В смысле
- из того же департамента. Все там свои такие, что чужих не
нужно. - Позвольте представиться - магистр Семеняко, товарищ
директора по науке.
Магистр, да уж. Гец фон Берлихинген унд Семеняко. Шаров
пожал протянутую руку:
- Капитан Шаров.
- Коллега Орсенева сожалеет, что не смогла встретить вас
сама, но у нее в графике важный эксперимент. Она просит по-
дождать, немного, минут десять. Или, если хотите, я проведу
вас в ее лабораторию.
- Ведите.
Коридоры Научного корпуса пахли иначе - аптекой, грозой,
почему-то сеном, но не свежим, а тронутым, с мышиным пометом.
- Прошу, - открыл дверь Семеняко. Они оказались в не-
большой комнате, сотрудники - три женщины в подозрительно
свежих халатах вытянулись при их появлении.
- Людмила Николаевна в боксе, - доложила одна из них.
- Работайте, работайте, - магистр неопределенно помахал
рукой, и женщины вновь склонились над микроскопами. Бурная
научная деятельность.
Магистр подошел к стене, раздвинул шторки, открыв круг-
лый, с блюдце, иллюминатор.
- Бокс, - жестом он пригласил заглянуть внутрь.
Смотреть, собственно, было не на что. Сквозь запотевшее
стекло смутно виднелась двигающаяся меж стеллажей фигура в
комбинезоне.
- Здесь воспроизведена атмосфера Марса,- пояснил ма-
гистр.- Вернее, она была марсианской, но теперь, в ходе экс-
перимента, параметры ее значительно изменились. Не земная,
пока еще нет, но ей вполне можно дышать, при определенной
привычке, разумеется. Ну вот, коллега Орсенева сейчас выйдет.
Санитарный ответственный тоже посмотрел в окошко, но ни-
чего не сказал. Он вообще помалкивал при Семеняко. Нужно
учесть.
Послышался приглушенный шум - за стеной, в боксе. Или в
шлюзе? Наконец, дверь отворилась.
Халат на Орсеневой был явно непарадный: мятый, жеваный и
несвежий. Мы тут дело делаем, вот так-то. И сама хозяйка ла-
боратории производила впечатление уставшей, измотанной женщи-
ны.
Впечатление? Чушь. Она на самом деле была такой.
- Орсенева, - рука её дернулась навстречу, на полпути
замерла, и уже волевым усилием протянулась в приветствии.
Обычное дело при встрече со штатными служащими Департамента
безопасности. Спинной мозг, подкорка, лобные доли коры.
- Капитан Шаров, - представился он. - Мне нужно погово-
рить с вами.
- Пройдемте в мой кабинет,- предложила Орсенева.
Кабинет оказался в смежной комнате.
- Пожалуй, ответственному лучше остаться здесь, - ма-
гистр небрежно показал на Зарядина.
- Пожалуй, - согласился Шаров. - А также и вам.
- Я тогда пойду к себе, - товарищ директора по науке не
обиделся.
Вдвоем с Орсеневой они прошли в кабинет.
- Чем могу быть вам полезна? - спросила она, едва они
уселись на стулья. Неважные, кстати, стулья.
- Мне необходимо знать, что произошло в эксперименталь-
ном поселке. Насколько я понял, лучше вас никто об этом не
расскажет.
- Это режимные сведения.
- Я и сам режимный человек, Лидия Николаевна, - Шаров
показал свое генеральное удостоверение. - Убедились?
- Вполне, капитан. Собственно, эпизод произошел из-за
технических накладок и к нам прямого отношения не имеет.
- Вот как?
- Мы, моя лаборатория, решает одну из основных проблем
поселенцев. Из всех трудностей, с которыми столкнулся человек
на Марсе, недостаток кислорода наиболее серьезен. Температу-
ра, низкое давление - к этому большинство приспосабливается,
но крайне незначительная концентрация кислорода препятствует
автономности поселений. Ежедневно приходилось - да и по сей
день приходится - доставлять кислород с Земли, непродуктивно
загружая канал перемещения. Сейчас мы близки к тому, чтобы
отказаться от земного кислорода, - вероятно, Орсенева произ-
носила свою речь не единожды: слова, фразы словно мухами за-
сижены. Интересно, есть ли мухи на Марсе? Надо Зарядина спро-
сить, ему по должности знать положено. - Моя лаборатория, идя
путями великой русской науки и творчески развивая идеи биоло-
гии Мичурина - точно, это доклад. Отчетный, юбилейный, перед
вожаками. Послушаем и доклад, - вывела гибрид с уникальными
свойствами. Взяв за основу один из видов лишайника, мы скрес-
тили его с местным, марсианским грибком. Как работают земные
растения? Разлагая углекислый газ, они используют углерод для
построения своего тела, а кислород отдают в атмосферу. Наш же
лишайник разлагает окись кремния, которого на поверхности
Марса с избытком. В ходе процесса кремний идет на развитие
растения, а кислород - кислород получают люди.
- То есть вы хотите дать Марсу земную атмосферу?
- Это в перспективе. Ближайшая задача - обеспечить кис-
лородом наши поселения.
- И вы ее решили?
- Еще есть определенные трудности. Так, бурное развитие
растений требует соответствующей органической подкормки, не-
обходимо также закрепить наследственные факторы гибрида. Пе-
ред нами стоит задача сделать лишайник и пищевым продуктом.
- Это очень, очень интересно, Людмила Николаевна, но как
ваша работа связана с событиями в поселении "Свободный труд?"
- Свотра..."Свободный труд" - первый поселок, перешедший
на полное самообеспечение кислородом.

ГЛАВА 3
Текст кончился. Теперь Орсенева подбирала слова медлен-
но, осторожно. Свои слова, не утвержденные, не одобрен-
ные. Слова, за которые приходится отвечать.
- Значит, поселок - ваше детище?
- Нет, разумеется, нет. Мы лишь поставили нем систему
воздухообеспечения.
- И она не сработала, верно?
- Она работала вполне удовлетворительно, но преступная
небрежность поселенцев привела к... привела к тому, к чему
привела.
- К гибели людей?
- Да.
Люцифериновую панель в кабинете давно не обновляли, и
света недоставало, однако Шаров мог поклясться - Орсенева бы-
ла совершенно спокойна. Уставшая, вымотанная, но спокойная.
Свотра, - Шаров перешел на местное название - интересовала
Орсеневу поскольку постольку.
- В чем же заключалась эта... небрежность?
- Свотра - поселок производственный, все заняты на добы-
че русина (слово "добыча" Орсенева произнесла по-горняцки, с
ударением на первый слог), к тому же объявили ударную вахту,
и дежурными по поселению оставили неподготовленных детей.
Система "Легкие" работает так: днем, когда наиболее интенсив-
ное высвобождение кислорода, он закачивается компрессором в
баллоны, откуда ночью высвобождается на поддержку дыхания лю-
дей. Дети же пустили весь кислород в жилые отсеки, не напол-
нив баллоны и на треть. Чтобы их не наказывали, они подправи-
ли показатели манометров. Поэтому ночью и случился замор.
Слово сказано. Замор. Вот, значит, как...
- И все погибли?
- Да... Кажется.
- Кажется?
- Мы обследовали систему "Легкие" и дали заключение.
Другими аспектами происшедшего занимались соответствующие
службы.
- Сегодня вы тоже были в поселке?
- Да, проверяла работу оранжерей. Мы, совместно с инже-
нерной службой, внесли изменения. Теперь создан страховой за-
пас кислорода, и случившееся больше не повторится.
- Значит, поселок скоро снова примет поселенцев?
- Скоро? Он уже заполнен. И, нет худа без добра, мы даже
смогли повысить концентрацию кислорода в отсеках за счет уси-
ленной подкормки лишайника. Так что адаптация поселян прошла
практически безболезненно, и Свотра скоро выйдет на график
добычи. Нас, я уже говорила, напрямую производство не касает-
ся, но все-таки... Невыполнение плана может дискредитировать
нашу работу.
Шарову казалось, будто он уже месяц сидит в этом кабине-
тике, ведет бесконечные и безрезультатные разговоры, ни на
пядь не приближающие его к цели. Болезненная адаптация, не
иначе. Пора проситься на добычу русина, где много-много кис-
лорода.
- Благодарю вас за сотрудничество. Вероятно, мне придет-
ся и в будущем прибегнуть к вашей помощи.
- Я всегда готова исполнить свой долг, - показалось ему,
или действительно в голосе Орсеневой послышалось облегчение?
Будто это имеет значение.
Он попрощался, вышел в первую комнату, комнату с микрос-
копами, как обозначил он ее для себя. Три лаборантки (если
это были лаборантки) поспешно уткнулись в окуляры. У двери,
на стуле, терпеливо ждал Зарядин. Похоже, его очень интересо-
вали плакатики, развешенные по стенам лаборатории:
РУССКАЯ НАУКА ШАГАЕТ СТОЛБОВОЙ ДОРОГОЙ!
НЕРУССКАЯ ЮЛИТ КРИВЫМИ ТРОПАМИ!
ПРОСТОМУ, ЧИСТОМУ НАРОДУ - ПРОСТУЮ, ЧИСТУЮ НАУКУ!
Шаров опять подошел к окошку бокса, раздвинул кем-то
сдвинутые шторки. Нет, видимость стала еще хуже, совсем запо-
тело окошко. Легкие, значит.
- До свидания, сударыни, - сказал он громко. Те хором
пробормотали что-то неразборчивое. Что ж, была без радости
любовь...
- Куда теперь? - Зарядин, похоже, набрался бодрости в
обществе дам. - К товарищу директора по науке?
- А вы сумеете найти его? - Шаров с сомнением посмотрел
на переходы Научного корпуса. Двери и номера не все имели, а
чтобы табличку какую - роскошь, излишество.
- Разумеется. Я в Алозорьевске каждую щель знаю, - сани-
тарный ответственный, похоже, не хвастал. Просто искренне
заблуждался.
- Сколько же человек работают в научном корпусе?
- Семьдесят четыре, - Зарядин ответил сразу, без запин-
ки. Таблица умножения на пять.
- А в Алозорьевске?
- Постоянный штат - две тысячи четыреста человек. Ну,
еще, конечно, люди из рабочих поселков бывают, поселенцы...
- И много их, рабочих поселков?
- Вот этого не скажу. Не мой уровень. Про десяток слы-
шал, а сколько всего... Тысяч шесть, приблизительно.
Ладно, ограничимся пока шестью тысячами четырьмястами
подозреваемыми. Минус единица. Лицо, называющее гибель людей
замором, вне подозрений. Пока.
Магистр Семеняко оказался за дверью номер четырнадцать.
- Вот, видите, пакость какая, - он показал Шарову баноч-
ку. - Наши медики дали. Руки болят. Кожа трескается, и зажи-
вать не хочет.
- Правда? - Шаров внимательнее посмотрел на руки магист-
ра. Не хватает еще лишай подцепить.
- Нет, это не заразно, - Семеняко перехватил взгляд ка-
питана. - Наверное, из-за контакта с металлами.
- Какими металлами? - Шарову стало неловко. Хорош, нече-
го сказать. А еще докторский сын.
- Моя тема. Естественное перемещение. Удивительный фено-
мен, знаете. Вот уран, например. Исчезает невесть куда, а на
его место, опять же невесть откуда, перемещается свинец. И
это безо всяких генераторов, молний, тихо и незаметно.
- Очень интересно, - покривил душой Шаров.
- Энергия, безусловно, расходуется, но внутренняя. Доб-
раться до нее, извлечь, заставить работать - задача, достой-
ная русской науки,- Семеняко обернулся на портрет Ломоносова,
висевший над столом.
- Насчет науки, - Шаров решил, что одной речи за день
достаточно. - Какие работы ведутся здесь, в Алозорьевске?
- В основном, прикладные, связанные с освоением. В перс-
пективе, когда мы получим статус отделения Академии, сможем
заняться и фундаментальными вопросами, но сейчас от нас ждут
практической отдачи, быстрой и эффективной.
- А поподробнее?
- Прежде всего, лаборатория Орсеневой...
- Это я знаю, - поспешно вставил Шаров.
- Биохимическая лаборатория, самая большая, двадцать че-
ловек. Переработка органики, построение полузамкнутого цикла.
Питание переселенцев - вопрос вопросов. Затем - механики.
Разработка коммуникаций, транспортники. Группа астрономов -
три человека. Метеорологи, геологи. Моя группа. В общем, ре-
шаем сугубо практические задачи. На создание вечного двигате-
ля, беспроволочного телеграфа и прочих утопий не отвлекаемся.
- Вы все перечислили?
- Остается лаборатория директора. Там, действительно,
теоретики. Наблюдение за полями перемещения и создание единой
теории поля. Два человека.
- Вы как будто скептически относитесь к этой проблеме?
- Помилуйте, разве я смею? Я всего-навсего магистр, а
Кирилл Петрович Леонидов - академик, десять лет провел в
Кембридже.
- Но разве теория поля не признана лженаучной? - Шаров
вспомнил университетские семинары. "Вещество, вещество, и еще
раз вещество!", ломоносовский завет.
- Директор вправе сам выбирать себе тему, - дипломатично
ответил Семеняко.
- Вы поддерживаете связь со своими коллегами?
- Ну... - было ясно, что Семеняко задет. Словно калеке в
лицо сказали, что он калека. - Мы получаем литературу - жур-
налы, монографии... Сами посылаем статьи, без подписи, но все
же...
- А личное общение? Ваши сотрудники, вы сами бываете на
симпозиумах, съездах?
- В силу специфики нашего учреждения в настоящее время
персональное участие в такого рода мероприятиях считается не-
целесообразным, - бесцветным, невыразительным голосом ответил
Семеняко, но глаза кричали: Ублюдок! Поганый, сволочной ублю-
док!
- Хорошо. Контакты с зарубежными учеными также отсутс-
твуют?
- Год назад была английская делегация. Со станции Берда.
Об этом много писали в Газете.
- Я помню. Встреча в Алозорьевске. Визит вежливости, не
так ли?
- Прибыли два представителя марсианской станции Берд,
познакомились с городом, посетили Научный корпус, провели
совместный эксперимент - определение напряженности поля пере-
мещения, и в тот же день отбыли назад, - монотонно, механи-
чески, сообщал Семеняко. Говорящая машина к вашим услугам.- В
непосредственном разговорном контакте в Научном корпусе были
задействованы двое: директор Леонидов и я, в постановке экс-
перимента с российской стороны участвовали те же. Отчет о
встрече передан в соответствующие инстанции, замечаний не
последовало.
- Чего только в этих инстанциях не случается. А как, ка-
ким путем оказались здесь англичане?
- Сначала со станции Берд их переместили через Гринвич и
релейную цепь в Пулково, а уж из Пулково - сюда. И возвраща-
лись они так же.
- А напрямую? Возможно перемещение напрямую?
- Исключено. Во-первых, станция Берд от нас в трехстах
верст, понадобилось бы полдюжины ретрансляторов. И во-вторых,
наши и Бердовские передатчики работают в зеркальном режиме -
мы возвращаем на Землю ровно столько массы, сколько она посы-
лает нам. Собственной мощности не хватит на посылку и кошки.
-"Сколько в одном месте прибудет, столько в другом тут
же убавится" - процитировал Шаров слова основоположника наук.
Вернее, прочитал - они бронзовыми буквами выведены были под
портретом Михайлы Васильевича.
- Совершенно верно.
- Насколько я помню, намечался ответный визит?
- Намечался. Но в настоящее время никакой подготовки не
ведется.
- Да, да...- Шаров знал, почему. И каждый знал. Год на-
зад Россия пыталась подружиться с Англией против Германии, но
сейчас английская оттепель кончилась, вернулись морозы. Оймя-
конские.
- А письма? Вы...или академик Леонидов? Не обмениваетесь
ли письмами с англичанами?- сказал, понимая, что несет чушь.
- Ну какие письма, капитан - вдруг озлился Семеняко. - Я
из дому, от жены три года вестей не имею. Мы - и письма в
Англию! Без права переписки, понимаете? Без права!
- Вы успокойтесь, - Шарову Семеняко не понравился с са-
мого начала, но сейчас на мгновение стало жаль магистра. Жа-
лельщик нашелся. Работу работай, тогда и жалеть времени не
станет. Уяснил? Так точно, ваше-ство! Я страсть какой умный!
- Простите, - товарищ директора по науке взял себя в ру-
ки. - Что-то я не того наговорил.
- Ничего страшного. Значит, утечка сведений отсюда иск-
лючается?
- Во всяком случае я не представляю такой возможности. А
что, имеет место?
- Имеет. Только это секрет.
- Понимаю... - Семеняко посмотрел на санитарного ответс-
твенного.
- Он допущен, - успокоил магистра Шаров. Бо-ольшой такой
секрет, секрет на весь свет.
- Если вы хотите видеть академика...
- Хочу? Это моя обязанность, - все, что я делаю здесь -
обязанность. Здесь и в любом ином месте.
- Тогда позвольте мне представить вас академику. Ваш
провожатый... Академик иногда бывает резок.
- Я подожду вас в музее, - с готовностью согласился За-
рядин. - Он здесь, рядышком, в фойе конференц-зала.
Академик Шарова не узнал. Еще бы. Сколько лет прошло -
пятнадцать? Нет, двадцать один. Не люблю арифметику. Слишком
точная наука.
- Пополнение? На укрепление научных сил?
- Нет, - поспешил представить Шарова магистр.
- А... Департамент... Наукой заинтересовались?
- У нас всем интересуются.
- Широкий профиль? Похвально, похвально. Может быть,
просветите старика, а то бьюсь-бьюсь который год, а до сути
добраться не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8