем не до конца, ведь ты ещё должен заговорить. Я тебя засуну в кожаный мешок. Мокрый кожаный мешок. Потом выставлю мешок на солнцепек и посмотрю, что из этого получится. Шенд, ты знаешь, что будет, когда я выставлю мешок на солнце?
- Да, но это совсем не оригинально. Такие вещи делали гангстеры ещё во времена сухого закона.
- От этого метод не стал менее эффективным, он гарантирует долгую агонию и мучительную смерть.
Он ещё раз тихо хихикнул и вышел в расшатанную дверь. За дверью был виден яркий солнечный свет. Я осмотрел комнату. В ней была кровать, три стула с прямыми спинками, стол и паяльная лампа. Она ещё продолжала гореть, и я понял, что должен сделать. Только бы мне хватило времени. Я поднялся на ноги и на цыпочках пересек комнату. Снаружи был слышен шум бегущей воды и тихая возня - похоже, он что-то искал.
Я добрался до лампы и сунул руки в пламя. Боль была куда сильнее той, что причинил мне он, но я не осмеливался стонать и у меня не было времени, чтобы отдернуть запястья, а потом попытаться снова. Я продолжал держать их в пламени, закусив нижнюю губу так, что она превратилась в кровавую рану. Глаза у меня буквально вылезали из орбит и пот обильно лился по лицу.
И тут веревки лопнули.
Я оперся о стену, к горлу подкатывала тошнота. Потом я услышал, что шум воды затих и послышались приближающиеся шаги. На полке у плиты стояла керосиновая лампа. Я занес её над головой.
Якима, усмехаясь, шагнул в дверь, в руках у него был мокрый кожаный мешок. Я двинул его сбоку в челюсть стеклом от лампы. Стекло распороло кожу; сила удара была настолько велика, что он рухнул на пол.
Я бросился к нему. Кровь залила ему лицо и рубашку, но он сумел подняться. Я вложил весь остаток сил в удар, который оторвал его от пола. Казалось, на долю секунды он повис в воздухе. Потом он с грохотом рухнул на пол, голова свесилась на сторону, глаза остекленели.
С трудом переводя дыхание, я выхватил его пистолет из плечевой кобуры и быстро обыскал его в поисках другого оружия. Второго пистолета не оказалось, зато я нашел длинный нож в узких ножнах. Нож я швырнул под кровать, пистолет сунул за пояс.
Якима продолжал лежать неподвижно. Я пнул его ногой, причем достаточно сильно, чтобы заставить его вздрогнуть, если он мог что-то чувствовать, но он не пошевелился. Тогда я вышел наружу. Оказалось, что хижина стоит на небольшом расчищенном участке на склоне холма. Возле дома я увидел ручной насос, налил ведро воды, вернулся в хижину, вылил воду на японца и швырнул ведро в угол.
Через некоторое время он открыл глаза. Из окровавленного рта вырвался хриплый стон. Я схватил его за галстук и рывком поставил на ноги. Потом четыре раза хлестнул наотмашь по лицу.
- Сейчас ты заговоришь, - рявкнул я. - И я не стану ждать не только дней, но и часов.
- Я... я... - слова застряли у него в горле.
Я сильно пнул его ногой. Японец рухнул на кровать, я наступил коленом ему на грудь, не слишком сильно, но достаточно, чтобы сломать ребро. Сдавленное рыдание проскрежетало в его в горле.
- Пожалуйста... пожалуйста... Я все скажу.
- Прекрасно. Кто такой Блю Гуднайт и какие у него дела с Томми Дженсоном?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11