По сравнению со светской жизнью сотрудников других дипломатических представительств, полковник В. общался лишь с узким кругом частных лиц. Правда, с офицерами вермахта и сотрудниками дипломатического корпуса он встречался чаще на различных официальных совещаниях, приемах и встречах, но о сугубо конфиденциальных беседах вряд ли здесь могла идти речь; разве только, во время этих встреч он мог получить подтверждение каких-либо сведений или намек в виде тайного жеста. Но ведь всего этого было явно недостаточно в качестве источника обширной информации, которой располагал военный атташе.
Еще какое-то время мы блуждали в потемках. Подслушивание телефонных разговоров тоже, казалось, не выявило ничего подозрительного. Может быть, следовало внимательнее изучить отношения между В. и дочерью владельца одного берлинского ресторана? По разговорам, между ними существовала глубокая взаимная симпатия. Время от времени В. разговаривал по телефону еще с двумя женщинами из высшего берлинского общества, но всегда в таких случаях речь шла лишь о назначении свидания.
Внезапно дело сдвинулось с мертвой точки: однажды полковнику В. позвонил по телефону незнакомый нам человек. «Приходите, как всегда; я все выполнил и думаю, что все будет хорошо». Кто был этот человек, который беседовал с В. , не называя своего имени? Мы продолжали напряженно следить за событиями.
Однажды В. явился в один современной постройки дом, в котором сдавались квартиры, и позвонил в квартиру, расположенную на четвертом этаже. Наши наблюдатели следовали за ним до второго этажа. И то, что затем произошло, мы так никогда и не выяснили впоследствии. Произошло ли это случайно или преднамеренно, но в тот момент, когда В. взошел на площадку четвертого этажа, там находился человек, который в полумраке лестничной клетки показался нашим сотрудникам настолько похожим на В. , что они спутали его с югославским атташе. Оба вошли в квартиры, расположенные по обе стороны от лестницы. В. — как полагали наши агенты — скрылся в квартире, расположенной справа. Они передали эти сведения своей смене. Когда двойник В. через некоторое время вышел из правой двери, агенты пошли за ним по следу. Только через три дня мы обнаружили, что идем по ложному пути. Все это время В. имел возможность действовать, выйдя из-под нашего контроля.
Тогда мы установили наблюдение за жильцом левой квартиры. Это был крупный чиновник министерства военно-воздушных сил, который ведал, главным образом, поставками самолетов и авиационного оборудования в другие страны и обслуживал приемные комиссии иностранных правительств в Берлине. Казалось, что мы приблизились к решению загадки. Тем временем, однако, мы подслушали один интересный разговор по телефону, который вел В. со своей подругой Юттой; она звонила из гостиницы своего отца и обижалась на то, что так долго ничего не слышала о В. К нашему изумлению, В. на этот раз ответил ей довольно грубо, сказав: «Сегодня вечером мне необходимо получить эту вещь, я обязательно должен работать всю ночь». Ютта была обижена. «Ах, да ночью ты не будешь писать…» «К вечеру мне нужно получить документы», — оборвал ее В. и повесил трубку.
Вечером Ютта пришла на квартиру В. Через четверть часа она вышла из нее. В то же время В. не покидал квартиры, а в середине ночи его посетил ненадолго один из помощников югославского посольства. По всей вероятности, этой ночью В. составлял одно из своих великолепных донесений. Подтвердилась наша догадка, однако, лишь через несколько дней, когда мы получили из Белграда копию донесения. Мы размышляли: до сих пор поставщиками информации считались служащий министерства военно-воздушных сил и дочь хозяина гостиницы. А как насчет двух других женщин?
Инга была сестрой одного немецкого генерала; она вращалась с обществе представителей тяжелой индустрии и высших офицеров вермахта. Это была независимая в материальном отношении светская женщина, окруженная толпой почитателей, с которыми она частенько играла у себя дома в бридж. Она ни от кого не скрывала, что состоит с В. в довольно-таки дружеских отношениях.
Вера была женой инженера, пользовавшегося и в гражданских, и в военных кругах хорошей репутацией. Супруг жил только своей работой, предоставляя своей жене возможность вести свободный и широкий образ жизни. Видимо, супруги так отдалились друг от друга, что — инженер не находил ничего предосудительного в тесных дружеских связях, существовавших между его женой и В.
Хотя один из моих сотрудников, исходя из накопленных нами сведений, и советовал арестовать подозреваемых, я медлил, так как постоянно надеялся обнаружить и другие источники информации югославского дипломата. Тем временем, однако, непрекращающаяся предательская деятельность, причинившая нам значительный ущерб, вынудила нас перекрыть обнаруженные источники информации, тем более, что мне стало известно о напряженном положении в Юго-Восточной Европе и о возможности военного вмешательства Гитлера на Балканах. Мне было поручено составить справочник по Югославии и Греции, которым руководствовались бы части и подразделения войск СС и полиции в своей деятельности в этих странах в случае войны. Наряду с освещением последних политических событий в нем содержался список всех лиц, арест которых казался нам необходимым.
Тем временем итальянцы, начав войну с Грецией, оказались в Албании в критическом положении. К нам поступали все более отчаянные просьбы итальянцев о помощи. Гитлер реагировал на это так: «Я не оставлю в беде своего самого верного друга». После этого немецкие войска, объединенные в «группу Листа», вступили на территорию Болгарии. Когда через неделю после этого англичане высадились в Пирее, это не застало нас врасплох, так как через наших агентов в Греции нам были подробно известны англо-греческие планы. (В число мероприятий, осуществленных нашей разведкой по подготовке войны с Грецией, входила также засылка отряда эсэсовцев на гору Атос. Афон. — Прим. перев.

. В целях маскировки они отрастили длинные бороды и должны были привлечь на нашу сторону главу монашеской братии, пообещав ему сан митрополита греческого. Однако эта операция провалилась.)
Прежде чем дело дошло до военного столкновения с Грецией, Гитлер 25 марта 1941 года вынудил Югославию примкнуть к тройственному пакту. Однако этот кажущийся успех был сведен на нет в результате военного переворота, произошедшего в Белграде 27 марта 1941 года. В том же месяце Сталин заключил с Югославией договор о дружбе. После этого 6 апреля 1941 года Гитлер приказал начать наступление против Югославии.
За два дня до наступления я неожиданно получил следующее донесение: В. в спешном порядке передал югославскому генеральному штабу планы немецкого наступления, сведения о численности и оснащенности войск, о составе армий и даже предупредил о запланированной Гитлером бомбардировке Белграда. Гитлер, узнавший об этом от Кейтеля, пришел в бешенство, которое задело и меня, так как до сих пор не схватил этого проклятого югослава. Теперь я должен был действовать молниеносно, ибо знал по опыту, чем могут закончиться такие вспышки ярости у Гитлера. Через два часа я приказал арестовать всех сотрудников югославской разведки на территории рейха, в том числе и полковника В.
Военному атташе на вид было лет сорок, он был высок, спокоен и сдержан в движениях. Его допрос длился много дней. Без всяких уверток он выложил нам всю подноготную о своей разведывательной деятельности, видимо, зная, что с началом наших военных действий против Югославии ссылка на дипломатическую неприкосновенность лишена была практически всякого смысла. Он беспокоился только о судьбе своей подруги Ютты, взял всю вину на себя и утверждал, что хотя она и сообщала ему кое-какие сведения, но при этом не знала, для чего они ему понадобились. Я приказал своим социалистам допросить Ютгу и двух других женщин, но не арестовывать их; все трое признали, что дружили с В. , но сообщение о том, что он шпион, повергло их в изумление и ужас. Они подчеркивали, что беседовали с ним лишь о том, что и без того обсуждалось в обществе. Здесь мы столкнулись с типичными случаями «светского шпионажа».
Ютта иногда обсуждала со своим отцом разговоры посетителей его ресторана. Часто среди них были эсэсовцы, направлявшиеся на сборный пункт в Берлин-Лихтерфельде. Из разговоров можно было понять, что их части готовятся к «крупной операции». Железнодорожники, жившие в том же квартале, что и Ютта, совершенно открыто говорили о «сверхурочных работах» и «множестве военных эшелонов». Прочие посетители добавляли в общую картину свои детали. Все это наполняло Ютту беспокойством и страхом, в том числе и за своего возлюбленного. На вопрос В. , почему она так расстроена, она рассказала все, что узнала. Сведения Ютты показались ему интересными с точки зрения сбора информации общего характера, и он попросил ее впредь прислушиваться к таким разговорам и записывать их. Свою просьбу он обосновывал тем, что поставил себе целью жизни воспрепятствовать расширению войны и дальнейшему кровопролитию. Ютта несколько утешилась, но какие-либо записи вести не стала. И в тот вечер, когда она пришла домой к В. , она передавала ему сведения только устно.
Две остальные женщины представляли для В. ценный источник информации, так как легкомысленно болтали обо всем, что было темой для обсуждения в кругу их знакомых. В. был достаточно ловок, чтобы с помощью тонких наводящих вопросов выуживать из них дополнительные сведения. Такая тактика позволила ему, например, ни много, ни мало, как узнать точные размеры месячного производства танков. Для различных специальных областей (военное дело, политика, техника) у В. была разработана картотека с оценкой по очкам. Если информация не заслуживала необходимых пятидесяти очков, он не включал ее в донесения, отправляемые в Белград.
Благодаря этой тщательно продуманной системе ему удавалось собирать великолепный разведывательный материал, тщательно анализируя болтовню самых различных кругов общества в Берлине. Со временем он так набил в этом руку, что научился с помощью дополнительных статистических данных и служебных документов быстро производить исчерпывающую оценку ситуации. Его доскональное знание дела оказалось для него крайне полезным в многочисленных светских встречах и беседах — в том числе и с членами приемной комиссии министерства военно-воздушного флота или сотрудниками главного штаба ВВС. Ему было достаточно получать ответы на свои второстепенные и внешне невинные вопросы, чтобы извлечь из этого важные выводы. Например, о приказе Гитлера подвергнуть Белград бомбардировке он догадался, проделав следующие умозаключения: во время приемки запасных частей для юнкерсов, он услышал, как один летчик, взглянув на него, довольно громко сказал одному из своих товарищей: «Скоро им достанется на орехи». Встревоженный услышанным, вечером он спросил у Веры, что, собственно, случилось, что-то такое поговаривают о Белграде… Его подруга подтвердила, что Адольф собирается помочь Бенито в Греции; ее муж считает, что это не представит особых трудностей, ВВС Германии сейчас так сильны, что способны сокрушить любое сопротивление.
Служащий министерства военно-воздушного флота, живший на четвертом этаже, был, в сущности, неплохим и безвредным парнем, но он часто завтракал с В. и «болтал» с ним.
Ценная информация, полученная полковником таким способом, не стоила ему ни гроша. Эту «дешевую» возможность получать хороший материал я не хотел упускать. Обеим дамам из высшего общества я дал задание информировать меня отныне точно так же, как они до этого информировали полковника В. Сам В. и его подруга Ютта выразили готовность работать на нас. Бывший югославский полковник, бегло говоривший поитальянски, вскоре начал действовать в Италии, оказав нам ценные услуги.

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ С РОССИЕЙ

Напряжение в Берлине — Канарис предостерегает — Гитлер о войне на два фронта — Переговоры с командованием вермахта об использовании подразделений полиции и СД — Соглашение между Гейдрихом и Вагнером — Совещание офицеров отдела 1с и командиров полицейских подразделений — Подготовка к выступлению Гитлера — Дело Хория Сима — Полицейский отчет о советском шпионаже — Разговор у Хорхера — Обмен дипломатов.

Весна 1941 года прошла для берлинцев почти незамеченной. Столица рейха жила все более лихорадочной, нервной жизнью. Казалось, все ощущали, как на Востоке собирались тяжелые грозовые облака. И мы с Канарисом, совершая утреннюю прогулку верхом, поневоле заговаривали о предстоящей войне с Россией. Мы оба считали, что точка зрения генерального штаба, согласно которой мы сможем благодаря нашему военному и техническому превосходству победоносно завершить восточный поход в течение нескольких недель, была очень поверхностной. Однако мы расходились в оценке производственных и транспортных возможностей России. Опираясь на соответствующие документы, я считал, что объем производства танков в России должен намного превосходить данные Канариса, да и в области конструктивных характеристик танков от русских следует ожидать больших сюрпризов. Я основывал эти предложения на высказываниях членов советской военной делегации, посетившей Германию в марте 1941 г. Гитлер тогда приказал: чтобы произвести на русских хорошее впечатление, показать делегации не только наши современные танковые школы, но и раскрыть перед ними секретные предписания и директивы. После осмотра русские сомневались, что мы показали им все, и говорили, что, вопреки приказу Гитлера, кое-что от них утаили. Отсюда я сделал вывод, — они считали продемонстрированные нами модели не принадлежавшими к последнему слову техники, сравнивая их со своими собственными танками. У нас же тогда, на самом деле, не было ничего лучшего; а русские уже в 1941 году могли в массовом порядке применить в бою танк Т-34, превосходивший по своим характеристикам наши танки.
Кроме того, Канарис также утверждал, что у него есть безупречные документы, согласно которым Москва, являющаяся крупным индустриальным центром, связана с Уралом, богатым сырьевыми ресурсами, всего лишь одной одноколейной железной дорогой. На основе имевшихся в нашем распоряжении сообщений я придерживался противоположного взгляда. Один лишь этот пример показывает, насколько трудно было военному командованию, в результате дублирования в работе наших разведывательных служб, правильно оценивать эту противоречивую информацию при составлении своих оперативных планов. Сколько иронии в том, что я сейчас вспоминаю о разговоре с Канарисом, во время которого он поднял вопрос, не склоняется ли Гейдрих также к мнению, что Советский Союз после эффективных военных ударов может быть разрушен изнутри. Гитлер и Гиммлер, а с ними и некоторые представители генералитета придерживались именно этой точки зрения. Канарис намекнул, что он ни в коем случае не разделяет их оптимизма. Видимо, он хотел в результате нашей беседы натолкнуть меня на мысль изложить его точку зрения Гейдриху, а через него и высшему руководству. Его собственное влияние на этих людей, сказал он, уже подорвано.
В первый раз, когда я заговорил с Гейдрихом на эту тему, то получил от него безоговорочно отрицательный ответ: «Я считаю, вы оба используете свои поездки по утрам для того, чтобы постепенно превратиться в жалобщиков». В другой раз он дал мне сильнейший нагоняй, который мне когда-либо приходилось получать от него: «Оставьте, в конце концов, ваши обывательские и пораженческие сомнения». Я осторожно заметил, не усилит ли Сталин под воздействием военных неудач свой партийный аппарат. Хотя Гейдрих и дал мне столь резкий отпор, все же мне казалось, что он был слишком трезвым человеком, чтобы в глубине души не учитывать такую возможность. Чем напряженнее становилась обстановка в ожидании войны с Россией, тем нервознее и рассеяннее становился Канарис. В разговорах со мной он беспорядочно затрагивал одну проблему за другой, перескакивал с обсуждения американского авиационного производства на политические события на Балканах, неминуемо, в конце концов, приходя к вопросу о России. Видимо, таким образом он хотел заглушить свой глубокий пессимизм. Это состояние его психики настолько обострилось, что иногда я, слушая его, готов был расхохотаться, не будь обстоятельства столь серьезными. Он часто в то время звонил мне и говорил настолько бессвязно, что понять его мог только тот, кто хорошо знал Канариса. Однажды я все-таки обратил один такой телефонный разговор в шутку, сказав ему: «Пожалуй, набралось достаточно материала, чтобы представить Гейдриху доклад о ночном пении „
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58