Хитроумный Полли
подговорил своего младшего брата малька задать тот же вопрос кому-нибудь
из учителей. Ответ был тот же. Покорение галактик откладывалось на
практически бесконечный срок - лет на десять. Наступила короткая эпоха
смятений, ибо новость сводила к нулю тщательно разработанный проект
"Цветущая сирень", согласно которому 18-я в полном составе должна была
тайно погрузиться на борт межпланетного танкера, идущего на Плутон.
Капитан рассчитывал объявиться через неделю после старта и автоматически
слить свой экипаж с экипажем танкера.
Следующий удар был менее неожиданным, но зато гораздо более тяжелым.
Именно в эту эпоху смятений экипаж "Галактиона" вдруг как-то сразу осознал
- узнал он об этом гораздо раньше - что в мире наибольшим почетом
пользуются, как это ни странно, не космолетчики, не глубоководники и даже
не таинственные покорители чудовищ - зоопсихологи, а врачи и учителя. В
частности, выяснилось, что в Мировом Совете - шестьдесят процентов
учителей и врачей. Что учителей все время не хватает, а космолетчиками
хоть пруд пруди. Что, не будь врачей, плохо бы пришлось глубоководникам, а
отнюдь не наоборот. Все эти, а также многие другие того же рода
разрушительные сведения было доведены до сознания экипажа ужасающе
будничным образом: на самом обыкновенном телевизионном уроке по экономике
и, что самое страшное, ни в малейшей степени не были опровергнуты
учителем.
Третий и окончательный удар нанесли сомнения. Бортинженер Лин был
пойман Капитаном за чтением "Курса простудных заболеваний в детском
возрасте" и в ответ на резкий выпад нахально заявил, что намерен впредь
приносить людям конкретную пользу, а не сомнительные сведения из жизни
космических пространств. Капитан и штурман были вынуждены применить
крайние меры убеждения, под давлением которых отступник признал, что
детский врач из него все равно не получится, тогда как в качестве
бортинженера или, на худой конец, охотника у него еще есть шансы стяжать
себе бессмертную славу. На протяжении экзекуции хитроумный Либер Полли
сидел в углу и молчал, но с той поры взял за правило при малейшем нажиме
шантажировать экипаж бессвязно-язвительными угрозами типа "сбегу в
ларингологи" или "пусть учитель скажет, кто прав". Сашка Лин, слушая это,
завистливо сопел. Сомнения разъедали экипаж "Галактиона". Сомнения грызли
душу Капитана.
Помощь пришла из Большого Мира. Группа ученых, работавших на Венере,
закончила и предложила на рассмотрение Мирового Совета практический проект
дистилляции атмосферного покрова Венеры с целью ее дальнейшей колонизации.
Мировой Совет рассмотрел проект и одобрил его. Очередь была за пустынями
Венеры, за большой страшной планетой, которую надо было сделать Второй
Землей. Мир взрослых взялся за дело - строились новые машины,
аккумулировались мощности, население Венеры стремительно росло. А в 18-й
комнате Аньюдинской школы под любопытствующими взорами экипажа капитан
"Галактиона" лихорадочно работал над проектом плана "Октябрь", сулящего
невиданный размах идей и выход из тяжелого кризиса.
Проект был закончен через три часа после опубликования призыва
Мирового Совета и представлен на рассмотрение экипажа.
План "Октябрь" поражал краткостью и насыщенностью информацией:
1) за четыре декады изучить производственно-технические данные
стандартных атмосферогенных агрегатов;
2) по истечении указанного срока ранним утром - чтобы не беспокоить
дежурного по школе - покинуть школу и добраться до Аньюдинской ракетной
станции, где в неизбежной сумятице при посадке проникнуть в грузовой трюм
какого-нибудь корабля возлеземных сообщений и затаиться до финиша;
3) там видно будет.
План был встречен возгласами "Виу-вирулли!" и одобрен тремя голосами
при одном воздержавшемся. Воздержавшимся был благородный Атос-Сидоров.
Глядя на далекий горизонт, он с необыкновенным презрением отозвался о
"поганых агрегатах" и о "бредовой затее" и сказал, что только чувства
товарищества и взаимопомощи удерживают его от резкой критики плана. Однако
он готов не возражать и даже берется обдумать некоторые аспекты ухода, что
никак, впрочем, не следует понимать как согласие на отказ от Д-принципа
ради каких-то зловонных дистилляторов. Капитан промолчал и отдал приказ
приниматься за дело. Экипаж принялся за дело.
...В 18-й комнате Аньюдинской школы шел урок географии. В экране
учебного стереовизора полыхала молниями палящая туча над Парикутином,
мелькали свистящие лапилли, и из кратера высовывался красный язык лавового
потока, похожий на наконечник стрелы. Речь шла о науке вулканологии, о
вулканах вообще и о непокоренных вулканах в частности. Среди серых
нагромождений застывшей неведомо когда магмы белели аккуратные купола
вулканологической станции Чипо-Чипо.
Перед стереовизором сидел Сашка Лин и, не сводя глаз с экрана,
лихорадочно объедал ногти на правой и на левой руке попеременно. Он
опоздал. Утро и половину дня он провел на спортплощадке, проверяя
высказанное вчера учителем предположение, что максимальная высота прыжка
должна относиться к максимальной длине прыжка приблизительно как единица к
четырем. Лин прыгал и в длину и в высоту до тех пор, пока не потемнело в
глазах. Тогда он вынудил заняться этим делом нескольких малышей и загонял
их совершенно, но полученный материал показывал, что предположение учителя
близко к истине. Теперь Лин наверстывал упущенное и смотрел те уроки,
которые экипаж уже выучил утром.
Генка Капитан за своим столом у передней прозрачной стены комнаты
сосредоточенно копировал чертеж двухфазной кислородной установки средней
мощности. Либер Полли лежал на своей кровати (что делать днем не
рекомендовалось), притворяясь, что читает пухлую книгу в унылой обложке:
"Введение в эксплуатацию атмосферогенных агрегатов". Штурман Атос-Сидоров
стоял у своего стола и думал. Это было его любимое занятие. Одновременно
он с брезгливым интересом наблюдал за действиями Лина, поглощенного
географией.
За прозрачной стеной под ласковым солнцем желтел песок и шумели
стройные сосны. Над озером торчала сверкающая вышка для прыжков с длинным
гибким трамплином.
Голос преподавателя принялся рассказывать, как был погашен вулкан
Стромболи, и Сашка Лин забылся совершенно. Теперь он объедал ногти на
обеих руках одновременно. Благородные нервы Атоса не выдержали.
- Лин, - сказал он, - перестань глодать.
Лин, не оборачиваясь, досадливо передернул плечами.
- Он голоден, - оживившись, заявил Поль.
Он поднялся на кровати, чтобы развить тему, но тут Капитан медленно
повернул лобастую голову и посмотрел на него.
- Ну чего, чего... - сказал Поль. - Я же читаю. "Производительность
АГК-11 составляет шестнадцать кубометров озонированного кислорода в час.
Метод страти-фи-кации позволяет..."
- Про себя! - посоветовал Атос.
- Вот уж тебе он, по-моему, не мешает, - сказал Капитан железным
голосом.
- По-твоему - нет, по-моему - да, - сказал Атос-Сидоров.
Взгляды их скрестились. Поль с наслаждением наблюдал за развитием
инцидента. "Введение в..." надоело ему до последней степени.
- Как хочешь, - сказал Капитан. - Только я не собираюсь один за всех
вас работать. А ты, Атос, вообще ничего не делаешь. И вообще пользы от
тебя, как от козла.
Штурман презрительно усмехнулся и не счел необходимым отвечать. В
этот момент экран погас, и Лин повернулся, затрещав стулом.
- Ребята! - сказал он. - Виу, ребята! Поехали туда.
- Поехали! - вскричал Поль и вскочил.
- Куда - туда? - спросил Капитан зловеще.
- На Парикутин! На Мон-Пеле! На...
- Хватит! - заорал Капитан. - Все вы подлые предатели! Мне с вами
надоело возиться! Я ухожу один, а вы убирайтесь, куда вам охота. Понятно?
- Фи, Капитан! - произнес Атос с большим изяществом.
- Сам ты фи, понял? Одобряли план, вопили "виу-виу", а теперь кто
куда? А мне с вами вообще надоело возиться. Я уж лучше договорюсь с
Наташкой или с этим болваном Вальтером, понятно? А вы все катитесь
колбасой. Чихал я на вас, и все!
Капитан повернулся спиной и стал яростно копировать чертеж. Наступило
тяжелое молчание. Полли тихонько улегся и принялся старательно изучать
"Введение в...". Атос поджал губы, а тяжеловесный Лин поднялся и, сунув
руки в карманы, прошелся по комнате.
- Генка, - сказал он нерешительно. - Капитан, ты... это... Брось,
чего ты?
- Отправляйтесь на свой Мон-Пеле, - пробормотал Капитан. - На свой
Парикутин. Обойдемся...
- Капитан... Как же это?.. Вальтеру нельзя рассказывать, Генка!
- Очень даже можно... И скажу. Пусть он болван, да хоть не предатель.
Не вынимая рук из карманов, Лин пробежался по комнате.
- Ну чего ты, Капитан? Ну, вот Полли уже зубрит!
- "Полли, Полли"! Хвастун твой Полли. А на Атоса я вообще чихал.
Подумаешь, штурман "Галактиона"! Трепло.
Лин обратился к Атосу.
- Ты правда, Атос, чего-то... Нехорошо, знаешь... Мы все стараемся...
Антон изучал лесистый горизонт.
- Чего вы все раскудахтались? - вежливо осведомился он. - Если я
сказал - иду, значит, я иду. Я, по-моему, еще никогда не врал. И еще
никого не предавал.
- Это ты брось, - грозно сказал Лин. - Капитан говорит верно. Ты
бездельничаешь, и это, знаешь, свинство...
Атос повернулся и прищурился.
- А ну-ка, ты, деляга, - сказал он. - Почему "Зубр" хуже АГК-7 в
условиях азотистого избытка?
- А? - растерянно сказал Лин и посмотрел на Капитана.
Капитан чуть поднял голову.
- А какие есть девять пунктов про эксплуатацию "Айрон Три"? -
спрашивал Атос. - А кто первый изобрел окситан? Не знаешь, трудяга! А в
каком году? А?
Это был Атос - великий человек, несмотря на многочисленные свои
недостатки. В комнате стояла благоговейная тишина, только Поль Гнедых
яростно листал страницы "Введения".
- Мало ли кто чего изобрел первый, - неубедительно пробормотал Лин и
беспомощно уставился на Капитана.
Капитан встал. Капитан подошел к Атосу и ткнул его кулаком в живот.
- Молодчага, Атос, - заявил он. - Я, дурак, думал, что ты
бездельничаешь.
- "Бездельничаешь"!.. - сказал Атос и ткнул Капитана в бок. Он
принимал извинение.
- Виу, ребята! - провозгласил Капитан. - Держать курс на Атоса!
Фидеры на цикл, звездолетчики! Бойтесь легенных ускорений. Берегите
отражатель. Пыль сносит влево. Виу!
- Виу-вирулли! - взревел экипаж "Галактиона".
Капитан повернулся к Лину.
- Бортинженер Лин, - сказал он, - какие есть вопросы по географии?
- Нету, - отрапортовал бортинженер.
- Что у нас еще сегодня?
- Алгебра и труд, - сказал Атос.
- Вер-рно! Поэтому начнем с борьбы. Первая пара будет: Атос - Лин. А
ты, Полли, иди приседай, у тебя ноги слабые.
Атос принялся готовиться к борьбе.
- Не забыть бы спрятать материалы, - сказал он. - Пораскидали все,
учитель увидит.
- Ладно, все равно завтра уходим.
Поль сел на кровати и отложил книжку.
- А тут не написано, кто изобрел окситан.
- Эл Дженкинс, - сказал Капитан не задумываясь. - В семьдесят втором.
Учитель Тенин пришел в 18-ю как всегда, в четыре часа дня. В комнате
никого не было, но в душевой обильно лилась вода, слышалось фырканье,
шлепанье и ликующие возгласы: "Виу, виу-вирулли!" Экипаж "Галактиона"
мылся после занятий в мастерских.
Учитель прошелся по комнате. Многое было здесь знакомым и привычным.
Лин, как всегда, раскидал одежду по всей комнате. Одна его тапочка стояла
на столе Атоса и изображала, несомненно, яхту. Мачта была сделана из
карандаша, парус - из носка. Это, конечно, работа Поля. По этому поводу
Лин будет сердито бурчать: "Не воображай, что это очень остроумно,
Полли..." Система прозрачности стен и потолка была расстроена, и сделал
это Атос. Клавиша поставлена у него в изголовье, и, ложась спать, он с ней
играет. Он лежит и нажимает ее, и в комнате то становится совсем темно, то
появляется ночное небо и луна над парком. Обычно клавиша портится, если
Атоса никто не остановит. Судьба Атоса сегодня - чинить систему
прозрачности.
На столе у Лина бедлам. На столе у Лина всегда бедлам, и тут ничего
не поделать. Это именно тот случай, когда бессильны и выдумки учителя, и
весь мощный аппарат детской психологии.
Как правило, все новое в комнате связано с Капитаном. Сегодня у него
на столе чертежи, которых раньше не было. Это что-то новое, значит, об
этом надо подумать. Учитель Тенин очень любил новое. Он присел к столу
Капитана и принялся рассматривать чертежи.
Из душевой доносилось:
- А ну подбавь холодненькой, Полли!
- Не надо! Холодно! Простужусь!
- Держи его, Лин, пусть закаляется!
- Атос, дай терку...
- Где мыло, ребята?
Кто-то с грохотом валится на пол. Вопль:
- Какой дурак кинул мыло под ноги?!
Хохот, крики "виу".
- Страшно остроумно! Как вот врежу!..
- Но-но! Втяни манипуляторы, ты!..
Учитель посмотрел чертежи и положил их на место. Увлечение
продолжается, подумал он. Теперь кислородный обогатитель. Мальчики здорово
увлеклись Венерой. Он встал и заглянул под подушку Поля. Там лежало
"Введение в...". "Введение" было основательно зачитано. Учитель задумчиво
перелистал страницы и положил книгу на место. Даже Поль, подумал он.
Странно.
Теперь он увидел, что на столе Лина нет боксерских перчаток, которые
валялись там регулярно и непременно в течение двух последних лет. Над
кроватью Капитана не было фотографии Горбовского в вакуум-скафандре, а
стол Поля был пуст.
Учитель Тенин понял все. Он понял, что они хотят удрать, и он понял,
куда они хотят удрать. Фотографии нет - значит, она в рюкзаке Капитана.
Значит, рюкзак уже собран. Значит, они уходят завтра утром, пораньше.
Потому что Капитан любит делать все обстоятельно и никогда не откладывает
на завтра то, что можно сделать сегодня. Кстати, рюкзак Поля наверняка еще
не готов: Поль предпочитает все делать послезавтра. Значит, они уходят
завтра и уходят через окно, чтобы не беспокоить дежурного. Они очень не
любят беспокоить дежурного.
Учитель заглянул под кровати. Рюкзак Капитана был упакован с завидной
аккуратностью. Под кроватью Поля валялся рюкзак Поля. Из рюкзака торчала
любимая рубашка Поля - без ворота, в красную полоску. В стенном шкафу
покоится с величайшей тщательностью сплетенная из простынь лестница -
несомненно, творение Атоса.
Так... Значит, надо думать. Учитель Тенин помрачнел и повеселел
одновременно.
Из душевой выкатился Поль в одних трусах, увидел учителя и прошелся
колесом.
- Неплохо, Поль! - воскликнул учитель. - Но не гни ноги, мальчик!
- Виу! - завопил Поль и прошелся колесом в обратную сторону. -
Учитель, космолетчики! Учитель пришел!
Он всегда забывал поздороваться.
Экипаж "Галактиона" ринулся в комнату и застрял в дверях. Учитель
Тенин смотрел на них и думал... ничего не думал. Он очень любил их. Он
всегда любил их. Всех. Всех, кого вырастил и выпустил в Большой Мир. Их
было много, и лучше всех были эти. Потому что они были сейчас. Они стояли
руки по швам и смотрели на него так, как ему хотелось. Почти так.
- Ка те те у эс те ха де, - просигналил учитель. Это означало:
"Экипажу "Галактиона". Вижу вас хорошо. Нет ли пыли по курсу?"
- Те те ку у зе це, - вразноголосицу ответил экипаж.
Они тоже видели хорошо, и пыли по курсу почти не было.
- Облачиться! - скомандовал учитель и уставился на свой хронометр.
Экипаж с треском кинулся облачаться.
- Где мой носок?! - заорал Лин и увидел яхту. - Не воображай, что это
остроумно, Полли... - проворчал он.
Облачение длилось 39 секунд с десятыми, последним облачился Лин.
- Свинство, Полли, - ворчал он. - Остроумец!..
Потом все сели кто куда, и учитель сказал:
- Литература, география, алгебра, труд. Так?
- И еще немножко физкультуры, - добавил Атос.
- Несомненно, - сказал учитель. - Это видно по твоему опухшему носу.
Кстати, Поль до сих пор сгибает ноги. Саша, ты должен показать ему.
- Ладно, - сказал Лин с удовольствием. - Но он туповат, учитель.
Поль ответил немедленно:
- Лучше быть туповатым в колене, чем тупым, как полено!..
- Три с плюсом, - учитель покачал головой. - Не слишком грамотно, но
идея ясна. Годам к тридцати ты, может быть, и научишься острить, Поль, но
и тогда не злоупотребляй этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29