Киеран настоял на том, чтобы они ехали рядом, и сейчас их крадлу стояли впереди, прямо за погонщиком, возглавлявшим караван. — Разве такой огромный караван не порождает множество проблем?
— На самом деле у более меньшего каравана проблем только больше, — сказал Киеран. Он обернулся и показал назад. — Чтобы держать все под контролем, наш капитан разделил все на пять групп, идущих одна за другой: в середине вьючные канки, спереди и сзади от них группы канков с пассажирами, и еще две группы канков с наемниками и рабочими.
— Таким образом, — продолжал он, — каждый канк принадлежит какой-то группе, и все держатся достаточно компактно, за исключением наемников, которые едут впереди и сзади, слева и справа, удаляясь на милю и больше, но никогда не теряют караван из виду. Кроме того они едут на более быстрых крадлу, так что, конечно, они могут быстро вернуться к основному телу каравана и предупредить об опасности, если заметят вражеских всадников или какие-нибудь природные опасности, типа песчаного шторма или мигрирующих антлоидов.
Риана нахмурилась. — Но инстинкт канков, даже домашних и выросших в неволе, требует он них организоваться в нечто вроде муравейника, с солдатами, добывателями пищи и непрерывно рожающими королевами. Если они разделены, как тогда, когда на них кто-то едет, или они тянут легкие повозки, это одно, но если они движутся большими группами из десятков или даже сотен жуков, оставаясь все время вместе, они не могут не организоваться во что-то, похожее на муравейник.
— Вы совершенно правы, миледи, — ответил Киеран, слегка наклоняя голову к ней, — вот почему королевы и добытчики пищи всегда используются для переноски грузов, юные солдаты-канки используюся как верхвовые животные для наемников, а более старшие — для пассажиров. Так как естественный инстинкт требует от солдата-канка защищать свою королеву, это означает, что они никогда не уедут далеко от груза и будут жестоко биться с любым хищником или бандитом, который попытается напасть на нее.
— Это имеет смысл, — заметила Риана, — но что тогда мешает королеве устроить себе гнездо?
— То, что ее цикл размножения искусственно прерван, — сказал Киеран. — Королевы, которые используются для перевозки грузов, стерелизуются. На самом деле это совсем не причиняет им вреда, и даже увеличивает им жизнь, ну и ими намного легче управлять. Производители пиши и солдаты, естественно, не видят разницы, они продолжают реагировать на стерильную королеву так же, как и на способную рожать. — Он увидел, как капитан каравана отъехал немного всторону, чтобы в последний раз осмотреть караван перед отходом. — О, кажется мы двинемся в путь через пару минут.
Капитан поднял свой жезл, по которому вились несколько красных линий, символизирующих Дом Джамри. — Раз-вед-чи-ки! — крикнул он, делая ударение на каждом из четырех слогов. — Вперед!
Наемники из первой смены сопровождения погнали свои крадлу быстрым галопом и заняли свои места на флангах, а наемники из передового охранения выдвинулись вперед, в голову каравана. Сорак обратил внимание, что все наемники на службе Дома Джамти носили красные тюрбаны, за исключением Киерана, возможно потому, что он еще не вступил в свою должность официально.
Капитан каравана опять поднял свой жезл. — Ка-ра-ван, — громко закричал или пропел он, — вперед! — Он закружил жезл над головой, погонщики погнали своих животных вперед и караван тронулся.
Они пошли по старой караванной дороге, оставив позади лагерь и Южный Ледополус, и постепенно набирали скорость. Капитан каравана, верхом на эрдлу, постоянно скакал с фланга на фланг, смотрел за всем и за всеми, а главное заботился о том, чтобы длинное тело каравана не разрывалось. Риана поглядела назад, чтобы проверить, насколько караван растянулся, и увидела Крикет немного позади себя, сидевшей на одном из пассажирских канков. Следом за ней сидел эльф, которого они видели в Девчонках Пустыни.
Риана взглянула на Киерана. Так как они ехали в самой голове каравана, за двумя первыми канками, между ними не было въючных канков и легко могли переговориваться между собой. — Я вижу, что ваш друг, танцовщица из дома развлечений, решила подумать о себе после событий вчерашней ночи и уехать из Южного Ледополуса.
— Да, на удивление, — серьезно ответил Киеран.
— А что здесь удивительного? — спросила Риана.
— Я не думал, что вообще увижу ее хотя бы раз, — сказал Киеран. — Несмотря на поразительную стойкость характера, которую показала эта девушка, редко кто покидает такие места как Девчонки Пустыни по собственному желанию. А она к тому же еще и главная звезда заведения, помимо всего прочего.
Риана нахмурилась. — Но если такие неприятные условия…
— Но не деньги, — ответил Киеран. — Танцовщица в популярном доме удовольствия за день может заработать такую сумму, на которую потом она сможет прожить месяц. А они все просто помешаны на деньгах. Они, конечно, могут говорить сами себе, что делают это только до тех пор, пока не избавятся от долгов или, например, отложат хорошую сумму для другой жизни, но это редко случается.
— Почему? — заинтересовалась Риана.
— Потому что они умеют зарабатывать, но не умеют сохранять деньги, — сказал Киеран. — Они тратят их без счета на дорогие драгоценности и одежду, пытаясь перещеголять других в соревновании за привлечении внимания клиентов, они ведут роскошную жизнь, которую не могли позволить себе раньше, снимают все более дорогое жилье, носят все более дорогую одежду и едят все более дорогую еду, а некоторые увлекаются наркотиками, чтобы достичь кратковременной эйфории… Они говорят себе, что заслужили это, так как работают очень тяжело и, кроме того, зарабатывают много денег. И большинство из них не успевает и оглянуться, как они просаживают все, что у них было, и им остается только бороться за жизнь. И в этой борьбе выживают немногие.
— Но… это не кажется таким уж трудным, — сказал Сорак.
— Да, сама работа не так трудна, — согласился Киеран, — но чем дольше они ей занимаются, тем больше следов она оставляет на них самих. Они все меньше и меньше думают о мужчинах, посколько привыкают видеть в них только самое худшее, и посколько ожидают, что мужчины ведут себя безобразно, часто обманывают мужчину, с которым живут… или даже вообще перестают увлекаться мужчинами и ищут компании женщин. Однажды они просыпаются и обнаруживают, что наркотики разрушили как их здоровье, так и внешность, а может они просто стали старше и внимание посетителей привлекают другие, более молодые и красивые… а более молодые и красивые есть всегда.
— Тогда они начинают делать то, что никогда бы не сделали раньше, — продолжал Киеран, — и со временем они делают это за гроши. Теряя уверенность в себе и ценя себя все меньше и меньше, они скоро растрачивают свои последние деньги и, если они не настолько счастивы, чтобы найти мужчину, который будет заботиться о них, они теряют свою красоту, а с ней и работу, и чаще всего они оказываются на улице, на панели. Это то, что происходит всегда. Более молодые видят то, что случилось с теми, кто постарше, но это ничему их не учит. Кто знает, может быть Крикет и отличается от них, но скорее всего она опять вернется к своему занятию, как только мы окажемся в Алтаруке.
— Кажется вы не слишком высого мнения о ней, — сказала Риана. — А ведь вы были у нее дома прошлой ночью.
— Я довел ее до дома, — сказал Киеран. — И у меня нет никакого мнения о Крикет, того или другого. Я знаю только, что она молода, красива и замечательно танцует. Кроме этого я не знаю о ней ничего. Она утверждает, что она девственница, что кажется совершенно невероятным, но я не собираюсь спорить или обсуждать эту тему. И ни в коем случае я не давил на нее. Я довел ее до дома, потом пожелал спокойной ночи и ушел. Так что вы, миледи, зря бросаете на меня недоверчивые взгляды. Я ничем не заслужил их.
— Прошу меня простить, — сказала Риана, — просто очень часто мужчина выказывает презрение к женщине, что не мешает ему пользоваться ее милостями.
— Так же как и женщина часто выказывает презрение к мужчине, что не мешает ей пользоваться содержимым его кошелька, — ответил Киеран. — Может быть Крикет действительно является тем, кем она себя заявляет, и она выбрала такой способ жизни только по необходимости, но, запомните мои слова, у ней еще будут проблемы в этой поездке.
— И что заставляет вас предполагать такое развитие событий? — спросила Риана.
— Опыт, миледи, богатый опыт. В этом караване нет ни одного рабочего или погонщика, который не видел ее танца. Теперь, когда она едет с ними, рядом нет охранников, которые заботились о ней, а этот длинноногий бард, с которым она едет, не слишком хорошая защита.
— Но разве сохранять порядок в караване не является вашей прямой обязанностью? — с вызовом сказала Риана.
— Официально, миледи, я еще не приступил к своим обязанностям, — возразил Киеран, пожав плечами. — И сохранять порядок в караване вообще дело не мое, а капитана каравана. Но если бы это было моим делом, я бы оставил ее в Южном Ледополусе, а не брал с собой.
— Тогда почему бы вам не оставить там заодно и меня? — спросила Риана.
— Нет, миледи, с вами совсем другая ситуация, — сказал Киеран. — Привлекательная беззащитная женщина, которую никто не сопровождает, всегда будет для каравана источником неприятностей, — сказал Киеран. — У вас есть сопровождение, в высшей степени способное вас защитить. Кроме того вы монахиня, что само по себе вызывает уважение, и еще вы виличчи, а отвага в бою монахинь-виличчи всем хорошо известна. Женщина вроде Крикет ни у кого не вызывает уважения, а даже если и вызывет, нет никого, кто был бы способен защитить ее. А тот, кто ее сопровождает, не способен защитить сам себя, он меньше, чем ничего. Так что… так что будут неприятности, большие неприятности. А теперь, если вы меня извините, я поеду к капитану каравана и посмотрю, что предпринял капитан в этом отношении.
Он развернул своего крадлу, заставил его перейти на быструю рысь и поскакал на поиски капитана.
— Что за невозможный человек! — сказала Риана.
— А я думал, что он очень симпатичен и хорошо сложен, — ответил Сорак с намеком на легкое подтрунивание в голосе.
— Да, так оно и есть, — нехотя согласилась Риана, — но все, что он говорит, вызывает на спор.
— Он говорит то, что думает, — сказал Сорак. — Я не могу не соглашаться со всем, что он сказал.
— То есть ты тоже думаешь, что женщина, у которой нет защитника, обуза и не больше?
— Это не то, что он сказал, — возразил Сорак. — Он сказал, что привлекательная и беззащитная женщина в караване вызовет неприятности. Подсобные рабочие и немники грубый народ, и галантность — не самая известная их черта.
— То есть женщину могут наказать только за то, что мужчины не в силах контролировать свои желания?
— Я согласен, что это не слишком честно, — скзала Сорак, — но так происходят дела в этом мире.
— Ты говоришь, как настоящий самец, — с гримасой неудовольствия сказала Риана. — Не думала, что когда-нибудь услышу такое от тебя, а не от всех других.
— Я не думаю, что так должно быть, — ответил Сорак, — но, к сожалению, таков путь вещей. Во всяком случае для Крикет. В конце концов она только и занимается тем, что возбуждает мужчин.
— То есть это и есть ее вина? — возмутилась Риана. — Вот теперь ты говоришь как Киеран. Интересно, что бы сказала Страж, если бы она могла слышать, что ты несешь?
— Я подозреваю, что она сказала бы, что Крикет сама выбрала свою сюдьбу. Она родилась с даром красоты, и она выбрала использовать свою красоту для танцев в домах удовольствия.
— А что, если у нее не было другого выхода?
— Всегда есть другие выходы, — ответил Сорак. — Быть может они не так приятны, но они существуют. Предположим, что ты бы не родилась виличчи. Ты также прекрасна, а твоя семья была очень бедна. Узнав, как много денег ты можешь заработать в заведении типа Девчонок Пустыни, согласилась бы ты работать там?
— Нет, — мгновенно ответила Риана. — Я с удовольствием танцевала бы для тебя, если бы умела, но это совсем не тоже самое.
— Я с этим не спорю, — сказал Сорак. — Но что бы ты тогда делала вместо этого?
— Ну, наверно, я бы нашла такую работу, какую можно делать не снимая с себя одежду перед незнакомыми мужчинами, а потом я бы поискала способ изменить свою судьбу и свою жизнь.
— Даже если бы тебе платили только малую часть того, что можно получить в доме удовольствий?
— Даже так. Я не хочу проводить свои дни под похотливыми взглядами мужчин, которые постоянно будут предлгать мне деньги, чтобы удовлетворить свою низменные инстинкты.
— Итак есть другие возможности, — с удовольствием констатировал Сорак. — Не легкие, согласен, и не слишком прибыльные, но есть. И я не считаю мужчин невинными жертвами, имей в виду. Если бы никто не хотел ходить в дома удовольствий, их бы не было. Но пока находятся женщины, которые соглашаются или даже рвутся работать в таких местах, отношение мужчин к ним не изменится.
— Ты хочешь сказать, что пока существуют женщины, нуждающие в деньгах, будут мужчины, которые используют это, и так происходят дела в нашем мире?
— Нет, я бы сказал иначе, — ответил Сорак. — Мне кажется, что в таких местах и мужчины и женщины используют друг друга. Женщины используют основные инстинкты мужчин, а мужчины используют красоту женщин. Но, в результате, я думаю, что женщины получают худшую часть.
— Хотела я бы я никогда не бывать в таком месте, — сказала Риана. — Мне было интересно посмотреть на него, но чем больше я думаю о нем, тем больше злюсь.
Сорак кивнул. — Я недолго работал в игорном доме Хрустальный Паук. Это было еще до того, как ты нашла меня в Тире, помнишь?
— В эльфийском квартале?
— Да, — еще раз кивнул Сорак. — Меня наняли, чтобы отлавливать мошенников и карточных шулеров, но в Хрустальном Пауке не только играли в карты. Там были и девушки вроде Крикет, и не одна. Народ приходил туда для того, чтобы хорошо провести время, но там в воздухе носились и отчаяние и голод. — Он потряс головой. — Множество денег переходило из рук в руки в Хрустальном Пауке, но я не думаю, что это сделало кого-нибудь счастливым.
В первый день они ехали без всяких приключений, пройдя большое расстояние, и останавливались только один раз на полпути, чтобы отдохнуть и перекусить, а потом шли без остановок до ночи и оказались на полпути до оазиса, который назывался Бассейн Грака. Оазис располагался почти точно посредине их пути из Южный Ледополуса в Алтарук, пути длиной в сто миль. А сотню миль от Балика до Южного Ледополуса они уже сделали.
По плану в Бассейне Грака они должны были задержаться на один день, чтобы пассажиры отдохнули, груз, навьюченный на канков, слегка уменьшился, а караванщики набрали побольше воды. Но до Бассейна Грака был еще день пути, и они разбили лагерь в пустыне, рядом с берегом дельты, так как караванная дорога шла вдоль нее, прежде чем уйти прямо на Алтарук.
Они остановились за два часа до заката солнца, разбили палатки, выставили стражу и зажгли костры прежде, чем наступила полная темнота, и пока подсобные рабочие трудились не покладая рук, Киеран спросил Сорака, что он думает о том, как капитан каравана разбил лагерь.
— Он поставил лагерь спиной к дельте, — сказал Сорак, — и я лично никогда бы не сделал так, если бы командовал войсками, но для каравана в этом может быть преимущество.
— И какое? — спросил Киеран.
— Это проверка? — спросил Сорак.
— Неформальная, — улыбнулся Киеран. — Я просто хочу знать твое мнение.
— Ну хорошо, скорее всего мы не встретим вражескую армию, — сказал Сорак. — Иначе у нас не было бы другого выхода, кроме как сдаться. Нашей заботой могут быть только разбойники, или какая-нибудь банда, вроде мародеров, и посколько мы не способны убежать от нее, мы должны будем стоять на месте и сражаться. Очень сомнительно, что их будет столько, что они смогут сбросить нас в ил, да и в любом случае они скорее всего будут хотеть нас ограбить, а не убить. И поставив лагерь таким образом, с дельтой в тылу, капитан защищает нас от возможной атаки сзади.
— Хорошо, — сказал Киеран. — Что еще?
— Он поместил груз в центре лагеря, где он лучше всего защищен, а палатки пассажиров между грузом и дельтой, в результате рабочие и наемники находятся впереди и на флангах.
— И для чего? — спросил Киеран.
— Я могу думать о двух причинах, — ответил Сорак. — Одна из них в том, что помещая пассажиров позади груза капитан каравана спасает их от первоначальной атаки налетчиков, а вторая быть может в том, что если атака будет и налетчики прорвутся внутрь лагеря, они наткнутся на груз прежде, чем доберутся до пассажиров. А так как их цель, конечно, груз, они накинутся на него и даже не поглядят на пассажиров, если те не будут слишком глупы и не вмешаются в бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— На самом деле у более меньшего каравана проблем только больше, — сказал Киеран. Он обернулся и показал назад. — Чтобы держать все под контролем, наш капитан разделил все на пять групп, идущих одна за другой: в середине вьючные канки, спереди и сзади от них группы канков с пассажирами, и еще две группы канков с наемниками и рабочими.
— Таким образом, — продолжал он, — каждый канк принадлежит какой-то группе, и все держатся достаточно компактно, за исключением наемников, которые едут впереди и сзади, слева и справа, удаляясь на милю и больше, но никогда не теряют караван из виду. Кроме того они едут на более быстрых крадлу, так что, конечно, они могут быстро вернуться к основному телу каравана и предупредить об опасности, если заметят вражеских всадников или какие-нибудь природные опасности, типа песчаного шторма или мигрирующих антлоидов.
Риана нахмурилась. — Но инстинкт канков, даже домашних и выросших в неволе, требует он них организоваться в нечто вроде муравейника, с солдатами, добывателями пищи и непрерывно рожающими королевами. Если они разделены, как тогда, когда на них кто-то едет, или они тянут легкие повозки, это одно, но если они движутся большими группами из десятков или даже сотен жуков, оставаясь все время вместе, они не могут не организоваться во что-то, похожее на муравейник.
— Вы совершенно правы, миледи, — ответил Киеран, слегка наклоняя голову к ней, — вот почему королевы и добытчики пищи всегда используются для переноски грузов, юные солдаты-канки используюся как верхвовые животные для наемников, а более старшие — для пассажиров. Так как естественный инстинкт требует от солдата-канка защищать свою королеву, это означает, что они никогда не уедут далеко от груза и будут жестоко биться с любым хищником или бандитом, который попытается напасть на нее.
— Это имеет смысл, — заметила Риана, — но что тогда мешает королеве устроить себе гнездо?
— То, что ее цикл размножения искусственно прерван, — сказал Киеран. — Королевы, которые используются для перевозки грузов, стерелизуются. На самом деле это совсем не причиняет им вреда, и даже увеличивает им жизнь, ну и ими намного легче управлять. Производители пиши и солдаты, естественно, не видят разницы, они продолжают реагировать на стерильную королеву так же, как и на способную рожать. — Он увидел, как капитан каравана отъехал немного всторону, чтобы в последний раз осмотреть караван перед отходом. — О, кажется мы двинемся в путь через пару минут.
Капитан поднял свой жезл, по которому вились несколько красных линий, символизирующих Дом Джамри. — Раз-вед-чи-ки! — крикнул он, делая ударение на каждом из четырех слогов. — Вперед!
Наемники из первой смены сопровождения погнали свои крадлу быстрым галопом и заняли свои места на флангах, а наемники из передового охранения выдвинулись вперед, в голову каравана. Сорак обратил внимание, что все наемники на службе Дома Джамти носили красные тюрбаны, за исключением Киерана, возможно потому, что он еще не вступил в свою должность официально.
Капитан каравана опять поднял свой жезл. — Ка-ра-ван, — громко закричал или пропел он, — вперед! — Он закружил жезл над головой, погонщики погнали своих животных вперед и караван тронулся.
Они пошли по старой караванной дороге, оставив позади лагерь и Южный Ледополус, и постепенно набирали скорость. Капитан каравана, верхом на эрдлу, постоянно скакал с фланга на фланг, смотрел за всем и за всеми, а главное заботился о том, чтобы длинное тело каравана не разрывалось. Риана поглядела назад, чтобы проверить, насколько караван растянулся, и увидела Крикет немного позади себя, сидевшей на одном из пассажирских канков. Следом за ней сидел эльф, которого они видели в Девчонках Пустыни.
Риана взглянула на Киерана. Так как они ехали в самой голове каравана, за двумя первыми канками, между ними не было въючных канков и легко могли переговориваться между собой. — Я вижу, что ваш друг, танцовщица из дома развлечений, решила подумать о себе после событий вчерашней ночи и уехать из Южного Ледополуса.
— Да, на удивление, — серьезно ответил Киеран.
— А что здесь удивительного? — спросила Риана.
— Я не думал, что вообще увижу ее хотя бы раз, — сказал Киеран. — Несмотря на поразительную стойкость характера, которую показала эта девушка, редко кто покидает такие места как Девчонки Пустыни по собственному желанию. А она к тому же еще и главная звезда заведения, помимо всего прочего.
Риана нахмурилась. — Но если такие неприятные условия…
— Но не деньги, — ответил Киеран. — Танцовщица в популярном доме удовольствия за день может заработать такую сумму, на которую потом она сможет прожить месяц. А они все просто помешаны на деньгах. Они, конечно, могут говорить сами себе, что делают это только до тех пор, пока не избавятся от долгов или, например, отложат хорошую сумму для другой жизни, но это редко случается.
— Почему? — заинтересовалась Риана.
— Потому что они умеют зарабатывать, но не умеют сохранять деньги, — сказал Киеран. — Они тратят их без счета на дорогие драгоценности и одежду, пытаясь перещеголять других в соревновании за привлечении внимания клиентов, они ведут роскошную жизнь, которую не могли позволить себе раньше, снимают все более дорогое жилье, носят все более дорогую одежду и едят все более дорогую еду, а некоторые увлекаются наркотиками, чтобы достичь кратковременной эйфории… Они говорят себе, что заслужили это, так как работают очень тяжело и, кроме того, зарабатывают много денег. И большинство из них не успевает и оглянуться, как они просаживают все, что у них было, и им остается только бороться за жизнь. И в этой борьбе выживают немногие.
— Но… это не кажется таким уж трудным, — сказал Сорак.
— Да, сама работа не так трудна, — согласился Киеран, — но чем дольше они ей занимаются, тем больше следов она оставляет на них самих. Они все меньше и меньше думают о мужчинах, посколько привыкают видеть в них только самое худшее, и посколько ожидают, что мужчины ведут себя безобразно, часто обманывают мужчину, с которым живут… или даже вообще перестают увлекаться мужчинами и ищут компании женщин. Однажды они просыпаются и обнаруживают, что наркотики разрушили как их здоровье, так и внешность, а может они просто стали старше и внимание посетителей привлекают другие, более молодые и красивые… а более молодые и красивые есть всегда.
— Тогда они начинают делать то, что никогда бы не сделали раньше, — продолжал Киеран, — и со временем они делают это за гроши. Теряя уверенность в себе и ценя себя все меньше и меньше, они скоро растрачивают свои последние деньги и, если они не настолько счастивы, чтобы найти мужчину, который будет заботиться о них, они теряют свою красоту, а с ней и работу, и чаще всего они оказываются на улице, на панели. Это то, что происходит всегда. Более молодые видят то, что случилось с теми, кто постарше, но это ничему их не учит. Кто знает, может быть Крикет и отличается от них, но скорее всего она опять вернется к своему занятию, как только мы окажемся в Алтаруке.
— Кажется вы не слишком высого мнения о ней, — сказала Риана. — А ведь вы были у нее дома прошлой ночью.
— Я довел ее до дома, — сказал Киеран. — И у меня нет никакого мнения о Крикет, того или другого. Я знаю только, что она молода, красива и замечательно танцует. Кроме этого я не знаю о ней ничего. Она утверждает, что она девственница, что кажется совершенно невероятным, но я не собираюсь спорить или обсуждать эту тему. И ни в коем случае я не давил на нее. Я довел ее до дома, потом пожелал спокойной ночи и ушел. Так что вы, миледи, зря бросаете на меня недоверчивые взгляды. Я ничем не заслужил их.
— Прошу меня простить, — сказала Риана, — просто очень часто мужчина выказывает презрение к женщине, что не мешает ему пользоваться ее милостями.
— Так же как и женщина часто выказывает презрение к мужчине, что не мешает ей пользоваться содержимым его кошелька, — ответил Киеран. — Может быть Крикет действительно является тем, кем она себя заявляет, и она выбрала такой способ жизни только по необходимости, но, запомните мои слова, у ней еще будут проблемы в этой поездке.
— И что заставляет вас предполагать такое развитие событий? — спросила Риана.
— Опыт, миледи, богатый опыт. В этом караване нет ни одного рабочего или погонщика, который не видел ее танца. Теперь, когда она едет с ними, рядом нет охранников, которые заботились о ней, а этот длинноногий бард, с которым она едет, не слишком хорошая защита.
— Но разве сохранять порядок в караване не является вашей прямой обязанностью? — с вызовом сказала Риана.
— Официально, миледи, я еще не приступил к своим обязанностям, — возразил Киеран, пожав плечами. — И сохранять порядок в караване вообще дело не мое, а капитана каравана. Но если бы это было моим делом, я бы оставил ее в Южном Ледополусе, а не брал с собой.
— Тогда почему бы вам не оставить там заодно и меня? — спросила Риана.
— Нет, миледи, с вами совсем другая ситуация, — сказал Киеран. — Привлекательная беззащитная женщина, которую никто не сопровождает, всегда будет для каравана источником неприятностей, — сказал Киеран. — У вас есть сопровождение, в высшей степени способное вас защитить. Кроме того вы монахиня, что само по себе вызывает уважение, и еще вы виличчи, а отвага в бою монахинь-виличчи всем хорошо известна. Женщина вроде Крикет ни у кого не вызывает уважения, а даже если и вызывет, нет никого, кто был бы способен защитить ее. А тот, кто ее сопровождает, не способен защитить сам себя, он меньше, чем ничего. Так что… так что будут неприятности, большие неприятности. А теперь, если вы меня извините, я поеду к капитану каравана и посмотрю, что предпринял капитан в этом отношении.
Он развернул своего крадлу, заставил его перейти на быструю рысь и поскакал на поиски капитана.
— Что за невозможный человек! — сказала Риана.
— А я думал, что он очень симпатичен и хорошо сложен, — ответил Сорак с намеком на легкое подтрунивание в голосе.
— Да, так оно и есть, — нехотя согласилась Риана, — но все, что он говорит, вызывает на спор.
— Он говорит то, что думает, — сказал Сорак. — Я не могу не соглашаться со всем, что он сказал.
— То есть ты тоже думаешь, что женщина, у которой нет защитника, обуза и не больше?
— Это не то, что он сказал, — возразил Сорак. — Он сказал, что привлекательная и беззащитная женщина в караване вызовет неприятности. Подсобные рабочие и немники грубый народ, и галантность — не самая известная их черта.
— То есть женщину могут наказать только за то, что мужчины не в силах контролировать свои желания?
— Я согласен, что это не слишком честно, — скзала Сорак, — но так происходят дела в этом мире.
— Ты говоришь, как настоящий самец, — с гримасой неудовольствия сказала Риана. — Не думала, что когда-нибудь услышу такое от тебя, а не от всех других.
— Я не думаю, что так должно быть, — ответил Сорак, — но, к сожалению, таков путь вещей. Во всяком случае для Крикет. В конце концов она только и занимается тем, что возбуждает мужчин.
— То есть это и есть ее вина? — возмутилась Риана. — Вот теперь ты говоришь как Киеран. Интересно, что бы сказала Страж, если бы она могла слышать, что ты несешь?
— Я подозреваю, что она сказала бы, что Крикет сама выбрала свою сюдьбу. Она родилась с даром красоты, и она выбрала использовать свою красоту для танцев в домах удовольствия.
— А что, если у нее не было другого выхода?
— Всегда есть другие выходы, — ответил Сорак. — Быть может они не так приятны, но они существуют. Предположим, что ты бы не родилась виличчи. Ты также прекрасна, а твоя семья была очень бедна. Узнав, как много денег ты можешь заработать в заведении типа Девчонок Пустыни, согласилась бы ты работать там?
— Нет, — мгновенно ответила Риана. — Я с удовольствием танцевала бы для тебя, если бы умела, но это совсем не тоже самое.
— Я с этим не спорю, — сказал Сорак. — Но что бы ты тогда делала вместо этого?
— Ну, наверно, я бы нашла такую работу, какую можно делать не снимая с себя одежду перед незнакомыми мужчинами, а потом я бы поискала способ изменить свою судьбу и свою жизнь.
— Даже если бы тебе платили только малую часть того, что можно получить в доме удовольствий?
— Даже так. Я не хочу проводить свои дни под похотливыми взглядами мужчин, которые постоянно будут предлгать мне деньги, чтобы удовлетворить свою низменные инстинкты.
— Итак есть другие возможности, — с удовольствием констатировал Сорак. — Не легкие, согласен, и не слишком прибыльные, но есть. И я не считаю мужчин невинными жертвами, имей в виду. Если бы никто не хотел ходить в дома удовольствий, их бы не было. Но пока находятся женщины, которые соглашаются или даже рвутся работать в таких местах, отношение мужчин к ним не изменится.
— Ты хочешь сказать, что пока существуют женщины, нуждающие в деньгах, будут мужчины, которые используют это, и так происходят дела в нашем мире?
— Нет, я бы сказал иначе, — ответил Сорак. — Мне кажется, что в таких местах и мужчины и женщины используют друг друга. Женщины используют основные инстинкты мужчин, а мужчины используют красоту женщин. Но, в результате, я думаю, что женщины получают худшую часть.
— Хотела я бы я никогда не бывать в таком месте, — сказала Риана. — Мне было интересно посмотреть на него, но чем больше я думаю о нем, тем больше злюсь.
Сорак кивнул. — Я недолго работал в игорном доме Хрустальный Паук. Это было еще до того, как ты нашла меня в Тире, помнишь?
— В эльфийском квартале?
— Да, — еще раз кивнул Сорак. — Меня наняли, чтобы отлавливать мошенников и карточных шулеров, но в Хрустальном Пауке не только играли в карты. Там были и девушки вроде Крикет, и не одна. Народ приходил туда для того, чтобы хорошо провести время, но там в воздухе носились и отчаяние и голод. — Он потряс головой. — Множество денег переходило из рук в руки в Хрустальном Пауке, но я не думаю, что это сделало кого-нибудь счастливым.
В первый день они ехали без всяких приключений, пройдя большое расстояние, и останавливались только один раз на полпути, чтобы отдохнуть и перекусить, а потом шли без остановок до ночи и оказались на полпути до оазиса, который назывался Бассейн Грака. Оазис располагался почти точно посредине их пути из Южный Ледополуса в Алтарук, пути длиной в сто миль. А сотню миль от Балика до Южного Ледополуса они уже сделали.
По плану в Бассейне Грака они должны были задержаться на один день, чтобы пассажиры отдохнули, груз, навьюченный на канков, слегка уменьшился, а караванщики набрали побольше воды. Но до Бассейна Грака был еще день пути, и они разбили лагерь в пустыне, рядом с берегом дельты, так как караванная дорога шла вдоль нее, прежде чем уйти прямо на Алтарук.
Они остановились за два часа до заката солнца, разбили палатки, выставили стражу и зажгли костры прежде, чем наступила полная темнота, и пока подсобные рабочие трудились не покладая рук, Киеран спросил Сорака, что он думает о том, как капитан каравана разбил лагерь.
— Он поставил лагерь спиной к дельте, — сказал Сорак, — и я лично никогда бы не сделал так, если бы командовал войсками, но для каравана в этом может быть преимущество.
— И какое? — спросил Киеран.
— Это проверка? — спросил Сорак.
— Неформальная, — улыбнулся Киеран. — Я просто хочу знать твое мнение.
— Ну хорошо, скорее всего мы не встретим вражескую армию, — сказал Сорак. — Иначе у нас не было бы другого выхода, кроме как сдаться. Нашей заботой могут быть только разбойники, или какая-нибудь банда, вроде мародеров, и посколько мы не способны убежать от нее, мы должны будем стоять на месте и сражаться. Очень сомнительно, что их будет столько, что они смогут сбросить нас в ил, да и в любом случае они скорее всего будут хотеть нас ограбить, а не убить. И поставив лагерь таким образом, с дельтой в тылу, капитан защищает нас от возможной атаки сзади.
— Хорошо, — сказал Киеран. — Что еще?
— Он поместил груз в центре лагеря, где он лучше всего защищен, а палатки пассажиров между грузом и дельтой, в результате рабочие и наемники находятся впереди и на флангах.
— И для чего? — спросил Киеран.
— Я могу думать о двух причинах, — ответил Сорак. — Одна из них в том, что помещая пассажиров позади груза капитан каравана спасает их от первоначальной атаки налетчиков, а вторая быть может в том, что если атака будет и налетчики прорвутся внутрь лагеря, они наткнутся на груз прежде, чем доберутся до пассажиров. А так как их цель, конечно, груз, они накинутся на него и даже не поглядят на пассажиров, если те не будут слишком глупы и не вмешаются в бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26