Таже если вас бутут бить”. Голос продолжал: “Тгетье условие. Во главе этого аппагатуса есть очень плохой человек. Он толжен быть destrutto, убит”. Бонд ждал, когда сквозь ресторанный шум прорежется его собственный голос. Помнится, пауза, когда он обдумывал последнее условие, была довольно длинной.Что же он тогда сказал? Тут же магнитофон напомнил ему это: “Обещать я вам ничего не могу, это вам должно быть понятно. Единственное, что я могу сказать с уверенностью, так это то, что, если этот человек попытается уничтожить меня, я уничтожу его”.Коломбо выключил магнитофон. Бонд выпил свое виски, поставил бокал на стол и приготовился ответить. Взглянув на Коломбо, он сказал:— Это еще не делает меня убийцей. Коломбо посмотрел на него с сожалением.— Для меня — делает. Особенно, когда я слышу такое от англичанина. Я работал на вас во время войны. В Сопротивлении. Имею медаль. — Он полез в карман и вытащил оттуда серебряную медаль на красно-бело-синей ленте. — Видите?Бонд выдержал пристальный взгляд Коломбо. Не отвел глаз. Он сказал:— А как насчет всего остального, о чем говорилось в ресторане? Вы уже давно работаете не на англичан, а против них. Причем за деньги.Коломбо вздохнул. Он постучал пальцем по магнитофону и бесстрастно произнес:— Я слышал все. И это все — ложь. Он снова стукнул кулаком по столу, да так, что бокалы подпрыгнули, и яростно прокричал:— Это — ложь! Ложь! Каждое слово — ложь! Он резко поднялся из-за стола, оттолкнув кресло. Оно упало, и ему пришлось наклониться, чтобы поднять его. Коломбо взял бутылку с виски, обошел стол и наполнил бокал Бонда. Потом вернулся на свое место и поставил перед собой бутылку шампанского. Теперь его лицо было сосредоточенным и серьезным. Он тихо сказал:— Не все, однако, здесь ложь. Есть в том, что сказал вам этот ублюдок, доля правды. Поэтому я и решил не спорить с вами. Вы бы мне не поверили и натравили бы на меня полицию. Это принесло бы мне и моим товарищам много неприятностей. Даже если бы вы или кто-то другой решили, что убивать меня не стоит, все равно все кончилось бы громким скандалом и крахом. Чтобы избежать этого, я решил показать вам, как все обстоит на самом деле. Ведь для этого вас и направили в Италию, не так ли? Через несколько часов, завтра на рассвете, ваше задание будет выполнено. — Коломбо щелкнул пальцами. — Раз! — и все. Вот так.— Так что же в истории Кристатоса правда? — спросил Бонд.Коломбо, раздумывая, отвечать или нет, долго смотрел на Бонда. Потом решился:— Друг мой. Я — контрабандист. Это — правда. Наверное, я самый удачливый контрабандист на всем Средиземном море. Половина из продающихся в Италии американских сигарет доставляется из Танжера мной. Золото? Я — единственный его поставщик на черном валютном рынке. Бриллианты? В Бейруте у меня сидит человек с контактами в Сьерра-Леоне и Южной Африке. Раньше, когда не хватало лекарств, я занимался пенициллином: подкупал медперсонал в американских госпиталях. И многое, многое другое. Даже доставка в публичные дома Неаполя смазливых девиц из Сирии и Персии. Я помогал вывозить из страны бежавших из тюрем заключенных. Но, — кулак Коломбо вновь обрушился на несчастный стол, — наркотиками — героином, опиумом, коноплей — нет! Никогда! Никогда к этому не прикасался. Это — зло. Это — грех. — Коломбо торжественно поднял правую руку. — Друг мой! Клянусь в этом именем моей матери!Отдельные кусочки мозаики стали складываться в единое целое, и Бонд был уже готов поверить Коломбо. Он даже испытывал какую-то приязнь к этому жизнерадостному пирату, которого Кристатосу чуть было не удалось подставить под удар. Бонд спросил:— Почему же Кристатос указал именно на вас? Что он от этого выиграет?Коломбо покачал головой и сказал:— Друг мой, Кристатос — это Кристатос. Он ведет такую двойную игру, какую трудно себе представить. Чтобы сохранить покровительство и американской разведки, и ваших специалистов по наркотикам, ему приходится время от времени подбрасывать им очередную жертву, какую-нибудь мелкую рыбешку. Но сейчас проблема слишком сложна, и мелочью ему не отделаться. Речь идет об огромных партиях, и жертва требуется на этот раз большая. Вот Кристатос или его наниматели и выбрали меня. Ведь действительно, если бы вы не пожалели денег на подкуп информаторов и как следует копнули, то узнали бы многое о моих операциях. Но каждый след, ведущий ко мне, на самом деле уводил бы вас все дальше от истины. И в конечном итоге — я далек от того, чтобы недооценивать вашу Службу, — я бы сел в тюрьму. Но тот хитрый лис, на которого вы охотитесь, только смеялся бы над вами, слыша, как звуки охоты удаляются от него все дальше и дальше.— Почему Кристатос хочет, чтобы вас убили?— Я слишком много знаю, друг мой, — хитро прищурился Коломбо. — Мы, контрабандисты, иногда волей-неволей наступаем на мозоль своим коллегам. Совсем недавно я на этом корабле вел настоящий морской бой с небольшим албанским военным катером. Нам повезло: удачный выстрел — и их баки с горючим взорвались. В живых от экипажа остался только один человек, и его убедили говорить. Я очень много чего полезного узнал, но сделал глупую ошибку — высадил его на берег под Тираной. То есть вместо того, чтобы обойти минное поле, как дурак решил пойти через него напрямик. Ну и поплатился. С этого момента ваш любимый Кристатос сел мне на хвост. К счастью, — Коломбо кровожадно усмехнулся, — мне известно то, о чем этот подонок и не подозревает. Вот с этим “тем” мы и повстречаемся завтра на рассвете, в маленьком порту Санта-Мария, к северу от Анконы. А там, — Коломбо злобно рассмеялся, — мы увидим то, что увидим.Бонд спросил:— И сколько же вы за все это хотите? Вы ведь сказали, что завтра утром мое задание будет выполнено. Так сколько же это будет стоить?Коломбо покачал головой и сказал равнодушно— Ничего. Просто складывается все так, что здесь наши интересы совпадают. Но единственное, в чем я хотел бы заручиться вашим честным словом, так это в том, что все сказанное здесь сегодня не будет знать никто, кроме вас, меня и, если это совершенно неизбежно, вашего шефа в Лондоне. В Италии это не должно стать известным. Договорились?— Да. Я согласен.Коломбо встал, подошел к шкафчику, достал пистолет Бонда и отдал его владельцу.— В таком случае, друг мой, — сказал он, — лучше иметь эту вещицу под рукой, так как она может вам пригодиться. А сейчас лучше всего как следует выспаться. В пять утра подадут ром и кофе.Коломбо протянул Бонду руку, и тот пожал ее, внезапно ощутив, что они стали друзьями. Бонд попрощался с чувством некоторой неловкости и отправился к себе в каюту.Экипаж “Коломбины” состоял из двенадцати молодых отчаянных парней. В этот ранний час они тихо переговаривались между собой, получая в салоне из рук самого Коломбо чашки с ромом и кофе. Корабль шел без огней, если не считать одного тусклого аварийного фонаря. Бонд даже улыбнулся про себя по поводу этой сцены из “Острова сокровищ”, где царила атмосфера таинственности и романтики. Коломбо подходил к каждому матросу и проверял оружие. Все были вооружены “люгерами” и складными ножами. Пистолеты — за поясом, ножи — в карманах брюк. Коломбо проверял оружие очень придирчиво, кого-то хвалил, кого-то ругал. Бонду вдруг подумалось, что Коломбо живет жутко интересной жизнью, полной приключений, риска и опасностей. Конечно, это была жизнь преступника, постоянная борьба с валютным законодательством, монополией государства на табак, таможней, полицией, но витавший сейчас в воздухе юношеский романтический флер каким-то образом превращал цвет преступлений Коломбо из черного в белый. Ну по крайней мере в серый.Коломбо посмотрел на часы, отдал приказ всем занять свои места и погасил аварийный фонарь. Вместе с Бондом он поднялся на капитанский мостик. Бонд увидел, что корабль был уже совсем рядом с казавшимся при свете едва зарождающегося утра черным скалистым берегом, вдоль которого он шел на самых малых оборотах. Коломбо сказал:— Там, впереди, за этим утесом — бухта. В ней, у пирса, должен стоять корабль вроде нашего, и с него должны выгружать и перевозить на склад совершенно безобидные с виду рулоны типографской бумаги. Нас там никто не ожидает увидеть, поэтому у входа в бухту мы прибавим ход, подойдем вплотную к этому кораблю и высадимся на него. Они будут сопротивляться, естественно, и придется разбить пару-тройку голов. Надеюсь, что обойдется без стрельбы. Во всяком случае мы стрелять не будем, если они не начнут первыми. Это — албанский корабль, а экипаж — отпетые албанские головорезы. Так что, если все-таки начнется стрельба, вы должны стрелять вместе с нами. Эти люди — враги и вашей страны, и моей. И здесь уж убьют не убьют — зависит от вас. Согласны?— Согласен.В ту же секунду раздался звон машинного телеграфа, и палуба под ногами начала ощутимо вибрировать. На скорости в десять узлов их корабль обогнул утес и вошел в бухту.Все было так, как сказал Коломбо. У каменного пирса был пришвартован небольшой парусный корабль. С кормы на берег были перекинуты доски, которые вели в тускло освещенный, грязный, старый кирпичный склад. На палубе лежали рулоны бумаги, которые по доскам скатывали с корабля, и они сами по инерции катились прямо в открытые двери склада. На корабле и на берегу Бонд насчитал двадцать человек. Только внезапность нападения могла уравнять шансы. Корабль Коломбо был уже всего метрах в пятидесяти от борта парусника, когда его заметили. Кто-то побежал в сторону склада. Одновременно с этим Коломбо отдал короткий приказ. Двигатели на мгновение замерли и тут же дали задний ход. На мостике вспыхнул мощный прожектор, ярко осветивший всю картину происходящего, а “Коломбина” тем временем подошла к борту албанского судна. При первом же ударе борта о борт на палубу парусника полетели абордажные крюки, и матросы во главе с Коломбо бросились на вражеский корабль.У Бонда были свои планы. Оказавшись на палубе чужого корабля, он пересек ее, спрыгнул с трехметровой высоты на пирс, приземлившись мягко, как кошка, и замер, рассчитывая следующий шаг. На палубе уже началась стрельба, одним из первых выстрелов прожектор был выведен из строя, и теперь все происходило в сумраке наступающего утра.В двух шагах от Бонда с палубы рухнуло тело одного из албанцев и распласталось на пирсе. В ту же минуту из черного зева складского помещения заговорил короткими профессиональными очередями ручной пулемет. Укрываясь в тени борта албанского корабля, Бонд бросился к складу. Пулеметчик заметил это движение и перенес огонь в его сторону. Пули завизжали вокруг Бонда и, клацнув о металлическую обшивку борта, рикошетом ушли в сторону. Бонд метнулся к штабелям досок и бросился на землю. Пулеметная очередь впилась в доски над его головой. Бонд ползком стал пробираться между штабелями. Теперь, когда он продвинулся вперед насколько это было возможно под укрытием досок, ему надо было делать рывок вправо или влево. Послышались звуки рвущихся веревок где-то над ним: видимо, один из людей Коломбо перерезал тросы, удерживавшие бумажные рулоны на палубе, и теперь они один за другим покатились по доскам в сторону склада. У Бонда появился шанс. Он кинулся влево. Если пулеметчик и ждал его появления, то скорее всего — справа. Так и оказалось. Пулеметчик притаился у стены склада, и пока дуло пулемета перемещалось, Бонд успел выстрелить дважды. Палец убитого конвульсивно нажал на гашетку, и пулемет несколько раз плюнул огнем, прежде чем освободился от обмякшей руки, и с легким звоном упал на камни.Бонд побежал к складу, но зацепился обо что-то и растянулся во весь рост в луже какой-то черной вязкой жидкости. Чертыхнувшись, он вскочил и спрятался за одним из рулонов, остановив свой бег у стены склада. Рядом лежал еще один рулон, вспоротый пулеметной очередью. Из него и сочилась эта черная жидкость, запах которой Бонд однажды слышал в Мексике. Это был запах опиума-сырца.В нескольких сантиметрах от его головы в стену склада ударила пуля. Бонд вытер вымазанные в опиуме руки полами пиджака и метнулся к двери. Удивительно, но в него никто не выстрелил изнутри, даже когда его силуэт стал четко виден на фоне неба. Внутри было тихо и прохладно. Освещение было выключено, но на улице уже посветлело, и Бонд увидел ровные ряды рулонов типографской бумаги между которыми тянулся проход к другой двери в задней стене. Казалось, склад только и ждал, чтобы кто-нибудь зашел в него. Однако интуиция Бонда говорила о смертельной опасности. Он попятился к выходу и столкнулся лицом к лицу с Коломбо. Стрельба постепенно затихала. Бонд резко бросил:— Стойте здесь, у двери. Не входите сами и своих никого не пускайте. Я посмотрю, что делается с другой стороны.Не ожидая ответа, он обогнул угол склада, пробежал метров двадцать вдоль стены и, приблизившись к углу, остановился. Бонд быстро заглянул за угол и тут же отпрянул. Перед задней дверью, прильнув одним глазом к потайному отверстию, стоял человек. В руках у него было какое-то устройство, провода от которого исчезали под дверью. Рядом, тихо урча мотором, стояла черная открытая “ланча-грантурисмо”, повернутая в сторону уходящей от пирса наезженной дороги.Этим человеком был Кристатос.Бонд встал на колено и, держа пистолет обеими руками, быстро высунулся из-за угла и выстрелил Кристатосу в ногу. Он промахнулся. Когда фонтанчик пыли взметнулся в сантиметре от цели, раздался взрыв, и его волна швырнула Бонда на землю.Бонд тут же вскочил на ноги и увидел, как склад начал оседать и рушиться, как колода карт, принимая удивительные очертания. Кристатос был уже в машине и успел отъехать метров на пятнадцать. Из-под задних колес взвивались столбы пыли. Бонд принял классическую позу стрелка — руки вытянуты вперед, ноги слегка согнуты в коленях — и тщательно прицелился. Его “вальтер” выстрелил три раза. Одновременно с последним выстрелом, с пятидесяти метров, фигура вцепившегося в руль человека дернулась, руки взлетели вверх, голова упала на руль. Правая рука так и осталась в воздухе, как будто мертвец показывал, что готовится сделать поворот направо. Бонд пустился бежать по дороге ожидая, что машина остановится. Но глубокие колеи на дороге не выпускали колеса из своих объятий, а правая нога убитого продолжала давить на акселератор. И “ланча”, визжа мотором на так и не переключенной третьей скорости, неслась вперед. Бонд остановился и стал ждать, что же произойдет. Взметая пыль, машина катилась по дороге, пересекая выжженную равнину. Бонд ждал, что она вот-вот свернет с дороги, но этого не произошло, и “ланча” так и скрылась из глаз в дрожащем воздухе утра, предвещавшего прекрасный солнечный день.Бонд поставил пистолет на предохранитель и засунул его за пояс брюк. Повернувшись, он увидел направляющегося к нему Коломбо. На губах толстяка сияла довольная улыбка. Он подошел к Бонду и, к ужасу последнего, заключил его в объятия и расцеловал в обе щеки.— Что вы делаете, Коломбо? Ну не надо же, — простонал Бонд.Коломбо оглушительно захохотал.— А-а! Тихоня англичанин боится выдать свои чувства! Зато я, — он стукнул себя кулаком в грудь, — Энрико Коломбо, люблю вас от всего сердца и не стесняюсь громко заявить об этом. Если бы вы не убрали этого пулеметчика, не бывать бы нам всем в живых. А так я потерял всего двоих. Правда, все остальные ранены. Но у албанцев-то на ногах осталось всего шестеро, да и те спрятались где-то в деревне, откуда их выкурит полиция. К тому же вы и этого ублюдка Кристатоса спровадили прямо в ад со всеми удобствами. Именно такого конца он и заслужил! Интересно, как там все обернется, когда его гоночная колымага выедет на главную дорогу? Он, кажется, показывает, что повернет направо? А это значит — прямо на автостраду!Коломбо по-дружески похлопал Бонда по плечу.— Однако, друг мой, нам пора уходить. Кингстоны на албанском судне уже открыты, и скоро оно будет лежать на дне морском. Телефонов в этом забытом Богом месте нет, и мы легко оторвемся от полиции. К тому же им придется изрядно помучиться, прежде чем они выбьют что-то у местных рыбаков. Я с ними уже побеседовал: здесь никто не жалует албанцев. Но нам пора сматываться. И ветер сейчас попутный, и докторов, которым бы я доверял, нигде поблизости нет.Языки пламени уже лизали искореженный склад, над которым поднимались густые облака сладковатого дыма.Бонд и Коломбо вышли на пирс и через палубу начинавшего тонуть парусника перебрались на борт “Коломбины”, где Бонда ожидали новые объятия и дружеские похлопывания и тычки. Корабль тут же снялся с якоря и пошел к выходу из бухты. На берегу, у вытащенных на берег лодок, стояло несколько местных рыбаков. Выглядели они угрюмо, но когда Коломбо помахал им рукой и прокричал что-то по-итальянски, они дружно подняли руки в ответном приветствии, а один из них крикнул что-то, что заставило весь экипаж рассмеяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21