Ц То есть как? Семьдесят два, конечно.
Ц Ты шутишь?
Ц Почему шучу?
Ц Потому что, если тогда тебе было семьдесят два, то, значит, теперь тебе д
евяносто девять.
Ц Ничего подобного! Я остался в том же возрасте, в каком сюда явился.
Ц Вот как! Ц говорю я. Ц Кстати, чтоб не забыть, у меня есть к тебе вопрос.
Внизу, на земле, я всегда полагал, что в раю мы все будем молодыми, подвижны
ми, веселыми.
Ц Что ж, если тебе этого хочется, можешь стать молодым. Нужно только поже
лать.
Ц Почему же у тебя не было такого желания?
Ц Было. У всех бывает. Ты тоже, надо полагать, когда-нибудь попробуешь; но
только тебе это скоро надоест.
Ц Почему?
Ц Сейчас я тебе объясню. Вот ты всегда был моряком; а каким-нибудь другим
делом ты пробовал заниматься?
Ц Да. Одно время я держал бакалейную лавку на приисках; но это было не по м
не, слишком скучно Ц ни волнения, ни штормов Ц словом, никакой жизни. Мне
казалось, что я наполовину живой, а наполовину мертвый. А я хотел быть или
совсем живым, или совсем уж мертвым. Я быстро избавился от лавки и опять уш
ел в море.
Ц То-то и оно. Лавочникам такая жизнь нравится, а тебе она не пришлась по в
кусу. Оттого, что ты к ней не привык. Ну, а я не привык быть молодым, и мне моло
дость была ни к чему. Я превратился в крепкого кудрявого красавца, а крыль
я Ц крылья у меня стали как у мотылька! Я ходил с парнями на пикники, на тан
цы, вечеринки, пробовал ухаживать за девушками и болтать с ними разный вз
дор; но все это было напрасно Ц я чувствовал себя не в своей тарелке, скаж
у больше Ц мне это просто осточертело. Чего мне хотелось, так это рано лож
иться и рано вставать, и иметь какое-нибудь занятие, и чтобы после работы
можно было спокойно сидеть, курить и думать, а не колобродить с оравой пус
тоголовых мальчишек и девчонок. Ты себе не представляешь, до чего я исстр
адался, пока был молодым.
Ц Сколько времени ты был молодым?
Ц Всего две недели. Этого мне хватило с избытком. Ох, каким одиноким я себ
я чувствовал! Понимаешь, после того как я семьдесят два года копил опыт и з
нания, самые серьезные вопросы, занимавшие этих юнцов, казались мне прос
тыми, как азбука. А слушать их споры Ц право, это было бы смешно, если б не б
ыло так печально! Я до того соскучился по привычному солидному поведению
и трезвым речам, что начал примазываться к старикам, но они меня не приним
али в свою компанию. По-ихнему, я был никчемный молокосос и выскочка. Двух
недель с меня вполне хватило. Я с превеликой радостью вновь облысел и ста
л курить трубку и дремать, как бывало, под тенью дерева или утеса.
Ц Позволь, Ц перебил я, Ц ты хочешь сказать, что тебе будет вечно семьде
сят два года?
Ц Не знаю, и меня это не интересует. Но в одном я уверен: двадцатипятилетн
им я уж ни за что не сделаюсь. У меня теперь знаний куда больше, чем двадцат
ь семь лет тому назад, и узнавать новое доставляет мне радость, однако же я
как будто не старею. То есть я не старею телом, а ум мой становится старше, д
елается более крепким, зрелым и служит мне лучше, чем прежде.
Я спросил:
Ц Если человек приходит сюда девяностолетним, неужели он не переводит
стрелку назад?
Ц Как же, обязательно. Сначала он ставит стрелку на четырнадцать лет. Пох
одит немножко в таком виде, почувствует себя дурак дураком и переведет н
а двадцать, Ц но и это не лучше; он пробует тридцать, пятьдесят, восемьдес
ят, наконец девяносто Ц и убеждается, что лучше и удобнее всего ему в том
возрасте, к которому он наиболее привык. Правда, если разум его начал сдав
ать, когда ему на земле перевалило за восемьдесят, то он останавливается
на этой цифре. Каждый выбирает тот возраст, в котором ум его был всего остр
ее, потому что именно тогда ему было приятнее всего жить и вкусы и привычк
и его стали устойчивыми.
Ц Ну, а если человеку двадцать пять лет, он остается навсегда в этом возр
асте, не меняясь даже по внешнему виду?
Ц Если он глупец, то да. Но если он умен, предприимчив и трудолюбив, то прио
бретенные им знания и опыт меняют его привычки, мысли и вкусы, и его уже тя
нет в общество людей постарше возрастом; тогда он дает своему телу поста
реть на столько лет, сколько надо, чтобы чувствовать себя на месте в новой
среде. Так он все время совершенствуется и соответственно меняет свой об
лик, и в конце концов внешне он будет морщинистый и лысый, а внутренне Ц п
роницательный и мудрый.
Ц А как же новорожденные?
Ц И они так же. Скажи, не идиотские ли представления были у нас на земле ка
сательно всего этого! Мы говорили, что на небе будем вечно юными. Мы не гов
орили, сколько нам будет лет, над этим мы, пожалуй, не задумывались, во всяк
ом случае, не у всех были одинаковые мысли. Когда мне было семь лет, я, навер
ное, думал, что на небе всем будет двенадцать; когда мне исполнилось двена
дцать, я, наверное, думал, что на небе всем людям восемнадцать или двадцать
; в сорок я повернул назад: помню, я тогда надеялся, что в раю всем будет лет
по тридцать. Ни взрослый, ни ребенок никогда не считают свой собственный
возраст самым лучшим Ц каждому хочется быть или на несколько лет старше
, или на несколько лет моложе, и каждый уверяет, что в этом полюбившемся ем
у возрасте пребывают все райские жители. Притом каждый хочет, чтобы люди
в раю всегда оставались в таком возрасте, не двигаясь с места, да еще получ
али от этого удовольствие! Ты только представь себе Ц застыть на месте в
раю! Вообрази, какой это был бы рай, если бы его населяли одни семилетние щ
енки, которые только бы и делали, что катали обручи и играли в камешки! Или
неуклюжие, робкие, сентиментальные недоделки девятнадцати лет! Или же то
лько тридцатилетние Ц здоровые, честолюбивые люди, но прикованные, как
несчастные рабы на галерах, к этому возрасту со всеми его недостатками! П
одумай, каким унылым и однообразным было бы общество, состоящее из людей
одних лет, с одинаковой наружностью, одинаковыми привычками, вкусами, чу
вствами! Подумай, насколько лучше такого рая оказалась бы земля с ее пест
рой смесью типов, лиц и возрастов, с живительной борьбой бесчисленных ин
тересов, не без приятности сталкивающихся в таком разнообразном общест
ве!
Ц Слушай, Сэнди, Ц говорю я, Ц ты понимаешь, что делаешь?
Ц А что я, по-твоему, делаю?
Ц С одной стороны, описываешь рай как весьма приятное местечко, но с друг
ой стороны, оказываешь ему плохую услугу.
Ц Это почему?
Ц А вот почему. Возьми для примера молодую мать, которая потеряла ребенк
а, и…
Ц Ш-ш-ш! Ц Сэнди поднял палец. Ц Гляди!
К нам приближалась женщина. Она была средних лет, седая. Шла она медленным
шагом, понурив голову и вяло, безжизненно свесив крылья; у нее был очень ут
омленный вид, и она, бедняжка, плакала. Она прошла вся в слезах и не заметил
а нас. И тогда Сэнди заговорил тихо, ласково, с жалостью в голосе:
Ц Она ищет своего ребенка! Нет, похоже, что она уже нашла его. Господи, до ч
его она изменилась! Но я сразу узнал ее, хоть и не видел двадцать семь лет. Т
огда она была молодой матерью, лет двадцати двух, а может, двадцати четыре
х, милая, цветущая, красивая Ц роза, да и только! И всем сердцем, всей душой
она была привязана к своему ребенку, к маленькой двухлетней дочке. Но доч
ка умерла, и мать помешалась от горя, буквально помешалась! Единственной
утехой для нее была мысль, что она встретится со своим ребенком в загробн
ом мире, «чтобы никогда уже не разлучаться». Эти слова Ц «чтобы никогда у
же не разлучаться» Ц она твердила непрестанно, и от них ей становилось л
егко на сердце; да, да, она просто веселела. Когда я умирал, двадцать семь ле
т тому назад, она просила меня первым делом найти ее девочку и передать, чт
о она надеется скоро прийти к ней, скоро, очень скоро!
Ц Какая грустная история, Сэнди!
Некоторое время Сэнди сидел молча, уставившись в землю и думал; потом про
изнес этак скорбно:
Ц И вот она наконец прибыла!
Ц Ну и что? Рассказывай дальше.
Ц Стормфилд, возможно, она не нашла своей дочери, но мне лично кажется, чт
о нашла. Да, скорее всего. Я видел такие случаи и раньше. Понимаешь, в ее памя
ти сохранилась пухленькая крошка, которую она когда-то баюкала. Но здесь
ее дочь не захотела оставаться крошкой, она пожелала вырасти; и желание е
е исполнилось. За двадцать семь лет, что прошли с тех пор, она изучила самы
е серьезные науки, какие только существуют, и теперь все учится и учится и
узнает все больше и больше. Ей ничто не дорого, кроме науки. Ей бы только за
ниматься науками да обсуждать грандиозные проблемы с такими же людьми, к
ак она сама.
Ц Ну и что?
Ц Как что? Разве ты не понимаешь, Стормфилд? Ее мать знает толк в клюкве, ум
еет разводить и собирать эти ягоды, варить варенье и продавать его, а боль
ше Ц ни черта. Теперь она не пара своей дочке, как не пара черепаха райско
й птице. Бедная мать: она мечтала возиться с малюткой! Мне кажется, что ее п
остигло разочарование.
Ц Так что же будет, Сэнди, так они и останутся навеки
несчастными в раю?
Ц Нет, они сблизятся, понемногу приспособятся друг к другу. Но только не
за год и не за два, а постепенно, через много лет.

ГЛАВА IV

Мне пришлось немало помучиться со своими крыльями. На другой день после
того, как я подпевал в хоре, я дважды пытался летать, но без успеха. Поднявш
ись первый раз, я пролетел тридцать ярдов и сшиб какого-то ирландца, да, по
правде говоря, и сам свалился. Потом я столкнулся в воздухе с епископом и,
конечно, сбил его тоже. Мы обругали друг друга, но мне было весьма не по себ
е, что я боднул такого важного старика на глазах у миллиона незнакомых лю
дей, которые, глядя на нас, едва удерживались от смеха.
Я понял, что еще не научился править, и потому не знаю, куда меня отнесет во
время полета. Остаток дня я ходил пешком, опустив крылья. На следующее утр
о я чуть свет отправился в одно укромное место Ц поупражняться. Я вскара
бкался на довольно высокий утес, успешно поднялся в воздух и ринулся вни
з, ориентируясь на кустик, за триста ярдов или чуть подальше. Но я не сумел
рассчитать силу ветра, который дул приблизительно под углом два румба к
моему курсу. Я видел, что значительно отклоняюсь от своего ориентира, и ст
ал тише работать правым крылом, а больше жать на левое. Но это не помогло, я
почувствовал, что мне грозит опасность опрокинуться, так что пришлось сб
авить ходу в обоих крыльях и опуститься. Я залез обратно на утес и еще раз
попытал счастья, наметив место на два или на три румба правее куста, и даже
рассчитал дрейф, чтобы лететь более правильно к точке. В общем, у меня это
получилось, но только летел я очень медленно. Мне стало ясно, что при встре
чном ветре крылья плохая подмога. Значит, если я захочу слетать в гости к к
ому-нибудь, кто живет далеко от моего дома, то придется, может, несколько с
уток ждать, чтобы ветер переменился, кроме того, я понял, что в шторм вообщ
е нельзя пользоваться крыльями. А если пуститься по ветру, истреплешь их
сразу Ц ведь их не уменьшишь, Ц брать рифы на них, например, невозможно, з
начит, остается только одно: убирать их Ц то есть складывать по бокам, и в
се. Ну, конечно, при таком положении в воздухе не удержишься. Наилучший вых
од Ц убегать по ветру; но это здорово тяжело. А начнешь мудрить Ц наверня
ка пойдешь ко дну!
Недельки через две Ц помню, дело было во вторник Ц я послал старому Сэнд
и Мак-Уильямсу записку с приглашением прийти ко мне на следующий день вк
усить манны и куропаток. Едва войдя, он хитро подмигнул и спрашивает:
Ц Ну, капитан, куда ты девал свои крылья?
Я сразу уловил насмешку в его словах, но не подал виду и только ответил:
Ц Отдал в стирку.
Ц Да, да, в эту пору они по большей части в стирке, Ц отозвался он суховат
ым тоном, Ц уж это я заметил. Новоиспеченные ангелы Ц страсть какие чист
юли. Когда ты думаешь получить их обратно?
Ц Послезавтра.
Он подмигнул мне и улыбнулся. А я говорю:
Ц Сэнди, давай начистоту. Выкладывай. Какие могут быть тайны от друзей! Я
обратил внимание, что ни ты, ни многие другие не носят крыльев. Я вел себя к
ак идиот, да?
Ц Пожалуй. Но это ничего. Вначале мы все такие. Это вполне естественно. По
нимаешь, на земле мы склонны делать самые нелепые выводы о жизни в раю. На
картинках мы всегда видели ангелов с крыльями, и это совершенно правильн
о; но когда мы делали вывод, что ангелы пользуются крыльями для передвиже
ния, тут мы здорово ошибались. Крылья Ц это только парадная форма. Находя
сь, так сказать, при исполнении служебных обязанностей, ангелы обязатель
но носят крылья; ты никогда не увидишь, чтобы ангел отправился без крылье
в по какому-нибудь поручению, как никогда не увидишь, чтобы офицер предсе
дательствовал на военно-полевом суде в домашнем костюме, или полисмен с
тоял на посту без мундира, или почтальон доставлял письма без фуражки и к
азенной куртки. Но летать на крыльях Ц нет! Они надеваются только для вид
у. Старые, опытные ангелы поступают так же, как кадровые офицеры: носят шта
тское, когда они не на службе. Что же касается новых ангелов, то те, словно д
обровольцы в милиции, не расстаются с формой, вечно перепархивают с мест
а на место, всюду лезут со своими крыльями, сшибают пешеходов, витают то зд
есь, то там, воображая, что все любуются ими и что они самые главные персон
ы в раю. И когда один из таких типов проплывает в воздухе, приподняв одно к
рыло и опустив другое, то ясно можно прочесть на его лице: «Вот бы сейчас у
видела меня Мэри Энн из Арканзаса. Небось пожалела бы, что дала мне отстав
ку!» Нет, крылья Ц это только для показу, исключительно для показу, и боль
ше ни для чего.
Ц Ты, пожалуй, прав, Сэнди, Ц сказал я.
Ц Зачем далеко ходить, погляди на себя, Ц продолжал Сэнди. Ц Ты не созда
н для крыльев, да и остальные люди тоже. Помнишь, какую уйму лет ты потрати
л на то, чтобы добраться сюда? А ведь ты мчался быстрее пушечного ядра! Теп
ерь представь, что это расстояние тебе пришлось бы проделать на крыльях.
Знаешь, что было бы? Вечность прошла бы, а ты бы все летел! А ведь миллионам а
нгелов приходится ежедневно посещать землю, чтобы являться в видениях у
мирающим детям и добрым людям, Ц сам знаешь, им так положено по штату. Раз
умеется, они являются с крыльями, Ц ведь они выполняют официальную мисс
ию, Ц да иначе умирающие и не признали бы в них ангелов. Но неужели ты мог п
оверить, что на этих крыльях ангелы летают? Нет. И вполне понятно почему: к
рыльев не хватило бы и на половину пути, они истрепались бы до последнего
перышка, и остались бы одни остовы, Ц как рамки для змея, пока их не оклеил
и бумагой. На небе расстояния еще в миллиарды раз больше; ангелам приходи
тся по целым дням мотаться в разные концы. Разве они управились бы на крыл
ьях? Нет, конечно. Крылья у них для фасона, а расстояния они преодолевают в
миг Ц стоит им только пожелать. Ковер-самолет, о котором мы читали в сказ
ках «Тысячи и одной ночи», Ц вполне разумное изобретение; но басни, будто
ангелы способны покрыть невероятные расстояния при помощи своих неукл
южих крыльев, Ц сущая чепуха!
Ц Наши молодые ангелы обоего пола, Ц продолжал Сэнди, Ц все время нося
т крылья Ц ярко-красные, синие, зеленые, золотые, всякие там разноцветные
, радужные и даже полосатые с разводами, но никто их не осуждает: это подхо
дит к их возрасту. Крылья очень красивая вещь, и они к лицу молодым. Это сам
ая прелестная часть их костюма; нимб, по сравнению с крыльями, ничего не ст
оит.
Ц Ну ладно, Ц призпался я, Ц я засунул свои крылья в шкаф и не выну их отт
уда, пока на улице не будет грязь по колено.
Ц Или торжественный прием.
Ц Это еще что такое?
Ц Такое, что ты можешь увидеть, если пожелаешь, сегодня же вечером. Прием
устраивается в честь одного кабатчика из Джерси-Сити.
Ц Да что ты, расскажи!
Ц Этот кабатчик был обращен на молитвенном собрании Муди и Сэнки
Муди
и Сэнки Ц модные в конце XIX века американские проповедники-ев
ангелисты.
в Нью-Йорке. Когда он возвращался к себе в Нью-Джерси, паром, на котор
ом он ехал, столкнулся с каким-то судном, и кабатчик утонул. Этот кабатчик
из породы тех, кто думает, что в раю все с ума сходят от счастья, когда подоб
ный закоренелый грешник спасет свою душу. Он полагает, что все небожител
и выбегут ему навстречу с пением осанны и что в этот день в небесных сфера
х только и разговору будет что о нем. Он воображает, что его появление прои
зведет здесь такой фурор, какого не запомнят старожилы. Я всегда замечал
эту странность у мертвых кабатчиков: они не только ожидают, что все погол
овно выйдут их встречать, но еще и уверены, что их встретят факельным шест
вием.
Ц Стало быть, кабатчика постигнет разочарование?
1 2 3 4 5 6 7