- Ладно. Договорились. Завтра получишь пять американских парашютов.
- Сто.
- Так я же сказал - пять.
- Я поначалу тоже думал - пять. Даже за три собирался вам ее продать. За советских. Потом передумал. Каждый день на занятия ходит. По три часа самбо. И еще по три часа парашютной подготовки. Еще час мы плаваем каждый день.
Немножко бегаем. Радиокружок, как положено. А кроме всего, она полную смену на "Серпе и молоте" вкалывает. И вроде не устает.
- Тебе-то откуда знать?
- А вы на нее поглядите. Похоже, что она по три часа в сутки спит?
- Не похоже.
- Смотрите, как троих к земле печатает! Самоцвет. Шлифовке поддается с трудом.
Как алмазу и положено. Зато сверкание негасимое. После шлифовки. Знаете, как в руках огранщика камушек: долгодолго его шлифуют, и вот он р-р-раз и засветился с одного бока. Развернули другим - точат-точат, р-рраз. Он и с другого края засветился. Так и у нас. На каждой тренировке мы в ней новые стороны открываем. И с каждой стороны - сверкание. Чекисты за нее...
- Да я ее бесплатно уведу.
- Вы же, товарищ Холованов, не последний гад.
- Не самый последний.
- Тогда сто.
ГЛАВА 2
У человека в сверкающих сапогах квартира на улице Горького. Большая квартира.
В квартиру он заглянул на минутку. Вещи захватить. Захватил. Запер квартиру - ив лифт. Хорошие лифты в больших домах на улице Горького А этот лифт - самый лучший. Лучший потому, что под кнопочками - замочная скважина. И никто внимания на нее не обращает. Но если вставить в скважину ключик, то лифт ни на каком этаже больше останавливаться не будет и двери ни перед кем не откроет.
Простая система. Если, конечно, в кармане этот ключик иметь.
У товарища в сверкающих сапогах этот ключик оказался, и он им воспользовался.
А еще тем хорош лифт, что если вставить ключик скважину и нажать одновременно на кнопочки "4" и "1", то пойдет лифт без остановок, проскочит первый этаж и пойдет глубже и глубже. В подземный тоннель Знал человек, на какие кнопочки нажимать. - Нажал. Провалился лифт в недра московские. И замер. Открылась дверь. Вышел человек. Вправо - коридор во мрак, влево - коридор во мрак. И прямо коридор. Тоже во мрак. Полоснул товарищ фонариком вправо-влево и пошел прямо. Тридцать шагов - поворот, еще сорок и снова поворот. Дверь в стене. Дверь несокрушимого бомбоубежища. Поколдовав товарищ у двери, отошла она в сторону, оголив свою полуметровую толщину А за дверью - обыкновенный тоннель московского метро, только не проходной, а тупиковый И ремонтный поезд в тоннеле.
Ремонтный поезд как обычно в метро: локомотив не то дизельный, не то электрический, вагон не то почтовый, не то багажный, и платформа с какими-то механизмами. И надпись размашистая по бортам "Главспецремстрой-12". Если к локомотиву присмотреться, если вникнуть в суть, то понять легко: локомотив и электрический, и дизельный. По тоннелям метро шастать - лучше на электрической энергии. Чтоб воздух не коптить. Ну а если в экстремальном случае, если отрубят электричество, все движение в метро остановится, а ремонтному поезду остановиться нельзя. Ему надо двигаться в любой ситуации, особенно в критической. Вот для того у него дизель. И не все ему по подземным тоннелям шататься, ремонтному поезду и на поверхности дел немало. И опять дизеля нужны.
Одним словом, как на подводной лодке: под водой на электроэнергии идем, на поверхности - на дизелях.
Возле локомотива - машинисты. Обыкновенные наши родные советские машинисты.
Только ростом чуть выше обычных и плечами раза в два шире. Всего только и разницы. Кивнули машинисты человеку в полированных сапогах - и к себе в кабину локомотива. Если пассажир прибыл, значит, сейчас едем. А у вагона не то почтового, не то багажного - проводник. Тоже не из слабой сотни. Странно:
проводник в пассажирском вагоне бывает, а тут вагон явно не пассажирский. Он только по форме пассажирский, но окошек мало, все больше стенка стальная, а окошечко тут да там. Вагончик даже и на тюремный смахивает. У тюремного тоже окон дефицит. А вернее всего, это вагон не багажный и не почтовый, и даже не тюремный, а обыкновенная лаборатория для проверки пути. Есть такие в ремонтных поездах: по виду и форме на обыкновенный пассажирский вагон похожи, а внутри всяким оборудованием и приборами нафаршированы. Потому им окошек много и не надо.
В общем, гадать пока не будем, что это за вагон такой и что у него внутри.
Потом выяснится.
А сейчас товарищ в сапогах подал лапу широченную проводнику:
- Здравствуйте, Сей Сеич!
- Здравствуйте, товарищ Холованов. Куда прикажете?
- Прикажу в Ленинград.
Просвистел "Главспецремстрой-12" пустыми подземными тоннелями, прогрохотал спящими станциями, выскочил на поверхность и замер на запасных путях Ленинградского вокзала среди пустых пригородных поездов. Теперь ждать утра.
Ровно в 8.00 из-под стальных сводов Ленинградского вокзала-плавненько потянул красный паровоз караван красных вагонов с золотой полосой над окнами и надписями золотыми: "Красная стрела"
"Главспецремстрой" выждал две минуты и также плавненько - за "Стрелой". Это удобно, чтобы графики движения не нарушать, пристроился за экспрессом на дистанцию двух семафоров да так за ним до Ленинграда и иди. Без остановок Тут возникают два вопроса.
Первый: позволительно ли какому-то ремонтному поезду втесаться в расписание и следовать прямо за "Красной стрелой"? Тут я вынужден отвечать отрицательно:
какому-нибудь ремонтному поезду втесаться в расписание пассажирских поездов не позволят Другое дело, если поезд принадлежит тресту "Главспецремстрой".
Второй вопрос: сумеет ли ремонтный поезд угнаться за "Красной стрелой"?
Ответ и тут отрицательный: ремонтный поезд угнаться за "Красной стрелой" никак не может Это железное правило. А в правиле одно исключение: если ремонтный поезд из треста "Главспецремстрой", то он любую "Стрелу" обгонит.
Если потребуется.
"Красная стрела" день в пути: утром в Москве, вечером - в Ленинграде.
И "Главспецремстрой-12" - тоже.
Только у самого Ленинграда ремонтный поезд понесло не к Московскому вокзалу, а чуть в сторону. На запасные пути, к складам, к паровозным депо, к табунам пустых вагонов.
Юркнул "Главспецремстрой" в неприметный, травой заросший тупик меж двух кирпичных стен и замер. Открылась дверь вагона. Выпрыгнул товарищ на битый кирпич, и - в какую-то закопченную дверь.
И был таков.
Никто его не видел. Некому тут быть меж двух стен заводских. Некому выпрыгнувшего товарища разглядывать.
А если бы и было кому, все одно - не узнал бы. Потому как наш товарищ выпрыгнул не в сверкающих сапогах, не во френче и галифе, а в английском костюме фирмы "Остин Рид", в ботинках фирмы "Фамберленд", в шляпе на глаза, с плащом на левой руке, с портфелем крокодиловой кожи - в правой. И уже совсем он и не товарищ Холованов, а товарищ Беев, гражданин Болгарии, ответственный сотрудник Коминтерна.
Брошенным цехом через битое стекло и щебенку вышел он на тихую улицу, где как раз скучал амбал-таксист в большой машине с темными стеклами.
- На Финляндский.
- Понял.
Дальше его след теряется. Охотно рассказал бы, куда он поехал, но, увы, этого мне знать не дано.
Удалось выяснить только, что вновь он появился через двенадцать дней в самом красивом городе мира - в Вашингтоне. (Читатель, конечно, понимает, что краше Киева ничего в мире нет. Но Киев так прекрасен, что сравнивать с ним другие города просто нельзя. Так вот: если Киев во внимание не брать, то тогда самым красивым будет Вашингтон, а уж после него - Сидней.)
Итак, в этом самом Вашингтоне некий господин Беев стукнул бронзовым набалдашником в зеркальную дверь величественного здания штаб-квартиры концерна "Фараон и сыновья" на М-стрит. Правда, теперь господин Беев был уже не ответственным работником Коминтерна, а преуспевающим болгарским коммерсантом.
Он любил удобство во всем. Коминтерн - штаб Мировой революции, потому государственную границу Советского Союза удобнее всего пересекать документом этого учреждения. А вот путешествовать по Америке удобнее не эмиссаром штаба Мировой революции, но преуспевающим бизнесменом. И лучше не прикидываться шведом, потому как можно нарваться. Итальянцем тоже прикидываться не рекомендуется. Любой американский полицейский может итальянцем оказаться.
Выдавать себя за грека - не лучшее решение. А если за ирландца себя выдашь, то может получиться совсем нехорошо. Но много ли американских полицейских владеют болгарским языком? И если таковые окажутся, то есть господину Бееву возможность извернуться. "Да, я - болгарин, но папа и мама - русские. Бежали от проклятых большевиков". И другие есть извороты...
Итак, стукнул элегантный господин в зеркальную дверь, - проворный привратник ее распахнул, шляпу над головой вскинул.
Поднялся господин на шестой этаж.
Он откровенно любил этажи Вашингтона. Он знал цену мраморным лестницам и бронзовым светильникам. Стиль древнего Египта захлестнул мир. И вот величественные образцы чудо-архитектуры: колоннады как в храмах Ассуана, бронзовый узор в виде широченных листьев и людей с песьими головами. Мягкий свет струится непонятно откуда. И вообще.
Открылась дверь пред ним, и он оказался в кабинете, который вполне мог служить тронным залом Рамзеса Второго.
Навстречу поднялся крепкий упругий человек и протянул руку.
Молча пожали. Ответственный работник Коминтерна, он же преуспевающий бизнесмен, он же Холованов, широко известный в узких кругах - под звонким именем Дракон, протянул владельцу кабинета свою трость. Тот принял ее, внимательно рассмотрел львиную морду набалдашника. Извлек из стенного шкафа другую. Такую же. Сравнил. Вернул трость Холованову и жестом предложил сесть.
Не каждый американец свободно владеет болгарским языком. Не каждый житель Болгарии - английским. Потому они заговорили на русском. Гость свободно.
Хозяин - тщательно подбирая слова и старательно их выговаривая.
- Что сделано?
- Сделано многое. 84 американских инженера завербованы и отправлены на строительство крупнейшего в мире авиационного завода в Комсомольске. 56 инженеров завербованы и отправлены на строительство танкового завода в Челябинске...
- Мы его называем тракторным, - мягко поправил гость.
- Да, конечно, - согласился хозяин. - 18 американских инженеров завербованы и отправлены на строительство танкового завода в Нижнем Тагиле, да, я помню, вы его называете вагонным заводом. Скоро будут пополнения на Воронежский и Куйбышевский авиационные заводы, на Харьковский танковый.
- Это хорошо. Кроме всего нужны специалисты в области акустики и записи звуков.
- Специалистов было легко вербовать, когда Америка была в величайшем кризисе.
Сейчас Америка из кризиса выходит...
- Вы на что-то намекаете?
- Все на то же. На вознаграждение американским инженерам в России...
- И вам?
- И мне.
- Американские инженеры в России живут так, как они не живут в Америке, и получают столько, сколько они не получают в Америке...
- И все же любителей поубавилось.
- Я рассмотрю этот вопрос.
- Я постараюсь акустиков найти. В Россию?
- В Россию. Но вербуйте их якобы для Швейцарии, намекая, что в России платят в три раза больше. Сделайте так, чтобы документы были оформлены на Швейцарию, но чтобы им очень хотелось в Россию.
- В пути инженеры-акустики пропадут, и концы в воду...
- Это не ваша забота. Вы завербуете и отправите их в Швейцарию. Остальное вас не касается.
- Это будет стоить дороже обычного...
- На сколько?
- Вдвое.
- Я подумаю. Но не слишком ли?
- Найдите другого.
- Ладно. Договорились. И еще. Мне нужны машины, которые называются магнитофоны.
- Сколько?
- Сорок.
- Ого!
- Сорок сейчас. Потом еще.
- Знаете ли вы, что один магнитофон стоит столько, сколько стоят двенадцать хороших автомобилей.
- Знаю.
- Сорок магнитофонов - это стоимость почти пятисот хороших автомобилей.
- Да, конечно.
- И десять процентов от сделки... мои?
- Как обычно.
- Хорошо. Будут магнитофоны.
- В основном мы довольны вашей работой. Вот оплата вашего труда - за прошедшие месяцы. Мы очень беспокоимся о вашей безопасности и настоятельно рекомендуем вербовать американских инженеров не только для Советской России...
- Мы прикрываемся как можем. Но вербовать специалистов для других стран фирме убыточно...
- Вы опять намекаете на то же самое.
- Опять намекаю.
- Хорошо, я подумаю. И последнее. Как идет выполнение главного заказа?
- К концу 1938 года будет готов.
- Раньше нельзя?
- Раньше нельзя.
- Я плачу.
- Раньше нельзя. Если бы мы знали, что делаем, то можно бы и пораньше. Очень трудно делать сложнейшую вещь, не понимая, для чего она предназначена.
- Это действительно трудно. Но таковы условия соглашения: вы не спрашиваете, что это такое и для чего предназначено - А знаете, я догадался. Это своего рода ключ к какой-то очень сложной электротехнической системе, которую вы создаете там, у себя, в Советской России. Например, мистер Сталин создает запасную столицу на случай войны...
Все системы связи стягивает куда-то в сторону от Москвы. Чтобы запасной столицей и ее системами связи никто не мог воспользоваться без его разрешения, он создает электротехнический прибор, который по сложности не уступает самым совершенным шифровальным машинам мира и в то же время невелик по размерам - помещается в небольшом чемодане или даже в портфеле. В России вы не можете заказать такой прибор: враги мистера Сталина могут узнать об этом заказе, прибор украдут и используют его против мистера Сталина, взяв под контроль все системы связи страны. А в Америке вы заказываете такой прибор и не боитесь:
экспертам фирмы непонятно назначение прибора, если они и догадаются, что это ключ к чему-то, они все равно не могут им воспользоваться, так как не знают, где находится та самая секретная столица со всеми ее системами связи, которые этим ключиком открываются... Я прав?
Пока хозяин кабинета говорил, гость внимательно слушал. Теперь настало его время говорить.
- Мистер Стентон, у вас в Америке есть очень хорошее выражение: любопытство губит кота...
В глазах гостя сверкнуло нечто такое, что согнало улыбку с губ мистера Стентона. - Очень вас прошу никогда никому не высказывать ваших предположений относительно наших заказов.
- Но нас тут только двое...
- Мистер Стентон, нам обоим будет лучше, если вы не будете высказывать своих предположений даже мне. До свидания.
К В этот вечер преуспевающий болгарский бизнесмен превратился в единственного наследника сербского княжеского рода. Еще через восемь дней - в неответственного работника Коминтерна, потом в товарища Холованова, товарища в сверкающих сапогах, известного под кличкой Дракон.
Обратила Настя внимание: работает на ковре, бросает инструктора правым захватом, а по балкону, на котором - спортивный инвентарь хранится, все чьи-то сапоги ходят. Может, и не заметила бы, да уж слишком сияние яркое.
Сегодня после занятий выходит из раздевалки в пустой коридор, а ее и окликнули.
Обернулась: стоит перед нею дядька в кожаном пальто. Хорошо, что коридор широкий, в самый раз ему плечи вместить. А то боком бы ему в коридоре стоять.
Сапоги на нем те самые, которые даже в темноте абсолютной сверкают. В самый раз по лесу ночью гулять, сапогами дорогу освещая.
- Гражданка Стрелецкая, поступило заявление от мастера Никанора...
- А разве он жив?
- Вообще-то жив. Поправляется.
- Передайте, если встречу еще раз - зашибу.
- Незачем его встречать.
- Ну и хорошо.
- Меня Холовановым зовут.
- Очень приятно. Мне как раз на работу сейчас. До свидания.
- С директором "Серпа и молота" я поговорил.
- С директором? - не поверила Настя.
- С директором. Вот бумага с его подписью. Вас с должности уборщицы цеха подняли до помощника сменного мастера.
- А я ничего и производстве не понимаю.
- Ничего понимать не надо. И вообще на завод теперь можно ходить раз в месяц за получкой. Если времени не будет, так они на дом получку присылать будут.
Руководство сборной Союза приглашает вас в команду. Профессионального спорта у нас нет и быть не может. Спорт у нас любительский, но тренироваться надо день и ночь, круглый год.
- А "Серп и молот" будет мне платить за такую работу?
- Будет. Если любитель на работу не ходит, а только тренируется, то на что же он жить будет? Поэтому наши заводы помогают любителям. Еще есть вопросы?
- Есть. Ваш пистолет - это настоящий - "Лахти"?
Серебряный самолет. Отполирован до сверкания Как сапоги у Холованова. По борту красными размашистыми буквами: "Сталинский маршрут".
- Этим самолетом и полетим?
- Этим самым и полетим.
- Постойте, а вы не тот ли самый Холованов, который на полюс летает?
- Тот самый.
- А есть еще один знаменитый Холованов, который на мотоцикле рекорды бьет.
- Есть и такой Холованов.
1 2 3 4 5