"Декарт" был большим кораблем, и его рубка была достаточно
просторной, чтобы, не мешая дежурным офицерам, там мог находиться аппарат
для жизнеобеспечения Саррешана. Капитан Уильямсон предложил ему проводить
здесь большую часть времени - честь, которая польстила бы самолюбию
представителя любой расы, - а для пассажира, который не знает, что такое
"спать", это оборачивалось преимуществом быть всегда на людях. Некоторым
образом он мог с ними даже общаться.
По сравнению с электронным монстром, заведовавшим переводом в
Госпитале, корабельный компьютер был крошечным, да и то для перевода
выделялась лишь часть объекта его памяти, так как он еще и управлял
кораблем. В результате попытки капитана обсудить с Саррешаном сложные
психологические и политические вопросы не увенчались успехом.
Офицер, стоявший позади капитана, обернулся, и Конвей узнал
Харрисона. Он кивнул ему и поинтересовался:
- Как нога, лейтенант?
- Спасибо, хорошо, - ответил тот и добавил с серьезным видом: -
Немного беспокоит во время дождя, благо здесь они идут редко...
- Харрисон, если вам необходимо побеседовать, - сказал капитан с
плохо сдерживаемым раздражением, - будьте все же благоразумнее. Доктор, -
оживленно обратился он к Конвею, - их социальная система выше моего
понимания. Она ближе всего к полувоенной анархии. Однако мы должны
связаться с их руководителями либо, если это не удастся, с друзьями
Саррешана или ближайшими родственниками. Беда в том, что Саррешан не знает
даже такого понятия, как родительская любовь, а сексуальные отношения у
них, похоже, необычайно сложные...
- Это на самом деле так, - с чувством сказал Конвей.
- Понятно, что в этих вопросах вы разбираетесь лучше нас, - с
облегчением заметил капитан. - Мне сказали, что помимо того, что вы в
течение нескольких минут разделяли с ним разум, он был еще и вашим
пациентом?
Конвей кивнул.
- Он не был пациентом в прямом смысле этого слова, сэр, потому что не
был болен, но сотрудничал с нами во время многочисленных психологических и
физиологических тестов. Ему по-прежнему не терпится вернуться домой и
почти так же не терпится помочь нам вступить в дружеский контакт с его
народом. В чем загвоздка, капитан?
В основном проблема для капитана заключалась в том, что, отличаясь
подозрительностью, он, хотя и отдавал должное жителям Митбола, но ожидал и
от них того же. Пока они имели дело лишь с Саррешаном - первым
представителем этой расы, побывавшим в космосе. Он был "заглочен" грузовым
люком "Декарта" и, в представлении сородичей, увезен неизвестно куда.
- Они ожидали, что потеряют меня, - вставил Саррешан в нужный момент,
- но не ожидали, что меня украдут.
Реакция жителей Митбола на предыдущее возвращение "Декарта" была
вполне предсказуема - по отношению к кораблю были проявлены все формы
враждебности, на какие они только были способны. Ядерные ракеты легко было
сбить или обойти, но Уильямсон улетел, потому что их боеголовки были
исключительно "грязного" типа, и если бы атака продолжилась, жизнь на
поверхности планеты подверглась бы серьезной опасности радиоактивного
заражения. Теперь корабль снова возвращался, на этот раз вместе с первым
астронавтом Митбола, и он должен доказать руководителям планеты или, если
не им, то своим друзьям, что с ним не случилось ничего страшного.
Простейшим способом было бы выйти на орбиту вне пределов досягаемости
ракет, предоставив Саррешану столько времени сколько потребуется, самому
убеждать свой народ, что его никто не пытал и что его разум не захвачен
монстром вроде капитана. Оборудование для связи было продублировано в
скафандре Саррешана, так что технических проблем здесь быть не могло. Тем
не менее, Уильямсон чувствовал, что разумнее было бы самому связаться с
правительством и извиниться за недоразумение прежде, чем будет говорить
Саррешан.
- Первоначальной целью экспедиции было установить дружеский контакт с
этим народом, - заключил Уильямсон, - еще даже до того, как вы там, в
Госпитале, так загорелись этими мысленно управляемыми инструментами.
- Причина моего пребывания здесь не совсем коммерческая, - задумчиво,
с отсутствующим видом проговорил Конвей. - Что касается данной проблемы, я
могу вам помочь. Трудности возникают из-за вашего непонимания, что у них
полностью отсутствуют родительская и сыновья любовь или вообще какие-либо
эмоциональные проявления по отношению друг к другу, за исключением
коротких, но очень бурных связей до и во время брачных отношений.
Понимаете, они действительно ненавидят своих отцов и всех, кто...
- Спаси и помилуй! - пробормотал Эдвардс.
- ...И все, кто состоит с ними в прямом родстве, - продолжал Конвей.
- Это одно из самых необычных воспоминаний, из сохранившихся в моей
памяти. Такое иногда случается после раскрытия перед разумом необычной
чужой личности, а этот народ очень необычен...
Общественная структура Митбола до самого недавнего прошлого была
прямой противоположностью тому, что большинство разумных существ считает
нормальным. С виду - это анархия, где самыми уважаемыми были ярые
индивидуалисты, путешественники в дальние края, существа, живущие
опасностями и постоянными поисками новых ощущений. Конечно, сотрудничество
и самодисциплина были необходимы для самозащиты, поскольку естественных
врагов у этих существ хватало, но это было абсолютно чуждо их натуре, и
только трусы, физически слабые существа и те, кто ставил безопасность и
комфорт превыше всего, были способны вынести позор тесного физического
сотрудничества. На заре истории этот слой общества считался низшим из
низших, но именно среди них нашелся кто-то, кто разработал метод,
позволяющий особи вращаться и жить, не передвигаясь вдоль морского дна.
Возможность жить оседло можно сравнить с открытием огня или изобретением
колеса на Земле. Это было началом технического развития на Митболе.
С ростом стремления к комфорту, безопасности и сотрудничеству
количество индивидуалистов сокращалось - их достаточно часто убивали.
Реальная власть стала переходить в мохнатые щупальца существ, которых
волновало будущее, или тех, кто проявлял такое любопытство к окружающему
миру, что, дабы удовлетворить его, совершал постыдные, с точки зрения
большинства, поступки и жертвовал физической свободой. Они символически
признавали вину, отказывались от полномочий, но фактически являлись
настоящими правителями. Индивидуалисты, которые были номинальными
лидерами, превратились в подставных лиц за одним достаточно важным
исключением.
Причиной того, что все стало шиворот-навыворот, явились коренные
изменения в родственных отношениях, основанные на сексуальных
особенностях. Поскольку обитатели Митбола эволюционировали в исключительно
небольших и замкнутых районах и были вынуждены постоянно передвигаться в
их пределах, физический контакт для продолжения рода - чисто инстинктивный
в доразумную эпоху - с гораздо большей вероятностью происходил с
родственником, нежели с чужой особью. В результате эволюции они выработали
эффективную защиту против кровосмешения.
Соотечественники Саррешана обоеполые. После брачного периода каждый
из родителей растит двух отпрысков, которые прикрепляются по обе стороны
родительского тела и похожи на продолговатые пузырьки. Повреждения,
болезнь или умственное расстройство сразу после родов могут вызвать у
родителя потерю равновесия, падение, остановку и смерть. Сейчас это
происходит редко, так как существуют устройства, поддерживающие вращение,
пока опасность не минует. А вот пятна, остающиеся у родителей после
отделения детей, очень чувствительны; их расположение зависит от
наследственных факторов. Результатом этого стало то, что, если близкие
родственники вступают в связь, они причиняют друг другу значительную боль.
Эти существа действительно ненавидят родителей и всех своих близких. У них
нет иного выбора.
Ну, а то, что период ухаживания очень недолог, - в заключение добавил
Конвей, - объясняет ту очевидную хвастливость, которую мы подметили у
Саррешана. При случайной встрече на дне моря не так уж много времени,
чтобы продемонстрировать желанному партнеру свою силу и красоту, поэтому
со скромностью у них определенно не выживешь.
Капитан бросил на Саррешана долгий, задумчивый взгляд, затем
повернулся к Конвею.
- Я так понимаю, доктор. Учитывая, что его тренировали и готовили в
астронавты, наш друг относится к низшим слоям общества, хотя на самом деле
может занимать высокое положение?
Конвей покачал головой.
- Вы забываете, сэр, какое важное значение - это опять же связано со
стремлением избежать кровосмешения - эти существа придают тем, кто
отправляется в отдаленные места, откуда возвращаются с обновленной кровью
и новыми знаниями. В этом отношении Саррешан вообще уникален. Как первый
астронавт планеты, с какой стороны не посмотри, он все равно тут первый
парень на деревне - самое уважаемое существо этого мира, и влияние его
весьма велико.
Капитан промолчал, но черты его лица разгладились в непривычное для
них выражение - улыбку.
- Побывав внутри и зная, что творится снаружи, - сказал Конвей, -
можно быть уверенным, он не держит обиды за то, что его украли, - на самом
деле он чувствует себя обязанным и будет сотрудничать при контакте.
Только, сэр, не забудьте подчеркнуть в разговоре наши различия с этими
существами. Они самые странные из всех, на кого мы натыкались, и это в
буквальном смысле так. Будьте особенно внимательны и не говорите, что мы
тут все братья или что мы все принадлежим к одной великой галактической
семье разумных существ. Слова "семья" и брат" у них неприличные!
Вскоре после этого Уильямсон собрал специалистов по культурным
контактам и связистов на совещание, чтобы обсудить новую информацию,
полученную от Конвея. Несмотря на скудные возможности транслятора на
"Декарте", к концу второй вахты они завершили составление плана по
установлению контакта с жителями Митбола.
Однако старший специалист по контактам все еще был не удовлетворен -
он хотел изучить культуру этого народа глубже. Он настаивал, что
нормальные цивилизации основаны на расширении от семьи к племени, от
деревни к стране, пока не объединится весь мир. Он не понимает, как может
возникнуть цивилизация без сотрудничества на уровне семьи и племени, но
думает, что более близкое изучение личных отношений может внести ясность.
Не согласится ли доктор Конвей записать мнемограмму Саррешана еще раз?
Конвей устал, был раздражен и голоден. Его ответ предварил майор
Эдвардс.
- Нет! - приказал он. - Ни в коем случае, нет! О'Мара дал мне на этот
счет строгие инструкции. При всем уважении к вам, доктор, он запретил это
делать, даже если вы, по его словам, сморозите глупость и вызоветесь
добровольцем. Мнемограммы этих существ нельзя использовать. Черт побери, я
голоден, а сандвичи мне надоели!
- Мне тоже, - согласился Конвей.
- И почему это врачи постоянно испытывают голод? - спросил офицер по
культурным контактам.
- Джентльмены! - устало одернул капитан.
- Что касается меня, - стал объяснять Конвей, - так это потому, что
всю свою сознательную жизнь я посвятил бескорыстному служению людям, и все
мои способности врача и хирурга в их распоряжении в любое время дня и
ночи. Принципы моей великой альтруистической профессии меньшего не
допускают. Эти жертвы - долгие часы работы, недосыпание, нерегулярный
прием пищи - я приношу охотно и без сожаления. И если я думаю о еде чаще,
чем было бы нормальным для остальных людей, так это потому, что в любой
момент может понадобиться медицинская помощь, и следующий прием пищи
отодвинется на неопределенное время. Значит, если я как следует поем
сейчас, то в этом случае смогу применить все свое умение до конца. Даже
вы, лежебоки, должны знать, что такое умственное и физическое истощение.
Не надо так на меня смотреть, джентльмены, - добавил он сухо. - Я
всего лишь готовлюсь к контакту с соплеменниками Саррешана, делая вид, что
такого понятия как "скромность" в мире просто не существует.
За время, оставшееся до конца путешествия, Конвей пообщался со
связистами и астронавтами, побеседовал с капитаном, Эдвардсом и
Саррешаном. Но к тому времени, когда "Декарт" материализовался в системе
Митбола, полезной информации о медицине на планете он получил очень мало,
еще меньше он знал о самих здешних медиках.
Контакт с коллегами на Митболе был особенно важен для успешного
выполнения его задач.
Но медицина и лечебная хирургия были совсем недавними достижениями,
ставшими возможными после того, как эти существа научились вращаться, не
меняя положения. Однако имелись смутные упоминания о существах другого
вида, которые были кем-то вроде врачей. По описанию Саррешана, они,
похоже, были отчасти врачами, отчасти паразитами, а отчасти хищниками.
Держать такого на себе было делом весьма рискованным. Часто это кончалось
плачевно - пациент терял равновесие и погибал. Саррешан настаивал, что
такой лекарь опаснее болезни.
Из-за сложностей с переводом он не смог объяснить, как же доктор и
пациент общаются. Саррешан никогда не встречался с этими существами сам,
да и те, с кем он общался, тоже не встречались. Самое большее, что ему
удалось им растолковать: у лекарей прямой контакт с душой пациента.
- О, Господи! - воскликнул Эдвардс. - Дальше-то что будет?
- Это вы молитесь или облегчаете душу? - поинтересовался Конвей.
Майор улыбнулся и продолжил уже серьезно:
- Если наш друг употребляет слово "душа", то только потому, что
соответствующий эквивалент есть в трансляторе Госпиталя. Вам остается
всего лишь запросить, что такое "душа" по мнению этого электронного
переростка.
- Боюсь, О'Мара снова начнет сомневаться, что я в здравом уме, -
скептически заметил Конвей.
К тому времени, когда пришел ответ, капитан Уильямсон успешно принес
свои извинения псевдоправительству Митбола, а Саррешан так красноречиво
описал странности землян, что им гарантировали теплый прием. Однако
"Декарт" попросили оставаться на орбите, пока не будет расчищена и
обозначена удобная посадочная площадка.
- Согласно сообщению, - Эдвардс протянул Конвею распечатку
радиограммы, - компьютер считает, что "душа" - это просто "принцип жизни".
О'Мара говорит, что программисты не хотели смущать машину религиозными и
философскими понятиями, включая сюда и бессмертие души. Поэтому, по мнению
компьютера, все, что живет, имеет душу. Очевидно, лекари на Митболе
вступают в прямую связь с "принципами жизни" пациента.
- Вы думаете - лечение верой?
- Не знаю, доктор, - ответил Эдвардс. - Мне кажется, что здесь от
вашего главного психолога проку мало. Ну, а если вы думаете, что я
собираюсь вам помочь и снова дам вам мнемограмму Саррешана - поберегите
голосовые связки.
Конвей был удивлен, насколько обычным выглядит Митбол с орбиты. И
только на высоте десяти миль от поверхности планеты стали заметны
медленные подергивания покрытого складками необъятного ковра из
копошащихся на суше животных и неестественно спокойное море, похожее на
густой суп. Только вдоль береговых линий наблюдалась особенно бурная
активность. Здесь вода бурлила желто-зеленой пеной и кишела большими и
малыми водными хищниками, яростно нападавшими на живущих на суше, а те, в
свою очередь, не менее злобно накидывались на обитателей моря.
"Декарт" опустился в двух милях от мирного участка побережья в центре
района, помеченного ярко окрашенными буйками. Он был полностью скрыт
облаками пара, поднявшимися при соприкосновении пламени с водой. Как
только корма ушла под поверхность, тяга была уменьшена и корабль мягко
опустился на песчаное морское дно. Вскипевшая от двигателей вода разошлась
медленными волнами, а на корабль стали накатывать волны существ.
В буквальном смысле, подумал Конвей.
Словно огромные влажные бублики, они выкатывались из зеленого
водяного тумана к основанию корабля и начинали безостановочно кружить
вокруг него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23