Если сможешь — ты наверху, и уже тебе обязаны. Сейчас на Танаке порядочный должок, потихоньку он расплачивается, в основном информацией. А вот его немедленное согласие на твой приезд и на встречу — уже порядочный кусок лосося. В обычных условиях тебе понадобились бы недели. «Шикириноши» — заставлять ждать, делая непроницаемую физиономию. Борцы сумо используют этот прием, чтобы смутить противника, Усек? Ты начинаешь, имея фору. Он поможет тебе, надеясь перевесить должок на меня. Но не так-то все просто. У каждого японца есть постоянный долг перед высшими силами: императором, предками, богами. И исполнить его можно, лишь поступая «праведно», а это нелегко. Как узнать, что наверху тобой довольны? Угоди своему непосредственному начальству. Этим угодишь императору, а уж тот договорится с предками и богами, ведь он — их земное воплощение. И у всех совесть чиста, а император может спокойно потрошить рыбок. Такое у него хобби. Ничего сверхъестественного. Смахивает на деятельность больших корпораций, ИБМ или Шелл, или разведки, но там высшая ступень — совет директоров, или начштаба. Это попроще. Не надо привлекать Господа Бога или собственного прапрадедушку, чтобы решить снизить цену упаковки аспирина на пенни.— Не слишком-то «демокорацу».— Ясное дело. Вбей себе в башку, болван, японцы — народ особый. По нашим дурацким западным меркам, они живут как цивилизованные люди лет пятьдесят, ну, сто. Поскреби русского, и найдешь монгола. Поскреби японца и обнаружишь самурая — или то, что он считает самураем. В основном, вся эта самурайщина — миф, вроде парня с Дикого Запада в Штатах или ваших рыцарей «круглого стола» короля Артура. «Цивилизация», по-твоему, это когда играют в бейсбол и носят котелки и все? Кстати, об Объединенных Нациях — зверскую заваруху они, собираются учинить, освобождая колониальные народы. Дайте им тысячу лет, и я скажу «да». Но не десять. Сменят свои духовые трубки на пулеметы, и все дела. Потом потребуют атомную бомбу. Чтобы обрести «паритет» с дерьмовыми колониальными державами. Через десять лет, дружок. А когда это случится, я вырою глу-у-бокую нору, там и засяду.Бонд рассмеялся:— Ты что-то тоже не очень «демокорацу».— Трахал я эту «демокорацу», как сказал бы братец Хемингуэй. Я за элитарное правительство, — Дикко сглотнул девятую чашечку саке. — А избирателей допускать к голосованию по личному интеллектуальному цензу. Я что, не прав?— Ради Бога, Дикко! Откуда выплыла политика-то? Давай пожуем. У аборигенов свои мозги есть…— Оставь аборигенов в покое! Хрена ли ты о них что знаешь! У нас вот собираются дать этому дерьму право голоса! Ты, педик несчастный! Будешь еще о свободах гундеть, я тебе яйца на шее бантиком завяжу.Бонд кротко спросил:— А почему педик?— По кочану. Нет, — Гендерсон встал и выпалил что-то по-японски парню за стойкой, — … перед вынесением приговора мы отправимся есть угрей, и туда, где есть пристойная выпивка. А потом в «Дом Абсолютного Наслаждения». А потом окончательный приговор. Тебе.— Ты паршивый кенгуру, Дикко, — сказал Бонд. — Но я люблю угрей. Только не в желе. Платить буду я. За угрей и за все остальное. Ты платишь за рисовую и прочую бурду. Держись. Козел за стойкой как-то скептически на тебя смотрит.— Я знаю цену мистеру Ричарду Лавеласу Гендерсону, и его никому не зарыть.Дикко вытащил пачку тысячеиеновых бумажек и расплатился с официантом.— Погоди, еще не все.Он торжественно, с королевским величием подошел к бару и объявил огромному негру в темно-фиолетовом смокинге:— Мелоди, что за стыд! — И столь же торжественно вышел из бара. 5. Магия—44 Дикко Гендерсон заехал за Бондом в десять утра. С похмелья голубые глаза налились кровью. Он прямехонько направился в «Бамбуковый бар» и заказал двойной коньяк и имбирное.Бонд мирно заметил:— Не стоило тебе мешать саке с «Сантори». Японское виски — вообще что-то маловразумительное.— Важен результат. У меня настоящая «фатзука-йои», выдающаяся похмелюга. Во рту, как кошки насрали. Вернемся домой из этого вонючего тигрятника, поправимся по-настоящему. А насчет «Сантори» ты не прав. Приличная марка. Вроде наших дешевых, скажем, «Белой Этикетки», по пятнадцать шиллингов. Есть здесь еще два сорта, но самый дешевый оказался самым лучшим. Случилось как-то со спецом встретиться, много интересного рассказал. Говорит, хорошее виски гонят там, где делают хорошие фотографии. Представляешь? Зависит от воздействия света на алкоголь. Слушай, что я вчера нес? Или это ты? Помню, кто-то из нас начудил.— Ты затрахал меня рассуждениями о международном положении и окрестил педиком. Но дружески. Без рукоприкладства.— Иисусе! — Дикко с мрачным видом запустил лапу в густые седеющие волосы. — Я никого не пришиб?— Не считая своей девки, ты ее так погладил по заду, что она легла.— Ха! — сказал Гендерсон с облегчением. — Любовные ласки. Зачем бабам задница в конце концов? И, насколько я помню, они всегда при этом ржут. И вчерашняя тоже. Точно? А твоя как? Этакая энтузиастка.— Вот именно.— Нормально. — Он проглотил остатки выпивки и встал. — Двинули, дружище. Не стоит заставлять Тигра ждать. Я однажды себе позволил, и он игнорировал меня целую неделю.Это был типичный для конца лета токийский денек. Жарко, душно, серо — воздух полон пыли от нескончаемых строительных работ. Через полчаса они остановились у скучного тусклого здания. Большие буквы извещали: «Институт Паназиатского Фольклора». Толпы японцев сновали у помпезного подъезда, но никто и не взглянул на Дикко и Бонда, никто не заинтересовался ими. В холле, как в каком-нибудь музее, торговали книгами и открытками.Дикко свернул в длинный коридор с табличкой «Отдел координации». Двери в кабинеты по обеим сторонам были открыты. За столами сидели смахивающие на студентов молодые люди. На стенах висели большие карты, утыканные разноцветными булавками, повсюду бесконечные полки с книгами. Дверь с табличкой «Международные отношения» вела в другой коридор. Здесь двери были закрыты, и на каждой значилась фамилия обитателя по-японски и по-английски. Повернув направо, они оказались в «Отделе наглядных пособий», тоже с закрытыми дверями, дальше был «архив», большой библиотечный зал со множеством склонившихся над столами людей. Здесь, в первый раз, их внимательно оглядел человек, сидевший за столом у входа. Он встал и беззвучно поклонился. Когда они прошли, Дикко тихо сказал:— Здесь прикрытие кончается. Публика за спиной действительно изучает азиатский фольклор. Но тут уже люди Тигра. Более или менее секретная работа, архивы. Без приглашения нас бы отсюда вежливо завернули.За длинным рядом стеллажей открылась маленькая дверь. На ней висела табличка «Ремонт. Опасно! Ведутся строительные работы». Слышны были звуки дрели и врезающейся в дерево циркулярной пилы, еще что-то.Они вошли в совершенно пустую, с блестящим, натертым полом, комнату. Ремонтом в ней и не пахло. Дикко рассмеялся и показал на большой металлический ящик на двери, через которую они вошли.— Магнитофон. Ничего прикольчик, и запись чистая. А это, — он кивнул на голый пол впереди, — у них называется «поющий пол». Устраивали в старину, чтобы предупредить о незваных гостях. Попробуй-ка, пройти беззвучно.Они сделали шаг, и немедленно предательские доски заскрипели и застонали. В маленькой дверце открылся глазок. Их рассматривали. Дверь распахнулась. За нею за маленьким столиком с книгой в руках сидел крепкий парень в штатском. Это была крошечная каморка, похоже, без второго выхода. Парень поклонился. Дикко произнес несколько фраз, в которых повторялись слова «Танака-сан». Парень поклонился еще раз. Дикко повернулся к Бонду:— Теперь давай сам. Держи хвост пистолетом. Тигр подбросит тебя до отеля. Пока.Бонд кивнул:— Передай, что я сгинул веселым, — и зашел в комнатушку.Дверь за ним закрылась. На столе была панель с кнопками, охранник нажал одну из них. Раздался чуть слышный звук. Бонд почувствовал, что они опускаются. Комнатенка оказалась лифтом. Ничего себе тигриные шуточки! Этакий набор вставляемых друг в друга ящичков. Что в следующем?Лифт остановился, охранник открыл дверь. Бонд вышел и замер. Он стоял на платформе станции метро! Здесь было все: красные и зеленые огни семафора над двумя туннелями, белый кафель на стенах, сводчатый потолок — даже пустой табачный киоск в стороне! Из него вышел человек и на хорошем английском сказал:— Прошу за мной, коммандер, — и пошел под арку с надписью «выход».Весь холл, ведущий когда-то к эскалаторам, был заставлен аккуратными офисами-модулями с широким коридором между ними. Первая же комната оказалась приемной. Секретарь-мужчина поднялся из-за пишущей машинки, поклонился и вышел в соседнюю дверь. Он немедленно вернулся, вновь поклонился и открыл дверь:— Прошу сюда, коммандер.Бонд вошел, и дверь за ним тихо закрылась. Большой квадратный человек, точно описанный Дикко, шагнул по красивому красному ковру навстречу ему и протянул твердую, сухую руку.— Дорогой коммандер. Доброе утро. Счастлив с вами познакомиться.Широкая золотозубая улыбка лучилась доброжелательством. Блестели глаза, обрамленные длинными, темными, почти женскими ресницами.— Проходите, присаживайтесь. Как вам понравилось мое заведение? Без сомнения, не похоже на обиталище вашего шефа. Но эту линию метро завершат лет через десять, а в Токио так сложно с конторами. Вот мне и пришла в голову идея. Здесь тихо. Никто не мешает. Прохладно. Мне будет жаль, когда пустят поезда, и придется уходить отсюда.Бонд сел на предложенный стул напротив стола Танаки.— Здорово придумано. А эти фольклористы там, над нами, балдеют, наверное.Тигр Танака пожал плечами:— Ничего особенного. Литература выдается свободно. Никогда не пытался узнать, кто ею пользуется. Американцы, думаю, и немцы. Может быть, швейцарцы. Всякие умники. Стоит, конечно, дорого. Но в бюджете Министерства внутренних дел, по которому мы проходим, это не значится. Обеспечиваем себя сами. Как и у вас, а?Бонд решил, что Тигр знаком с парламентскими слушаниями по делам разведки:— Десять миллионов фунтов не такая уж большая сумма. На глобальном уровне, конечно.Блеснули зубы:— Вы здорово экономите последние десять лет. В наших краях о вас и не слышно.— Верно. На вас работает ЦРУ. Весьма эффективно.— Неужели Маккоун похож на Даллеса?— Старая лиса! Почти. Правда, в последнее время они считают регион Тихого океана своей помойкой.— На которой вы надеетесь поживиться. Втихаря. — Тигр ухмыльнулся самой своей тигриной ухмылкой.Бонд не мог не улыбнуться. Чертов япошка сек ситуацию. Осторожно улыбнулся и Тигр. Бонд сказал:— Был у нас спец по этим местам, такой капитан Кук. И Австралия с Новой Зеландией на карте значатся. Так что, кое-какие наши притязания в этой части света вполне обоснованы.— Дорогой коммандер. Вам здорово повезло, что мы вмазали по Пирл-Харбору, а не по Сиднею. Думаете, мы не смогли бы оккупировать коала и киви? Эти огромные, нетронутые пространства? Силенок для защиты у вас не было. И у американцев тоже. И вели бы мы сейчас за собой половину Британского Содружества наций. Лично я нашу стратегию после Пирл Харбора понять не в состоянии. Мы что, собирались покорить Штаты? Слишком растянуты коммуникации. Но вот с кенгуру шкуру содрать было вполне возможно. — Он подтолкнул к Бонду большую коробку сигарет:— Курите? Это «Шинсей». Вполне пристойная марка.Свои сигареты у Бонда уже кончались. Пора было переходить на местные. И собраться с мыслями тоже. Что это, встреча в верхах Соединенного Королевства с япошками? Странно как-то.Он взял сигарету. Она загорелась, шипя, как бикфордов шнур. Слабый привкус виргинского табака, а дерет, чем чистый спирт. Он выпустил колечко дыма и улыбнулся:— Мистер Танака, оставим все это для историков. У меня свои проблемы, попроще. Они касаются скорее будущего, чем прошлого.— Разумеется, коммандер. — Танаке, похоже, такой резкий переход не понравился. — Но у нас есть пословица: «Наперед не загадывай, черта насмешишь». Будущее непредсказуемо. Скажите лучше, как вам Япония? Не скучаете?— Мне кажется, с Дикко Гендерсоном нигде не пропадешь.— Да, он живет на полную катушку, как будто завтра конец света. Правильно. Он мой приятель. Хороший. У нас вкусы совпадают.— Фольклор любите? — насмешливо спросил Бонд.— Вот именно.— Вы ему тоже нравитесь. Я его мало знаю, но, похоже, он очень одинок. Плохо, когда одинокий человек, да еще и умен. Ему бы жениться на японочке и успокоиться. У вас подходящей кандидатуры нет?Бонд почувствовал, что он на правильном пути: надо переходить на личности. По крайней мере, это не дурацкая политика. Но рано или поздно придется заняться делом, а так не хочется. Казалось, Танака это понял:— Много я ему находил разных. Все без толку. Однако, коммандер, мы здесь не для того, чтобы обсуждать личную жизнь мистера Гендерсона. Чем я могу быть вам полезен? Что-нибудь связанное с газонокосилками?Бонд улыбнулся:— Именно. Марки «Магия-44».— Ну разумеется. Исключительно удачная модель. Можно понять ваших работодателей. А вот тому и подтверждение. Попало мне в руки сегодня утром.Тигр Танака открыл ящик стола и достал бледно-зеленую папку с надписью черными латинскими буквами «Гокухи».Бонд решил, что это соответствует грифу «совершенно секретно». Танака утвердительно кивнул, раскрыл папку и вытащил два листа желтой бумаги. Один лист исписан иероглифами, на другом было около пятидесяти машинописных строк. Танака протянул машинопись через стол".— Могу я попросить вас не разглашать прочитанное?— Если вы настаиваете, мистер Танака.— Боюсь, я должен, коммандер.— Да будет так.Бонд взял листок. Текст был на английском: «Всем резидентурам. Расшифровка лично адресатами, после ознакомления уничтожить. Уничтожение подтвердить кодом „сатурн“. Текст: подтверждаем сообщение Первого в обращении к Верховному Совету от первого сентября о создании у нас ядерной боеголовки мощностью в двести мегатонн и испытании ее двенадцатого сентября в районе Новой Земли. Ожидаются обширные радиоактивные осадки. Возможны протесты общественности в регионах Арктики, севера Тихого океана, Аляски. Москва сошлется на участившиеся испытания в США и резкий отказ Запада прекратить все испытания ядерного оружия. Для информации: удар одной МБР с подобной боеголовкой по Лондону уничтожит все к югу от линии Ньюкасл-Карлайл. Вторая ракета в районе Абердина вызовет полное уничтожение Британии и Ирландии. В связи с этим, Первым вскоре будет предпринят дипломатический демарш с требованием вывода всех американских баз и наступательных вооружений из Британии, и ядерного разоружения собственно Британии. Это позволит проверить прочность и, возможно, подорвать англо-американский союз, так как очевидно, что США не допустят риска ядерной войны на своей территории ради спасения союзника, являющегося скорее обузой. В Вашингтоне англичанам в настоящее время придают значения не более, чем Бельгии или Голландии. В случае успеха подобные шаги будут последовательно предприняты в Европе и, позднее, в регионе Тихого океана. В результате возможно достижение гарантии стратегической безопасности СССР в обозримом будущем и, одновременно, мирного сосуществования с США. Миролюбивые намерения СССР будут подчеркнуты Первым и правительством. Ваша задача — оказать поддержку данной кампании. К сведению: все советские граждане, находящиеся в Великобритании, без объяснения причин будут отозваны из этой страны за неделю до Заявления, что обеспечит необходимый рост напряженности. Подобные же действия, направленные на ослабление противника, намечено осуществлять и в дальнейшем. В настоящее время никаких мер не предпринимать, приготовиться к исполнению вышеуказанного и возможной эвакуации персонала и уничтожения архивов при получении кодового слова „молния“, адресованного вам лично по линии связи 40—4. Конец текста. Центр».Бонд отшвырнул листок. Казалось, тот излучает радиацию. Тихо присвистнул сквозь зубы, дотянулся до пачки «Шинсай» и закурил, глубоко вдыхая горький дым; поднял глаза на Танаку, смотревшего на него с вежливым интересом:— Думаю, Первый — это Хрущев?— Совершенно верно. А адресаты — посольства и генеральные консульства. Занятный материал, не так ли?— Жаль, что вы не делитесь с нами подобной информацией. Мы ведь подписали договоры о дружбе и даже о торговле. Мне кажется, это просто нечестно.— Честь — весьма ценимое понятие в Японии, коммандер. А не будет ли еще большим бесчестием нарушить слово, данное нашим американским друзьям? Они неоднократно заверяли меня и мое правительство, что любая жизненно важная для наших друзей и союзников информация будет им немедленно передана, не раскрывая источника. По моим данным, они выполняют свои обязательства.— Вы отлично знаете, мистер Танака, что маскировка источника снижает значимость сведений до уровня бесчисленных «хорошо информированных кругов» в прессе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17