Потом меня спросили, какие частные дела были у Витека и Тадеуша. Я же должен был что-то знать, и вышло довольно глупо, потому что я признался, что видел их вместе, но до сих пор не знаю, где и когда это было. В общем, мне кажется, что я немного запутался в показаниях.— С чем тебя и поздравляю, — сварливо сказала я и задумалась. Итак, с Янушем то же самое, что и со мной… Меткие выстрелы в нашу частную жизнь.— Я чертовски голоден, — внезапно заявил Лешек. — А вы? Не съели бы, например, цыплёночка? С гарниром?— Он снова за своё! — гневно сказала я, вырванная из размышлений, потому что меня всегда нервировали кулинарные мечтания Лешека. — У вас ничего другого в голове нет, одни цыплята с гарниром?— Ещё зайчатина… — вставил Веслав.— А обычной колбасы вам не хочется?— Нет колбасы, — грустно вздохнул Лешек. — Когда я утром заходил в магазин, был только паштет.— Какой паштет? — заинтересовался Януш. — В банках или в тюбиках?— В банках и на вес.— Паштет в тюбиках? — спросил Веслав недоверчиво. — Где это ты видел паштет в тюбиках? Разве такой бывает?— Бывает, и очень хороший, лучше, чем все остальное. Раньше его продавали, а как теперь, не знаю.— Где?!— На Жолибоже. На площади, на правой стороне.— Что ты мелешь? Где на площади правая сторона?— Действительно. Подожди, как бы тебе объяснить…— Определись по сторонам света, — предложила я, потому что меня тоже заинтересовал паштет в тюбиках. — Если стоишь лицом к северу, то где?— А где север? — заинтересовался Януш.— По направлению к Белянам.— Беляны на востоке, — запротестовал Веслав. — По направлению к Маримонку.— К какому Маримонку?! К Ломянкам! Ну, когда стоишь лицом к Гданьску, к морю!— Ага, к Швеции?— Да, спиной к Кракову.— Понятно, — с облегчением сказал Януш. — Тогда слева.— Там очень много продовольственных магазинов, — задумчиво сказал Веслав. — Штук пять…— Я его видел с месяц назад… — продолжал Януш, тоже погружаясь в размышления.— Нет, больше… — добавил Веслав через несколько мгновений тем же самым тоном, продолжая смотреть в окно невидящим взглядом. Януш повернулся к нему.— Откуда ты знаешь, когда я там был? — с обидой спросил он. — Я, наверное, лучше знаю?— Я говорю, что магазинов больше!— Ну так обойди все! — посоветовала я и тоже задумалась, пытаясь вернуться к своим размышлениям, из которых меня вырвал паштет в тюбиках. Но Януш внезапно снова обернулся.— Я ошибся, — сокрушённо заявил он. — Это было меньше месяца тому назад. Когда уезжал тот мой приятель, югослав, то мы вместе с ним покупали этот паштет…— Где он останавливался? — прервал его Веслав.— …в тюбиках, — продолжал разогнавшийся Януш.— В тюбиках останавливался?!— Нет, в тюбиках покупал…В конце концов они вывели меня из терпения.— Господи, прекратите вести эти идиотские разговоры, я никак не могу вспомнить, о чем я говорила!— Точно, — оживился Януш. — Только это я говорил, а не ты. Теперь я как раз вспомнил, где видел Витека с Тадеушем. Именно на площади Вильсона, рядом с паштетом в тюбиках!— О, — сказал Веслав с умеренным интересом.— Они тоже его покупали?— Я ужасно голоден, — повторил Лешек нетерпеливо. — Может, мне удастся уговорить их, чтобы отпустили меня в магазин.— Если тебя отпустят, покупай для всех, может быть, этот паштет…Занятый без остатка мыслями о еде, Лешек вышел из комнаты. Мы сгрудились втроём у стола Януша, заново погруженные в расследование. Витек был таинственной личностью, и никто из нас не предполагал, чтобы его могло что-то связывать с Тадеушем. А Януш видел их вместе уже после работы…— Теперь я уже все вспомнил, просто перед глазами у меня стоит. Они были около машины Витека, и Витек как будто хотел уйти, а Тадеуш его удерживал. Что-то ему говорил. Витек, по-моему, нервничал, хотя по нему это не очень видно… Но мне так показалось. Потом он резко повернулся, как будто его громом ударило, посмотрел на Тадеуша, и они оба сели в машину…— А они тебя видели?— Нет, я был в магазине. Покупал этот паштет…— Что такого Тадеуш мог ему сказать?— Черт его знает. От Витека не узнаешь, а от Тадеуша тем более.— Слушай, что-то в этом должно быть. Те милиционеры, которые сидят в кабинете, знают, что делают. Все время подбираются к нашим личным отношениям с покойником, и думаю, что хотят найти там мотив убийства…— Но без причины никто не стал бы его душить, — критически заметил Веслав.— Именно. Давайте быстро обдумаем, был ли какой-нибудь служебный повод.— Почему быстро?— Потому что его наверняка не было, выбросим это из головы и сосредоточимся на частных причинах.После коротких размышлений мы пришли к выводу, что, исходя из служебных дел, его скорей каждый бы охотно воскресил. А частные дела?— Ну, принимаемся за Витека. Что у него могло быть с Тадеушем?— Может быть… — сказал Януш и не закончил, потому что из соседней комнаты до нас внезапно донёсся усиливающийся шум и какие-то необычные крики. Не сговариваясь, мы сорвались с мест и понеслись туда, отталкивая друг друга.Картина, открывшаяся нашим глазам, была настолько необычной, что на какое-то время мы просто окаменели. В центре комнаты на коленях перед Моникой стоял Каспер, целовал ей руки и вопил:— Прости! Прости!..Моника, выглядевшая сущей фурией, старалась вырвать у него руки, за ней стоял Кайтек, по которому было видно, что он только что получил по физиономии. Источником самого большого шума был Стефан, потрясающий кулаками над головой сильно заплаканной Веси, съёжившейся на треугольном столике. Он потрясал кулаками и сдавленным голосом орал не слишком цензурные слова, которыми, видимо, старался передать, что он о ней думает. Взволнованный Збышек пытался его успокоится делая это в равной степени как безрезультатно, так и неубедительно. Все вместе это создавало удивительную картину, которую мы ошеломлённо наблюдали, просунув головы в дверь.— Хо-хо, — сказал Веслав с явным одобрением.Торчащий около него окаменевший Януш внезапно как бы очнулся.— Тихо!!! — заорал он голосом, напоминающим иерихонские трубы.Все сборище на мгновение замерло и вытаращило на него глаза. Несколько секунд эта живая картина находилась в полной неподвижности, но Януш так же неожиданно, как закричал, повернулся и ушёл. Это привело к немедленной перемене конфигурации, и удивительная сцена окончилась.— Что это было? — спросила я, страшно заинтригованная, но, приглядевшись к ним внимательней, поняла, что ответа могу ожидать только от Алиции. Все остальные явно утратили способность к размышлению.— Что тут было, господи, говори немедленно! — спрашивала я, пытаясь оторвать её от Стефана, близкого к апоплексическому удару.— Как бы его удар не хватил, — с беспокойством сказала Алиция. — Не знаешь, может быть, у кого-нибудь есть немного водки?— Сейчас? Даже если и было, то наверняка уж давно выпили. Дай ему воды и пусть подышит глубоко.— А зачем глубоко дышать? Это помогает?— Нет, но он отвлечётся этим, и гнев у него пройдёт.После короткого размышления Алиция кивком головы признала мою правоту. Я временно отказалась от получения исчерпывающей информации, мы сразу в нескольких стаканах принесли воды и раздали всем присутствующим, не исключая Марека, который только в эту минуту вошёл в комнату.— Что это? — спросил он с лёгким удивлением, подозрительно осматривая полученный напиток. — Вода? Я это должен выпить?— Не пей, если не хочешь, оставь себе на всякий случай. Неизвестно, что ещё тут случится.— Господи, я думал, что питьё воды входит в какой-то следственный эксперимент!В комнате все ещё царила растерянность. С огромным трудом, после нескольких попыток, мне наконец удалось узнать, что здесь происходит, и то без всяких подробностей.Сразу после меня на допрос вызвали Стефана как ближайшего коллегу жертвы. По счастливой случайности они пришли за ним как раз тогда, когда Веся публично провозглашала сенсационные разоблачения, а именно: она сообщила, что Тадеуша убил Стефан из ревности к ней, а как другую версию выдвинула совершение убийства Моникой, которая, по её мнению, хотела таким образом скрыть факт сожительства одновременно с Каспером и Кайтеком. По предположениям Веси, Столярек об этом знал, и Моника таким радикальным способом навсегда закрыла ему рот.Веся провозглашала это громко, стоя спиной к двери в санитарный отдел, а за ней стоял капитан, терпеливо выслушивая её разглагольствования. Стефан не успел отреагировать на выступление Веси, так как его тут же забрали в кабинет, но сразу по возвращении оттуда наверстал упущенное. Результатами ужасного скандала, который он устроил, ворвавшись в центральную комнату, где спряталась испуганная Веся, были благородный гнев Моники и удивительный поступок Каспера, который ни с того ни с сего двинул по физиономии своего потомка и упал на колени перед Моникой с душераздирающими воплями: «Прости, прости». Этого уже никто понять не мог, а Каспер, придя в себя, разъяснять отказался.Меньше всего меня удивило унижение Кайтека, потому что, я немного была знакома с воспитательными методами Каспера. Он воспитывал своих сыновей, мягко говоря, старомодно. Взрослые парни целовали у отца руку и покорно принимали трёпку, что, однако, не мешало им распивать вместе водку. Все бюро об этом знало, и все уже привыкли к этим странностям.Я не успела обдумать полученные впечатления, потому что именно в эти минуты следственные власти принялись за вынос тела Тадеуша из конференц-зала. Занятое скандалом общество почти забило о главной причине всех событий, может быть, потому, что эта причина все ещё казалась нам совершённым абсурдом. Ближе всех были знакомы с Тадеушем Ярек и Кайтек. Ярек под парами выпитого алкоголя, как видно, ещё не вполне осознавал факт смерти Столярека, а Кайтек молчал. Он молчал даже тогда, когда получил от отца по физиономии. Остальные реагировали в общем-то закономерно, то есть, признав случившееся неотвратимым, вместо заламывания рук занимались делами, касающимися живых.Покойник, однако, оставался покойником, поэтому теперь неожиданно вид мёртвого тела, накрытого пластиковой простыней, выносимого на носилках, произвёл потрясающее впечатление. Прежде чем милиционеры сумели преодолеть узкий выход из зала, весь персонал собрался в коридоре и выстроился в длинную шеренгу. Провожаемый гробовым молчанием внезапно притихших сослуживцев, Столярек в последний раз покидал пределы мастерской.— Вот и конец, — с горечью сказал Януш. — Был человек, и нет его…Всем нам стало как-то не по себе, и мы продолжали стоять молча, той же шеренгой, хотя дверь за носилками давно захлопнулась. Внезапно на середину выступил Влодек со все ещё бледно-зелёным лицом.— Дорогие коллеги… — начал он воодушевлённым голосом.— Нет! — крикнула Алиция. — Я все могу перенести, но только не речи! Заберите отсюда этого болвана!..— Успокойся, Влодек, — сказал измученный Збышек.— Пришла минута… — продолжал Влодек упрямо, не обращая внимания на протесты, — которая для нас… для нас…— А для покойника тем более, — решительно сказал Анджей, взял Влодека за плечи и впихнул в комнату.— Слава богу! — с облегчением вздохнула Алиция. — Что за кретин!— Что ты хочешь, у него была такая исключительная и неповторимая возможность. Трудно допустить, что для его удовлетворения кто-нибудь совершит ещё одно убийство, — сказал Казик, пожимая плечами, вышел из нашей шеренги и ушёл в комнату.Это был короткий антракт. Следственные власти ускорили темп, проводя допросы сразу в двух помещениях, и прежде чем мы успели осмотреться, на территории мастерской начали происходить события, достойные великого Данте. Я отказалась от успокаивающей атмосферы нашей комнаты, потому что, не имея времени думать, старалась по крайней мере возможно больше увидеть и услышать. Мы с Алицией стояли в единственном пустынном месте — под зеркалом около гардероба. Как оказалось, это был прекрасный наблюдательный пункт.Первым из конференц-зала вылетел неслыханно взволнованный Казик, который до этого времени, не считая ерунды, которую он наговорил в самом начале, сохранял философское спокойствие. Сразу за дверью он наткнулся на нас.— Послушайте, что это значит? — закричал он в ужасном возбуждении. — Кто им дал столько частной информации?! Это же свинство, какое им дело, что я делал в прошлом месяце в командировке?! Что общего это имеет с этим идиотским преступлением?!— Только спокойствие может спасти нас, пан Казимеж, — ласково сказала я. — Сохраняйте хладнокровие и лучше расскажите, о чем вас спрашивали.— О ерунде! — громко закричал Казик. — О ерунде!— Хорошо, о ерунде, — согласилась Алиция. — Уточни, о какой именно.Очень далёкий от хладнокровия Казик туманно изложил содержание беседы с представителями власти. Мы поняли из рассказа, что его разгульный образ жизни в командировках вызвал у них большой интерес.— Спрашивали меня, помню ли я ту блондинку из «Монополя» во Вроцлаве, — продолжал Казик, все ещё возбуждённый, но несколько смягчившийся от воспоминаний. — Конечно помню, почему я должен не помнить, у неё были такие ноги, что стыдно было бы забыть. Кто знает, может быть, даже лучше, чем ваши, пани Ирена… Нет, может и не лучше, но такие же.— Благодарю вас, пан Казимеж, — с чувством сказала я.— Оставь в покое её ноги и говори дальше. Какое отношение блондинка имела к Тадеушу?— Откуда я знаю? Я тоже их об этом спросил. Потом спрашивали меня, из каких денег я платил по счёту, что-то в этом роде! А потом прицепились к одному делу, которое было уже давно, я вёл тогда одно строительство, и у меня были неприятности со стройматериалами… Откуда они об этом узнали? А потом снова начали об одной брюнетке из Елени Гуры, я признаю, что у неё был бюст, как у Лоллобриджиды, но какое отношение это имеет к делу?— Я и не подозревала, что ты такой Казанова, — сказала Алиция с явным интересом.Казик гневно махнул рукой, но лицо у него прояснилось.— Не хватало только, чтобы это дошло до Алинки, — проворчал он слегка обеспокоенно.Я внимательно смотрела на него, и что-то туманное закопошилось у меня в голове.— Кто тогда ездил с вами в командировку? — спросила я взволнованно. — Припомните, пожалуйста.— Кто ездил? Сейчас… Во Вроцлаве был Влодек и Стефан, а в Елене Гуре?.. Сейчас, сейчас… Один раз были Влодек и Каспер, а другой — Тадеуш и Каспер.— А вспомните, во Вроцлаве Влодек, случайно, не ухаживал за этой блондинкой?— Конечно ухаживал, а откуда вы знаете?— Но я же ясновидящая… Только не беспокойтесь. Если Тадеуша убили не вы, то с вами ничего не случится.— А кто мог его убить, как вы думаете? — спросил Казик, помимо воли бросив взгляд в зеркало.— Ещё не знаем, но как узнаем, то тебе скажем, — заверила его Алиция.Казик перестал смотреться в зеркало.— Я бы только хотел знать, что за свинья донесла обо всем этом милиции. Пусть только попадётся мне в руки!..Пронзённый внезапно какой-то мыслью, возбуждённый заново, он оставил нас и понёсся в комнату. Через минуту до нас донеслись оттуда гневные выкрики.— Что ты подозреваешь? — с интересом спросила меня Алиция. — Для чего ты спрашивала об этих?Я не успела ей ответить, потому что из другой комнаты выбежала Данка с красным лицом, растрёпанными волосами и со слезами на глазах. Она направлялась в туалет, но по дороге наткнулась на нас.— Это свинья! — закричала она с глубокой обидой в голосе. — Последняя свинья!..— Что за бюро! — сказала изумлённая Алиция. — Истинный хлев…Не менее возбуждённая, чем Казик, Данка выкрикнула множество клеветнических, измышлений насчёт Ярека, который, по её предположениям, проинформировал следственные власти о её совершенно частных делах. Мелкий факт, что Ярек ещё не подвергался допросу, её внимания как-то избежал. Нечто туманное закопошилось у меня в голове гораздо явственней.Полные горечи откровения Данки прервал её взгляд на себя в зеркало.— Боже мой! — крикнула она и исчезла в туалете.— Меня это начинает интересовать, — сказала Алиция. — Так что ты подозреваешь?— Сейчас скажу, только ответь сначала, что тебя интересует?— Как что, твои подозрения…— Нет, ещё раньше ты говорила, что одна вещь тебя интересует. Что за вещь?— А, это…— Иду в магазин под конвоем, — прервал нас проходивший мимо Лешек. — Что вам купить?— Все равно, — раздражённо ответила я, занятая Алицией. — Хлеба и паштета.— Мне тоже! И пачку «Яхтсмена»…— Ну, что тебя интересует, черт возьми?!В этот момент в центральной комнате раздался протяжный рёв. На этот раз представление давал Рышард.— Никто здесь не будет меня шантажировать! — кричал он, колотя об стол переплетённым в твёрдую обложку проектом. — Я не позволю себя шантажировать! Не позволю!! Хватит этого!!!— Ерунда! — кричал Збышек, стараясь его перекричать. — У вас мания преследования!— И один, и второй! — продолжал Рышард, не слушая. — Оба друг друга стоят…— С ума сошёл, — неодобрительно сказала Алиция и решительным жестом вынула у него из рук упомянутый проект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26