-- Ну, теперь тебе все известно, Энн.
-- Но ведь каждую субботу за последние четыре недели ты приносил домой по двадцатидолларовой бумажке, Сэм. Как объяснить такое?
-- В том-то и вся разница. Я принес домой в общей сложности восемьдесят долларов. По-моему, вполне достаточно.
-- Расскажи мне все без утайки, Сэм. Я живу с тобой вот уже двадцать четыре года, и ты еще ни разу не рассказывал мне всего до конца. Обязательно что-нибудь, да скроешь. Вот теперь давай, все рассказывай.
-- Зачем зря тебя волновать.
-- Ничего, Сэм,-- Энн улыбнулась,-- поволнуй меня немного, поволнуй. Я не боюсь.
-- Деньги я занимал. Утром в понедельник пошел на работу. Я тебе не лгал, Энн. Бродский велел, чтобы я явился на работу.
-- Ну и что произошло?
-- Племянник жены Бродского в тот день приехал из Буффало без пенни в кармане. Этот вшивый Бродский! В двадцать шестом году я позволил ему заработать двадцать тысяч долларов!
-- Но я ведь испекла пирог в тот понедельник, чтобы отпраздновать нашу годовщину. Разве ты забыл?
-- А разве я виноват, что племянник жены Бродского явился тогда из Буффало?
-- Никто тебя и не винит,-- Энн открыла глаза и подалась к мужу,-сидит на своем стуле как нашкодивший маленький, толстый мальчик (только волосы седые), который рассказывает, как ему удалось спереть у матери из кошелька двадцатипятицентовик.-- Но почему ты тогда ничего мне об этом не сказал?
-- Мне не хотелось причинять тебе боль, Энн, честно,-- объяснил жалостливым тоном Сэм.-- Тебя ведь и так многие обижают. Я стараюсь этого избегать, если мне удается. Можешь мне верить.
-- Если помнишь, в тот понедельник вечером ты разрешил Сюзн выйти замуж за Эдди,-- ты пообещал, что будешь теперь целиком нас обеспечивать, и ей больше не придется каждую неделю приносить матери свою зарплату. Может, ты уже забыл об этом?
-- Конечно нет! -- с раздражением ответил Сэм.-- Еще чего! Зачем постоянно напоминать мне об этом?
-- Почему ты так поступил, Сэм?
-- Сюзн уже взрослая, ей нужен собственный дом, свое хозяйство.
-- Мы все знаем об этом, Сэм. Не беспокойся зря -- знаем.
-- Нельзя допускать, чтобы она содержала нас. Это нечестно. Всякий раз, когда наши взгляды сталкиваются, я вижу по ее глазам, как ей хочется избавиться от нас, съехать с нашей квартиры. Я слышал, как однажды, после свидания с Эдди, ночью, у себя, она горько плакала.-- Сэм уставился на свою шляпу, отмечая на ней пятна пота.-- Ну, тогда я и подумал: пора ей замуж, сколько можно терпеть такое положение в доме? И не надо ей мешать.
-- Но теперь, когда у тебя снова нет работы, Сэм,-- терпеливо рассуждала Энн,-- выходит, ей снова придется нас содержать?
-- Не будем сейчас говорить об этом,-- попросил Сэм, вставая со стула.-- Мне бы прилечь...
-- Так придется ей содержать нас или нет? Ну-ка, отвечай, не увиливай!
-- Думаю, что да.
Энн, удивленная, качала головой.
-- И у тебя хватило духа сказать ей, что ты имеешь работу и она может осуществить что задумала -- выйти замуж! А ведь ты все лгал, Сэм. Прекрасно знал, что ты безработный и тебе вновь придется висеть у нее на шее. Ах, Сэм, Сэм...
-- Да я думал, что недели через три-четыре найду работу,-- оправдывался Сэм, расхаживая взад и вперед по комнате на своих коротких, детских ножках.-- У многих-то ведь работа еще есть. Говорят, времена меняются к лучшему. Рузвельт работает в Белом доме не покладая рук...
-- "Рузвельт"! -- горько засмеялась Энн.-- Замолчи, Сэм, замолчи, ради Бога!
-- Ну и что мне прикажешь делать? -- бросил ей Сэм с вызовом.-Скажи-ка! Может, мне лечь и умереть?
-- Кто дал тебе в долг эти восемьдесят долларов, Сэм? И где ты нашел такого дурака?
-- Какая разница? -- отвернулся от нее Сэм. Подошел к окну, выходящему на улицу, и смотрел, как сгущаются вечерние сумерки и крошечными точечками зажигаются во всем городе огоньки.
-- Так где ты достал эти несчастные восемьдесят долларов?
Держать оборону уже больше нет сил... Сэм сдался.
-- Я написал в Детройт,-- он разговаривал с оконной рамой,-- Альберту.
-- Моему несчастному брату! -- воскликнула Энн.-- Выходит, и он тоже должен тебя содержать! Да ты, по-моему, уже должен ему никак не меньше тысячи долларов!
-- К кому еще я мог обратиться? -- резко спросил Сэм.-- К кому? Куда? Кто-то же должен помочь мне, как ты считаешь?
-- Ну как тебе не стыдно просить у Альберта еще денег? Ты ведь не вернул ему из своего долга ни цента.
-- Я все верну. Времена меняются, я надеюсь на лучшее.
Энн лишь засмеялась.
-- Можешь смеяться сколько влезет! -- упрямился Сэм.-- Давай, давай, смейся! Однажды на моем банковском счете было шестьдесят тысяч долларов -наличными.
-- Однажды индейцы владели всеми Соединенными Штатами. Ради Бога, Сэм, ради Бога! Санта-Клаус давно забыл, где находится Бронкс. Его здесь давненько никто не видел.-- Помолчала, созерцая такие знакомые полные, круглые плечи мужа, тихо спросила: -- Как ты собираешься сообщить обо всем Сюзн? В прошлую субботу они решили расписаться на первое мая и потом провести две недели в Вермонте. Интересно поглядеть, с какой физиономией ты им об этом сообщишь?
-- Именно поэтому я и не хотел ей говорить в тот понедельник. Чтобы не ранить ее чувства.
-- Теперь рана окажется куда более болезненной, Сэм. Неужели ты не в состоянии вбить себе это в свою пустую башку?
-- Но я думал, что найду работу.-- Сэм не терял терпения.-- Когда Альберт прислал мне чек, я воспринял это как счастливое предзнаменование. Его отзывчивость вселила в меня надежду.
-- Как же ты умудрился получить письмо от Альберта, а я его так и не видела? -- В тоне Энн прозвучало равнодушное любопытство, словно у домохозяйки, которая интересуется, сколько куриных яиц надо добавить в тесто для бисквитного торта.
Сэм только вздыхал, вспоминая все запутанные подробности сделки.
-- Я попросил, чтобы он прислал чек на отель "Дикси" -- у меня там клерк знакомый. Деньги хранил в старом бауле у него в кладовке, той, что в холле.
-- И каждую субботу ты, как истинный глава семьи, приносил мне по двадцать долларов на хозяйство...
-- Говорю же -- ни к чему вас зря волновать. И тебя, и Сюзн тоже. Я был настолько уверен, что найду работу... Энн, поверь мне! Я так считал: это уж настолько плохо, если мне не удастся найти работу, что... У меня в жизни случалось немало неприятностей,-- он говорил ровным, рассудительным голосом,-- но чего никогда не предполагал -- что такое несчастье произойдет со мной. Ну быть такого не могло!
-- И все же оно произошло.-- Энн сделала нетерпеливый жест руками, давая понять собеседнику, что разговор окончен.
-- И все же оно произошло,-- эхом отозвался он, сел снова на стул и закрыл лицо маленькими пухлыми пальцами.-- Никогда бы не поверил, что люди еще могут жить после того, как им на голову свалилось такое несчастье. Итак, мы стоим на последней черте, Энн.
-- Ах, Санта-Клаус, Санта-Клаус,-- без издевки, без насмешки произнесла Энн; потом продолжала все с тем же равнодушным любопытством: -- Каждое утро, в восемь, ты уходил на работу и возвращался домой в шесть тридцать. И чем же ты занимался целый день?
Сэм, вспоминая, чем он занимался все эти безрадостные дни, не осмеливался поднять на жену глаза.
-- По утрам ходил от одной конторы к другой. Ты и представить себе не можешь, Энн, сколько их повсюду развелось,-- ужас! У очень многих американцев еще есть работа. Когда-то я частенько заглядывал в эти офисы -приносил им хорошие сигары, а они выставляли мне выпивку. Днем ходил в публичную библиотеку -- сидел там за столом, читал...
-- Надо же! Ученый, студент. Только подумать! Целый день сидит в библиотеке! -- воскликнула Энн, покачивая головой; на глазах у нее выступили слезы -- впервые.-- Бедняжка Сэм. И что же ты читал?
-- Все старые газеты -- "Таймс", "Уорлд", старую "Америкэн", за период с двадцатого по двадцать девятый год. Какое я получал удовольствие, читая о событиях тех дней, о Линдберге1, Кулидже2, Доне Макгро. Ах, какие славные были годы! Я даже нашел там свою фотографию. Семнадцатого мая двадцать шестого года в отеле "Астор" устраивали бал владельцев предприятий, производивших одежду. Мы с тобой сидели впереди, в первом ряду; на мне смокинг и бумажная шляпа. Тогда, на той фотографии, волосы мои еще черные. Ты помнишь?
-- Помню.
-- Мне нужно было умереть в двадцать девятом...-- Сэм оторвал руки от лица.
В дверь позвонили -- два коротких, резких звонка.
-- Это Сюзн,-- определила Энн.-- Вечно забывает ключи.
Сэм встал со стула.
-- Пойду лягу.-- И направился в спальню.
-- Не забудь принять таблетку аспирина, Сэм,-- напомнила Энн.
-- Да, непременно.-- Он затворил за собой дверь спальни.
Энн медленно -- ведь она уже совсем немолодая леди -- пошла по вестибюлю открыть Сюзн входную дверь.
ПАМЯТНИК
-- На кой черт мне сдался его личный запас?! -- заявил Макмагон -твердо, убежденно; подышал на стакан, осторожно его вытер.-- У меня свое мнение о его личном запасе.
Мистер Гриммет с печальным видом сидел у стойки на высоком стуле, а Тезинг лишь пожимал плечами, как продавец, который еще не отказывается окончательно от намерения навязать свой товар, а лишь переходит на более удобную позицию для новой атаки. Макмагон поднял к свету еще один стакан своими чистыми, холеными пальцами бармена, старательно вытер его с самым серьезным и решительным видом и густо покраснел до корней волос, включая и лысую лужайку на голове,-- ее не скрывала густо напомаженная прическа.
У бара, в передней части ресторана, никого не было. Сейчас, в три часа дня, в глубине зала о чем-то спорили трое официантов. Каждый день, ровно в три, в этом укромном уголке собирались трое официантов, чтобы кое о чем поспорить.
-- Фашизм,-- говорил один,-- это репетиция накануне открытия большого кладбища.
-- Ты где вычитал эту фразу? -- поинтересовался второй.
-- Какое тебе дело? Вычитал где вкуснее, и все тут.
-- Ты же итальянец,-- обратился третий официант к первому.-- Вшивый итальяшка!
-- Эй, вы там! -- резко обернувшись, крикнул ссорящимся официантам Тезинг.-- Приберегите-ка подобные дискуссии для дома! Здесь вам ресторан, а не "Мэдисонсквер гарден".-- И снова стал с интересом наблюдать, как Макмагон ловко вытирает, натирает до блеска стаканы.-- Однако многие лучшие бары в городе,-- сменил он тон на вкрадчивый, мелодичный,-- находят применение нашим личным запасам.
-- Многие лучшие бары в городе,-- подхватил Макмагон, заработав еще энергичнее полотенцем,-- давно стоит превратить в школы верховой езды.
-- Смешно! -- Тезинг засмеялся вполне естественно, без натуги.-- Очень смешно, правда, мистер Гриммет?
-- Послушай, Билли,-- Гриммет подался вперед и не обращал никакого внимания на Тезинга,-- нужно прислушиваться к разумным суждениям. Если ты смешиваешь напиток, кто определит цену ячменя -- его составной части? В этом и заключается высший класс для всех коктейлей в мире.
Макмагон промолчал: щеки его еще гуще покраснели, не отставала и лысина на голове. Перевернув стаканы вверх дном, он ставил их на жестяную стойку со звонким треньканьем, которое передавалось выстроившимся рядами на полках чистым стаканам, и эти мелодичные звуки разносились по всему пустому ресторану.
Небольшого роста, полный, крепко сбитый, бармен перемещался за своей стойкой заранее рассчитанными, точными движениями и в такой своеобразной манере, что любой, наблюдающий за ним в эту минуту, мог бы определить, в каком он сейчас пребывает настроении: весел, печален, мрачен, угрюм или чем-то взволнован и расстроен. Все это сразу было видно и по тому, как он смешивает напиток или ставит стакан на стойку.
Сейчас, в эту минуту, он сердит -- и мистер Гриммет это отлично чувствовал. Ссоры с ним он не хотел, но нужно было спасать деньги. Словно в салюте он протянул руку к Тезингу.
-- Скажи мне правду, Тезинг,-- медленно произнес он.-- Неужели твой личный запас настолько не годен?
-- Ну, многим нравится,-- так же медленно ответил Тезинг.-- Превосходен как компонент для смешанного продукта.
-- Годится только для полировки! -- заявил Макмагон, оглядывая свои полки.-- Особенно хорош в качестве проявителя.
Тезинг засмеялся -- он всегда так смеялся от девяти утра до шести вечера.
-- Очень остроумно! -- похвалил он.-- Какой у нас потрясающе остроумный бармен!
Макмагон, резко повернувшись на каблуках, посмотрел на него, слегка опустив голову на грудь.
-- Я тебя не обманываю,-- возразил Тезинг,-- все честно.
-- Вот что я хочу сказать тебе, Макмагон,-- подхватил Гриммет, глядя ему прямо в глаза.-- На нашем личном запасе можно сэкономить по семь долларов на ящике.
Макмагон начал вдруг насвистывать всем знакомую мелодию -- теноровую партию из "Паяцев",-- вперив взгляд в потолок и машинально вытирая стаканы. Мистеру Гриммету очень хотелось в эту минуту его уволить, и он вдруг вспомнил, что, по крайней мере, не реже чем дважды в месяц у него возникало такое желание, и довольно сильное.
-- Прекрати свистеть,-- вежливо обратился он к нему.-- Мы здесь обсуждаем серьезные дела.
Макмагон свистеть прекратил, но все равно мистеру Гриммету очень хотелось сейчас его уволить -- дать пинка под зад.
-- Времена нынче хорошими не назовешь,-- снова начал мистер Гриммет ласково, убедительно, испытывая горячую ненависть к себе самому из-за выбранной тактики: какого черта он тут ломается перед своим же служащим? -Запомни, Макмагон,-- президента Кулиджа давно нет в Белом доме. Я последний человек в мире, который способен себя скомпрометировать в отношении качества напитков, но нельзя забывать, что мы люди деловые и к тому же сейчас на дворе тридцать восьмой год.
-- Личный запас Тезинга,-- равнодушно сказал Макмагон,-- способен навсегда испортить желудок здоровой лошади.
-- Муссолини! -- донесся до них возбужденный голос первого официанта из глубины ресторана.-- Каждый день, когда иду по Бродвею,-- встречаю там сорок пять актеров, которые куда лучше сыграли бы его роль.
-- Хочу сказать тебе одну вещь, Макмагон,-- снова подчеркнуто холодно обратился к нему мистер Гриммет.-- Не забывай, что я владелец этого ресторана.
Макмагон снова стал насвистывать арию из "Паяцев". Тезинг, приняв мудрое решение, немного отодвинулся от стойки.
-- Меня больше всего интересуют деньги,-- не скрыл мистер Гриммет.-Что скажешь, мистер Макмагон, если я распоряжусь продавать наш личный запас?
-- Скажу, мистер Гриммет, что все это дело бросаю -- раз и навсегда!
Мистер Гриммет, по-видимому, расстроенный его отказом, принялся вытирать пот с лица, холодно уставившись на троицу официантов в дальнем углу ресторана. На сей раз ни о чем не спорят, лишь так же холодно на него смотрят.
-- Ну тебе-то что от этого? -- все больше распалялся против Макмагона мистер Гриммет.-- Тебе-то какое дело до того, что мы станем разливать виски другого сорта? Ты что, сам будешь его пить?
-- В моем баре, мистер Гриммет,-- спокойно ответил Макмагон, откладывая в сторону стакан вместе с полотенцем и заглядывая боссу прямо в глаза,-- мы предлагаем только высококачественные напитки.
-- Ну кто почувствует здесь разницу? -- Возмущенный Гриммет, соскочив с высокого стула, энергично затоптался на месте.-- Что эти американцы смыслят в крепких напитках? Ничего! Прочитай в любой книге на эту тему.
-- Совершенно верно,-- поддержал его тут же Тезинг с видом знатока.-Неужели тебе неизвестно общее, широко распространенное мнение: американцы не в состоянии отличить даже красное вино от заправленного хмельным солодом молока с шоколадом?
-- В моем баре,-- упрямо повторил Макмагон, густо покраснев и опершись широко разбросанными руками о стойку,-- я подаю гостям только лучшие напитки,-- сам их и готовлю.
-- Осел упрямый! -- заорал мистер Гриммет.-- Настырный ирландец! Ты назло все это делаешь, чтобы досадить мне, я знаю! Очень тебе хочется, чтобы я потерял по семь долларов на каждом ящике виски, потому что ты меня ненавидишь. Нужно глядеть истине в глаза!
-- Прошу вас, потише, не кричите на меня! -- спокойно осадил его Макмагон, сохраняя полное самообладание.-- Позвольте мне напомнить вам о двух вещах. Я работал у вас с тех пор, как отменили сухой закон, мистер Гриммет. За это время сколько раз нам приходилось расширять ресторан из-за наплыва посетителей?
-- У меня сейчас как-то не то настроение, чтобы заниматься историей, Макмагон! -- снова кричал мистер Гриммет.-- Какой прок от бара, хоть и такого длинного и вместительного, как "Нормандия", если там бизнес делают не так?!
-- Нет, вы ответьте на мой вопрос! -- требовал Макмагон.-- Сколько раз?
-- Три, черт бы тебя побрал! -- вспылил мистер Гриммет.-- Три раза!
-- Выходит, что сейчас наш ресторан в три раза больше, чем шесть лет назад,-- продолжал Макмагон в тоне строгого учителя, переходящего в своих объяснениях от одного пункта к другому.-- Как вы считаете, почему это произошло?
-- Случайность! -- Мистер Гриммет ироничным взглядом окинул потолок.-Судьба! Рузвельт! Рука Божия! Откуда мне знать?
-- В таком случае я скажу вам,-- бесстрастно продолжал в том же назидательном тоне Макмагон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23