А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Предполагаем, что ее убили. Ведь убийства, связанные с продажей жилья, в последнее время стали чуть ли не массовыми.
– Денег у старухи много было?
– Только от Аллы Аркадьевны за дом и оставленную мебель получила наличными двадцать один миллион. Видимо, и другие, сбережения имелись.
– Сумма привлекательная для «хапка». Так что, ваше предположение не беспочвенно, только… – Солнышкин, словно раздумывая, помолчал. – Вряд ли Алла опустилась до такого мерзкого промысла. Она коммерсантка без уголовных замашек.
– Охранник у нее вроде бы с замашками…
– Не знаю, кто ее теперь охраняет. Собственно, «охотники» за чужим жильем чаще всего засекают продающих по объявлениям. На вашем месте, я первым делом объявил бы розыск. Фотография пропавшей есть?
– К сожалению, ничего пока нет, кроме характерной приметы: на левой руке старухи не гнулся указательный палец.
– Примета хорошая. При опознании поможет. Кстати, нынче весной в Новосибирске оттаяло несколько «подснежников». Были среди них, по-моему, два или три неопознанных трупа.
– Их, наверное, давно зарыли. Какой здесь порядок захоронения?
– Порядок общий. Если через неделю после судебно-медицинской экспертизы труп не опознан, судмедэксперт пишет представление прокурору. Тот накладывает резолюцию, разрешающую захоронение, и в дело вступает городская служба погребений. Вот тут начинается беспорядок. Некоторые трупы чуть не месяцами лежат в морге из-за разгильдяйства «мастеров» ритуальных услуг. Подробную информацию по этому вопросу можете получить у следователя горпрокуратуры Андрея Семеновича Щепина. Не знакомы с ним?
– Знаком, – Лимакин повернулся к Голубеву. – Значит, Слава, сделаем так… Я сейчас – в горпрокуратуру, а ты направляйся прямиком к девушке, ищущей спонсора.
Глава XI
Оставшись вдвоем с Веселкиным, Голубев со вздохом обратился к Косте:
– Посоветуй, как лучше подступиться к Алене?
– Ты ж не новичок. Ученого учить – только портить.
– Видишь, в «спонсоры» я не гожусь. А брать сразу быка за рога – толку будет мало. Может, предварительно звякнешь красавице по телефончику и представишь меня своим другом?..
– Давай звякнем, – согласился Веселкин. – Сейчас фотомодель должна отсыпаться от неправедных трудов. Придется нарушить девичий покой.
Костя достал из стола записную книжку. Отыскав номер Волосюк, снял телефонную трубку и неторопливо накрутил цифры. В трубке долго раздавались продолжительные гудки. Только через минуту щелкнуло соединение, и заспанный женский голос вяло ответил:
– Слушаю.
– Это красавица Алена? – бодро спросил Веселкин.
– Да-а-а.
– Давно, ласточка, тебе не звонил. Не узнаешь?
– Константин Георгиевич?..
– Точно. У тебя слух, как у гениального композитора.
– Не зря в музыкальной школе училась… – Волосюк сладко позевнула. – Да вас и не спутаешь ни с кем по манере разговора.
– То есть?..
– Всегда начинаете, будто въедливый сердцеед, а потом к вопросам переходите. Чего это меня вспомнили?
– Давно не видел, соскучился.
– Знаю вашу скуку, притворщик. Наверно, опять насчет спонсоров заведете старую песню? Предупреждаю сразу: пустые хлопоты.
– Значит, капитального нашла?
– Кого?..
– Спонсора, понятно.
– Будто не знаете, что Теплоухов меня финансирует.
– Когда в последний раз выходила с ним в свет?
– Дня три назад были на презентации в ресторане «Сибирь». Дегустировали закуски и горячие вина.
– Грог кушали?
– Глинтвейн – тоже.
– Вкусно?
– Ерунда. Смирновская водка лучше.
– У тебя губа – не дура.
– А вы как думали.
– Слушай, Ален, не знаешь, куда Николай Валентинович укатил из Новосибирска?
– Не знаю. Никуда он не собирался.
– Не обманываешь?
– Ну, вот еще… Какая мне радость вас обманывать…
– Ты выспалась?
– Выспалась. А что?
– Понимаешь, очень хороший мой приятель хочет с тобой встретиться. Сможешь его прямо сейчас принять?
– Константин Георгиевич, я вам уже много раз твердила: у меня – контракт с Теплоуховым. И никаких приемов!
Веселкин засмеялся:
– Ласточка, встреча не по поводу спонсорства. У приятеля в кошельке не всегда на трамвай хватает. Ему надо поговорить с тобой по делу.
– Я уголовными делами не занимаюсь.
– Знаю, милая. В уголовщине тебя не подозреваем. Короче, разговор не телефонный. Надо побеседовать с глазу на глаз. Только, пожалуйста, мозги моему другу не пудри. Обижусь пуще зверя. Договорились?..
– Ну, если уж вам это так необходимо, пусть приходит, – после затяжной паузы с неохотой сказала Алена.
Многоэтажка улучшенной планировки, где жила Волосюк, находилась недалеко от цирка. По предварительной подсказке Веселкина Голубев быстро отыскал в серой громаде нужный подъезд и, проигнорировав лифт, легко поднялся на третий этаж. Судя по бронированным дверям с вмонтированными в них оптическими глазками, жили здесь люди состоятельные. Возле одной из таких дверей Слава нажал на красную кнопку электрозвонка. В квартире еле слышно забулькала мелодия, напоминающая «Тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом». Немного спустя, дважды лязгнул прочный замок, и дверь бесшумно приоткрылась на длину запорной цепочки. Через образовавшийся проем Голубев увидел высокую девицу с пышной копной отливающих рубином непричесанных волос и с зеленоватыми зрачками припухших от недавнего сна глаз. Наброшенный, похоже, на голое тело роскошный халат на ней был перехвачен в талии поясом, а широко распахнутый ворот, словно напоказ, открывал чуть не всю плосковатую грудь.
– Привет, Алена! Веселкин тебе звонил? – залпом выпалил Слава.
Вместо ответа девица отщелкнула дверную цепочку и усмехнулась:
– Заходи, друг.
Следом за хозяйкой Голубев через просторный коридор прошел в светлую, заставленную полированной мебелью комнату и сел в предложенное мягкое кресло у небольшого столика, хаотично заваленного иностранными журналами мод с красочными обложками. Усадив незваного гостя, Волосюк приложила к виску тонкие наманикюренные пальцы:
– Извини. Я немного не в форме. Вчера деловая встреча была. Такой обалдайс устроили, что сегодня голова трещит.
– Спонсоры?.. – робко спросил Слава.
Алена нахмурилась:
– Спонсор у меня один – Теплоухов. Тысячу раз об этом Веселкину говорила. А приходили ко мне менеджер и японский фотограф. Будут делать эротический альбом с моим участием.
– Что-то вроде порнографии? – прикинулся простаком Голубев.
– Ты что сам – бамбук? Или у тебя папа деревянный? Эротика – это демонстрация красивого женского тела. Ясно?
– Ясно, на красивой женщине, говорят, и глаза отдыхают.
– А вот это уже порнография.
– Не понял.
– Не прикидывайся лохом. Я прекрасно, поняла, на что ты намекнул. – Алена кончиками пальцев потерла висок. – Боже мой, чего бы выпить?..
– С похмелья лучше всего лечиться тем, от чего заболела, – подсказал Слава.
– Я не алкашка, никогда не опохмеляюсь… О-о-о! У меня же в холодильнике тоник стоит!
Пока Волосюк ходила за тоником, Голубев пристальным взглядом обвел комнату. Почти всю свободную площадь стен, будто на самодеятельной выставке, занимали бронзовые рамки с цветными фотографиями хозяйки квартиры. «Фотомодель» позировала в самых разных нарядах. Диапазон одежды был широким: от символического мини-купальника до соболиной шубы. Между фотоснимками висела широкая красная лента, какими обычно награждают спортивных чемпионов, с крупной золотистой надписью «Мисс Тусовка». Небольшую часть одной стены занимали три книжные полки, заставленные книгами в глянцевых переплетах. На их корешках значились, в основном, названия авантюрных романов да полюбившихся до слез российским женщинам многосерийных зарубежных телемелодрам, начиная с бесконечной «Санта-Барбары» и кончая «Дикой Розой».
Едва Слава успел разглядеть корешки книг, Алена вернулась в комнату, держа в одной руке большую полиэтиленовую бутылку, а в другой – два высоких фужера с тонкими ножками. Наполнив фужеры пузырящейся прозрачной жидкостью, один из них поставила перед Голубевым и предложила:
– Глотни, друг, для бодрости.
– Спасибо, – поблагодарил Слава. – Я импортную гадость не пью.
– Брезгуешь?
– Опасаюсь. У нас недавно произошел страшный случай. Мужик взбодрился французским шампанским и в ящик сыграл.
– Чтобы гикнуться от шампанского, надо очень много засосать.
– Всего-то ничего, несчастный, чекалдыкнул.
– Не сочиняй анекдот, – Алена, усевшись в кресло по другую от Голубева сторону заваленного журналами столика, махом осушила фужер. – Говори, ради чего пришел?
– Чтобы потолковать о твоих подругах.
– Каких?
– Ну, скажем, о Вике Солнышкиной, Нино Кавазашвили и так далее…
– Ты из бывшего КГБ или из теперешней Федеральной службы контрразведки?
– Нет, я в другом серьезном ведомстве служу, – улыбнулся Голубев.
– В Управлении по борьбе с организованной преступностью?
– Почти.
– А мы – девушки не организованные. Живем каждая по себе, творим, кто во что горазд. Вику и Нино я с прошлой осени не видела и, если хочешь знать, дружбы между нами никакой нет.
– Раньше, кажется, дружили.
– Дружили. Теперь не дружим.
– Почему?
– Разошлись во мнениях. Я – в ресторан обедать, а они – в кабактерий.
– Куда?
– В общественную столовку.
– Для ресторана у них денег маловато?
– Сельским фельдшерицам в ресторанах делать нечего.
– Завидуешь, что девчата учатся?
– Я завидую?.. Вот сказанул… Да там, где они учатся, я преподавала! – Алена вновь наполнила свой фужер тоником и выпила крупными глотками. – Это девчата завидуют мне, что живу, как принцесса, в отдельной квартире и могу культурно встречаться на своей площади, с кем пожелаю.
– Квартира у тебя славная, – похвалил Голубев. – Неужели сама заработала такую роскошь?
– Прихватизированная жилплощадь от предков досталась.
– Родители умерли?
– С чего бы… Моим мутер унд фатер всего по сорок годиков нынче исполнилось. В Германию предки улизнули. Мама там родственничков откопала. Она потомственная немка.
– А папа?..
– То ли хохол то ли одесский еврей. Мне его национальность до фонаря. Главное, что сама я по паспорту – русская.
– Почему не поехала с родителями?
– По-немецки не ферштею. Учить чужой язык некогда, да и делать мне в дойчланде нечего. Там же сплошная цивилизация. Ни украсть, ни покараулить.
Слава улыбнулся:
– А в России не воруют только дураки и ленивые?..
– В России теперь непочатый край работы и безграничные возможности для заработка. Трудись и разбогатеешь.
Голубев показал на красную «чемпионскую» ленту, висевшую на стене между фотографиями:
– Тусовка – трудная работа?
– Это почетное у фанатов звание завоевала в позапрошлом году, – с гордостью ответила Алена. – Самая удалая тусовщица была в Новосибирске. Имею коллекцию автографов всех эстрадных звезд, побывавших здесь с концертами. Даже жгучий красавчик Филипп Киркоров в моем заветном альбомчике расписался.
– Слышал, будто Вика Солнышкина влюблена в него…
– Раньше аж млела. Готова была безропотно лечь под красавчика. Полгода умоляла меня раздобыть ей Филькину фотографию с автографом, а потом, когда тот, хохмач, отмочил свадебную оперетту, со злости сожгла мою добычу. Из-за автографа и дружбу со мной водила. А так мы – разные натуры. У меня от ветра перемен… душа болит, а сердце плачет. Вика же, как деревянная матрешка. Ей что социализм, что капитализм – одна буза. Считай, до семнадцати лет была тихой маменькиной дочей.
– А с семнадцати годов губит девушку любовь?
– Мамин телохранитель на восемнадцатом годке чуть ее не загубил. Если бы Алла Аркадьевна хоть на минуту опоздала, дочь запросто лишилась бы невинности. Азер уже подмял девочку под себя, как резиновую куколку. После того случая Вика и смоталась учиться на фельдшерицу.
– Кто такой Азер? – для уточнения спросил Голубев.
– Азербайджанец Сурен Абасов, который Аркадьевну охраняет. Вика его так звала.
– Что он за человек?
– Разведчик эрогенных зон.
– Ловелас?
– Хуже. Половой стервятник. Ему, что маму до изжоги ублажать, что дочку мимоходом трахнуть. Никакой разницы.
– Алла Аркадьевна живет с ним?
– Живут они врозь. Встречаются только для стыковки. После отъезда Вики Сурен, как мартовский котяра, тут блудил, а Алла Аркадьевна от любовной страсти даже лицом подурнела, бедняжка.
– А теперь?..
– С апреля стервятник не появляется здесь. И Аркадьевна последнее время – сплошная шанель со сникерсом.
– Это как?
– Ну ты, друг, точно – бамбук. «Шанель» – это фирмовые французские духи, а «Сникерс», надеюсь, знаешь?
– «Сникерс» знаю, даже могу отличить его от «Тампакса», – скороговоркой сказал Слава.
Алена расхохоталась. То ли оценила юмор, то ли посчитала собеседника круглым дураком. Последнее для Голубева было выгоднее. В разговоре с «дураками» люди могут ляпнуть такое, чего умному никогда не скажут. Продолжая и дальше играть роль простака, Слава поинтересовался у Алены, чем вызвана перемена в отношениях Аллы Аркадьевны с Суреном Абасовым, но Алена этого не знала.
О Нино Кавазашвили Волосюк рассказала уже известное Голубеву, добавив лишь, что «в школьные годы Нино денег с парней за секс не брала». На вопрос – какие интересы связывают Вику с Нино? – ответила неопределенно: «Я в души им не заглядывала. Нино, как шестерка, со школьной поры вокруг Вики кружится. О своих интим-делах анекдоты сочиняет, а Вика, словно малолетняя дурочка, принимает грузинские сказки за чистую монету».
– Вика сильно переживала инцидент с Суреном? – спросил Слава.
– Еще бы!.. Счастье, что все легким испугом обошлось. А если бы стервятник добился своего?.. Начинать жизнь с изнасилования даже для пустоголовой девочки – «веселенькая» история, от которой волосы дыбом встанут. Для Вики же с ее непорочным интеллектом еще страшнее. Это для нее было бы вообще смертельным номером. Она и так больше недели ходила с зареванными глазами. Хотела даже отравиться, дурная. Кое-как я отговорила. Чего, мол, нюни распускаешь? Чем себя травить, лучше самому стервятнику тайком стрихнину подсунь.
– Вика не ухватилась за твою подсказку?
– Какая это подсказка?.. Обычный треп. Девочка постепенно выкарабкалась из стресса, опять стала мило улыбаться. Сурена она, конечно, возненавидела на всю жизнь и мамочку свою стала презирать. После отъезда на учебу носа к ней не кажет.
– Вчера вроде бы приехала, – осторожно сказал Голубев.
– Не знаю. Весь вчерашний день я провела в фирме «Фортуна». Снималась в рекламном ролике по продаже недвижимости. А вечером менеджер с япошкой нагрянули. – Алена третий раз приложилась к фужеру с тоником. – Ну, хватит о девках болтать. Давай о чем-нибудь другом.
– С Теплоуховым у тебя хорошие отношения?
– Отличные. Николай Валентинович мировой мужик. Интима, как другие спонсоры, не домогается.
– Не может, что ли?
– Чего?
– «Интим» осуществить.
– Вот сказанул… Теплоухов не импотент. Просто очень воспитанный, интеллигентный.
– Перед такой красавицей, по-моему, даже очень воспитанному интеллигенту не устоять, – льстиво подзадорил Голубев. – Тем более, если из своего кармана платишь.
– Мой доход от состояния Теплоухова – капля в море. И мы с ним сразу договорились: я не вмешиваюсь в его дела, он – в мои. Бабки получаю не на халяву. Кроме представительских выходов с Николаем Валентиновичем, снимаюсь в телевизионных роликах и позирую фотографам для плакатов, рекламирующих компанию «Лебедь». Проще говоря, честно отрабатываю свой кусок.
– Неужели Теплоухов для выходов в бомонд не может найти настоящую любовницу?
– Об этом спроси у самого Николая Валентиновича.
– Хоть какой-то разговор на эту тему у тебя с ним, наверное, был…
– Разговоров было много и разных. Но мы договорились навсегда: он обо мне не треплется, я о его делах – никому ни звука. Разве не знаешь, что существует коммерческая тайна?
– Иметь любовницу – это коммерция?
– Друг, ты совсем не знаешь повадки большого бизнеса. Если крутые бизнесмены узнают, что Теплоухов берет меня «на прокат», они руки не подадут Николаю Валентиновичу. Поэтому на людях всегда разыгрываю пылкую любовь к своему спонсору. И впредь буду разыгрывать это до той поры, пока он не расторгнет со мной контракт.
«Или Алена на самом деле не знает, что Теплоухова уже нет в живых, или блистательно дурит меня», – подумал Голубев и сразу спросил:
– Как ты познакомилась с Теплоуховым?
– Алла Аркадьевна по-соседски подсводничала. В газете засекла мое объявление и так расхвалила Николаю Валентиновичу, что тот после недолгого собеседования предложил заключить неофициальный договор.
– Выходит, ты должна быть благодарна Алле Аркадьевне за…
– Да, я благодарна ей за оказанную протекцию, – не дала договорить Волосюк.
– Мне же показалось, будто недолюбливаешь соседку.
– Когда что-то несусветное кажется – крестись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23