Его зычный голос разносился далеко по вечерней саванне.
Заведующая фильмотекой извинилась и убежала куда-то. Женя принялся
описывать неуверенные круги вокруг Рудака. Его одолевала любознательность.
Платформы на высоких колесах подкатывали, разгружались и уезжали, "слуги
КРИ" - парни и девушки - устанавливали и свинчивали желтые ящики, и под
акацией вскоре обозначились контуры громоздкой угловатой установки. Рудак
ворочался где-то в ее недрах, гудел, свистел и раскатисто покрикивал. Было
шумно и весело.
- Стронг и Джой, займитесь интравизором!
- Трам-тара-рам-тарам-пам-пам! Дайте замыкающую, кто там!
- Фидеры!! Куда запропастились фидеры?
- О-ла-ла! Еще правее! Вот так...
- Фрост, на разгрузку!
Женю беззлобно толкали под бока и просили убраться в сторонку.
Громадный вертолет разгрузился наконец, взревел, подняв ветер и клочья
травы, и ушел из-под акации на посадочную площадку. Из-под установки
выполз на четвереньках Рудак, встал, отряхнул ладони и сказал:
- Ну, можно начинать. Давайте все по местам.
Он вскочил на платформу, где был установлен небольшой пульт
управления. Платформа крякнула.
- Молись, Великий КРИ! - заорал Рудак.
- Станислав еще не вернулся! - крикнул кто-то.
- Вот беда! - сказал Рудак и слез с платформы.
- А профессор Ломба знает? - робко спросила худенькая, остриженная
под мальчика девица.
- Профессор узнает, - внушительно сказал Рудак. - Где же Станислав?
На полянке перед акацией вспучилась и треснула земля. Женя подскочил
на целый метр. Ему показалось, что из травы высунулась бледная зубастая
пасть динозавра.
- Наконец-то! - сказал Рудак. - Я уже беспокоиться начал: кислород-то
у него кончился минуту назад...
Из-под земли медленно и неуклюже вытягивалось металлическое кольчатое
тело в полметра толщиной, похожее на громадного дождевого червя. Он все
ползло и ползло, и неизвестно было, сколько колец его еще прячется под
землей, когда передняя его часть быстро завертелась, отвинчиваясь, и
свалилась в траву. Из черного отверстия высунулась багровая, с широко
разинутым ртом мокрая физиономия.
- Ого-го! - заревел Рудак. - С легким паром, Станислав!
Физиономия свесилась через край, сплюнула и сиплым голосом объявила:
- У него там целый арсенал. Целые армады ползучих тарелок.
Вытащите-ка меня отсюда...
Кольчатый червь все лез и лез из земли, и красное заходящее солнце
играло на его металлических боках.
- Начнем, - объявил Рудак и снова взобрался на платформу.
Он разгладил налево и направо бороду, скорчил зверскую рожу девицам,
столпившимся внизу, и жестом пианиста положил руки на пульт. Пульт
вспыхнул индикаторными лампочками.
И сейчас же все затихло на поляне. Женя, взводя киноаппарат, с
беспокойством отметил, что несколько человек торопливо вскарабкались на
акацию и расселись на ветвях, а девушки теснее придвинулись к платформе.
На всякий случай он тоже подошел поближе к платформе.
- Стронг и Джой, приготовились! - громовым голосом сказал Рудак.
- Приготовились! - откликнулись два голоса.
- Пою на главной частоте. Подпевайте в крыльях. И побольше шуму.
Женя ожидал, что все сейчас запоют и забарабанят, но стало еще тише.
Прошла минута.
- Повысить напряжение, - негромко приказал Рудак.
Прошла еще минута. Солнце зашло, на небе высыпали крупные звезды.
Где-то лениво прокричал эму. Девушка, стоящая рядом с Женей, судорожно
вздохнула. Вдруг наверху, на ветке акации, зашевелились, и чей-то дрожащий
от возбуждения голос крикнул:
- Да вот же они! Вон там, на поляне! Вы не туда смотрите!
Жене не было видно, куда надо смотреть, и он не знал, кто должны быть
"они" и чего от них можно было ждать. Он поднял киноаппарат, попятился еще
немного, тесня к платформе девушек и вдруг он увидел. Сначала он подумал,
что ему показалось. Что это просто плывут пятна в утомленных глазах.
Черная под звездами саванна шевелилась. Неясные серые тени возникли на
ней, молчаливые и зловещие, зашелестела трава, что-то скрипнуло,
послышался дробный перестук, звяканье, потрескивание. И в одно мгновение
тишина наполнилась густыми невнятными шорохами.
- Свет! - рявкнул Рудак. - Идут зольдатики.
С акации откликнулись радостным воем. Посыпались сухие листья и
сучья. В тот же миг над поляной вспыхнул ослепительный свет.
Через саванну шла армия Великого КРИ. Она шла сдаваться. Такого
парада механического уродства Женя не видел еще никогда в жизни. Очевидно,
слуги Великого КРИ тоже видели такое впервые. Гомерический хохот потряс
акацию. Конструкторы, испытанные бойцы за механическое совершенство,
неистовствовали. Они гроздьями валились с ветвей и катались по поляне.
- Нет, ты посмотри! Ты только посмотри!
- Семнадцатый век! Кулиса Ватта!
- Где Робинзон? Робинзон, это ты считал, что КРИ умнее тебя?
- Ура Робинзону! Качать Робинзона!
- Ребята, да подоприте же кто-нибудь эти колеса! Они не доедут до
нас!
- Мальчики! Мальчики! Посмотрите! Паровая машина!
- Тележка Кювье!
- Автора! Автора!
Ужасные страшилища двигались на поляну. Кособокие трехколесные
велосипеды на паровом ходу. Гремящие жестью тарелкоподобные аппараты, от
которых летели искры и смердило горелым. Знакомые уже септоподы, неистово
лягающиеся знаменитой задней ногой. Паукообразные механизмы на длиннейших
проволочных ногах, которыми они то и дело спутывались. Позади, уныло
вихляясь, приближались шесты на колесиках с поникшими зеркалами на концах.
Все это тащилось, хромало, толкалось, стучало, ломалось на ходу и исходило
паром и искрами. Женя самозабвенно водил киноаппаратом.
- Я больше не слуга! - орал кто-то с акации.
- И я тоже!
- А что задних ног-то!
Передние ряды механических чудовищ, достигнув поляны, остановились.
Задние карабкались на них и тоже замирали в куче, перепутавшись,
растопырив уродливые сочленения. Поверх упали с деревянным стуком, ломаясь
пополам, шесты на колесиках. Одно колесо, звеня пружинками, докатилось до
платформы, покрутилось и улеглось у Жениных ног. Тогда Женя оглянулся на
Рудака. Рудак стоял на платформе, уперев руки в бока. Борода его
шевелилась.
- Ну вот, ребята, - сказал он, - отдаю это вам на поток и
разграбление. Теперь мы, наверное, узнаем, как и почему они тикают.
Победители набросились на павшую армию.
- Неужели Великий КРИ построил все это, чтобы изучать поведение
Буриданова барана? - с ужасом спросил Женя.
- Отчего нет? - сказал Рудак. - Очень даже может быть. Даже наверное.
- Он подмигнул с необыкновенной хитростью: - Вообще-то, конечно, ясно, что
здесь что-то не в порядке.
Мимо два здоровенных конструктора проволокли за заднюю ногу
небольшого металлического жука. Как раз напротив платформы нога
оторвалась, и конструкторы повалились в траву.
- Уродцы, - пробурчал Рудак.
- Я же говорил, что она слабо держится, - сказал Женя.
Резкий старческий голос врезался в веселый шум:
- Что здесь происходит?
Мгновенно наступила тишина.
- Ай-яй-яй, - шепотом сказал Рудак и слез с платформы. Жене
показалось, что Рудак как-то сразу усох.
К платформе, прихрамывая, приближался старый седой негр в белом
халате. Женя узнал его - это был профессор Ломба.
- Где здесь мой Поль? - зловеще ласковым голосом спрашивал он. -
Дети, кто мне скажет, где мой заместитель?
Рудак молчал. Ломба шел прямо на него. Рудак попятился, наткнулся
спиной на платформу и остановился.
- Так что же здесь происходит, Поль, сыночек? - спросил Ломба,
подходя вплотную.
Рудак печально ответил:
- Мы перехватили управление у КРИ... и согнали всех уродцев в одну
кучу...
- Ах, уродцев? - вкрадчиво сказал Ломба. - Важная проблема! Откуда
берется седьмая нога? Важная проблема, дети мои! Очень важная проблема!
Неожиданно он схватил Рудака за бороду и потащил его на середину
поляны сквозь расступившуюся толпу.
- Посмотрите на него, дети! - вскричал он торжествующе. - Мы
изумляемся! Мы ломаем голову! Мы впадаем в отчаяние! Мы воображаем, что
КРИ перехитрил нас!
С каждым "мы" он дергал Рудака за бороду, словно звонил в колокол.
Голова Рудака покорно раскачивалась.
- А что случилось, учитель? - робко спросила какая-то девушка. По ее
лицу было видно, что ей очень жалко Рудака.
- Что случилось, деточка? - Ломба наконец отпустил Рудака. - Старый
Ломба едет в Центр. Отрывает от работы лучших специалистов. И что он
узнает? О стыд! Что он узнает, ты, рыжий паршивец? - Он снова схватил
Рудака за бороду, и Женя торопливо застрекотал аппаратом. - Над старым
Ломбой смеются! Старый Ломба стал посмешищем всех кибернетистов! О старом
Ломбе уже рассказывают анекдоты! - Он отпустил бороду и постучал костлявым
кулаком в широченную грудь Рудака. - Ну-ка ты, осадная башня! Сколько ног
у обыкновенного австралийского мериноса? Или, может быть, ты забыл?
Женя вдруг заметил, что несколько молодых людей при этих словах
принялись пятиться с явным намерением затереться в толпу.
- Программистов не выпускать, - не поворачивая головы, приказал
Ломба.
В толпе зашумели, и молодые люди были выпихнуты на середину круга.
- Что делают эти интеллектуальные пираты? - вопросил Ломба, круто
поворачиваясь к ним. - Они показывают в программе семь ног у барана...
Толпа зашумела.
- Они лишают барана мозжечка...
В толпе начался хохот, как показалось Жене - одобрительный.
- Бедный, славный, добросовестный КРИ! - Ломба воздел руки к небесам.
- Он громоздит нелепость на нелепость! Мог ли он предположить, что его
рыжебородый хулиганствующий хозяин даст ему задачу о пятиугольном
треугольнике?
Рудак уныло пробубнил:
- Больше не буду. Честное слово, не буду.
Толпа с хохотом лупила программистов в гулкие спины.

Женя ночевал у Рудака. Рудак постелил ему в кабинете, тщательно
расчесал бороду и ушел обратно к акациям. В раскрытое окно заглядывала
громадная оранжевая луна, расчерченная серыми квадратами Д-космодромов.
Женя смотрел на нее и весело хихикал, с наслаждением перебирая в памяти
события дня. Он очень любил такие дни, которые не пропадали даром, потому
что удавалось познакомиться с новыми хорошими, веселыми или просто
славными людьми. С такими, как вдумчивый Парнкала, или великолепный Рудак,
или Ломба-громовержец...
"Об этом я обязательно напишу, - подумал он. - Обязательно. Как
веселые, умные молодые ребята на свой страх и риск вложили заведомо
бессмысленную программу в необычайно сложную и умелую машину, чтобы
посмотреть, как эта машина будет себя вести. И как она себя вела, тщетно
тужась создать непротиворечивую модель барана с семью ногами и без
мозжечка. И как шла через черную теплую саванну армия этих уродливых
моделей, шла сдаваться рыжебородому интеллектуальному пирату. И как
интеллектуального пирата таскали за бороду - наверное, не в первый и не в
последний раз... Потому что его очень интересуют задачи о пятиугольных
треугольниках и о квадратных шарах... которые ранят достоинство честной
добросовестной машины... Это может получиться хорошо - рассказ об
интеллектуальном хулиганстве...
Женя заснул и проснулся на рассвете. В столовой тихонько гремели
посудой и рассуждали вполголоса:
- ...Теперь все пойдет как по маслу. Папаша Ломба успокоился и
заинтересовался.
- Еще бы, такой материалище по теории машинных ошибок!
- Ребята, а КРИ оказался все же довольно примитивен. Я ожидал от него
большей выдумки.
Кто-то вдруг захохотал и сказал:
- Семиногий баран без малейших признаком органов равновесия! Бедный
КРИ!
- Тише, корреспондента разбудишь!
После длинной паузы, когда Женя уже начал дремать, кто-то вдруг
сказал с сожалением:
- А жалко, что все уже позади. Как было интересно! О семиногий баран!
До чего грустно, что больше нет твоей загадки!

4. ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ В МИРЕ ДУХОВ
Лаборант Кочин на цыпочках приблизился к двери и заглянул в спальню.
Ридер спал. Это был довольно пожилой ридер, и лицо у него было очень
несчастное. Он лежал на боку, подложив ладони под щеку. Когда Кочин
приоткрыл дверь, ридер зачмокал и явственно сказал:
- Я еще не выспался. Я хочу спать.
Кочин подошел к постели и потрогал его за плечо:
- Пора, товарищ Питерс. Вставайте, пожалуйста...
Питерс открыл мутные глаза.
- Еще полчасика! - жалобно сказал он.
Кочин сокрушенно покачал головой:
- Нельзя, товарищ Питерс. Если вы переспите...
- Да, - сказал ридер со вздохом, - я отупею. - Он сел и потянулся. -
Ты знаешь, какой мне сейчас снился сон, Джордж? Мне снилось, что я у себя
на ферме, на Юконе. Будто вернулся с Венеры мой сын и я показываю ему
бобровый заповедник. Ты знаешь, какие у меня бобры, Джордж? Они совсем как
люди.
Ридер вылез из постели и принялся делать гимнастику. Кочин знал, что
сын Питерса два года назад погиб на Венере, что Питерс очень скучает по
своей жене, что он не доверяет своим молодым помощникам на ферме и очень
беспокоится о бобрах, что ему очень тоскливо и нудно здесь и не нравится
то, чем он здесь занимается...
- Ничего! - сказал Питерс, энергично вращая волосатым торсом. - Не
надо меня жалеть, Джорджи-бой! Я ведь понимаю: раз нужно, значит, нужно, и
никуда не денешься...
Кочин мучительно покраснел. Кажется, он никогда не научится держать
себя в присутствии ридера. Все время получаются какие-то неловкости...
- Ты добрый мальчик, Джорджи, - ласково сказал Питерс. - Обычно люди
не любят, когда читают их мысли. Поэтому мы, ридеры, предпочитаем
уединение, а уж когда появляемся на людях, стараемся побольше болтать -
ведь наше молчание очень часто принимают за некий производственный
процесс. Здесь у вас один молодой петушок в моем присутствии все время
твердит про себя какие-то математические формулы. И что же? Я не понимаю
ни одной формулы, но зато ясно чувствую, что он до смерти боится, как бы я
не угадал его нежности в отношении одной молодой особы...
Питерс взял полотенце и отправился в ванную. Кочин поспешно стер со
лба холодную испарину. "Слава богу, что я ни в кого не влюблен! - фальшиво
подумал он. - Катенька могла бы обидеться. Превосходнейшие люди эти
ридеры! Интересно, слышит он что-нибудь через дверь ванной? Мы, конечно,
здорово досаждаем ему своими опытами, но и он не остается в долгу...
Молодой петушок - это, конечно, Петька Быстров. А интересно, к кому это у
него нежность?"
- Этого я вам не скажу, - заявил Питерс, появляясь в дверях ванной.
Он натягивал свитер. - Ладно, Джорджи, я готов. Куда сегодня? Опять в
камеру пыток?
- Опять, - сказал Кочин. - Как всегда. Может быть, позавтракаете? У
вас еще четверть часа.
- Нет, - сказал Питерс. - От еды я тоже тупею. Дайте мне только
глюкозы.
Он засучил рукав. Кочин достал из кармана плоскую коробку с ампулами
активированной глюкозы, взял одну ампулу и прижал ее присоском к
вздувшейся вене на руке Питерса. Когда глюкоза всосалась, Питерс щелчком
сбил пустую ампулу и опустил рукав.
- Ну, пошли страдать, - сказал он со вздохом.

Институт Физики Пространства был построен лет двадцать назад на
острове Котлин в Финском заливе. Старый Кронштадт был снесен окончательно,
остались только серые замшелые стены древних фортов и золотой памятник
участникам Великой Революции в парке научного городка. К западу от Котлина
был создан искусственный архипелаг, на котором располагались ракетодромы,
аэродромы, энергоприемники и энергостанции института. Крайние к западу
острова архипелага были заняты так называемыми "громкими" лабораториями -
время от времени там бухали взрывы и занимались пожары. Теоретические
работы и "тихие" эксперименты велись в длинных плоских зданиях собственно
института на Котлине.
Институт работал на переднем крае науки. Диапазон работ был
необычайно широк. Проблемы тяготения. Деритринитация. Вопросы новой
физической аксиоматики. Теория дискретного пространства. И многие, многие
более специальные, более узкие проблемы. Нередко институт брался за
разработку проблем, казавшихся и в конечном счете оказывавшихся безнадежно
сложными и недоступными. Экспериментальный подход к этим проблемам
требовал зачастую чудовищных расходов энергии. Руководство института то и
дело беспокоило Мировой Совет однообразными просьбами дать часовую,
двухчасовую, а иногда и суточную энергию Планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29