Разве только с помощью какого-нибудь особенно изощренного грима можно будет сбить его с толку. Ходили слухи, будто Гуррул знает в лицо миллион человек, хотя лично мне это казалось всего-навсего преувеличением.
Взяв наши документы, он принялся тщательно изучать их. Затем, отложив бумаги в сторону и обратившись ко мне, поинтересовался, какие военные секреты удалось мне вывезти из Орвиса. Когда я передал ему материалы, он, как мне показалось, проглядел их с небрежной поспешностью, явно не проявляя особого интереса к их содержанию.
- Вы воевали на стороне врага? - приступил он к допросу.
- Так точно, - ответил я.
- Почему?
- По той причине, что никакой другой страны, кроме Униса, я вообще не знал, - объяснил я.
- Что заставило вас пойти против своей родины? - спросил Гуррул.
- Унис не моя родина.
- Где же вы родились в таком случае?
- На другой планете в иной солнечной системе за миллионы миль отсюда.
Свирепо сдвинув брови, он бросил на меня хмурый взгляд и так ударил кулаком по столу, что находившиеся на нем предметы подпрыгнули.
- Ты стоишь передо мной и нагло врешь прямо в лицо, болван! - заорал он. - Ты, презренный унисец, осмелился насмехаться надо мной! Может, ты, идиот, никогда не слыхал о Гурруле? Если бы слыхал, ты бы, прежде чем соваться сюда с этой дурацкой историей, сам перерезал себе горло.
- Ваше превосходительство, - робко вставила свою реплику Морга Сагра. Мне кажется, этот человек говорит правду, во всяком случае, в Орвисе ему все поверили.
Разъяренный Гуррул повернулся к моей спутнице.
- Кто позволил тебе говорить? - рыкнул он.
- Простите, Ваше превосходительство, - тут же сникла она.
Бедняга Сагра так тряслась от страха, что я всерьез опасался, как бы она не свалилась с ног.
Обратившись к одному из своих офицеров, Гуррул приказал:
- Обыщите их обоих и заприте.
Тем и завершилась процедура нашей встречи в Капаре. Не было ни распростертых объятий, ни почета, которым нас должны были окружить тотчас по прибытии, - словом, ничего того, что клятвенно обещала Морга Сагра.
У меня отобрали мое золото и драгоценные камни, а потом нас с Моргой Сагрой заперли в камеру в подвале того самого здания, где размещалось управление Забо. Наша камера представляла собой обычную металлическую клетку, из которой хорошо просматривался весь коридор, заставленный такими же клетками. В каждой из них томились так называемые оккупанты. В некоторых клетках сидело по шесть-восемь человек, хотя рассчитаны они были в лучшем случае на двоих.
Мне было хорошо видно все происходящее в соседних камерах и от нечего делать, а отчасти и из любопытства, я принялся наблюдать за заключенными. Большинство из них, склонив голову на грудь, в глубоком унынии сидело на каменном полу. Видно было, что они уже не числят себя среди живых и не надеются когда-либо выбраться отсюда. Некоторые арестанты с пронзительными воплями метались по своим клеткам - это были люди, доведенные пытками и тюремным заключением почти до безумия. Когда эти истошные вопли начинали слишком надоедать охранникам, они входили в клетку и направляли шланг на неуемных. В течение всего первого часа, пока мы находились в подвале, один из этих несчастных вопил непрестанно. Охранники несколько раз пытались привести его в чувство с помощью ледяного душа из шланга, но тот не унимался. В конце концов, в камеру пришел главный тюремщик - офицер, костюм которого был украшен золотой шнуровкой, медными пуговицами и целой кучей медалей. Не рассуждая и не теряя времени, он вплотную приблизился к клетке, в которой неистовствовал безумец, и спокойно выстрелил ему прямо в сердце. По-видимому, для него это было так же обыденно и просто, как пришлепнуть муху. Сделав дело, он зашагал по коридору к выходу, ни разу даже не обернувшись в сторону своей жертвы.
- Ты, должно быть, на седьмом небе от счастья, - язвительно сказал я Морге Сагре.
- О чем ты говоришь? - явно не поняв моей иронии, зашептала она в ответ.
- Ну как же, ты находишься, наконец, в обожаемой тобой Капаре, тебя окружают твои дорогие друзья...
- Немедленно замолчи, - оборвала она меня. - Нас могут услышать.
- С чего бы это я стал молчать? - не унимался я. - Разве ты не хочешь, чтобы они узнали, как ты их всех любишь?
- Да, я люблю их, - ответила Морга Сагра. - Произошла ужасная ошибка, недоразумение, но виноват во всем только ты: незачем было рассказывать Гуррулу эту историю.
- Неужели ты советуешь мне врать его превосходительству?
- Не стоит говорить здесь в таком тоне, - снова перешла она на шепот. Единственное, чего ты добьешься, что нам обоим отрубят головы.
В этой мерзкой дыре нас продержали с неделю, и всякий раз, просыпаясь, мы ждали, что вот-вот за нами явятся, чтобы увести на казнь. Когда за нами, наконец, действительно пришли, Морга Сагра была в полном упадке.
От страха и переживаний она так ослабела, что охранникам, которые вели нас по коридору, приходилось поддерживать ее под руки. Им это, видно, надоело, и один из них, не выдержав, сказал:
- Успокойтесь же! Вам нечего бояться, вас сейчас освободят.
Это известие почему-то окончательно добило Сагру, и она в изнеможении рухнула на каменный пол. Охранники дружно расхохотались, подняли ее и остаток пути несли на руках. Я уже свернул в следующий коридор, а они все никак не могли дотащить ее.
Меня вывели из здания через заднюю дверь и втолкнули в какой-то большой фургон, окрашенный в зеленый цвет. В нем уже было полным-полно людей, так что охранникам пришлось буквально запихивать меня вовнутрь. Если бы они моментально не захлопнули за мной дверь, то я, быть может, вывалился бы. Первое, что мне бросилось в глаза, было небольшое окошко, закрытое железной решеткой, и часовой с ружьем, сидевший возле него.
Как только двери были закрыты и заперты на замок, фургон тронулся с места. Нас качало из стороны в сторону, в тесноте люди наступали друг другу на ноги, задыхались из-за недостатка воздуха. Надолго мне запомнится эта поездка! Думаю, на Земле даже скотину перевозят в более комфортабельных условиях. Под конец из-за испарений, исходивших от человеческих тел, дышать стало уже совсем невозможно.
Фургон двигался на большой скорости. Сколько времени продолжалась поездка, не знаю. Думаю, часа два, не больше, хотя мне они показались целой вечностью. В конце концов, фургон притормозил, затем развернулся и остановился. Двери распахнулись, и нам было приказано выходить.
Первое, что я увидел, было заграждение из колючей проволоки. За ним, по обеим сторонам располагалось два огромных барака, возле которых толпилось несколько сот человек в одинаковых черных робах, на которых спереди и сзади белой краской были выведены какие-то цифры. Объяснений не требовалось. Я и так сразу же понял, что попал в лагерь для заключенных.
Прямо возле ворот, через которые нас провели, находился административный корпус. Здесь наши имена занесли в специальную книгу, выдали нам комбинезоны и номера. После всех этих процедур нас отправили в бараки к другим заключенным. Боже мой, какое удручающее впечатление произвели на меня эти люди при первом же знакомстве! Грязные, совершенно истощенные существа! Никогда в жизни я не встречал на лицах людей такого выражения обреченности и безысходности, как здесь.
Покидая камеру, я готовился к скорой смерти, но, похоже, то, что ожидало меня здесь, было пострашнее любой казни. Обратившись к сопровождавшему нас офицеру, я попытался узнать, за что и на какой срок меня посадили в лагерь. Он грубо оборвал меня, велев замолчать.
- Будешь говорить, когда тебя спросят!
Это оказался трудовой лагерь, однако слово "труд" не способно дать истинного представления о том, чем там пришлось заниматься. Обычно нас использовали на самой изнурительной и грязной работе. Вкалывали мы по шестнадцать часов в день. Раз в десять дней полагался один выходной. Мое появление в лагере пришлось как раз на очередной выходной.
Наш лагерь был смешанным: тут вместе содержались мужчины и женщины, согнанные практически из всех стран Полоды. Обращались с нами хуже, чем с животными. Выданная одежда была рассчитана на целый год, и в этом одном-единственном комбинезоне мы и работали и спали. У большинства обитателей лагеря униформа давно превратилась в лохмотья. Кормили нас так отвратительно, что это вообще невозможно описать. Эту так называемую еду нам бросали, как свиньям, два раза в день. Заключенных - и мужчин, и женщин без разбора - оскорбляли, пинали ногами, подвергали жестоким побоям, а нередко и вовсе убивали. Даже между собой мы не имели права называть друг друга по именам - только по номерам.
Стражники охраняли лагерь днем и ночью, расхаживая по ту сторону колючей проволоки. Стоило им заметить, что кто-то из заключенных обмолвился с другим хоть словом, как они немедленно поднимали крик, требуя немедленно прекратить разговоры, а то, случалось, вбегали в лагерь и принимались жестоко избивать провинившихся. Несмотря на это, мы все же умудрялись общаться между собой, особенно с наступлением темноты, когда уследить за нами было не так-то легко. В итоге у меня появилось в лагере несколько друзей.
Среди них оказался один человек, который был родом из Орвиса. Я довольно коротко сошелся с ним, хотя и понимал, что это небезопасно: Капары наводнили все лагеря провокаторами. Тем не менее я, в конце концов, решил, что этот Тунзо Бор - парень что надо, и однажды, улучив момент, спросил, не знаком ли ему человек по имен Хандон Гар.
Мой вопрос, по-видимому, насторожил его. Он сразу как-то замкнулся.
- Нет, - недоверчивым голосом ответил он. - Я не знаю человека с таким именем. А почему ты спрашиваешь о нем?
- У меня есть что сообщить ему, - ответил я.
- От кого у тебя сообщение?
- От друга из Орвиса.
- Вот как... - протянул он, а потом добавил уже более решительным тоном. - Не знаю я никакого Хандона Гара, но даже если он находится здесь, можешь быть уверен, что числится он под другим именем.
- Не знаю, - сказал я. - Но мне обязательно надо его отыскать. Я хотел бы ему кое-что передать.
У меня почти не оставалось сомнений в том, что Тунзо Бор лжет, что он знает Хандона Гара и что тот, вполне возможно, находится в этом же самом лагере. Однако продолжать расспросы дальше я не стал - это бы только усилило подозрительность Тунзо Бора, и добиться от него правды все равно бы не удалось.
Работая на износ, мы питались впроголодь. По-моему, эти Капары очень тупые и недальновидные существа: рабочая сила им нужна, а обращались с заключенными из рук вон скверно. В результате уровень смертности в лагерях чрезвычайно высок. Я обратил внимание на то, что Капарам хронически недостает продуктов питания, и в то же время они крайне недальновидно забивают до смерти или изнуряют непосильной работой людей, которые могли бы обеспечить их этой самой пищей.
Участь так называемых свободных рабочих чуть-чуть лучше, но ненамного. По сути, они также являются рабами, хоть их и не содержат в лагерях. Хотя эти люди в подавляющем большинстве - родом из Капары, их тоже перегружают работой и обращаются с ними не менее жестоко, чем с выходцами из завоеванным стран.
Значительно лучше условия жизни военных. Однако по-настоящему благоденствуют сотрудники Забо, которых боятся все, не исключая даже армейских офицеров. Эта политическая элита живет в роскоши, если вообще можно говорить о какой-то роскоши здесь, в Капаре.
После недели изнурительного труда и скудной кормёжки я был переведен на более легкую работу в саду офицера, надзирающего за лагерем. Правда, меня постоянно сопровождал вооруженный охранник, который оставался рядом со мной в течение всего рабочего дня. Не могу сказать, что он плохо обходился со мной, во всяком случае, ни разу не выкидывал тех штучек, к которым столь привычна лагерная охрана. Кормили меня тоже вполне сносно, иногда даже с офицерской кухни. Я не очень понимал, в чем заключается причина перемены в отношении ко мне, но спросить не решался. В конце концов, охранник разговорился сам, и кое-что прояснилось.
- Между прочим, - обратился он однажды ко мне, - кто ты такой?
- Номер 267 М 9436, - отрапортовал я.
- Да нет, - поморщился он. - Я спрашиваю, как тебя зовут.
- Насколько мне известно, нам запрещено пользоваться именами, напомнил ему я.
- Если я спрашиваю, значит, можно, - сказал он.
- Хорошо, - не стал я спорить. - Меня зовут Корван Дан.
- Откуда ты?
- Из Орвиса.
Он покачал головой.
- Не понимаю.
- Что именно?
- Не понимаю, почему с тобой приказано обращаться гораздо лучше, чем с другими заключенными, - объяснил он. - Тем более, что это распоряжение исходит от самого Гуррула.
- Этого я тоже не знаю, - соврал я.
На самом деле, я, конечно, кое о чем догадывался. Вероятно, причина этого заключалась в том, что Гуррул все еще изучает меня и, может быть, склоняется к мнению, что я могу представлять для Капаров определенную ценность. Уж, во всяком случае, не из соображений же гуманности так изменилось отношение ко мне. В чем-в чем, а в этом Гуррула никак не заподозришь.
Глава 4
Когда небо не закрыто облаками, ночи на Полоде воистину восхитительны. Одна за другой величаво движутся по небесам в течение всей ночи планеты. Благодаря их отсвету ночи стоят ясные, светлые.
Вот как раз в одну такую ясную ночь, примерно через три недели после того, как я оказался в этом лагере, ко мне приблизился один из заключенных и, склонившись к самому уху, прошептал:
- Я Хандон Гар. Ты искал меня?
Прежде, чем что-либо ответить, я тщательнейшим образом изучил его, пытаясь определить по подробному описанию внешности, которое дал мне в свое время Уполномоченный по военным делам, действительно ли этот тип тот, за кого выдает себя.
Он выглядел совершенно истощенным и казался совсем стариком. Однако мало-помалу, пристально вглядываясь в черты его лица, я узнал в нем Хандона Гара. Должно быть, за те два года, которые он провел в этом лагере, с ним обращались особенно жестоко.
- Да, - отчетливо произнес я. - Я тебя искал. Я узнал тебя.
- Как ты можешь меня узнать? - удивился он, и нотки подозрения зазвучали в его голосе. - Мы ведь никогда не встречались друг с другом. Говори, кто ты такой и что тебе от меня нужно.
- Твою внешность мне описал Уполномоченный по военным делам, поэтому я и узнал тебя, - объяснил я. - Теперь я вижу, что ты Хандон Гар и, значит, тебе можно доверять. Меня зовут Тангор. Здесь я числюсь под именем Корвана Дана. Я прибыл в Капару с заданием от Эльянхая и Уполномоченного по военным делам, - говоря это, я уже перешел на еле слышный шепот. - Мне было поручено также выяснить, что случилось с тобой.
На лице моего собеседника промелькнула кислая улыбка.
- Ну вот, а теперь мы оба в одной лодке, ты и я, - произнес он. Боюсь, они там никогда не узнают ни о моей судьбе, ни о твоей.
- Тунзо Бор - свой человек? - поинтересовался я. - Ему можно доверять?
- Вполне. Только вот он тебе не очень доверяет. Между прочим, и у меня имеются кое-какие подозрения, но я не думаю, что сильно повредил себе, назвав свое имя. Как, кстати, ты сказал тебя зовут? Тангор? Что-то не припоминаю такого имени. Мне не приходилось его слышать. Где ты жил в Унисе и чем занимался?
- Я жил в Орвисе и служил пилотом в военно-воздушных силах.
- Странно, что я тебя ни разу не встречал, - задумчиво произнес он.
Я видел, что подозрения с новой силой одолевают его.
- В этом нет ничего удивительного, - поспешил объяснить я. - Я сам, например, из тысяч военных летчиков знаю лишь нескольких. Невозможно же знать всех! Скажи, тебе говорит что-нибудь имя Харкаса Дана?
- Ну конечно, я отлично знаю этого парня, - откликнулся он.
- Так вот он - мой лучший друг, - сказал я.
Он помолчал немного, а затем снова приступил к расспросам.
- Как поживают братья Дана?
- У него больше нет братьев, - ответил я. - Все они погибли на войне.
- А сестры?
- Сестра у него только одна, - сказал я. - Зовут ее Ямода. Последний раз мы виделись накануне моего отъезда. С ней произошел несчастный случай, но сейчас она уже вполне здорова.
- Ну ладно, - наконец успокоился мой собеседник. - Раз ты так близко знаком с этой семьей, значит, ты свой парень. Понимаешь, нам приходится соблюдать осторожность, повсюду полно агентов тайной полиции.
- Понятно, - согласился я.
Мы помолчали еще несколько секунд. Затем Хандон Гар вплотную приблизился ко мне и зашептал:
- Мы тут собираемся организовать побег через несколько дней. Тунзо Бор, я и еще несколько человек. План уже разработан. Не хочешь присоединиться к нам?
Я отрицательно покачал головой.
- Не могу, - произнес я. - Я еще не выполнил свое задание.
- Да ты никогда его и не выполнишь, сидя в этом лагере, - сказал он. А отсюда не выйдешь. Единственный шанс - бежать вместе с нами. Если удастся добраться до Орвиса, я сам объясню Эльянхаю, что посоветовал тебе воспользоваться возможностью побега, так как другого выхода не было.
1 2 3 4 5 6 7 8