Это было его первое официальное назначение.Пропуская трактор-тягач на перекрестке, О'Доннел остановил свой “бьюик”.— Мне хотелось бы вам кое-что сказать, — повернулся он к Коулмену. — У нас в больнице Трех Графств за последние несколько лет все же произошли некоторые перемены. Ваше назначение — это тоже одна из важных перемен, и я полагаю, что теперь последуют и другие.Коулмен вспомнил, какое впечатление на него произвело патологоанатомическое отделение в тот его первый короткий визит, и, утвердительно кивнув головой, спокойно сказал:— Не сомневаюсь.— Мы стараемся по мере возможности внедрять новое мирным путем, — продолжал О'Доннел, немного помолчав. — Но это не всегда удается. Я не из тех, кто считает, что следует жертвовать принципами ради сохранения мира. Я хочу, чтобы вы это поняли.Коулмен снова кивнул головой, но ничего не сказал.— В общем, — продолжал О'Доннел, — советую вам, где можно, действовать убеждением и не стрелять из пушек по воробьям.— Понимаю, — спокойно ответил Коулмен, хотя ему не совсем было ясно, что хотел сказать главный хирург.Если ему предлагают отказаться от нововведений, дабы не смущать чей-то покой, то они ошиблись, пригласив его на работу. Компромиссы не для него. Что за человек этот О'Доннел?А сам О'Доннел размышлял, правильно ли он поступил, сказав все это Коулмену. Больнице повезло, что она получила такого специалиста, и О'Доннелу отнюдь не хотелось сразу же оттолкнуть его.Но его беспокоили Джо Пирсон и Юстас Суэйн. Насколько это было возможно, О'Доннел старался ни в чем не подводить Ордэна Брауна. Председатель попечительского совета во многом поддерживал главного хирурга. О'Доннел понимал, как важно для Брауна получить те четверть миллиона долларов, которые обещал Суэйн. Больница действительно в них нуждалась. О'Доннел даже был согласен на некоторые уступки Джо Пирсону, но не в самом главном.Где кончается закулисная игра и начинается его ответственность как главного хирурга? Этот вопрос мучил О'Доннела. Когда-нибудь ему придется решить, где проходит демаркационная линия. Не продолжает ли он эту игру и сейчас, говоря все это Коулмену? Власть развращает, подумал он.“Бьюик” свернул во двор отеля. Договорившись с Коулменом, что завтра он ждет его в больнице, О'Доннел развернул машину и уехал.
Пока Элизабет Александер сидела в приемной лаборатории в ожидании, когда ее пригласят на анализ крови, перед ее глазами прошла вся ее короткая жизнь: встреча с Джоном, замужество, рождение Памелы, ее смерть от бронхита. Сейчас они с Джоном обосновались в Берлингтоне, городок ей нравится, квартирка тоже. Мебель они купят в рассрочку. Новая беременность возвратила Элизабет к жизни. К ней вернулись бодрость, жизнерадостность и даже здоровье.Наконец девушка в белом халате пригласила ее в лабораторию. Процедура взятия крови из вены заняла у опытной лаборантки не более пятнадцати секунд.— А что дальше? — спросила с любопытством Элизабет, указывая на пробирку.— Отправим в лабораторию, там сделают анализ. “А вдруг моя кровь попадет на анализ к Джону?” — почему-то подумала Элизабет.
Майк Седдонс был встревожен. Если бы месяц назад ему сказали, что он будет волноваться из-за девушки, с которой едва знаком, он счел бы этого человека сумасшедшим. А сейчас перед его глазами стояла запись, сделанная рукой доктора Люси Грэйнджер в истории болезни Вивьен: “Подозрение на костную саркому — подготовить к биопсии”.Когда он впервые увидел Вивьен в секционном зале, она была просто одной из многих миловидных сестер-практиканток. Сейчас все изменилось. Впервые в жизни он полюбил. И его терзал страх за Вивьен.Сама Вивьен считала, что у нее всего лишь пустячная опухоль на ноге, от которой ничего не стоит избавиться, но Майк Седдонс хорошо понимал, что могли означать зловещие слова “костная саркома”. Если диагноз подтвердится, дни Вивьен сочтены даже при хирургическом вмешательстве.Нет, этого не может быть! Это безвредная костная опухоль. Шансов, что это так, пятьдесят на пятьдесят. Майк Седдонс покрылся холодным потом, когда подумал, что их судьба с Вивьен зависит теперь от результатов биопсии.Вчера он навестил ее, она была беспечной и веселой, а он едва смог скрыть свою тревогу.А сегодня в полдень Люси Грэйнджер будет делать биопсию, и, если лаборатория не задержит, ответ будет уже завтра. “Господи! Сделай так, чтобы опухоль оказалась доброкачественной!”
В начале пятого в серологическую лабораторию, громко насвистывая, развинченной походкой вошел больничный рассыльный, парень лет шестнадцати, находившийся в состоянии непрекращающейся войны со старшим лаборантом Баннистером. Он и походку эту усвоил, только чтобы выводить из себя Баннистера.Как и следовало ожидать, старший лаборант тут же напустился на него:— В последний раз говорю тебе, прекрати этот дурацкий свист!— Слава Богу, что в последний! А то надоело слушать, — невозмутимо ответил парень, продолжая насвистывать. — Получайте свеженькую кровь, мистер Вампир, — сказал он, ставя на стол ящик с пробирками.Александер не смог скрыть улыбку. Баннистера же просто взорвало:— Не смей сюда ставить. Их место там, — указал он на скамью в углу лаборатории.— Слушаюсь, сэр. — И посыльный, взяв под козырек и вильнув бедрами, вышел, уже распевая во весь голос. Александер не мог удержаться и рассмеялся.— Напрасно смеетесь. От этого он только еще больше наглеет, — недовольно проворчал Баннистер и направился к ящику с пробирками. — Смотрите, — воскликнул он, указывая на листок, прикрепленный к одной из пробирок, — кровь взята у какой-то миссис Александер. Это, случайно, не ваша жена?— Да. Видимо, назначение доктора Дорнбергера. У жены отрицательный резус, — пояснил Александер и, помолчав, добавил:— А у меня положительный.— Видите ли, — глубокомысленно, с оттенком превосходства заметил Баннистер, — в большинстве случаев на ребенке это не сказывается. Вы сами хотите сделать этот анализ?— Да, если вы не возражаете.— Ничуть.Баннистер редко возражал, если кто-то изъявлял желание сделать за него работу.Спрятав пробирки в холодильник, Александер вдруг взглянул на старшего лаборанта:— Послушайте, Карл, я давно хотел вас спросить. Это касается анализов крови. Меня кое-что удивляет.— Что именно?Александер тщательно выбирал выражения, зная, как обидчив Баннистер.— Я заметил, что у нас делается только два анализа: один с физиологическим раствором и второй с высокомолекулярным белком. Мне кажется, это считается недостаточным в наше время.— Почему? — В голосе Баннистера звучала ирония. — Может, вы объясните? — Теперь это звучало резко, почти как вызов.Но Александер не обратил внимания ни на иронию, ни на резкость старшего лаборанта. Его интересовала суть дела.— Сейчас почти во всех лабораториях обязательно делают третий вид исследования — определяют реакцию на сыворотку Кумбса.— Это что еще за Кумбс?— Вы что, шутите? — Эти слова вырвались почти непроизвольно, и Александер понял, что допустил бестактность. Но он и представить себе не мог, чтобы сотрудник, работающий в лаборатории серологии, не знал, что такое проба по Кумбсу.Александер извинился, но это не помогло.— Послушайте, молодой человек. — Баннистер с достоинством повернулся к нему, и свет лампы упал на его лысину. — Я скажу вам кое-что, и это, надеюсь, пойдет вам на пользу. Вы только что окончили ваше учение и пока еще не знаете, что все, чему вас там учили, не применяется на практике.— Но это не просто теория, — горячо возразил Александер. — Доказано, что антитела в крови беременных женщин иногда невозможно обнаружить с помощью только физиологического раствора или протеина.— Ну и часто такое случается? — Баннистер спрашивал так, будто заранее уже знал ответ.— Нет, очень редко.— То-то и оно. — И Баннистер не стал дальше слушать. — Прочтете мне лекцию в другой раз. — Сняв халат, он протянул руку за пиджаком, висевшим за дверью.Понимая, что его доводы не убедят Баннистера, Александер тем не менее сделал еще одну попытку:— С этой пробой работы не так много. Я с удовольствием возьму это на себя. Мне только нужна сыворотка Кумбса. Разумеется, анализ будет стоить немного дороже.В этих вопросах Баннистер чувствовал себя особенно уверенно и знал, чем бить противника.— О, Пирсон будет в восторге! — язвительно воскликнул он. — Все, что касается увеличения расходов, для него что красное полотнище для быка.— Неужели вы не понимаете? — Александер не заметил, как повысил голос. — Результаты двух анализов могут быть отрицательными, и вместе с тем кровь матери может оказаться несовместимой с кровью ребенка. Вы можете погубить новорожденного!— Довольно! — Баннистер уже рассвирепел. — Пирсон не собирается здесь что-либо менять, особенно если это стоит денег. — Баннистер несколько сбавил тон: оставалась одна минута до пяти, он не любил задерживаться и хотел как можно скорее покончить с этим разговором. — Послушайтесь меня, мы не врачи, мы всего лишь лаборанты и делаем то, что нам приказывают.— Но это не значит, что я не должен думать. Я хочу, чтобы анализ крови моей жены был сделан со всей тщательностью. Разумеется, вам до этого нет дела! Но для нас ребенок, которого мы ждем, слишком много значит.— Что ж, идите к Пирсону и скажите ему, что вам не нравятся наши порядки. — И Баннистер, взглянув на часы, вышел, оставив Александера одного в лаборатории. Глава 12 Карл Баннистер разбирал бумаги на столе доктора Пирсона, когда раздался стук в дверь и в патологоанатомическое отделение вошел доктор Коулмен.— Доброе утро, — произнес он.Старший лаборант с удивлением посмотрел на вошедшего — так рано сюда никто не заходит, всем известно, что Пирсон появляется не раньше десяти.— Доброе утро, — не очень любезно ответил Баннистер. По утрам он был особенно раздражителен. — Вы к доктору Пирсону?— Очевидно. Я доктор Коулмен. С сегодняшнего дня я здесь работаю.Это было столь неожиданно, что Баннистер, бросив бумаги, выскочил из-за стола.— Прошу прощения, доктор! Я не знал. Правда, я слышал, что вы должны приехать, но не думал, что это будет так скоро. Увы, доктор Пирсон будет часа через два, не раньше.— Разве он не ждет меня? — осведомился Коулмен. На лице Баннистера появилось подобие улыбки, которая могла означать все, что угодно: и известное снисхождение к слабостям Пирсона, и намек на то, что Коулмен тоже, если захочет, может приходить позднее. Затем, вспомнив, что он еще не представился, торопливо произнес:— Карл Баннистер, старший лаборант. — Коулмен пожал протянутую руку. — Если хотите, я могу показать вам лабораторию.Коулмен колебался. Возможно, лучше подождать доктора Пирсона, но тогда придется потерять целых два часа.— Ну что ж, если вы не очень заняты,. — согласился он.— Работы, разумеется, у нас всегда хватает, доктор, но я почту за честь уделить вам время. — Голос Баннистера был откровенно подобострастным. — Прошу вас сюда. — И, открыв дверь в лабораторию серологии, он пропустил Коулмена вперед.Джон Александер сидел за центрифугой, куда только что поставил пробирку с кровью.— Это Джон Александер, лаборант, — представил его Баннистер, — он работает у нас недавно. Можно сказать, еще желторотый юнец в нашей профессии, не так ли, Джон? — Баннистера буквально распирало от чувства собственной значимости.Коулмен подошел к лаборанту и протянул ему руку:— Доктор Коулмен.— Так вы и есть наш новый патологоанатом? — Александер с интересом посмотрел на Коулмена.— Да. — Коулмен обвел взглядом лабораторию. Многое же здесь придется модернизировать. Он заметил это еще в прошлый раз, когда впервые побывал в больнице Трех Графств. — Чем вы сейчас занимаетесь?— Исследование крови на сенсибилизацию. И по странной случайности это кровь моей жены.— Вот как! — Молодой лаборант произвел на Коулмена куда более приятное впечатление, чем Баннистер. — Беременность? Большая?— Пять месяцев, — сказал Александер, продолжая внимательно следить за центрифугой.Коулмен обратил внимание на то, как быстро и четко он работает — ни одного лишнего движения.— А вы женаты, доктор? — вдруг вежливо осведомился Александер.Коулмен отрицательно покачал головой. Ему показалось, что Александер хотел еще что-то сказать, но передумал.— Вы что-то хотели спросить?Джон Александер ответил не сразу, словно раздумывая:— Да, доктор.Пусть это грозит ему неприятностями, но он должен высказать свои сомнения. После вчерашнего спора с Баннистером и той взбучки, которую задал ему Пирсон, он решил было оставить все как есть и не говорить больше о пробе по Кумбсу.— Я хотел уточнить у вас кое-что относительно процедуры исследования крови, — сказал Александер.Баннистер, до того молча стоявший в стороне, однако внимательно прислушивавшийся к разговору Коулмена с Александером, не выдержал.— Послушай, если ты опять о том же, выбрось это из головы, — грубо прервал он Александера.— А в чем дело? — сдержанно полюбопытствовал Коулмен. Но старший лаборант уже принялся отчитывать Александера:— Не успел появиться новый доктор, как ты морочишь ему голову всякой ерундой. Хватит об этом, понял? — Затем, повернувшись к Коулмену, со снисходительной улыбкой пояснил:— У него пунктик, доктор. А теперь, если хотите, мы пойдем в гистологию, — попытался он увести Коулмена.— Одну минуту. — Коулмен обратился к Александеру:— Если это касается работы, я готов вас выслушать.— Мой вопрос непосредственно связан с тем исследованием крови, которое я сейчас провожу, — начал Александер. — Видите ли, у моей жены отрицательный резус-фактор, а у меня положительный.— Это случается довольно часто, — улыбнулся Коулмен. — В чем же проблема? Результаты пробы, надеюсь, отрицательные?— Все дело именно в пробе, доктор.— То есть? — Коулмен никак не мог понять, что же так волнует лаборанта.— Я считаю, что мы обязаны кроме обычных проб с физиологическим раствором и высокомолекулярным белком проверить также реакцию на сыворотку Кумбса, — взволнованно сказал Александер.— Само собой разумеется, — продолжал недоумевать Коулмен.— Что вы сказали, доктор? Будьте добры, повторите еще раз.— Пожалуйста. — Коулмен по-прежнему не понимал причины волнения Александера и весь этот странный разговор. Лаборант просил его повторить элементарную истину, известную любому серологу. Зачем?— Мы не делаем пробу по Кумбсу, — словно отвечая на его вопрос, сказал Александер и посмотрел на Баннистера. — Сыворотка Кумбса при исследованиях крови на сенсибилизацию у нас не применяется.Коулмен подумал, что он ослышался. Александер ошибается, он работает здесь недавно и, по-видимому, что-то перепутал. Но в тоне Александера были неподдельное волнение и искренность.— Это действительно так? — обратился Коулмен к Баннистеру.— Исследованиями руководит доктор Пирсон. — Старший лаборант всем своим видом показывал, что он считает этот разговор беспредметным.— Может быть, доктор Пирсон не знает, как вы делаете пробу на сенсибилизацию?— Пирсон прекрасно все знает. — Баннистер уже не сдерживался. К нему вновь вернулись его обычная грубость и раздражительность. Вот так всегда с этими новичками. Не успеют явиться, как жди от них неприятностей. Он искренне старался быть любезным с этим новым доктором, и вот что из этого вышло. Ну, ничего, Пирсон быстро поставит его на место.Коулмен словно не замечал вызывающего тона старшего лаборанта. Нравится он ему или нет, но какое-то время придется с ним работать. А теперь необходимо выяснить все до конца.— Боюсь, я не совсем вас понял, — обратился он к Александеру. — Безусловно, антитела в крови беременных женщин не всегда можно обнаружить с помощью только физиологического раствора и высокомолекулярного белка. Вот почему необходима проба на сыворотку Кумбса.— Именно это я и твержу.— Разумеется, если нужно, я могу поговорить с доктором Пирсоном, — продолжал Коулмен. — Но я уверен, что это простое недоразумение. В дальнейшем эту пробу и другие делайте только так — все три исследования. И обязательно третье — с сывороткой Кумбса.— У нас в лаборатории нет сыворотки Кумбса, доктор! — Теперь Александер был рад, что решился еще раз сказать об этом. Новый доктор ему положительно нравился. Может быть, наконец удастся изменить что-то в лаборатории.— Если нет сыворотки, выпишите ее для нужд лаборатории. Чего-чего, а сыворотки Кумбса у нас хватает. Дайте мне бланк заказа, — обернулся он к Баннистеру. — Думаю, я имею право подписать его. Собственно говоря, это входит в мои непосредственные обязанности — я буду отвечать за работу лаборатории.Поколебавшись, старший лаборант нехотя открыл ящик стола и, достав нужный бланк, протянул его Коулмену.— Вообще-то доктор Пирсон сам делает все заказы, — недовольно проворчал он.— Думаю, что моя работа в отделении будет связана с несколько большей ответственностью, чем счет на пятнадцать долларов, — не без иронии заметил Коулмен, начинавший понимать обстановку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Пока Элизабет Александер сидела в приемной лаборатории в ожидании, когда ее пригласят на анализ крови, перед ее глазами прошла вся ее короткая жизнь: встреча с Джоном, замужество, рождение Памелы, ее смерть от бронхита. Сейчас они с Джоном обосновались в Берлингтоне, городок ей нравится, квартирка тоже. Мебель они купят в рассрочку. Новая беременность возвратила Элизабет к жизни. К ней вернулись бодрость, жизнерадостность и даже здоровье.Наконец девушка в белом халате пригласила ее в лабораторию. Процедура взятия крови из вены заняла у опытной лаборантки не более пятнадцати секунд.— А что дальше? — спросила с любопытством Элизабет, указывая на пробирку.— Отправим в лабораторию, там сделают анализ. “А вдруг моя кровь попадет на анализ к Джону?” — почему-то подумала Элизабет.
Майк Седдонс был встревожен. Если бы месяц назад ему сказали, что он будет волноваться из-за девушки, с которой едва знаком, он счел бы этого человека сумасшедшим. А сейчас перед его глазами стояла запись, сделанная рукой доктора Люси Грэйнджер в истории болезни Вивьен: “Подозрение на костную саркому — подготовить к биопсии”.Когда он впервые увидел Вивьен в секционном зале, она была просто одной из многих миловидных сестер-практиканток. Сейчас все изменилось. Впервые в жизни он полюбил. И его терзал страх за Вивьен.Сама Вивьен считала, что у нее всего лишь пустячная опухоль на ноге, от которой ничего не стоит избавиться, но Майк Седдонс хорошо понимал, что могли означать зловещие слова “костная саркома”. Если диагноз подтвердится, дни Вивьен сочтены даже при хирургическом вмешательстве.Нет, этого не может быть! Это безвредная костная опухоль. Шансов, что это так, пятьдесят на пятьдесят. Майк Седдонс покрылся холодным потом, когда подумал, что их судьба с Вивьен зависит теперь от результатов биопсии.Вчера он навестил ее, она была беспечной и веселой, а он едва смог скрыть свою тревогу.А сегодня в полдень Люси Грэйнджер будет делать биопсию, и, если лаборатория не задержит, ответ будет уже завтра. “Господи! Сделай так, чтобы опухоль оказалась доброкачественной!”
В начале пятого в серологическую лабораторию, громко насвистывая, развинченной походкой вошел больничный рассыльный, парень лет шестнадцати, находившийся в состоянии непрекращающейся войны со старшим лаборантом Баннистером. Он и походку эту усвоил, только чтобы выводить из себя Баннистера.Как и следовало ожидать, старший лаборант тут же напустился на него:— В последний раз говорю тебе, прекрати этот дурацкий свист!— Слава Богу, что в последний! А то надоело слушать, — невозмутимо ответил парень, продолжая насвистывать. — Получайте свеженькую кровь, мистер Вампир, — сказал он, ставя на стол ящик с пробирками.Александер не смог скрыть улыбку. Баннистера же просто взорвало:— Не смей сюда ставить. Их место там, — указал он на скамью в углу лаборатории.— Слушаюсь, сэр. — И посыльный, взяв под козырек и вильнув бедрами, вышел, уже распевая во весь голос. Александер не мог удержаться и рассмеялся.— Напрасно смеетесь. От этого он только еще больше наглеет, — недовольно проворчал Баннистер и направился к ящику с пробирками. — Смотрите, — воскликнул он, указывая на листок, прикрепленный к одной из пробирок, — кровь взята у какой-то миссис Александер. Это, случайно, не ваша жена?— Да. Видимо, назначение доктора Дорнбергера. У жены отрицательный резус, — пояснил Александер и, помолчав, добавил:— А у меня положительный.— Видите ли, — глубокомысленно, с оттенком превосходства заметил Баннистер, — в большинстве случаев на ребенке это не сказывается. Вы сами хотите сделать этот анализ?— Да, если вы не возражаете.— Ничуть.Баннистер редко возражал, если кто-то изъявлял желание сделать за него работу.Спрятав пробирки в холодильник, Александер вдруг взглянул на старшего лаборанта:— Послушайте, Карл, я давно хотел вас спросить. Это касается анализов крови. Меня кое-что удивляет.— Что именно?Александер тщательно выбирал выражения, зная, как обидчив Баннистер.— Я заметил, что у нас делается только два анализа: один с физиологическим раствором и второй с высокомолекулярным белком. Мне кажется, это считается недостаточным в наше время.— Почему? — В голосе Баннистера звучала ирония. — Может, вы объясните? — Теперь это звучало резко, почти как вызов.Но Александер не обратил внимания ни на иронию, ни на резкость старшего лаборанта. Его интересовала суть дела.— Сейчас почти во всех лабораториях обязательно делают третий вид исследования — определяют реакцию на сыворотку Кумбса.— Это что еще за Кумбс?— Вы что, шутите? — Эти слова вырвались почти непроизвольно, и Александер понял, что допустил бестактность. Но он и представить себе не мог, чтобы сотрудник, работающий в лаборатории серологии, не знал, что такое проба по Кумбсу.Александер извинился, но это не помогло.— Послушайте, молодой человек. — Баннистер с достоинством повернулся к нему, и свет лампы упал на его лысину. — Я скажу вам кое-что, и это, надеюсь, пойдет вам на пользу. Вы только что окончили ваше учение и пока еще не знаете, что все, чему вас там учили, не применяется на практике.— Но это не просто теория, — горячо возразил Александер. — Доказано, что антитела в крови беременных женщин иногда невозможно обнаружить с помощью только физиологического раствора или протеина.— Ну и часто такое случается? — Баннистер спрашивал так, будто заранее уже знал ответ.— Нет, очень редко.— То-то и оно. — И Баннистер не стал дальше слушать. — Прочтете мне лекцию в другой раз. — Сняв халат, он протянул руку за пиджаком, висевшим за дверью.Понимая, что его доводы не убедят Баннистера, Александер тем не менее сделал еще одну попытку:— С этой пробой работы не так много. Я с удовольствием возьму это на себя. Мне только нужна сыворотка Кумбса. Разумеется, анализ будет стоить немного дороже.В этих вопросах Баннистер чувствовал себя особенно уверенно и знал, чем бить противника.— О, Пирсон будет в восторге! — язвительно воскликнул он. — Все, что касается увеличения расходов, для него что красное полотнище для быка.— Неужели вы не понимаете? — Александер не заметил, как повысил голос. — Результаты двух анализов могут быть отрицательными, и вместе с тем кровь матери может оказаться несовместимой с кровью ребенка. Вы можете погубить новорожденного!— Довольно! — Баннистер уже рассвирепел. — Пирсон не собирается здесь что-либо менять, особенно если это стоит денег. — Баннистер несколько сбавил тон: оставалась одна минута до пяти, он не любил задерживаться и хотел как можно скорее покончить с этим разговором. — Послушайтесь меня, мы не врачи, мы всего лишь лаборанты и делаем то, что нам приказывают.— Но это не значит, что я не должен думать. Я хочу, чтобы анализ крови моей жены был сделан со всей тщательностью. Разумеется, вам до этого нет дела! Но для нас ребенок, которого мы ждем, слишком много значит.— Что ж, идите к Пирсону и скажите ему, что вам не нравятся наши порядки. — И Баннистер, взглянув на часы, вышел, оставив Александера одного в лаборатории. Глава 12 Карл Баннистер разбирал бумаги на столе доктора Пирсона, когда раздался стук в дверь и в патологоанатомическое отделение вошел доктор Коулмен.— Доброе утро, — произнес он.Старший лаборант с удивлением посмотрел на вошедшего — так рано сюда никто не заходит, всем известно, что Пирсон появляется не раньше десяти.— Доброе утро, — не очень любезно ответил Баннистер. По утрам он был особенно раздражителен. — Вы к доктору Пирсону?— Очевидно. Я доктор Коулмен. С сегодняшнего дня я здесь работаю.Это было столь неожиданно, что Баннистер, бросив бумаги, выскочил из-за стола.— Прошу прощения, доктор! Я не знал. Правда, я слышал, что вы должны приехать, но не думал, что это будет так скоро. Увы, доктор Пирсон будет часа через два, не раньше.— Разве он не ждет меня? — осведомился Коулмен. На лице Баннистера появилось подобие улыбки, которая могла означать все, что угодно: и известное снисхождение к слабостям Пирсона, и намек на то, что Коулмен тоже, если захочет, может приходить позднее. Затем, вспомнив, что он еще не представился, торопливо произнес:— Карл Баннистер, старший лаборант. — Коулмен пожал протянутую руку. — Если хотите, я могу показать вам лабораторию.Коулмен колебался. Возможно, лучше подождать доктора Пирсона, но тогда придется потерять целых два часа.— Ну что ж, если вы не очень заняты,. — согласился он.— Работы, разумеется, у нас всегда хватает, доктор, но я почту за честь уделить вам время. — Голос Баннистера был откровенно подобострастным. — Прошу вас сюда. — И, открыв дверь в лабораторию серологии, он пропустил Коулмена вперед.Джон Александер сидел за центрифугой, куда только что поставил пробирку с кровью.— Это Джон Александер, лаборант, — представил его Баннистер, — он работает у нас недавно. Можно сказать, еще желторотый юнец в нашей профессии, не так ли, Джон? — Баннистера буквально распирало от чувства собственной значимости.Коулмен подошел к лаборанту и протянул ему руку:— Доктор Коулмен.— Так вы и есть наш новый патологоанатом? — Александер с интересом посмотрел на Коулмена.— Да. — Коулмен обвел взглядом лабораторию. Многое же здесь придется модернизировать. Он заметил это еще в прошлый раз, когда впервые побывал в больнице Трех Графств. — Чем вы сейчас занимаетесь?— Исследование крови на сенсибилизацию. И по странной случайности это кровь моей жены.— Вот как! — Молодой лаборант произвел на Коулмена куда более приятное впечатление, чем Баннистер. — Беременность? Большая?— Пять месяцев, — сказал Александер, продолжая внимательно следить за центрифугой.Коулмен обратил внимание на то, как быстро и четко он работает — ни одного лишнего движения.— А вы женаты, доктор? — вдруг вежливо осведомился Александер.Коулмен отрицательно покачал головой. Ему показалось, что Александер хотел еще что-то сказать, но передумал.— Вы что-то хотели спросить?Джон Александер ответил не сразу, словно раздумывая:— Да, доктор.Пусть это грозит ему неприятностями, но он должен высказать свои сомнения. После вчерашнего спора с Баннистером и той взбучки, которую задал ему Пирсон, он решил было оставить все как есть и не говорить больше о пробе по Кумбсу.— Я хотел уточнить у вас кое-что относительно процедуры исследования крови, — сказал Александер.Баннистер, до того молча стоявший в стороне, однако внимательно прислушивавшийся к разговору Коулмена с Александером, не выдержал.— Послушай, если ты опять о том же, выбрось это из головы, — грубо прервал он Александера.— А в чем дело? — сдержанно полюбопытствовал Коулмен. Но старший лаборант уже принялся отчитывать Александера:— Не успел появиться новый доктор, как ты морочишь ему голову всякой ерундой. Хватит об этом, понял? — Затем, повернувшись к Коулмену, со снисходительной улыбкой пояснил:— У него пунктик, доктор. А теперь, если хотите, мы пойдем в гистологию, — попытался он увести Коулмена.— Одну минуту. — Коулмен обратился к Александеру:— Если это касается работы, я готов вас выслушать.— Мой вопрос непосредственно связан с тем исследованием крови, которое я сейчас провожу, — начал Александер. — Видите ли, у моей жены отрицательный резус-фактор, а у меня положительный.— Это случается довольно часто, — улыбнулся Коулмен. — В чем же проблема? Результаты пробы, надеюсь, отрицательные?— Все дело именно в пробе, доктор.— То есть? — Коулмен никак не мог понять, что же так волнует лаборанта.— Я считаю, что мы обязаны кроме обычных проб с физиологическим раствором и высокомолекулярным белком проверить также реакцию на сыворотку Кумбса, — взволнованно сказал Александер.— Само собой разумеется, — продолжал недоумевать Коулмен.— Что вы сказали, доктор? Будьте добры, повторите еще раз.— Пожалуйста. — Коулмен по-прежнему не понимал причины волнения Александера и весь этот странный разговор. Лаборант просил его повторить элементарную истину, известную любому серологу. Зачем?— Мы не делаем пробу по Кумбсу, — словно отвечая на его вопрос, сказал Александер и посмотрел на Баннистера. — Сыворотка Кумбса при исследованиях крови на сенсибилизацию у нас не применяется.Коулмен подумал, что он ослышался. Александер ошибается, он работает здесь недавно и, по-видимому, что-то перепутал. Но в тоне Александера были неподдельное волнение и искренность.— Это действительно так? — обратился Коулмен к Баннистеру.— Исследованиями руководит доктор Пирсон. — Старший лаборант всем своим видом показывал, что он считает этот разговор беспредметным.— Может быть, доктор Пирсон не знает, как вы делаете пробу на сенсибилизацию?— Пирсон прекрасно все знает. — Баннистер уже не сдерживался. К нему вновь вернулись его обычная грубость и раздражительность. Вот так всегда с этими новичками. Не успеют явиться, как жди от них неприятностей. Он искренне старался быть любезным с этим новым доктором, и вот что из этого вышло. Ну, ничего, Пирсон быстро поставит его на место.Коулмен словно не замечал вызывающего тона старшего лаборанта. Нравится он ему или нет, но какое-то время придется с ним работать. А теперь необходимо выяснить все до конца.— Боюсь, я не совсем вас понял, — обратился он к Александеру. — Безусловно, антитела в крови беременных женщин не всегда можно обнаружить с помощью только физиологического раствора и высокомолекулярного белка. Вот почему необходима проба на сыворотку Кумбса.— Именно это я и твержу.— Разумеется, если нужно, я могу поговорить с доктором Пирсоном, — продолжал Коулмен. — Но я уверен, что это простое недоразумение. В дальнейшем эту пробу и другие делайте только так — все три исследования. И обязательно третье — с сывороткой Кумбса.— У нас в лаборатории нет сыворотки Кумбса, доктор! — Теперь Александер был рад, что решился еще раз сказать об этом. Новый доктор ему положительно нравился. Может быть, наконец удастся изменить что-то в лаборатории.— Если нет сыворотки, выпишите ее для нужд лаборатории. Чего-чего, а сыворотки Кумбса у нас хватает. Дайте мне бланк заказа, — обернулся он к Баннистеру. — Думаю, я имею право подписать его. Собственно говоря, это входит в мои непосредственные обязанности — я буду отвечать за работу лаборатории.Поколебавшись, старший лаборант нехотя открыл ящик стола и, достав нужный бланк, протянул его Коулмену.— Вообще-то доктор Пирсон сам делает все заказы, — недовольно проворчал он.— Думаю, что моя работа в отделении будет связана с несколько большей ответственностью, чем счет на пятнадцать долларов, — не без иронии заметил Коулмен, начинавший понимать обстановку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18