Некоторые заказывают вино. Если на то пошло, кое-кто здесь пьет даже кока-колу.— Эдди говорил, что раньше постоянно бывал здесь. Однажды ночью мы проходили мимо, так он перешел на другую сторону, лишь бы только не оказаться рядом.Зеленые глаза расширились от удивления:— Неужели? Но почему?— С этим баром связана часть жизни, о которой он хотел забыть. Думаю, к тому же он боялся, что, оказавшись поблизости, не удержится, войдет, а тогда кошмар повторится.— Боже мой!.. — произнес Баллу. Откупорив бутылку, он подлил виски в бокал. Кубики льда растаяли, но, похоже, это его не волновало. Он поднял стакан и, глядя в него, сказал: — Эдди дружил с моим братом. Ты знал Денниса?— Нет.— Деннис... Мы были совершенно не похожи. Он пошел в мать, ирландку. А мой старик — француз, из рыбацкой деревушки в пригороде Марселя. Пару лет назад я туда заехал... Просто хотел посмотреть, что это за место. И мне стало понятно, почему отец уехал из тех краев: там нечего делать.Из нагрудного кармана Микки достал пачку сигарет, закурив, выпустил облачко дыма.— Я — вылитый старик, только глаза и отличаются, — сказал он. — У нас с Деннисом глаза материнские.— Эдди как-то мне рассказывал, что Деннис погиб во Вьетнаме.Баллу уставился на меня; его зеленые глаза сверкнули.— Не знаю, какого черта его туда понесло! Мне бы ничего не стоило его отмазать. Я не раз ему говорил: «Деннис, Христа ради, мне достаточно снять трубку». Но брательник и слышать ничего об этом не хотел.Он раздавил в пепельнице сигарету.— И все-таки поехал туда, глупый малый, — продолжал он. — Там ему и отстрелили задницу!Мы помолчали. В какое-то мгновение мне показалось, что комната наполнилась тенями умерших — Денниса, Эдди, родителей Баллу и моих близких, — тех, кто ушел, но пока еще не преодолел весь путь, ведущий в Небытие. Поверни я быстро голову, подумалось мне, наверное, смог бы увидеть тетушку Пег, мать и отца.— Деннис был добряком, — снова обратился ко мне Баллу. — Может, потому и уехал, что хотел испытать свой характер на прочность, которой в нем не было. Он был другом Эдди, и тот заходил сюда, чтобы подменить его, когда требовалось. Потом, после гибели Денниса, он тоже часто заглядывал. Но я никогда не мог предложить ему настоящую работу.— Он мне рассказывал, что однажды видел, как ты бейсбольной битой забил человека до смерти.Баллу поднял на меня глаза. В них промелькнуло удивление. Мне трудно было понять, что больше изумило его — болтливость Эдди или моя дерзость. Он произнес:— Значит, он тебе и об этом рассказывал?— По его словам, это произошло в подвале, где-то поблизости. Ты будто бы привязал какого-то парня к столбу бельевой веревкой, а потом забил бейсбольной битой до смерти.— Кто же это был?— Он мне не сообщил.— А когда это произошло?— Несколько лет назад. Он не уточнял.— И что же — он при этом присутствовал?— Так он, во всяком случае, утверждал.— А ты не думаешь, что он высосал эту историю из пальца?Баллу поднял стакан, но не отхлебнул, а продолжал держать его в руке.— Вообще-то историей этот рассказ и назвать-то нельзя. Один человек избивает другого бейсбольной битой. Это отвратительно, ну и что из того? Такую историю не расскажешь за ужином, — в ней нет ничего интересного.— Пару лет назад случилось и кое-что поувлекательнее.— Да ну?..— Помню, как-то исчез парень. Фамилия его была Фарелли.— Падди Фарелли, — подтвердил он. — Трудно с ним было ладить.— Поговаривали, что он доставлял тебе неприятности, а потом внезапно исчез.— Неужели?— Еще рассказывали, что ты заходил едва ли не во все салуны на Девятой и Десятой авеню с сумкой для боулинга. В ней лежала голова Фарелли, и ты показывал ее всем желающим...Он хлебнул виски.— Чего только не сбрехнут! — усмехнулся Баллу.— Может, и Эдди заглядывал в твою сумку?Баллу посмотрел на меня. Рядом никого не было. Бармен передвинулся в противоположный угол, а мужчина, только что сидевший со стаканом поблизости, вышел.— Здесь чертовски жарко, — сказал Микки. — И что это ты паришься в пиджаке?На нем был твидовый, гораздо плотнее моего пиджак.— Мне совсем не жарко, — возразил я.— Сними!Взглянув на него, я понял, что лучше не спорить. Снял пиджак и повесил его на спинку стула, стоявшего рядом.— Рубашку тоже, — потребовал он.Я снял рубашку, а затем и майку.— Молодец! — похвалил Баллу. — А теперь оденься, пока не простудился. Сам понимаешь, приходится осторожничать. А то ведь как бывает: заходит какой-нибудь сукин сын, начинает разговор о старых, добрых временах, и, не успеваешь опомниться, как он все уже записал на пленку. Оказывается, он прихватил с собой магнитофон. Так что там болтали о голове Падди Фарелли?.. Знаешь, отец моей матери был выходцем из Слиго, и он часто говаривал, что труднее всего на свете найти в Дублине человека, который во время Пасхального восстания не захватывал бы Центральный почтамт. Интересно, что только двенадцать смельчаков ворвались в здание, смеялся он, а вышло оттуда, если верить россказням, — тридцать тысяч. Вот так же трудно найти на Десятой авеню сукиного сына, который бы не видел, как я показывал в каждом салуне окровавленную голову несчастного Фарелли.— Ты хочешь сказать, этого вообще не было?— Ох, Иисусе! — воскликнул он. — Какая разница? Может, я вообще не открывал эту чертову сумку для боулинга? А может, все, что там было, — так это шар для игры!.. Кто же не любит анекдотов? Их обожают слушать, а еще больше — рассказывать. А как приятно пробирает холодок внутри, когда сообщаешь приятелю что-то в этом роде! Самые отъявленные трепачи — ирландцы, особенно в этом треклятом районе.Допив, он поставил стакан на стойку.— Почва здесь благодатная для таких историй. Брось зерно, и оно даст бурные всходы, словно бурьян.— Так что же случилось с Фарелли?— Откуда мне знать!.. Может, он сейчас где-нибудь на Таити хлещет кокосовое молоко и занимается любовью с шоколадными милашками. Разве его тело кто-то нашел? А его чертову голову?— А Эдди? Что все-таки он знал? Чего и кого опасался?— Да ничего. Ни черта он не знал! Для меня, во всяком случае, он опасности не представлял. И меня ему бояться было нечего.— Но о ком-то он мог знать что-то важное?— Не представляю, кто бы это мог быть. Чем он вообще занимался? Ну, воровал по мелочам. Вместе с одной шайкой унес меха с чердака на Двадцать седьмой улице. Пожалуй, это — самое крупное дело, в котором он был замешан. И пока оно не пованивает. Да у них там все было подстроено: владелец сам вручил им ключ. Ему нужно было получить страховку. К тому же произошло это давным-давно. Для кого же Эдди представлял опасность? Иисусе, да разве он не сам повесился? Может, он был угрозой для себя самого? * * * Было в его словах что-то такое, что заставило меня поверить ему. Мне внезапно показалось, что какая-то нить протянулась между нами. Он тоже это почувствовал. Несколько минут мы молчали. Об Эдди вроде бы все было сказано. Потом он вспомнил о своем брате Деннисе, о том, как в детстве взял на себя вину за совершенный им проступок. Я же рассказал пару случаев, произошедших со мной в те времена, когда я еще был приписан к Шестому участку в Виллидже.Так или иначе, но что-то вдруг объединило нас. Он прошел к дальнему концу стойки и, обогнув ее, подошел ко мне, словно бармен. Наполнив два бокала ледяными кубиками, он налил в один из них кока-колу и протянул через стойку мне. Затем достал из бара новую бутылку виски двенадцатилетней выдержки, наполнил свой бокал и вернулся на прежнее место. Он предложил мне пройти в кабинет. Я захватил с собой стаканы, а он бутылку. Мы просидели там часа два, рассказывая друг другу байки, а порой просто молчали.В мои запойные годы такое случалось редко, а потом — еще реже. Не думаю, что мы стали в этот вечер друзьями. Дружба — это нечто иное. Произошло, мне кажется, вот что: внутренний барьер, разделявший нас неожиданно рухнул. Установилось некое временное перемирие, подобное прекращению враждебных действий во время праздника. Оказавшись наедине, мы чувствовали себя свободнее, чем если бы были старыми друзьями или даже братьями. Это ощущение не могло сохраняться долго, но тем не менее оно было вполне реальным.Наконец он произнес:— Чертовски жаль, что ты не пьешь!..— Иногда мне и самому жаль. Но чаще я этому рад.— Тебе должно выпивки не хватать.— Время от времени так и бывает.— Мне бы ее страшно недоставало. Сомневаюсь, что я вообще смог бы без нее прожить.— Думаю, просто у меня было больше хлопот из-за нее, — сказал я. — В последний раз, когда я напился, со мной произошел страшный эпилептический припадок. Очнулся я в больнице, долго не мог понять, где нахожусь и как там оказался.— Боже! — сказал он и тряхнул головой. — Но раньше ты воздавал спиртному должное. И долго.— Что верно, то верно.— Тогда тебе нечего жаловаться, — сказал он. — Никто из нас не вправе ныть, правда? * * * Около полуночи я решил закруглиться. У меня появилось чувство, что мое участие в его ночных посиделках слишком затянулось. Поднявшись, я сказал Баллу, что мне пора домой.— Ты дойдешь сам? Может, вызвать такси?Спохватившись, он рассмеялся:— Господи, ты же, кроме коки, ничего в рот не брал! Почему бы тебе не прогуляться до дома на своих двоих?— Я себя чувствую превосходно.Он с трудом поднялся на ноги.— Теперь ты знаешь, где меня найти, — произнес Баллу. — Заходи как-нибудь.— Непременно.— Мне было приятно поговорить с тобой, Скаддер. — Он положил руку мне на плечо. — Ты парень что надо.— Да ты и сам молодец.— Мне чертовски жаль Эдди. Неужели у него нет низких? Не знаешь, его будут отпевать?— Не знаю. Пока его тело на попечении штата.— Ужасный конец! — вздохнул он, выпрямившись. — Думаю, еще увидимся.— Мне бы хотелось.— Вечерами я здесь бываю постоянно. Если я буду тебе нужен днем, ребята скажут, где меня найти.— Бармен, что работает по утрам, даже не хотел признаться, что знаком с тобой.Он рассмеялся:— Это Том. Замкнутый парень, не так ли? Но он мне передал, что ты заходил. Как и Нейл. Кто бы ни оказался за стойкой, он может со мной связаться.Сунув руку в карман, я достал карточку.— Я живу в гостинице «Северо-западная». Вот номер моего телефона. Застать меня трудно, но можно оставить пару слов. Дежурный запишет и передаст.— А это что такое?— Мой номер.— Нет, я вот о чем, — сказал он.Оказывается, он перевернул карточку и увидел на обратной стороне снимок Паулы Хольдтке.— Кто эта девушка? — спросил он.— Ее зовут Паула Хольдтке. Она из Индианы, исчезла летом. Жила в этом квартале, работала в ресторанах официанткой. Ее ищет отец, а я ему помогаю.— А зачем ты дал этот снимок мне?— У меня просто нет визитки. А что, ты ее знаешь?Он посмотрел на фотокарточку внимательнее, потом поднял глаза и, глянув прямо на меня, сказал:— Нет, никогда ее не встречал. Глава 13 Мой сон прервал телефонный звонок. Привстав на кровати, я снял трубку. Кто-то хриплым голосом приглушенно спросил:— Скаддер?— С кем я говорю?— Забудь про девчонку.Сон, который я еще не успел стряхнуть с себя, таял в памяти, словно снег на солнце. Однако неопределенные, неясные черты женщины, явившейся мне в нем, по-прежнему стояли перед глазами. Отказавшись от попытки определить, кто же все-таки мне снился, так еще и не придя в себя окончательно, я переспросил:— Какую девчонку? О чем вы?— Забудь про Паулу: ты никогда ее не найдешь.— Откуда вы знаете об этом? Что с ней?— Прекрати ее разыскивать! И хватит показывать всем ее снимок. Оставь это дело.— Кто говорит?В ответ раздался щелчок. Я пару раз повторил: «Алло! Алло!», — но мой собеседник уже бросил трубку.Я включил лампу в изголовье кровати, посмотрел на часы: четверть пятого. Я лег в два, значит, спал меньше трех часов. Усевшись на край кровати, я несколько раз прокрутил в уме весь разговор, пытаясь определить, чей голос слышал, и понять, что скрывалось за словами звонившего. Не пропадало ощущение, что мне знаком этот глухой голос.Пройдя в ванную, я взглянул в зеркало над умывальником. В нем отразились годы, оставившие неизгладимые следы на моем лице, и было похоже, что они здорово давили на мои плечи своей тяжестью. Включив воду погорячее, я долго стоял под душем, потом, вытеревшись насухо, вернулся в постель.«Ты никогда ее не найдешь» — эта фраза неизвестного стучала в висках.Что делать? Позвонить кому-нибудь сейчас я не мог. Микки Баллу, пожалуй, был единственным человеком, который еще бодрствовал, но к этому часу он наверняка уже слишком пьян. К тому же у меня не было его телефона. Да и что бы я ему сказал?«Забудь про девчонку!»... Кого же выводит из себя то, что я разыскиваю Паулу? Может, мне только что снилась именно она? Закрыв глаза, я попытался представить, как она выглядела... * * * Когда я проснулся окончательно, было десять, ярко сияло солнце. Ночной звонок, казалось, просто приснился мне, в какой-то момент я даже готов был поверить в то, что он — плод моего воображения. Но тут мой взгляд упал на мокрое полотенце, лежавшее на стуле. Увы, звонок не был ночным наваждением. Кто-то действительно требовал, чтобы я прекратил расследование.Телефон зазвонил снова, когда я был почти одет. В ответ на мое «Алло!» Вилла переспросила:— Мэтт?— А, привет!.. — произнес я.— Я не очень рано? У тебя какой-то странный голос. Может, ты еще спал?— Просто я расстроен.— Что-нибудь случилось?— Ночью меня разбудили: кто-то требовал прекратить поиски Паулы Хольдтке. Когда зазвонил телефон, я было решил, что неизвестный захотел повторить свою попытку.— Я звоню тебе в первый раз.— Знаю. Ночью со мной говорил мужчина.— Признаюсь, я думала о тебе вчера. Даже надеялась увидеть тебя ночью.— Я допоздна был занят. Часть вечера провел среди анонимных алкоголиков, а потом сидел в пивнушке.— Одно прекрасно дополняет другое!— Ты так считаешь? Когда я освободился, было уже слишком поздно, чтобы идти к тебе.— Ты что-нибудь узнал о проблемах Эдди?— Нет. Но каким-то образом прикоснулся к секретам другого дела.— Другого дела? Ты имеешь в виду Паулу?— Совершенно верно.— Ты сделал этот вывод только потому, что от тебя потребовали прекратить расследование?— Отчасти и поэтому. * * * Деркин сказал:— Господи, Микки Баллу! Этот Мясник. Он-то какое отношение имеет к делу Паулы?— Не знаю. Вчера вечером поболтал с ним пару часов.— Вот как? Ну, в последнее время ты здорово вырос в социальном плане. Для чего же ты с ним встречался? Неужели пригласил на ужин, чтобы посмотреть, как он ест руками?— Мы были в баре у Грогана.— Это в нескольких кварталах от участка? Знаю, знаю. Настоящий притон. Говорят, этот кабак принадлежит Микки Баллу.— И я так понял.— Хотя он и не имеет права владеть подобным заведением. Закон об алкогольных напитках запрещает отбывшим срок преступникам вписывать фамилии в лицензии на право продажи спиртного. Значит, кто-то взял на себя оформление разрешения. Что же вы делали в его забегаловке? Перекинулись в картишки?— Пили, трепались. Он хлебал ирландское виски.— А ты кофе?— Кока-колу. Кофе там не подают.— Тебе повезло, что в таком свинарнике удалось найти кока-колу. А что у Микки общего с Полиной? Ах да, не с Полиной, а с Паулой! Он имеет какое-то отношение к этой истории?— Точно не знаю, — ответил я, — но после того как он увидел ее снимок, похоже, сработал какой-то механизм, ведь пару часов спустя кто-то разбудил меня и настойчиво попросил прекратить расследование.— Баллу?— Нет, я слышал не его голос. Я не узнал того, кто говорил. Есть у меня в связи с этим одно предположение, но пока весьма расплывчатое. Джо, расскажи мне о Баллу.— Что же тебе рассказать?— То, что ты о нем знаешь.— Знаю точно, что он скотина и что его место — за решеткой.— Так почему же он все еще на свободе?— Самые гнусные людишки, как правило, туда не попадают. Они всегда остаются чистыми. Никогда не удается найти свидетеля, а если нам даже повезет его отыскать, то он обычно заболевает амнезией. Или пропадает. И какие странные события при этом происходят! Ты когда-нибудь слышал историю о том, что Баллу разъезжал по городу с отрубленной головой?— Да, я знаю ее.— Интересно, что эту голову так и не обнаружили. Как, впрочем, и тело. Человек исчез, не оставив своего нового адреса, вот и все.— Как Баллу зарабатывает деньги?— Только не подумай, что он делает бабки на своем притоне. Он начал с того, что работал на итальянцев, — выколачивал деньги у их должников. Сам знаешь, что с виду он громила, к тому же всегда был крут. Эти ирландцы, поселившиеся в районе Адской кухни, из поколения в поколение продавали свои бицепсы. Уверен, Баллу был непревзойден в своем деле. Представь, ты занял денег у какого-нибудь мафиози и задержался на пару недель с возвращением долга. И вот, помахивая мясницким ножом, к тебе вваливается этот амбал в кровавом переднике. Что ты предпримешь? Разве тебе придет в голову попросить его заглянуть еще раз через неделю? Не сомневаюсь, ты сразу выложишь ему все наличные деньги, подчистую.— Ты говорил, Баллу сидел. За что?— Налет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24