Наконец отец Прилив замолчал и открыл свой портфель.
– Джим, посмотри сюда! – С этими словами он достал из портфеля толстый пластиковый пакет и разложил его содержимое на столе. – Ты узнаешь эти предметы? – с торжественной интонацией спросил священник.
Я машинально протянул руку к вещам, разложенным на столе, но в этом не было никакой необходимости.
Передо мной лежало потертое серебряное кольцо с мерцающей молочным светом жемчужиной из впадины Тонга; часы – неплохой наручный хронометр в простом корпусе из нержавеющей стали; несколько монет; чеки на небольшие суммы – в американских и маринийских долларах. И, наконец, надорванный почтовый конверт…
Мне не нужно было читать, кому он был адресован, – в свое время я сам отослал его моему дяде, Стюарту Идену, в подводный город Тетис.
Адрес на конверте был написан моей собственной рукой. Кольцо принадлежало моему дяде – это был подарок его давнего друга Джейсона Крэкена. Часы тоже принадлежали дядюшке, когда-то их подарил ему мой отец.
– Это вещи моего дяди, Стюарта Идена, – стараясь не выдавать своего беспокойства, сказал я.
Отец Тайдсли одарил меня долгим сочувственным взглядом. Потом неторопливо снова сложил вещи в пластмассовый пакет.
– Боюсь, что теперь у них уже нет хозяина, – со вздохом сказал он.
– С дядей Стюартом что-то случилось? – быстро спросил я.
– Я не знаю, Джим. Я надеялся, что ты расскажешь мне об этом.
– Я расскажу? Но с какой стати? Как к вам попали все эти вещи?
Отец Тайдсли спрятал пластиковый пакет к себе в портфель и пристально посмотрел на меня.
– Я нашел их в батискафе, – мягким голосом сказал священник. – Наберись терпения, Джим и выслушай то, что я расскажу.
Он встал из-за стола и принялся беспокойно ходить по комнате.
– Возможно, ты знаешь, – заговорил он негромким, доверительным голосом, – что служители нашего ордена внесли немалый вклад в вулканологию и сейсмологию – я имею в виду научное изучение вулканов и землетрясений. Я и сам занимаюсь подводной сейсмологией.
Я, по-прежнему хмурясь, кивнул.
– Две недели назад в Индийском океане произошло землетрясение, – продолжал отец Тайдсли, поглядывая между делом в окно на живописный морской пейзаж. – Произошло оно совершенно неожиданно…
– Неожиданно? – не удержавшись, переспросил я. – Но разве землетрясение можно предсказывать?
– Да, Джим! – он резко повернулся и кивнул. – В наши дни сейсмологические прогнозы поставлены на научную основу. Но именно это землетрясение не было предсказано. В это время в акватории Индийского океана не было зафиксировано никаких признаков вулканической активности. Совершенно никаких! И все же произошел разлом земной коры. Когда сейсмографы зафиксировали первые колебания почвы, я находился в подводном городе Кракатау-Доум. Эпицентр землетрясения был примерно в трех тысячах милях от города. Я тотчас же отправился к месту происшествия и следующей ночью был уже в центре катастрофы.
То, о чем говорил священник, не имело прямого отношения к судьбе моего дяди, но я слушал его с возрастающим интересом.
– На поверхности моря по-прежнему наблюдалось сильное волнение. Опустившись на дно, я обнаружил свежие выбросы лавы и грязевые потоки. Они распространились на десятки квадратных километров. Лава была еще горячей. К тому же продолжались мощные выбросы пара. Если бы не специальная конструкция моего батискафа, неизвестно, смог ли бы я провести свои исследования. Я не знаю, рассказывали ли тебе об этом, но океанское дно в этом районе пустынно и не освоено – к счастью! Если бы там стоял подводный купол, он, безусловно, был бы разрушен и все, кто находился под ним, погибли бы. Но и в безлюдном районе могли быть жертвы, о которых мы не узнаем никогда. Например, там могли оказаться геологи или шахтеры…
– Сэр, – поспешил я использовать короткую паузу, возникшую в разговоре, – ну а эти вещи? Вы нашли их в эпицентре землетрясения?
Он печально покачал головой:
– Да, я нашел их именно там. Но прошу тебя, Джим, наберись терпения и выслушай. Я барражировал над самой поверхностью горячей лавы, вел научные наблюдения и одновременно прощупывал сонаром окружающее пространство – на тот случай, если кому-то понадобится помощь. Мой сонар был не совсем исправен, а в воде висела черная грязевая завеса. И все-таки я запеленговал слабый, отдаленный сигнал бедствия.
– Мой дядя? – опять нетерпеливо спросил я. – Это был его сигнал?
– Я не знаю, Джим, – признался священник. – Я понял, что сигнал издает автоматический аварийный передатчик. Определив его координаты, я сразу направился туда, к самому краю языка застывшей лавы. Там на дне лежал потерпевший аварию батискаф – он был почти похоронен под камнями и грязью. Я подал сигнал. Мне никто не ответил. Я подумал, что на борту никто не уцелел, надел иденитовый скафандр и проник в поврежденный батискаф.
– Что вы сделали? – удивленно переспросил я. – Разве вы не знаете, как это опасно?! – Поймав на себе тяжелый взгляд начальника академии, я прикусил язык. Мне и без дальнейших расспросов стало ясно, что отец Прилив прекрасно знал о грозившей ему опасности. И все-таки это не остановило его!
– Это было необходимо, – устало ответил отец Тайдсли. – Так вот… я не нашел во внутренних отсеках ни живых, ни мертвых. Скорее всего, батискаф попал под камнепад, начавшийся после извержения вулкана, и потерпел аварию. Его люки были открыты. Ни одной «скубы» на месте не оказалось.
Даже одного этого слова – «скуба» – было достаточно для того, чтобы понять: передо мной сидит не «сухопутная крыса»! Только опытный подводник мог назвать так автономный дыхательный аппарат.
– Значит, экипаж батискафа смог выйти в океан? – с надеждой спросил я.
– Да, – кивнул он. – Но я не уверен, что им удалось спастись… Ведь они попали в зону извержения вулкана…
Он показал на свой портфель.
– Все эти вещи я нашел в рубке батискафа. Я прихватил их и покинул судно. И как раз вовремя: еще пара минут – и я ушел бы вместе с батискафом в трясину из вулканической грязи.
– И что… – заговорил я, проглотив стоящий в горле комок. – И что же, по-вашему, произошло с моим дядей?
Голубые глаза отца Тайдсли смотрели на удивление холодно и сурово. Честно говоря, я ожидал встретить совсем другой взгляд – взгляд, светившийся теплом и симпатией.
– Я думал, что ты мне сообщишь об этом. Или, по крайней мере, скажешь, что эти вещи не принадлежали твоему дяде.
– Это его вещи. – Я непонимающе посмотрел на священника. – Но я не могу поверить в то, что он погиб.
– Я готов молиться о спасении его души, – заверил меня отец Тайдсли. – Хотя не исключено, что он и не попросил бы меня об этом.
Он вздохнул и снова посмотрел на синевшее за окном море.
– К сожалению, погибнуть – это не самый печальный исход для твоего дяди.
– Не понял, сэр? – звенящим голосом переспросил я.
– Я привык иметь дело со смертью, – с торжественной интонацией произнес странный посетитель. – Я чувствую, что сам всегда готов к встрече с ней. Но подводный вулкан преподнес мне и некоторые другие проблемы… – Он замолчал, так и не сказав, что же это были за проблемы.
– А почему твой дядя оказался в Индийском океане? – холодно сверкнув глазами, неожиданно спросил он.
– Я не знаю, сэр. Последнее, что я знал о нем, – это то, что дядя живет в подводном городе Тетисе.
– Когда вы разговаривали с ним в последний раз?
– Примерно два месяца назад.
– И чем он был занят?
– Он был сильно болен, отец Тайдсли. Я даже сомневался в том, что дядя вообще когда-нибудь вернется к работе. Он так скверно себя чувствовал, что…
– Понятно, – прервал меня отец Прилив. – Другими словами, он отчаялся. Отчаялся заниматься каким-нибудь делом.
– Что вы имеете в виду? – нахмурился я. Маленький священник печально посмотрел на меня.
– Это землетрясение невозможно было предсказать, – наконец вымолвил он. – Есть доказательства того, что оно было… искусственным.
Этими словами он совершенно выбил меня из колеи.
– Я вас не понимаю, сэр!
– Это мог понять только очень опытный сейсмолог, – рассудительно, как сельский учитель, пояснил отец Тайдсли. – При этом я не отрицаю, что на земле нет такого места, которое было бы на сто процентов застраховано от внезапного землетрясения. И все же любое землетрясение хоть чем-нибудь, но даст о себе знать заранее. А последний разлом в Индийском океане продолжает собой серию землетрясений – заметим, относительно слабых и произошедших в необитаемых районах, – которые складываются в единое целое.
Землетрясений было шесть. Их мощность с каждым разом возрастала. Первое произошло на сравнительно небольшой глубине. Эпицентр каждого последующего находился глубже и глубже.
– Значит, вы думаете… – Я осекся. Эта мысль казалась мне слишком безумной, и я не мог произнести ее вслух.
– Да, я подозреваю именно это, – утвердительно кивнул отец Тайдсли. – Кто-то разработал дьявольскую технологию для провоцирования землетрясений.
– И мой дядя… – Я снова проглотил горький комок.
– Да, Джим, – опять кивнул священник. – Я боюсь, что твой дядя, если он до сих пор жив, оказался каким-то образом причастен к этому злодеянию.
3
ПОДВОДНЫЙ ОГОНЬ
Искусственные землетрясения! И к ним причастен дядя Стюарт – так, по крайней мере, утверждает этот странный священник по прозвищу отец Прилив!
Это было слишком. Я уже не волновался, я был вне себя от злости!
Не говоря ни слова, священник направился к двери. Я не удержался и с подчеркнутой вежливостью спросил его, не могу ли я получить дядины вещи.
Он замешкался, взглянул на начальника, потом отрицательно покачал головой:
– Извини, Джим. Немного позже ты их непременно получишь. Но сейчас это – вещественные доказательства. Если в штабе подводного флота сочтут нужным продолжить расследование, которое я начал, им, безусловно, понадобятся эти улики.
Больше он ничего не сказал. Возможно, начальник разрешил мне идти, но я не запомнил этого момента.
Я помню, что после этой странной беседы я оказался в будке телефона-автомата и оттуда попытался дозвониться в Тетис, в квартиру дяди Стюарта. Я бесконечно долго пробивался по линии международной связи, а когда наконец дозвонился, никто не поднял трубку. Офис дяди тоже ответил молчанием. Отчаявшись, я стал разыскивать Стюарта Идена по гостиницам и подводным докам. Искал я и Гидеона Парка, лучшего дядиного друга и помощника. Но и это не дало результата.
Похоже, отец Прилив был прав: дядя где-то скрывался.
Я тупо смотрел прямо перед собой, толком не понимая, где я нахожусь. Постепенно предмет, висящий перед моими глазами, вернул меня к реальности. Передо мной была та самая огромная карта, по которой я, салага-первокурсник, изучал славную историю освоения подводного мира. Для непосвященных карта выглядела довольно странно: на изображенных на ней континентах были обозначены только реки и крупнейшие города.
Но океаны!
Они были раскрашены во множество цветов. Разными оттенками синего и зеленого были обозначены морские глубины. В некоторых местах на них наслаивался оранжевый и багровый – так обозначались подводные пики и хребты. Сверкающие золотые диски отмечали подводные города, серебристые нити – связывающие их трубопроводы и кабельные линии. Особыми значками были показаны залежи полезных ископаемых. Под водой скрывались неисчислимые богатства! Их с лихвой хватило бы для того, чтобы осчастливить все человечество. Но дорвавшиеся до месторождений нечистоплотные людишки беззастенчиво присвоили себе все плоды трудов первооткрывателей морского дна – таких, как мой отец и мой дядя.
А теперь, по утверждению отца Тайдсли, на сторону этих порочных людей встал и дядя Стюарт.
Я с трудом заставил себя отвлечься от карты и осмотрелся по сторонам.
Я стоял в Диксон-Холле, в музее академии. Здесь можно было увидеть всю славную историю подводного флота. Как я попал сюда, оставалось для меня загадкой.
Неожиданно кто-то окликнул меня. Обернувшись, я увидел Боба и Харли Дэнторпа.
– Привет… – Я рассеянно прищурил глаза. – Я и не заметил, как вы вошли.
– Ты сейчас всего мира можешь не заметить, – недовольным голосом сказал Дэнторп. – Но неужели предаваться мечтам обязательно среди этой рухляди? Мы битых полчаса искали тебя по всей территории!
Я думал, что Боба заденут эти слова – для него Диксон-Холл был таким же священным местом, как и для меня, но он как будто не расслышал их.
– Вот, посмотри! – сказал Эсков, показывая на конусообразную металлическую трубку длиной около метра в диаметре, стоящую в одном из застекленных шкафов. Ее отшлифованная поверхность мерцала так же, как мерцает иденитовая пленка, – фантастическое антикомпрессионное покрытие, изобретенное моим дядей. Благодаря идениту подводники сумели проникнуть на недоступные прежде глубины.
Но эта трубка была покрыта не иденитом. Ее мерцание имело мало общего с тем зеленоватым светом, который испускала обшивка гигантских подводных лайнеров. Гораздо больше оно напоминало вспышки разноцветных лампочек на рождественской елке.
– Это модель специальной буровой субмарины, – объяснил Боб. – Вот, прочитай описание!
На прикрепленной к стеклу карточке было написано: «Действующая модель подводного бурового судна „подводный крот“. Экспериментальное судно данного типа проходит испытания в подводном флоте. Серийное производство таких судов позволит открыть доступ к залежам ископаемых под морским дном».
– «Под морским дном», – вслух прочитал я. – Оно что, будет зарываться в скалы?
– Если хочешь побольше узнать про эту штуку, спроси меня, – гнусаво протянул Харли Дэнторп. Он подошел к нам и тоже уставился на испускающую сияние трубку. – Мой отец вкладывает деньги в такие изобретения. Во все подводное буровое оборудование. Он говорит, что такая штука пройдет через базальтовую скалу, как пуля через масло. Придет время, когда самоходные буровые установки будут путешествовать в скальной породе морского дна, как подводные лодки в океане. Человеку с внутренним чутьем «подводный крот» принесет много миллионов долларов!
– Это в твоем духе! – брезгливо поморщившись, сказал Боб. – Ты на все смотришь как на средство выколачивания денег!
– А что плохого в деньгах? – обиженно возразил Дэнторп. – В конце концов, если бы не деньги…
– Подожди секунду, – прервал его я. – Я где-то слышал, что с подводным буром возникли какие-то сложности. Модель действует нормально, но в экспериментальном образце были обнаружены неполадки.
– Да, даже обычный бур сильно перегревается, – неохотно признал Дэнторп. – А при бурении «подводным кротом» и скорость, и температура во много раз выше. Кроме того, чем глубже проникаешь в земную кору, тем выше ее температура. В общем, проблема охлаждения до сих пор не решена.
– На сегодня – да, – согласился Боб. – Но я думаю, они справятся с ней – и тогда только держись!
Он неожиданно замолчал и посмотрел на большие настенные часы, под которыми была укреплена табличка с главным девизом академии – «Прилив не ждет!».
– Уже без пяти пять! – воскликнул Эсков. – А нам еще надо добежать до кабинета начальника!
Мы стояли навытяжку. Начальник академии поднялся из-за стола и, не сводя с нас холодного, как Ледовитый океан, взгляда, вышел на середину кабинета.
Он ни словом не обмолвился со мной о том разговоре, который происходил здесь же два часа назад. Он не напомнил мне о нем ни взглядом, ни жестом – за что я и был ему весьма благодарен.
Затем начальник снова прошел за свой большой стол и уселся в кресло.
– Джентльмены! – Его голос был так же холоден и тверд. – Вы в скором времени закончите академию. На старших курсах некоторые учащиеся нашего учебного заведения получают особые задания. Это часть их профессиональной подготовки. Я хочу напомнить, что особые задания дают вам и некоторые уникальные возможности.
Уникальные возможности! Я даже удивился, услышав такие слова. Я ничем не проявил своих эмоций. Но стоявший рядом со мной Эсков затаил дыхание. Начальник продолжил свою речь:
– Подводный флот был создан для защиты стратегических интересов Соединенных Штатов. Это произошло задолго до того, как вооруженные силы всех стран перешли под командование Организации Объединенных Наций. Мы охраняли города Америки, месторождения ее полезных ископаемых, ее транспортные коммуникации. Это и сегодня составляет важную часть наших обязанностей. Но у подводного флота появились и другие задачи.
Дело в том, что в глубине океанов наш враг все реже принимает человеческое обличье. Прежние причины военных конфликтов остались далеко в прошлом. Сейчас на нашей планете достаточно места и природных ресурсов для удовлетворения потребностей каждого человека. Но для получения этих ресурсов нужна международная кооперация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Джим, посмотри сюда! – С этими словами он достал из портфеля толстый пластиковый пакет и разложил его содержимое на столе. – Ты узнаешь эти предметы? – с торжественной интонацией спросил священник.
Я машинально протянул руку к вещам, разложенным на столе, но в этом не было никакой необходимости.
Передо мной лежало потертое серебряное кольцо с мерцающей молочным светом жемчужиной из впадины Тонга; часы – неплохой наручный хронометр в простом корпусе из нержавеющей стали; несколько монет; чеки на небольшие суммы – в американских и маринийских долларах. И, наконец, надорванный почтовый конверт…
Мне не нужно было читать, кому он был адресован, – в свое время я сам отослал его моему дяде, Стюарту Идену, в подводный город Тетис.
Адрес на конверте был написан моей собственной рукой. Кольцо принадлежало моему дяде – это был подарок его давнего друга Джейсона Крэкена. Часы тоже принадлежали дядюшке, когда-то их подарил ему мой отец.
– Это вещи моего дяди, Стюарта Идена, – стараясь не выдавать своего беспокойства, сказал я.
Отец Тайдсли одарил меня долгим сочувственным взглядом. Потом неторопливо снова сложил вещи в пластмассовый пакет.
– Боюсь, что теперь у них уже нет хозяина, – со вздохом сказал он.
– С дядей Стюартом что-то случилось? – быстро спросил я.
– Я не знаю, Джим. Я надеялся, что ты расскажешь мне об этом.
– Я расскажу? Но с какой стати? Как к вам попали все эти вещи?
Отец Тайдсли спрятал пластиковый пакет к себе в портфель и пристально посмотрел на меня.
– Я нашел их в батискафе, – мягким голосом сказал священник. – Наберись терпения, Джим и выслушай то, что я расскажу.
Он встал из-за стола и принялся беспокойно ходить по комнате.
– Возможно, ты знаешь, – заговорил он негромким, доверительным голосом, – что служители нашего ордена внесли немалый вклад в вулканологию и сейсмологию – я имею в виду научное изучение вулканов и землетрясений. Я и сам занимаюсь подводной сейсмологией.
Я, по-прежнему хмурясь, кивнул.
– Две недели назад в Индийском океане произошло землетрясение, – продолжал отец Тайдсли, поглядывая между делом в окно на живописный морской пейзаж. – Произошло оно совершенно неожиданно…
– Неожиданно? – не удержавшись, переспросил я. – Но разве землетрясение можно предсказывать?
– Да, Джим! – он резко повернулся и кивнул. – В наши дни сейсмологические прогнозы поставлены на научную основу. Но именно это землетрясение не было предсказано. В это время в акватории Индийского океана не было зафиксировано никаких признаков вулканической активности. Совершенно никаких! И все же произошел разлом земной коры. Когда сейсмографы зафиксировали первые колебания почвы, я находился в подводном городе Кракатау-Доум. Эпицентр землетрясения был примерно в трех тысячах милях от города. Я тотчас же отправился к месту происшествия и следующей ночью был уже в центре катастрофы.
То, о чем говорил священник, не имело прямого отношения к судьбе моего дяди, но я слушал его с возрастающим интересом.
– На поверхности моря по-прежнему наблюдалось сильное волнение. Опустившись на дно, я обнаружил свежие выбросы лавы и грязевые потоки. Они распространились на десятки квадратных километров. Лава была еще горячей. К тому же продолжались мощные выбросы пара. Если бы не специальная конструкция моего батискафа, неизвестно, смог ли бы я провести свои исследования. Я не знаю, рассказывали ли тебе об этом, но океанское дно в этом районе пустынно и не освоено – к счастью! Если бы там стоял подводный купол, он, безусловно, был бы разрушен и все, кто находился под ним, погибли бы. Но и в безлюдном районе могли быть жертвы, о которых мы не узнаем никогда. Например, там могли оказаться геологи или шахтеры…
– Сэр, – поспешил я использовать короткую паузу, возникшую в разговоре, – ну а эти вещи? Вы нашли их в эпицентре землетрясения?
Он печально покачал головой:
– Да, я нашел их именно там. Но прошу тебя, Джим, наберись терпения и выслушай. Я барражировал над самой поверхностью горячей лавы, вел научные наблюдения и одновременно прощупывал сонаром окружающее пространство – на тот случай, если кому-то понадобится помощь. Мой сонар был не совсем исправен, а в воде висела черная грязевая завеса. И все-таки я запеленговал слабый, отдаленный сигнал бедствия.
– Мой дядя? – опять нетерпеливо спросил я. – Это был его сигнал?
– Я не знаю, Джим, – признался священник. – Я понял, что сигнал издает автоматический аварийный передатчик. Определив его координаты, я сразу направился туда, к самому краю языка застывшей лавы. Там на дне лежал потерпевший аварию батискаф – он был почти похоронен под камнями и грязью. Я подал сигнал. Мне никто не ответил. Я подумал, что на борту никто не уцелел, надел иденитовый скафандр и проник в поврежденный батискаф.
– Что вы сделали? – удивленно переспросил я. – Разве вы не знаете, как это опасно?! – Поймав на себе тяжелый взгляд начальника академии, я прикусил язык. Мне и без дальнейших расспросов стало ясно, что отец Прилив прекрасно знал о грозившей ему опасности. И все-таки это не остановило его!
– Это было необходимо, – устало ответил отец Тайдсли. – Так вот… я не нашел во внутренних отсеках ни живых, ни мертвых. Скорее всего, батискаф попал под камнепад, начавшийся после извержения вулкана, и потерпел аварию. Его люки были открыты. Ни одной «скубы» на месте не оказалось.
Даже одного этого слова – «скуба» – было достаточно для того, чтобы понять: передо мной сидит не «сухопутная крыса»! Только опытный подводник мог назвать так автономный дыхательный аппарат.
– Значит, экипаж батискафа смог выйти в океан? – с надеждой спросил я.
– Да, – кивнул он. – Но я не уверен, что им удалось спастись… Ведь они попали в зону извержения вулкана…
Он показал на свой портфель.
– Все эти вещи я нашел в рубке батискафа. Я прихватил их и покинул судно. И как раз вовремя: еще пара минут – и я ушел бы вместе с батискафом в трясину из вулканической грязи.
– И что… – заговорил я, проглотив стоящий в горле комок. – И что же, по-вашему, произошло с моим дядей?
Голубые глаза отца Тайдсли смотрели на удивление холодно и сурово. Честно говоря, я ожидал встретить совсем другой взгляд – взгляд, светившийся теплом и симпатией.
– Я думал, что ты мне сообщишь об этом. Или, по крайней мере, скажешь, что эти вещи не принадлежали твоему дяде.
– Это его вещи. – Я непонимающе посмотрел на священника. – Но я не могу поверить в то, что он погиб.
– Я готов молиться о спасении его души, – заверил меня отец Тайдсли. – Хотя не исключено, что он и не попросил бы меня об этом.
Он вздохнул и снова посмотрел на синевшее за окном море.
– К сожалению, погибнуть – это не самый печальный исход для твоего дяди.
– Не понял, сэр? – звенящим голосом переспросил я.
– Я привык иметь дело со смертью, – с торжественной интонацией произнес странный посетитель. – Я чувствую, что сам всегда готов к встрече с ней. Но подводный вулкан преподнес мне и некоторые другие проблемы… – Он замолчал, так и не сказав, что же это были за проблемы.
– А почему твой дядя оказался в Индийском океане? – холодно сверкнув глазами, неожиданно спросил он.
– Я не знаю, сэр. Последнее, что я знал о нем, – это то, что дядя живет в подводном городе Тетисе.
– Когда вы разговаривали с ним в последний раз?
– Примерно два месяца назад.
– И чем он был занят?
– Он был сильно болен, отец Тайдсли. Я даже сомневался в том, что дядя вообще когда-нибудь вернется к работе. Он так скверно себя чувствовал, что…
– Понятно, – прервал меня отец Прилив. – Другими словами, он отчаялся. Отчаялся заниматься каким-нибудь делом.
– Что вы имеете в виду? – нахмурился я. Маленький священник печально посмотрел на меня.
– Это землетрясение невозможно было предсказать, – наконец вымолвил он. – Есть доказательства того, что оно было… искусственным.
Этими словами он совершенно выбил меня из колеи.
– Я вас не понимаю, сэр!
– Это мог понять только очень опытный сейсмолог, – рассудительно, как сельский учитель, пояснил отец Тайдсли. – При этом я не отрицаю, что на земле нет такого места, которое было бы на сто процентов застраховано от внезапного землетрясения. И все же любое землетрясение хоть чем-нибудь, но даст о себе знать заранее. А последний разлом в Индийском океане продолжает собой серию землетрясений – заметим, относительно слабых и произошедших в необитаемых районах, – которые складываются в единое целое.
Землетрясений было шесть. Их мощность с каждым разом возрастала. Первое произошло на сравнительно небольшой глубине. Эпицентр каждого последующего находился глубже и глубже.
– Значит, вы думаете… – Я осекся. Эта мысль казалась мне слишком безумной, и я не мог произнести ее вслух.
– Да, я подозреваю именно это, – утвердительно кивнул отец Тайдсли. – Кто-то разработал дьявольскую технологию для провоцирования землетрясений.
– И мой дядя… – Я снова проглотил горький комок.
– Да, Джим, – опять кивнул священник. – Я боюсь, что твой дядя, если он до сих пор жив, оказался каким-то образом причастен к этому злодеянию.
3
ПОДВОДНЫЙ ОГОНЬ
Искусственные землетрясения! И к ним причастен дядя Стюарт – так, по крайней мере, утверждает этот странный священник по прозвищу отец Прилив!
Это было слишком. Я уже не волновался, я был вне себя от злости!
Не говоря ни слова, священник направился к двери. Я не удержался и с подчеркнутой вежливостью спросил его, не могу ли я получить дядины вещи.
Он замешкался, взглянул на начальника, потом отрицательно покачал головой:
– Извини, Джим. Немного позже ты их непременно получишь. Но сейчас это – вещественные доказательства. Если в штабе подводного флота сочтут нужным продолжить расследование, которое я начал, им, безусловно, понадобятся эти улики.
Больше он ничего не сказал. Возможно, начальник разрешил мне идти, но я не запомнил этого момента.
Я помню, что после этой странной беседы я оказался в будке телефона-автомата и оттуда попытался дозвониться в Тетис, в квартиру дяди Стюарта. Я бесконечно долго пробивался по линии международной связи, а когда наконец дозвонился, никто не поднял трубку. Офис дяди тоже ответил молчанием. Отчаявшись, я стал разыскивать Стюарта Идена по гостиницам и подводным докам. Искал я и Гидеона Парка, лучшего дядиного друга и помощника. Но и это не дало результата.
Похоже, отец Прилив был прав: дядя где-то скрывался.
Я тупо смотрел прямо перед собой, толком не понимая, где я нахожусь. Постепенно предмет, висящий перед моими глазами, вернул меня к реальности. Передо мной была та самая огромная карта, по которой я, салага-первокурсник, изучал славную историю освоения подводного мира. Для непосвященных карта выглядела довольно странно: на изображенных на ней континентах были обозначены только реки и крупнейшие города.
Но океаны!
Они были раскрашены во множество цветов. Разными оттенками синего и зеленого были обозначены морские глубины. В некоторых местах на них наслаивался оранжевый и багровый – так обозначались подводные пики и хребты. Сверкающие золотые диски отмечали подводные города, серебристые нити – связывающие их трубопроводы и кабельные линии. Особыми значками были показаны залежи полезных ископаемых. Под водой скрывались неисчислимые богатства! Их с лихвой хватило бы для того, чтобы осчастливить все человечество. Но дорвавшиеся до месторождений нечистоплотные людишки беззастенчиво присвоили себе все плоды трудов первооткрывателей морского дна – таких, как мой отец и мой дядя.
А теперь, по утверждению отца Тайдсли, на сторону этих порочных людей встал и дядя Стюарт.
Я с трудом заставил себя отвлечься от карты и осмотрелся по сторонам.
Я стоял в Диксон-Холле, в музее академии. Здесь можно было увидеть всю славную историю подводного флота. Как я попал сюда, оставалось для меня загадкой.
Неожиданно кто-то окликнул меня. Обернувшись, я увидел Боба и Харли Дэнторпа.
– Привет… – Я рассеянно прищурил глаза. – Я и не заметил, как вы вошли.
– Ты сейчас всего мира можешь не заметить, – недовольным голосом сказал Дэнторп. – Но неужели предаваться мечтам обязательно среди этой рухляди? Мы битых полчаса искали тебя по всей территории!
Я думал, что Боба заденут эти слова – для него Диксон-Холл был таким же священным местом, как и для меня, но он как будто не расслышал их.
– Вот, посмотри! – сказал Эсков, показывая на конусообразную металлическую трубку длиной около метра в диаметре, стоящую в одном из застекленных шкафов. Ее отшлифованная поверхность мерцала так же, как мерцает иденитовая пленка, – фантастическое антикомпрессионное покрытие, изобретенное моим дядей. Благодаря идениту подводники сумели проникнуть на недоступные прежде глубины.
Но эта трубка была покрыта не иденитом. Ее мерцание имело мало общего с тем зеленоватым светом, который испускала обшивка гигантских подводных лайнеров. Гораздо больше оно напоминало вспышки разноцветных лампочек на рождественской елке.
– Это модель специальной буровой субмарины, – объяснил Боб. – Вот, прочитай описание!
На прикрепленной к стеклу карточке было написано: «Действующая модель подводного бурового судна „подводный крот“. Экспериментальное судно данного типа проходит испытания в подводном флоте. Серийное производство таких судов позволит открыть доступ к залежам ископаемых под морским дном».
– «Под морским дном», – вслух прочитал я. – Оно что, будет зарываться в скалы?
– Если хочешь побольше узнать про эту штуку, спроси меня, – гнусаво протянул Харли Дэнторп. Он подошел к нам и тоже уставился на испускающую сияние трубку. – Мой отец вкладывает деньги в такие изобретения. Во все подводное буровое оборудование. Он говорит, что такая штука пройдет через базальтовую скалу, как пуля через масло. Придет время, когда самоходные буровые установки будут путешествовать в скальной породе морского дна, как подводные лодки в океане. Человеку с внутренним чутьем «подводный крот» принесет много миллионов долларов!
– Это в твоем духе! – брезгливо поморщившись, сказал Боб. – Ты на все смотришь как на средство выколачивания денег!
– А что плохого в деньгах? – обиженно возразил Дэнторп. – В конце концов, если бы не деньги…
– Подожди секунду, – прервал его я. – Я где-то слышал, что с подводным буром возникли какие-то сложности. Модель действует нормально, но в экспериментальном образце были обнаружены неполадки.
– Да, даже обычный бур сильно перегревается, – неохотно признал Дэнторп. – А при бурении «подводным кротом» и скорость, и температура во много раз выше. Кроме того, чем глубже проникаешь в земную кору, тем выше ее температура. В общем, проблема охлаждения до сих пор не решена.
– На сегодня – да, – согласился Боб. – Но я думаю, они справятся с ней – и тогда только держись!
Он неожиданно замолчал и посмотрел на большие настенные часы, под которыми была укреплена табличка с главным девизом академии – «Прилив не ждет!».
– Уже без пяти пять! – воскликнул Эсков. – А нам еще надо добежать до кабинета начальника!
Мы стояли навытяжку. Начальник академии поднялся из-за стола и, не сводя с нас холодного, как Ледовитый океан, взгляда, вышел на середину кабинета.
Он ни словом не обмолвился со мной о том разговоре, который происходил здесь же два часа назад. Он не напомнил мне о нем ни взглядом, ни жестом – за что я и был ему весьма благодарен.
Затем начальник снова прошел за свой большой стол и уселся в кресло.
– Джентльмены! – Его голос был так же холоден и тверд. – Вы в скором времени закончите академию. На старших курсах некоторые учащиеся нашего учебного заведения получают особые задания. Это часть их профессиональной подготовки. Я хочу напомнить, что особые задания дают вам и некоторые уникальные возможности.
Уникальные возможности! Я даже удивился, услышав такие слова. Я ничем не проявил своих эмоций. Но стоявший рядом со мной Эсков затаил дыхание. Начальник продолжил свою речь:
– Подводный флот был создан для защиты стратегических интересов Соединенных Штатов. Это произошло задолго до того, как вооруженные силы всех стран перешли под командование Организации Объединенных Наций. Мы охраняли города Америки, месторождения ее полезных ископаемых, ее транспортные коммуникации. Это и сегодня составляет важную часть наших обязанностей. Но у подводного флота появились и другие задачи.
Дело в том, что в глубине океанов наш враг все реже принимает человеческое обличье. Прежние причины военных конфликтов остались далеко в прошлом. Сейчас на нашей планете достаточно места и природных ресурсов для удовлетворения потребностей каждого человека. Но для получения этих ресурсов нужна международная кооперация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17