— Не знаю. Но все равно возьми.Когда они уже стояли в дверях, Питер схватил брата за руку.— Ты забыл включить сигнализацию, — сказал он.— Ну и что? Франсина у них, деньги мы берем с собой. Что еще можно здесь украсть?— Но раз у тебя есть сигнализация, так включи ее. От нее будет не меньше толку, чем от этих дурацких пистолетов.— Ладно, ты прав, — сказал Кхари и вернулся в дом. Выйдя снова, он сказал: — Последнее слово техники. Вломиться в дом нельзя, прослушать телефон нельзя, поставить микрофон нельзя. Можно только украсть мою жену и заставить меня бегать по всему городу с мешками для мусора, полными сотенных бумажек.— Как лучше туда проехать, малыш? Я думаю, по Бэй-Ридж, а потом по шоссе Кингз до самой Оушн-авеню.— Да, наверное, так. Есть еще с десяток способов, но этот не хуже других. Сядешь за руль, Пит?— А ты хочешь, чтобы вел я?— Ну да, так будет лучше. Я сейчас в таком состоянии, что мне ничего не стоит врезаться в полицейскую машину. Или монашку задавить. * * * Им велели быть у телефона-автомата на Фэррагет-роуд в восемь тридцать. Они приехали на три минуты раньше по часам Питера. Он остался в машине, а Кинен подошел к телефону и встал рядом, ожидая звонка. Пистолет Питер еще раньше засунул под ремень сзади. Сидя за рулем, он все время чувствовал, как пистолет давит на спину. Теперь он вынул его и положил на колени.Телефон зазвонил, и Кинен взял трубку. На часах Питера было ровно восемь тридцать. Интересно, они по часам работают или кто-то сидит у окна в одном из зданий напротив, наблюдая за улицей?Кинен быстро подошел к машине.— Поехали на Ветеранз-авеню, — сказал он.— Никогда о такой не слыхал.— — Это где-то между Флэтлендзом и Милл-Бэйзином Флэтлендз, Милл-Бэйзин — районы на восточной окраине Бруклина, недалеко от побережья океана.
, в той стороне. Он сказал мне, как туда проехать. По Фэррагет, потом по Флэтбуш, потом по авеню "Н", она выходит прямо на Ветеранз.— А что там?— Еще один телефон-автомат на углу Ветеранз-авеню и Восточной Шестьдесят Шестой.— Зачем эти разъезды по городу, как ты думаешь?— Чтобы поиграть у нас на нервах. Или чтобы убедиться, что у нас нет прикрытия. Не знаю. Пит. Может, они просто хотят нас погонять.— И не без успеха.Кинен обошел машину и сел на правое сиденье. Питер сказал:— По Фэррагет, потом по Флэтбуш, потом по авеню "Н". Значит, на Флэтбуш направо, а потом, наверное, по "Н" налево?— Правильно. Направо по Флэтбуш и налево по "Н".— Сколько у нас времени?— Они не сказали. Кажется, никакого времени не назначили. Просто сказали, чтобы мы поторапливались.— Значит, останавливаться выпить кофе не станем.— Нет, — сказал Кинен. — Пожалуй, нет. * * * На углу Ветеранз-авеню и Шестьдесят Шестой все повторилось сначала. Питер ждал в машине, Кинен по дошел к телефону, и он почти тут же зазвонил.Похититель сказал:— Очень хорошо. Вы быстро доехали.— Что дальше?— Где деньги?— На заднем сиденье. В двух мешках для мусора, как вы и говорили.— Хорошо. Теперь вы и ваш брат должны дойти пешком по Шестьдесят Шестой до авеню "М".— Пешком?— Да.— С деньгами?— Нет, деньги оставьте, где лежат.— На заднем сиденье?— Да. И не запирайте машину.— Мы оставляем деньги в незапертой машине и проходим пешком один квартал...— Нет, два квартала.— И что дальше?— Ждите на углу авеню "М" пять минут. Потом садитесь в машину и поезжайте домой.— А моя жена?— С вашей женой все в порядке.— Но как я...— Она будет ждать вас в машине.— Смотрите, если...— Что-что?— Ничего. Послушайте, меня беспокоит только одно: деньги будут лежать в незапертой машине. Боюсь, кто-нибудь их украдет до того, как подойдете вы.— Не беспокойтесь, — сказал мужчина. — В этом районе публика приличная. * * * Они не стали запирать машину, оставили в ней деньги и прошли два квартала, один короткий и один длинный, до авеню "М". Подождав пять минут по часам Питера, они направились обратно к «бьюику».Кажется, я еще не рассказал, как они выглядят, да? Они похожи друг на друга — сразу видно, что братья. У Кинена рост сто семьдесят восемь, его брат сантиметра на два пониже. Сложением оба напоминают жилистых средневесов, хотя Питер уже начал полнеть. У обоих оливковая кожа и прямые темные волосы, гладко зачесанные назад, с пробором слева. Кинен в свои тридцать три года спереди немного лысеет, отчего лоб у него кажется выше. У Питера, хоть он и старше на два года, волосы пока густые. У обоих правильные черты лица, длинные прямые носы и темные глаза, глубоко сидящие под густыми бровями. Питер носит аккуратно подстриженные усики, у Кинена ни усов, ни бороды нет.Если судить о людях по внешности, то, оказавшись лицом к лицу с ними обоими, вы постарались бы первым вывести из строя Кинена. По крайней мере, сделали бы попытку. Есть в нем что-то такое: с первого взгляда видно, что из них двоих опаснее он и что его действия будут неожиданнее и точнее.Вот так они и выглядели, когда быстрым шагом, но без излишней поспешности шли к перекрестку, где оставили машину Кинена. Она все еще стояла там, по-прежнему не запертая. Мешков с деньгами на заднем сиденье уже не было. И Франсины Кхари там тоже не было.— Вот сволочи, — произнес Кинен.— А в багажнике?Он открыл отделение для перчаток, нажал кнопку, отпиравшую багажник, потом обошел машину и поднял крышку. В багажнике ничего не было, кроме запасного колеса и домкрата. Кинен только успел захлопнуть крышку, как в десятке метров от них зазвонил телефон-автомат.Он кинулся к нему и схватил трубку.— Поезжайте домой, — сказал мужской голос. — К тому времени, как вы приедете, она, скорее всего, уже будет там. * * * Я отправился на свое обычное вечернее собрание в церкви святого апостола Павла, что за углом от моего отеля, но в перерыве ушел. Вернувшись к себе, я позвонил Элейн и рассказал о своем разговоре с Миком.— Мне кажется, тебе надо лететь, — сказала она. — По-моему, это замечательная мысль.— А что, если полететь нам обоим?— Ну, не знаю, Мэтт. Тогда мне придется пропустить занятия.Каждый четверг вечером у нее были занятия на курсах — когда я позвонил, она как раз только что с них вернулась. «Искусство и архитектура Индии в эпоху Моголов».— Мы поедем всего на неделю, может быть, дней на десять, — сказал я. — Всего-то одно и пропустишь.— Одно занятие — не страшно.— Вот именно, так что...— Так что все дело, видимо, просто в том, что мне не очень хочется ехать. Ведь я буду третьей лишней, разве нет? У меня так и стоит перед глазами картина, как вы с Миком колесите по стране и учите ирландцев всяким безобразиям.— Ничего себе картина.— Нет, я хочу сказать, это будет что-то вроде мальчишника, верно? А зачем вам тогда девушка? Серьезно, я не особенно хочу ехать, а тебе, я знаю, не сидится на месте, поэтому тебе это было бы, по-моему, очень полезно. Ты еще не был нигде в Европе?— Не был.— А сколько времени прошло с тех пор, как Мик уехал? Месяц?— Около того.— Я думаю, тебе надо ехать.— Может быть, — сказал я. — Я подумаю. * * * Ее там не было. Нигде.Кинен заставил себя обойти все комнаты, зная, что это бесполезно, что сигнализация была включена и Франсина либо отключила бы ее, входя, либо она сработала бы. Когда искать было уже негде, он вернулся на кухню, где Питер варил кофе.— Плохо дело. Пит, — сказал он.— Знаю, малыш.— Ты варишь кофе? Мне вроде не хочется. Ничего, если я выпью рюмку?— Если ты — ничего. Вот если бы я выпил рюмку — другое дело.— Я просто подумал... Не важно. На самом деле я вовсе и не хочу.— Вот тут-то и разница между нами, малыш.— Да, наверное. — Он резко повернулся к Питеру. — Что за дерганье они нам устраивают, Пит? Говорят, она в машине, а ее там нет. Говорят, она будет здесь, а ее нет. Что за хреновина?— Может, они застряли в пробке.— Ну и что дальше? Сидим здесь, как идиоты, и ждем. Я даже не знаю, чего ждем. Деньги у них, а что у нас? Хрен у нас, вот что. Я не знаю, кто они и где они, я ничего не знаю, и... Что нам делать, Пит?— Не знаю.— Я думаю, ее уже нет в живых.Питер ничего не сказал.— Потому что... Зачем теперь этим сволочам оставлять ее в живых? Она ведь может их опознать. Спокойнее ее убить, чем отпускать. Убить, закопать, и все тут. И делу конец. Вот что я бы сделал, если бы был на их месте.— Нет, не сделал бы.— Я сказал — если бы был на их месте. Но я не на их месте. Прежде всего, я не стал бы похищать женщину — ни в чем не повинную, добрую женщину, которая никогда никому не причиняла зла, у которой и в мыслях этого не было...— Успокойся, малыш.Они то сидели молча, то снова перебрасывались несколькими словами — а что им еще оставалось делать? Так прошло примерно полчаса, а потом зазвонил телефон, и Кинен бросился к нему.— Мистер Кхари?— Где она?— Прошу прощения. Наши планы немного изменились.— Где она?!— Совсем недалеко от вас, за углом, на, ага, на Семьдесят Девятой. По-моему, это южная сторона, через три или четыре дома от угла...— Что?— Тут в неположенном месте, у пожарного гидранта, стоит машина. Серый «форд-темпо». Ваша жена в нем.— В машине?— В багажнике.— Вы засунули ее в багажник?— Воздуха там хватает. Но сегодня прохладно, так что вам лучше забрать ее оттуда поскорее.— А ключ есть? Как я смогу...— Замок сломан. Ключ вам не понадобится.Когда они бегом заворачивали за угол, он сказал Питеру:— Что значит — замок сломан? Если багажник не заперт, почему она не может взять и вылезти? Что такое он говорил?— Не знаю, малыш.— Наверно, она связана. Пластырь, наручники — в общем, не может двигаться.— Возможно.— Господи, Пит...Машина стояла там, где и было сказано, — далеко не новый, видавший виды «форд» с треснувшим лобовым стеклом и глубокой вмятиной на правой дверце. Замок багажника был вообще выломан. Кинен рывком поднял крышку.Там никого не было — только лежали какие-то свертки. Свертки разного размера, упакованные в черный пластик и перетянутые липкой лентой.— Не может быть, — произнес Кинен.Он стоял неподвижно и все повторял:— Не может быть. Не может быть...Потом Питер взял из багажника один сверток, достал из кармана складной нож и разрезал ленту. Он развернул черный пластик — очень похожий на тот, из которого были сделаны мешки, куда они сложили деньги, — и в руках у него оказалась человеческая ступня, отрезанная в нескольких сантиметрах выше щиколотки. Ногти трех пальцев были покрыты красным лаком. Остальных двух пальцев не хватало.Кинен закинул голову назад и завыл по-собачьи. 2 Это было в четверг. А в понедельник, когда я вернулся с обеда, дежурный отеля передал мне записку. «Позвоните Питеру Кари», — говорилось в ней, и был номер телефона, который начинался с 718, — это либо Бруклин, либо Куинс В Нью-Йорке перед семизначным номером телефона нужно набирать еще трехзначный код одного из двух районов, на которые разделен город, — 718 или 212.
. По-моему, я не был знаком ни с каким Питером Кари из Бруклина или Куинса, да и ниоткуда еще, но мне не в первый раз звонят люди, с которыми я не знаком. Я поднялся к себе и позвонил по телефону, указанному в записке. Когда мужской голос ответил, я спросил:— Мистер Кари?— Да?— Меня зовут Мэттью Скаддер, мне передали, что вы просили позвонить.— Вас просили мне позвонить?— Да. Здесь сказано, что вы звонили мне в четверть первого.— Повторите, пожалуйста, ваше имя.Я повторил, и он сказал:— А, погодите минутку, ведь вы детектив, да? Это мой брат звонил вам, мой брат Питер.— Тут так и сказано — Питер Кари.— Подождите, не кладите трубку.Я подождал, и через секунду какой-то другой голос, похожий на первый, но немного ниже и мягче, произнес:— Мэтт, это Пит.— А, Пит? — сказал я. — Мы с вами знакомы, Пит?— Ну да, знакомы, только вы можете не знать, как меня зовут. Я регулярно бываю у святого Павла и выступал там на собрании, кажется, месяца полтора назад.— Питер Кари, — повторил я.— На самом деле моя фамилия Кхари, — сказал он. — Я родом из Ливана. Как же мне вам объяснить, кто я? Ну, я бросил пить года полтора назад, снимаю комнату на Пятьдесят Пятой. Работал посыльным и по доставке товаров, но на самом деле моя специальность — монтажер в кино, только я не знаю, смогу ли к ней вернуться...— У вас там было что-то по части наркотиков.— Точно, только окончательно меня добил алкоголь. Теперь вспомнили?— Да. Я был там в тот вечер, когда вы выступали. Только не знал вашей фамилии.— Ну вот, теперь вы все знаете.— Что я могу для вас сделать, Пит?— Я хотел бы, чтобы вы приехали сюда и поговорили со мной и с моим братом. Вы детектив, а это, мне кажется, как раз то, что нам нужно.— А вы не могли бы хоть приблизительно сказать, о чем речь?— Понимаете ли...— Не по телефону?— Думаю, что по телефону не стоит, Мэтт. Надо кое-что выяснить, это очень важно, мы заплатим вам, сколько скажете.— Видите ли, — сказал я, — я не уверен, что сейчас могу взяться за какую-то работу. Дело в том, что у меня намечается одна поездка. В конце недели я улетаю за океан.— Куда?— В Ирландию.— Вот здорово, — отозвался он — Но послушай те, Мэтт, может, вы хотя бы приедете сюда, чтобы мы вам все рассказали? Вы нас выслушаете и если решите, что ничего не можете сделать, мы не будем в обиде и заплатим вам за потраченное время и за такси сюда и обратно. — Я слышал, как брат сказал ему что-то, чего я не разобрал, и Пит ответил — Сейчас скажу ему. Мэтт, Кинен говорит, что мы мог ли бы заехать за вами, но нам все равно придется вернуться сюда, так что, я думаю, будет быстрее если вы просто возьмете такси.Мне показалось, что для человека, который работает посыльным и по доставке товаров, он что-то много говорит о такси, но тут мне вспомнилось, что я слышал про его брата.— У вас один брат или несколько, Пит?— Только один.— Мне кажется, вы что-то о нем говорили, когда рассказывали о себе. Что-то о его делах.Наступила пауза. Потом я услышал:— Мэтт, я прошу вас хотя бы приехать сюда и выслушать нас.— Где вы находитесь?— Вы знаете Бруклин?— Я же еще не покойник.— Что-что?— Ничего. Просто мысли вслух. Есть такой известный рассказ. «Только покойники знают Бруклин». Кое-какие места там я знаю довольно прилично. В какой вы части Бруклина?— Бэй-Ридж. Колониал-роуд.— Ну, это не так сложно.Он сказал мне адрес, и я его записал.Линия метро "R", которую называют еще Бродвейской местной, начинается в Джамейке Джамейка — окраинный район на востоке Бруклина
, на Сто Семьдесят Девятой, идет через весь город и кончается в нескольких кварталах от моста Веррацано в юго-западном углу Бруклина Я сел в поезд на перекрестке Пятьдесят Седьмой и Седьмой авеню и сошел за две остановки до конечной.Кое-кто считает, что стоит выехать из Манхэттена, и вы уже за городом. Они неправы — это просто другая часть города, но разница, безусловно, очень чувствуется. Чтобы ее заметить, не нужно даже открывать глаза. Здесь другой энергетический уровень и воздух не гудит от постоянного лихорадочного напряжения.Я прошел квартал по Четвертой авеню, миновал китайский ресторан, корейскую овощную лавку, контору букмекера и пару ирландских баров, потом свернул на Колониал-роуд и там нашел дом Кинена Кхари. Он стоял среди других таких же особняков — солидных домов без особых затей, выстроенных, судя по виду, еще до войны. Крохотный газон, деревянная лестница в несколько ступенек, ведущая к парадной двери. Я поднялся по лестнице и позвонилПит впустил меня, провел на кухню и познакомил со своим братом. Тот встал, пожал мне руку и жестом предложил стул. Сам он садиться не стал, а подошел к плите и, обернувшись ко мне, сказал:— Благодарю вас, что пришли. Я могу задать вам несколько вопросов, мистер Скаддер? Прежде чем мы приступим к делу?— Пожалуйста.— Может быть, сначала что-нибудь выпьете? Нет, не спиртного. Я знаю, что вы с Питом познакомились на собраниях «АА», но у нас готов кофе, а если хотите, могу предложить вам чего-нибудь прохладительного Кофе сварен по-ливански — это примерно то же самое, что по-турецки или по-армянски, очень густой и крепкий. Там есть еще банка растворимого, если хотите.— По-ливански — это звучит неплохо.На вкус это оказалось тоже неплохо. Я отпил глоток, а он спросил:— Вы детектив, так ведь?— Без лицензии.— Что это означает?— Что я работаю неофициально. Время от времени выполняю задания какого-нибудь большого детективного агентства и тогда работаю по его лицензии, но в остальных случаях действую в частном порядке.— И когда-то вы были полицейским.— Верно. Несколько лет назад.— Так. Форму носили или работали в штатском?— Я был детективом.— Это у которых золотой значок, да?— Правильно. Несколько лет работал в шестом участке, в Гринвич-Виллидж, а до этого некоторое время проработал в Бруклине. В семьдесят восьмом участке, это Парк-Слоуп Гринвич-Виллидж — район в нижнем Манхэттене; Парк-Слоуп — район недалеко от центральной части Бруклина.
и немного севернее, там это место называют Борем-Хилл.— Да, я знаю, где это. Я вырос на территории семьдесят восьмого участка. Знаете Берген-стрит?— Конечно.— Вот там мы и выросли — я и Пит. В тех местах, по соседству с Корт-стрит и Атлантик-авеню, много приезжих с Ближнего Востока.
1 2 3 4 5
, в той стороне. Он сказал мне, как туда проехать. По Фэррагет, потом по Флэтбуш, потом по авеню "Н", она выходит прямо на Ветеранз.— А что там?— Еще один телефон-автомат на углу Ветеранз-авеню и Восточной Шестьдесят Шестой.— Зачем эти разъезды по городу, как ты думаешь?— Чтобы поиграть у нас на нервах. Или чтобы убедиться, что у нас нет прикрытия. Не знаю. Пит. Может, они просто хотят нас погонять.— И не без успеха.Кинен обошел машину и сел на правое сиденье. Питер сказал:— По Фэррагет, потом по Флэтбуш, потом по авеню "Н". Значит, на Флэтбуш направо, а потом, наверное, по "Н" налево?— Правильно. Направо по Флэтбуш и налево по "Н".— Сколько у нас времени?— Они не сказали. Кажется, никакого времени не назначили. Просто сказали, чтобы мы поторапливались.— Значит, останавливаться выпить кофе не станем.— Нет, — сказал Кинен. — Пожалуй, нет. * * * На углу Ветеранз-авеню и Шестьдесят Шестой все повторилось сначала. Питер ждал в машине, Кинен по дошел к телефону, и он почти тут же зазвонил.Похититель сказал:— Очень хорошо. Вы быстро доехали.— Что дальше?— Где деньги?— На заднем сиденье. В двух мешках для мусора, как вы и говорили.— Хорошо. Теперь вы и ваш брат должны дойти пешком по Шестьдесят Шестой до авеню "М".— Пешком?— Да.— С деньгами?— Нет, деньги оставьте, где лежат.— На заднем сиденье?— Да. И не запирайте машину.— Мы оставляем деньги в незапертой машине и проходим пешком один квартал...— Нет, два квартала.— И что дальше?— Ждите на углу авеню "М" пять минут. Потом садитесь в машину и поезжайте домой.— А моя жена?— С вашей женой все в порядке.— Но как я...— Она будет ждать вас в машине.— Смотрите, если...— Что-что?— Ничего. Послушайте, меня беспокоит только одно: деньги будут лежать в незапертой машине. Боюсь, кто-нибудь их украдет до того, как подойдете вы.— Не беспокойтесь, — сказал мужчина. — В этом районе публика приличная. * * * Они не стали запирать машину, оставили в ней деньги и прошли два квартала, один короткий и один длинный, до авеню "М". Подождав пять минут по часам Питера, они направились обратно к «бьюику».Кажется, я еще не рассказал, как они выглядят, да? Они похожи друг на друга — сразу видно, что братья. У Кинена рост сто семьдесят восемь, его брат сантиметра на два пониже. Сложением оба напоминают жилистых средневесов, хотя Питер уже начал полнеть. У обоих оливковая кожа и прямые темные волосы, гладко зачесанные назад, с пробором слева. Кинен в свои тридцать три года спереди немного лысеет, отчего лоб у него кажется выше. У Питера, хоть он и старше на два года, волосы пока густые. У обоих правильные черты лица, длинные прямые носы и темные глаза, глубоко сидящие под густыми бровями. Питер носит аккуратно подстриженные усики, у Кинена ни усов, ни бороды нет.Если судить о людях по внешности, то, оказавшись лицом к лицу с ними обоими, вы постарались бы первым вывести из строя Кинена. По крайней мере, сделали бы попытку. Есть в нем что-то такое: с первого взгляда видно, что из них двоих опаснее он и что его действия будут неожиданнее и точнее.Вот так они и выглядели, когда быстрым шагом, но без излишней поспешности шли к перекрестку, где оставили машину Кинена. Она все еще стояла там, по-прежнему не запертая. Мешков с деньгами на заднем сиденье уже не было. И Франсины Кхари там тоже не было.— Вот сволочи, — произнес Кинен.— А в багажнике?Он открыл отделение для перчаток, нажал кнопку, отпиравшую багажник, потом обошел машину и поднял крышку. В багажнике ничего не было, кроме запасного колеса и домкрата. Кинен только успел захлопнуть крышку, как в десятке метров от них зазвонил телефон-автомат.Он кинулся к нему и схватил трубку.— Поезжайте домой, — сказал мужской голос. — К тому времени, как вы приедете, она, скорее всего, уже будет там. * * * Я отправился на свое обычное вечернее собрание в церкви святого апостола Павла, что за углом от моего отеля, но в перерыве ушел. Вернувшись к себе, я позвонил Элейн и рассказал о своем разговоре с Миком.— Мне кажется, тебе надо лететь, — сказала она. — По-моему, это замечательная мысль.— А что, если полететь нам обоим?— Ну, не знаю, Мэтт. Тогда мне придется пропустить занятия.Каждый четверг вечером у нее были занятия на курсах — когда я позвонил, она как раз только что с них вернулась. «Искусство и архитектура Индии в эпоху Моголов».— Мы поедем всего на неделю, может быть, дней на десять, — сказал я. — Всего-то одно и пропустишь.— Одно занятие — не страшно.— Вот именно, так что...— Так что все дело, видимо, просто в том, что мне не очень хочется ехать. Ведь я буду третьей лишней, разве нет? У меня так и стоит перед глазами картина, как вы с Миком колесите по стране и учите ирландцев всяким безобразиям.— Ничего себе картина.— Нет, я хочу сказать, это будет что-то вроде мальчишника, верно? А зачем вам тогда девушка? Серьезно, я не особенно хочу ехать, а тебе, я знаю, не сидится на месте, поэтому тебе это было бы, по-моему, очень полезно. Ты еще не был нигде в Европе?— Не был.— А сколько времени прошло с тех пор, как Мик уехал? Месяц?— Около того.— Я думаю, тебе надо ехать.— Может быть, — сказал я. — Я подумаю. * * * Ее там не было. Нигде.Кинен заставил себя обойти все комнаты, зная, что это бесполезно, что сигнализация была включена и Франсина либо отключила бы ее, входя, либо она сработала бы. Когда искать было уже негде, он вернулся на кухню, где Питер варил кофе.— Плохо дело. Пит, — сказал он.— Знаю, малыш.— Ты варишь кофе? Мне вроде не хочется. Ничего, если я выпью рюмку?— Если ты — ничего. Вот если бы я выпил рюмку — другое дело.— Я просто подумал... Не важно. На самом деле я вовсе и не хочу.— Вот тут-то и разница между нами, малыш.— Да, наверное. — Он резко повернулся к Питеру. — Что за дерганье они нам устраивают, Пит? Говорят, она в машине, а ее там нет. Говорят, она будет здесь, а ее нет. Что за хреновина?— Может, они застряли в пробке.— Ну и что дальше? Сидим здесь, как идиоты, и ждем. Я даже не знаю, чего ждем. Деньги у них, а что у нас? Хрен у нас, вот что. Я не знаю, кто они и где они, я ничего не знаю, и... Что нам делать, Пит?— Не знаю.— Я думаю, ее уже нет в живых.Питер ничего не сказал.— Потому что... Зачем теперь этим сволочам оставлять ее в живых? Она ведь может их опознать. Спокойнее ее убить, чем отпускать. Убить, закопать, и все тут. И делу конец. Вот что я бы сделал, если бы был на их месте.— Нет, не сделал бы.— Я сказал — если бы был на их месте. Но я не на их месте. Прежде всего, я не стал бы похищать женщину — ни в чем не повинную, добрую женщину, которая никогда никому не причиняла зла, у которой и в мыслях этого не было...— Успокойся, малыш.Они то сидели молча, то снова перебрасывались несколькими словами — а что им еще оставалось делать? Так прошло примерно полчаса, а потом зазвонил телефон, и Кинен бросился к нему.— Мистер Кхари?— Где она?— Прошу прощения. Наши планы немного изменились.— Где она?!— Совсем недалеко от вас, за углом, на, ага, на Семьдесят Девятой. По-моему, это южная сторона, через три или четыре дома от угла...— Что?— Тут в неположенном месте, у пожарного гидранта, стоит машина. Серый «форд-темпо». Ваша жена в нем.— В машине?— В багажнике.— Вы засунули ее в багажник?— Воздуха там хватает. Но сегодня прохладно, так что вам лучше забрать ее оттуда поскорее.— А ключ есть? Как я смогу...— Замок сломан. Ключ вам не понадобится.Когда они бегом заворачивали за угол, он сказал Питеру:— Что значит — замок сломан? Если багажник не заперт, почему она не может взять и вылезти? Что такое он говорил?— Не знаю, малыш.— Наверно, она связана. Пластырь, наручники — в общем, не может двигаться.— Возможно.— Господи, Пит...Машина стояла там, где и было сказано, — далеко не новый, видавший виды «форд» с треснувшим лобовым стеклом и глубокой вмятиной на правой дверце. Замок багажника был вообще выломан. Кинен рывком поднял крышку.Там никого не было — только лежали какие-то свертки. Свертки разного размера, упакованные в черный пластик и перетянутые липкой лентой.— Не может быть, — произнес Кинен.Он стоял неподвижно и все повторял:— Не может быть. Не может быть...Потом Питер взял из багажника один сверток, достал из кармана складной нож и разрезал ленту. Он развернул черный пластик — очень похожий на тот, из которого были сделаны мешки, куда они сложили деньги, — и в руках у него оказалась человеческая ступня, отрезанная в нескольких сантиметрах выше щиколотки. Ногти трех пальцев были покрыты красным лаком. Остальных двух пальцев не хватало.Кинен закинул голову назад и завыл по-собачьи. 2 Это было в четверг. А в понедельник, когда я вернулся с обеда, дежурный отеля передал мне записку. «Позвоните Питеру Кари», — говорилось в ней, и был номер телефона, который начинался с 718, — это либо Бруклин, либо Куинс В Нью-Йорке перед семизначным номером телефона нужно набирать еще трехзначный код одного из двух районов, на которые разделен город, — 718 или 212.
. По-моему, я не был знаком ни с каким Питером Кари из Бруклина или Куинса, да и ниоткуда еще, но мне не в первый раз звонят люди, с которыми я не знаком. Я поднялся к себе и позвонил по телефону, указанному в записке. Когда мужской голос ответил, я спросил:— Мистер Кари?— Да?— Меня зовут Мэттью Скаддер, мне передали, что вы просили позвонить.— Вас просили мне позвонить?— Да. Здесь сказано, что вы звонили мне в четверть первого.— Повторите, пожалуйста, ваше имя.Я повторил, и он сказал:— А, погодите минутку, ведь вы детектив, да? Это мой брат звонил вам, мой брат Питер.— Тут так и сказано — Питер Кари.— Подождите, не кладите трубку.Я подождал, и через секунду какой-то другой голос, похожий на первый, но немного ниже и мягче, произнес:— Мэтт, это Пит.— А, Пит? — сказал я. — Мы с вами знакомы, Пит?— Ну да, знакомы, только вы можете не знать, как меня зовут. Я регулярно бываю у святого Павла и выступал там на собрании, кажется, месяца полтора назад.— Питер Кари, — повторил я.— На самом деле моя фамилия Кхари, — сказал он. — Я родом из Ливана. Как же мне вам объяснить, кто я? Ну, я бросил пить года полтора назад, снимаю комнату на Пятьдесят Пятой. Работал посыльным и по доставке товаров, но на самом деле моя специальность — монтажер в кино, только я не знаю, смогу ли к ней вернуться...— У вас там было что-то по части наркотиков.— Точно, только окончательно меня добил алкоголь. Теперь вспомнили?— Да. Я был там в тот вечер, когда вы выступали. Только не знал вашей фамилии.— Ну вот, теперь вы все знаете.— Что я могу для вас сделать, Пит?— Я хотел бы, чтобы вы приехали сюда и поговорили со мной и с моим братом. Вы детектив, а это, мне кажется, как раз то, что нам нужно.— А вы не могли бы хоть приблизительно сказать, о чем речь?— Понимаете ли...— Не по телефону?— Думаю, что по телефону не стоит, Мэтт. Надо кое-что выяснить, это очень важно, мы заплатим вам, сколько скажете.— Видите ли, — сказал я, — я не уверен, что сейчас могу взяться за какую-то работу. Дело в том, что у меня намечается одна поездка. В конце недели я улетаю за океан.— Куда?— В Ирландию.— Вот здорово, — отозвался он — Но послушай те, Мэтт, может, вы хотя бы приедете сюда, чтобы мы вам все рассказали? Вы нас выслушаете и если решите, что ничего не можете сделать, мы не будем в обиде и заплатим вам за потраченное время и за такси сюда и обратно. — Я слышал, как брат сказал ему что-то, чего я не разобрал, и Пит ответил — Сейчас скажу ему. Мэтт, Кинен говорит, что мы мог ли бы заехать за вами, но нам все равно придется вернуться сюда, так что, я думаю, будет быстрее если вы просто возьмете такси.Мне показалось, что для человека, который работает посыльным и по доставке товаров, он что-то много говорит о такси, но тут мне вспомнилось, что я слышал про его брата.— У вас один брат или несколько, Пит?— Только один.— Мне кажется, вы что-то о нем говорили, когда рассказывали о себе. Что-то о его делах.Наступила пауза. Потом я услышал:— Мэтт, я прошу вас хотя бы приехать сюда и выслушать нас.— Где вы находитесь?— Вы знаете Бруклин?— Я же еще не покойник.— Что-что?— Ничего. Просто мысли вслух. Есть такой известный рассказ. «Только покойники знают Бруклин». Кое-какие места там я знаю довольно прилично. В какой вы части Бруклина?— Бэй-Ридж. Колониал-роуд.— Ну, это не так сложно.Он сказал мне адрес, и я его записал.Линия метро "R", которую называют еще Бродвейской местной, начинается в Джамейке Джамейка — окраинный район на востоке Бруклина
, на Сто Семьдесят Девятой, идет через весь город и кончается в нескольких кварталах от моста Веррацано в юго-западном углу Бруклина Я сел в поезд на перекрестке Пятьдесят Седьмой и Седьмой авеню и сошел за две остановки до конечной.Кое-кто считает, что стоит выехать из Манхэттена, и вы уже за городом. Они неправы — это просто другая часть города, но разница, безусловно, очень чувствуется. Чтобы ее заметить, не нужно даже открывать глаза. Здесь другой энергетический уровень и воздух не гудит от постоянного лихорадочного напряжения.Я прошел квартал по Четвертой авеню, миновал китайский ресторан, корейскую овощную лавку, контору букмекера и пару ирландских баров, потом свернул на Колониал-роуд и там нашел дом Кинена Кхари. Он стоял среди других таких же особняков — солидных домов без особых затей, выстроенных, судя по виду, еще до войны. Крохотный газон, деревянная лестница в несколько ступенек, ведущая к парадной двери. Я поднялся по лестнице и позвонилПит впустил меня, провел на кухню и познакомил со своим братом. Тот встал, пожал мне руку и жестом предложил стул. Сам он садиться не стал, а подошел к плите и, обернувшись ко мне, сказал:— Благодарю вас, что пришли. Я могу задать вам несколько вопросов, мистер Скаддер? Прежде чем мы приступим к делу?— Пожалуйста.— Может быть, сначала что-нибудь выпьете? Нет, не спиртного. Я знаю, что вы с Питом познакомились на собраниях «АА», но у нас готов кофе, а если хотите, могу предложить вам чего-нибудь прохладительного Кофе сварен по-ливански — это примерно то же самое, что по-турецки или по-армянски, очень густой и крепкий. Там есть еще банка растворимого, если хотите.— По-ливански — это звучит неплохо.На вкус это оказалось тоже неплохо. Я отпил глоток, а он спросил:— Вы детектив, так ведь?— Без лицензии.— Что это означает?— Что я работаю неофициально. Время от времени выполняю задания какого-нибудь большого детективного агентства и тогда работаю по его лицензии, но в остальных случаях действую в частном порядке.— И когда-то вы были полицейским.— Верно. Несколько лет назад.— Так. Форму носили или работали в штатском?— Я был детективом.— Это у которых золотой значок, да?— Правильно. Несколько лет работал в шестом участке, в Гринвич-Виллидж, а до этого некоторое время проработал в Бруклине. В семьдесят восьмом участке, это Парк-Слоуп Гринвич-Виллидж — район в нижнем Манхэттене; Парк-Слоуп — район недалеко от центральной части Бруклина.
и немного севернее, там это место называют Борем-Хилл.— Да, я знаю, где это. Я вырос на территории семьдесят восьмого участка. Знаете Берген-стрит?— Конечно.— Вот там мы и выросли — я и Пит. В тех местах, по соседству с Корт-стрит и Атлантик-авеню, много приезжих с Ближнего Востока.
1 2 3 4 5