С другой стороны, я - всего
лишь скромный генетик. Ангелина Хесс - психолог. В моем понимании это
выдвигало ее в кандидаты номер один на должность потрошителя. Мы с Зено
были тертыми ребятами и не проходили никакого курса лечения, чтобы суметь
идентифицировать какую-либо болезнь.
- Почему нет паталогоанатома? - допытывался я.
- Есть один, - ответил Хармалл. - Он прибудет на станцию.
- Русский?
- Да. Везенков... знаете его?
Я отрицательно покачал головой. Теоретически, принцип свободы
информации употребляется, чтобы исследовать находки "чистой" науки. Но
бюллетени, публикуемые в Англии русскими не интересовали меня, поскольку я
давно уже убедился, что не найду в них того, чего бы уже не знал.
Вероятно, у нас были агенты, которые знали все, что публиковалось в
русских бюллетенях, точно так же, как и они имели агентов, осведомленных о
состоянии перспективных направлений науки в Англии. Но эта информация не
просачивалась к чернорабочим науки, делавшим основную работу.
- Это дело интересует всю расу, - примирительно произнес Хармалл. -
Мы делаем одолжение, разрешая советскому наблюдателю участвовать в наших
исследованиях. Мы попросили их обеспечить соответствующим профессионалом и
они, конечно же, согласились. Он прибудет через два дня. "Земной Дух" тоже
будет готов к отправке, если вы сможете загрузить его необходимым
оборудованием достаточно быстро. Габаритные размеры и вес можете обсудить
с квартирмейстером. Остаетесь с нами?
Я все еще был с ними. Мне и в голову не пришло отступить. По-всему
видно, команда "Ариадны" ошиблась. О себе я думал, как о человеке, который
никогда не ошибается. Поэтому, там нет ничего страшного.
Я начал разговор о том, что мне казалось более важным.
- На основе всего, что вы нам показали, - сказал я, - Наксос не
так... хорошо развит... как Земля. В эволюционном смысле так это и есть.
Все позвоночные, представленные на этом снимке, есть то, что мы называем
примитивным. Амфибии. Я подозреваю, что у них еще нет даже внутренней
температурной регулировки, как у земных млекопитающих. Я исхожу из того,
что уже было сказано. Такое состояние не может быть слишком удивительным -
климатическая стабильность и изобилие воды там в порядке вещей. Я прав?
- Не обнаружено доказательств существования млекопитающих, - ответил
он. - Тем не менее, наша информация весьма ограничена. Мы затрудняемся
сделать об этом заявление всему миру на основе того, что было открыто в
одном районе за двадцать дней.
- У вас есть дополнительные доказательства, полученные при помощи
роботов.
- Очень мало, - сказал он.
Он разыгрывал застенчивость. Это не было простой научной
предосторожностью. По какой-то причине, он не хотел прыгать к
ох-какому-впечатляющему заключению, что Наксос - девственный мир,
пригодный для заселения. Хотя он и был в состоянии продемонстрировать, что
люди могли жить там. Может быть, думал я, это официальная линия, выбранная
так, чтобы обеспечить оправдание за сдерживание Советов подальше от
радикального заключения. Если Наксос был тем, чем он казался, тогда он мог
угрожать ей, как любая иная биологическая головоломка без реального
практического применения. И в этом случае космическому агентству было бы
легче его контролировать.
Я не стал развивать эту мысль. Меня это и в самом деле не очень
интересовало.
- Закончим ли мы вовремя? - спросил Шуман.
Хармалл кивнул, что времени хватит, продолжая разглядывать нас,
надеясь увидеть не собирается ли кто-то отступить.
- В таком случае, - сказал директор, - возьмите лучше доктора Хесс в
вашу лабораторию, Ли. С марсбазы оборудование не прибыло, и сомневаюсь,
захватит ли его Везенков на Пояс. Лучше вам решить, в чем вы нуждаетесь до
того, как квартирмейстер "Земного Духа" начнет говорить вам, что этого вы
не можете получить.
Я покидал комнату последним и, когда обернулся, Шуман сказал:
"Удачи". Тогда я определил, что он уже смирился с существенной потерей.
- Не думаете ли вы, что там действительно есть что-то, с чем мы не
сможем справиться? - спросил я его.
- Как ты думаешь, почему включили и Зено? - возразил он. Сказал это
негромко, хотя Зено был уже в коридоре и удалялся.
- Потому что мы с ним хорошая команда? - предположил я.
- Клоп, нокаутировавший людей, возможно предпочитает вот _э_т_и_х_, -
сказал он, сцепив пальцы. - Каликосца могли также взять, чтобы проверить
разницу в выживании. Может быть, это сработает каким-то образом. В любом
случае, кто-то может оказаться покрепче, видеть как это все произошло и
воспроизвести историю. _Э_т_о_ опасно, как и думает Хармалл.
- Вы чересчур опасаетесь, - сказал я.
Все директора склонны к осторожности до самой паранойи. Я предпочитал
думать, что Зено включили по той же причине, что и Везенкова. Потому что
каликосцы были также заинтересованы в открытии "Ариадны".
- Ну, - сказал он, - всяческих удач.
- Благодарю, - сказал я. - Я расскажу вам обо всем, когда вернусь.
Мне пришла в голову мысль, что я, со своими обещаниями, уж очень
великодушен.

5
Когда мне сообщили, что департамент решил собрать группу для
прощания, я вовсе не был вне себя от радости. На самом деле я чувствовал
отчетливое оседающее чувство в моем желудке. Но все-таки, едва ли я мог
отказаться, этого не следовало делать ни при каких обстоятельствах, кроме
всего, это многих бы обидело. Нужна была небольшая разрядка, кто мог бы
сказать, что находясь за много миллионов миль от дома они не нуждаются в
этом?
Как всегда, они убрали расчленяющие перегородки вниз с тем, чтобы
увеличить размер общего помещения и подготовить его для танцев. Лампы были
тусклыми и разноцветными, и пары уже танцевали. Я не собирался
присоединяться к ним. Не то чтобы затемнение вмешалось в мои альфа-ритмы,
но я был чертовски уверен, что не хотел бы сорваться. Я выбрал ярко
освещенное местечко за баром и устроился потягивая мелкими глоточками
местное варево, которое члены нашей общины с удовольствием звали "вином".
Я попытался посмотреть на себя со стороны и пришел в удовлетворение от
своего места и возможностью объяснить свою скованность, тоской по Сулу,
который был домом из домов для меня.
Несколько человек подходили ко мне, предлагая свои услуги и вежливо
интересовались, куда это я собираюсь и почему. Они не особенно
расстроились, когда я объяснил, почему не могу ответить им.
Мне было интересно узнать, сколько я способен продержаться, перенося
докучливых собеседников и сожалея о том, что не выспался, когда ко мне
обратилась женщина, которую я не знал. Ей было около пятидесяти, с коротко
остриженными волосами среди которых пробивалась седина, она выглядела как
старшая сестра моей матери.
- Доктор Каретта? - спросила она.
- Я - Ли Каретта, подтвердил я. В создавшем положении было что-то,
что смутно меня встревожило, но что это было я не смог себе точно
представить.
- Я - Катрин д'Орсей, - сказала она. Я неопределенно кивнул и она
нахмурилась.
- Д'Орсей! - воскликнул я. - Вы - капитан...
- Не более, - безжизненным голосом сказала она. - Я возглавляла
команду.
Мой рот все еще оставался открыт, но я ни смог вымолвить ни слова.
Было легко понять, что она не хочет продолжать разговор на эту тему. Я
подошел с другой стороны.
- Вы не выглядите достаточно старой, чтобы быть моей пра...
прабабушкой, - сказал я, наблюдая какое впечатление это произведет на нее.
Она не обратила на комплимент внимания.
- Вы не выглядите достаточно старым, чтобы быть одной из значительных
фигур в своей области, - возразила она.
- Вы знаете, как это бывает, - сказал я, нанизывая колкость на
колкость. - В наше время, если ты не сделаешь свое дело до тридцати, то ты
его уже вообще не сделаешь.
Она дала упасть одной игральной кости и, после соответствующей паузы,
сказала:
- Вы не будете возражать, если мы переговорим где-нибудь в другом
месте, где нам не помешает музыка?
Я положил свою пластиковую чашку на полку и вытер руки сзади о свои
брюки, потому что жидкость замочила мне пальцы.
- Я думаю, - сказал я, - мы сможем ускользнуть в помещение лазарета.
Это прямо вниз по коридору, там никогда не больных.
Снова она слегка поморщилась, точно не считала лазарет достаточно
приемлемым помещением, но все же согласно кивнула. Когда мы уходили, я
оглянулся в направлении веселящихся.
- Не много изменилось с нашего времени, я полагаю?
- Нет, - сказала она. - Это самая тревожащая вещь за эти последние
несколько дней. Все так утомительно обычно.
- Невозможно отличаться _с_л_и_ш_к_о_м_, если не прошло лет семьсот,
- заметил я. - За исключением того, что мы не имеем изощренных костюмов.
Танцы и выпивку трудно изъять из образа жизни людей.
- И секс, - сухо добавила она.
- Да, - ответил я. - Это тоже.
- Если бы я попала из 1744 года в двадцать первое столетие, - сказала
она, - я заметила бы массу отличий. Но из двадцать первого века в двадцать
пятый... Я внимательно приглядывалась, но черт меня побери, если я что-то
смогла найти.
Я открыл дверь и стоял, позволяя ей пройти. Она взглянула на кровати,
застланные пластиковыми покрывалами и пошла к главному письменному столу.
Она выдвинула кресло из под него, я присел поблизости на одной из
кроватей.
- На то есть свои причины, - сказал я, ссылаясь на отсутствие
существенных изменений в условиях жизни.
- Я слышала, - ответила она.
- Что я могу сделать для вас?
- Вы можете дать мне некоторые разъяснения.
Я недоуменно поднял брови, как бы спрашивая: А почему я?
- Я уже пыталась говорить с Хармаллом, - сказала она. Говорила и с
вашим боссом, Шуманом. Меня загнал в угол. Тайное распоряжение свыше.
- Так вы думаете, что я скажу вам то, чего не захотели говорить они?
Что вас заставляет думать, что я смогу сделать это?
- Я полагаю, что вы не сможете, - сказала она. - И что должен быть
ответ, в котором я нуждаюсь. Если вы не знаете, вы должны предположить...
а предположения не являются секретом, не так ли?
- При очень большой вероятности, что они могут быть не правильными.
Она вздрогнула.
- Почему они не позволили мне побывать на Земле? - выпалила она
вопрос, точно выстрелила из ружья.
- Может быть они нуждаются в вас на борту "Земного Духа". Для
путешествия назад по новому ГПП, - предположил я. - Хармалл сделал нам
своеобразное обещание полного инструктажа о положении, которое открывается
в связи с открытием "Ариадны".
- На борту "Ариадны" масса людей, которые могут проинструктировать
вас по прибытию, сказала она. - Вы не хотите задуматься об этом сами. Я не
собиралась возвращаться. Я планировала доставить все новости домой. И я
намеревалась переговорить с как можно большим количеством людей... и
гораздо более значительных людей, чем Джесон Хармалл. Дела находятся в
таком состоянии, что я даже не знаю, знает ли кто-либо на Земле о том, что
"Ариадна" достигла свое цели.
- Они узнают, заверил я ее. Возможно, кое-кто не захотел, чтобы все
стало известно широким массам. Информационный контроль.
- Это, - сказала она, - не нуждается в объяснении. Они сказали мне,
что о Наксосе не собираются сообщать... что все будет держаться в секрете
среди группы политиков и ученых.
- Все верно, - сказал я ей, - это удивляет вас?
- Не совсем, - ответила она с коротким вздохом. - Но я бы могла
удивиться, если бы вы видели, что я имею в виду.
Я кивнул.
- Это утомительно обыденно, - сказала она. - Все то, к чему я уже
возвращалась. Все еще существует советский блок, как я слышала, и они все
еще "они", так же как мы остаемся "нами". Я действительно нахожу, что
очень тяжело проглотить все это, после такого времени. И это после всего
того, что вся солнечная система, отправляя меня, была в подвешенном
состоянии.
Я нашел кусок бумаги и начал старательно скручивать ее. Говорят, что
листики бумаги ведут до самой Римской империи, если верить утверждениям,
что тогда бумаги не было. Скрутив до предела, я решил вставить свою
реплику.
- Не так ошибочно, мне кажется, - сказал я ей. - Вы имели парусник в
огромном звездном море на заре Краха. Я никогда не был точен в датах, но
это был настоящий крах - скорее разновидность медленного выдыхания. Мир
шел к концу одним ударом или издыхая, его точно опускало в своеобразную
апатию. Обанкротившаяся сельскохозяйственная база преследовала несчастьями
шесть или семь поколений. Никаких других причин... кроме постепенного
разбалансирования механизма экосистемы. Пора войн и их последствий
произвели ужасные изменения, но они не были критическими. Истребление
лесов, загрязняющие атмосферу выхлопы, выделения - в какой-то степени
виной были они. Ископаемое горючее никогда не уходило, достаточно странно,
но получали его из земли... это добавляло неприятностей. Шахты и
промышленность оставались, но основная производительная система медленно
катилась к черту, и все катилось вместе с ней. Была насильно пересмотрена
очередность, зеленый механизм разломали, а сколько усилий потратили на то,
чтобы восстановить его снова! Они потерпели неудачу. Им только и осталось
ждать, когда он сам починит себя. Много людей умерло... тем не менее, не
все, словно прошел второй потоп или чума, один за другим, десятилетие за
десятилетием. Распространялся голод. Если вначале он был только в Африке и
Юго-Восточной Азии, то затем наступил повсеместно. Все, будь то
латиноамериканский крестьянин или гражданин Нью-Йорка, должны были думать
о выращивании своего огорода...
- В этом есть своеобразная ирония, я думаю, что каждый рассматривал
экосистему как что-то удивительное и вечное, а политическую систему как
что-то скоротечное и произвольное. Ведь столетие зеленого дома, когда
природа неистовствовала, существовали правительства с их бюрократами и
идеологами. Они терпели все это с удивительным упорством. Были революции и
вторжения, и прочие обычные рутинные вещи, но в конце концов карта
выглядела значительно более привлекательно, чем в начале. Уровень двуокиси
углерода в атмосфере нарастал, становилось жарче, но это продолжалось
недолго - теперь мы можем сказать хладнокровно, хотя многие погибли тогда,
те дни показали, что их жизнеспособность удивительна. Экосистема
регенерировалась без нашего вмешательства, самостоятельно залечила
нанесенные ей повреждения. Сейчас на Земле не найдешь заметных следов
того, что было в двадцать первом столетии. У нас было триста пятьдесят
лет, или около того, которые мы не смогли использовать для дальнейшего
прогресса из-за происшедших на Земле событий. Как вы вероятно поймете, мы
недалеко продвинулись по пути теоретических и практических исследований.
Существует стереотип мышления, имейте в виду, который говорит, что Крах не
принес существенных отличий какого-либо рода. Что мы всегда приближали
конец прогресса, по крайней мере теоретически, просто потому, что всегда
пытались убедить себя в том, в чем мы хотели быть убежденными, накладывая
ограничения на человеческую чувствительность.
Нужно сказать, что есть еще одна точка зрения, о которой не мешало бы
упомянуть. Существовал крохотный сегмент человеческой расы, у которого
всегда хватало забот. Здесь, в космосе, вещи всегда выглядят несколько
другими. Космонавты не были независимыми от Земли. Им всегда было чем
ответить на те небольшие расходы, виновными в которых они были. Взамен они
давали многое, главным образом, лучевую энергию, и люди на Земле всегда
поддерживали их приоритет. Думаю, вы знаете больше, чем я представляю.
- И прогресс продолжается ступенчато, несмотря даже на выход в
космос? - подвергла сомнению она.
- Это зависит от того, какой прогресс вы имеете в виду, - сказал я. -
Большей частью я сказал бы да. Ничего подобного Сулу не было ни сто лет
назад, ни даже пятьдесят. Исследовательское хозяйство в космосе было
чем-то действительно необычным, даже в те времена, когда я ходил в школу.
Прогресс, которого здесь удалось достигнуть после столетий упорной работы
был только физическим прогрессом. Мы строили вещи. Мы постепенно
вытягивали человеческую сферу обитания. Новые станции, новые корабли. Все
время, конечно, не останавливаясь для того, чтобы полюбоваться на новые
миры, и мы стали немного циничнее за последние годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18