Но все-таки за последний век страданий стало уж слишком много — дела пошли куда хуже, чем обычно, и это — дело рук посланцев Боленкара, сыгравших на людских пороках.
Все какое-то время молчали, потрясенные сказанным.
— Это неслыханная дерзость — говорить о том, чтобы свергнуть бога, — прошептала Луа.
— Но он не бог. — Кьюлаэра поднялся с земли. — Теперь мы знаем это. Боленкар — не бог, а всего лишь ульгарл, и его можно победить так же, как мы победили Ваханака.
— Да, можно, — хмуро буркнул Йокот. — Но Ваханак жил в одиночестве, в окружении жалкой горстки горцев, выполнявших его указания. Боленкара же наверняка охраняют войска, готовые биться за него с врагами до смертного конца!
— Истинная правда, — кивнул Миротворец.
— Тогда и нам придется сколотить войско, — решительно заявил Кьюлаэра, — и к тому же нужно будет хитрить, как только получится. А, мой маленький друг, разве ты не смог бы перехитрить какой-то кусок мяса?
Йокот улыбнулся:
— А как же, конечно! Пойдем, верзила, бери свой меч и захвати несколько поленьев, прежде чем погасишь костер. Поленья послужат нам факелами. Объявляю, что ты здоров и нам пора отправляться на поиск ящика с золотом!
Он повел всех мимо трупа Ваханака в пещеру, где гномы сняли свои маски. Они обошли трон. Вход под землю был скрыт тонким багряным холстом.
Жилище ульгарла оказалось роскошным. Стены были завешаны дорогими тканями, огромный стол, стулья и кровать были сделаны из блестящей древесины и украшены резьбой. Драгоценные камни поблескивали на серебряных и золотых кубках и блюдах, а каменный пол был устлан шкурами, сшитыми в один огромный ковер.
— Сельчане живут в презренной нищете, — злобно процедил сквозь зубы Йокот, — а их бог о себе вот как позаботился.
— Откуда здесь столько прекрасных вещей? — удивленно спросила Луа.
— Когда-то здесь ходили караваны. До той поры, пока дань Ваханаку не стала такой высокой, что все стали обходить эти места стороной, — объяснил Миротворец.
— Так чисто, так прибрано! — Луа озиралась в изумлении.
— Сомневаюсь, что он сам этим занимался, — хмыкнул Кьюлаэра. — Скорее всего каждый день или каждую неделю сюда приводили женщин из деревни, чтобы они тут подметали, вытирали пыль и готовили мерзавцу еду.
Мудрец кивнул, довольный рассудительностью учеников.
— Ну, хватит расхваливать эти хоромы! — Йокот принялся срывать все, что висело на стенах. — Здесь есть проход в подземный мир, давайте же найдем его!
— Откуда ты знаешь? — спросила Китишейн.
— Гном знает, что говорит, сестрица, — заверила ее Луа, заглядывая под кусок ткани. — Здесь!
Все повернулись к ней и увидели темный проход в скале, футов в пять высотой, прегражденный частой деревянной решеткой. Кьюлаэра взглянул на нее с усмешкой:
— Сам он здесь не ходил. Даже мне это будет не просто! Но зачем решетка?
— Чтобы сюда не могла проникнуть живность, воин, — сухо ответил Йокот, — вроде крыс, летучих мышей или гномов! Ну-ка, убери ее!
Кьюлаэра взялся за решетку и хорошенько дернул. Решетка заскрипела и отвалилась. Все уставились в темную дыру. Китишейн поежилась, а Йокот радостно потирал руки:
— Итак, мы отправляемся в страну гномов! За мной, друзья!
Луа и Йокот смело двинулись в путь. Кьюлаэра и Китишейн пошли за ними не так уверенно. Тьма сомкнулась вокруг них, и они выше подняли свои факелы, свет которых лишь слабо поблескивал на стенах пещеры и терялся в темноте впереди.
Последним шел Миротворец. Они спускались все ниже, Кьюлаэра и Китишейн и не ведали, что мрак может быть столь непроглядным. Дети лесов и лугов, они привыкли к тому, что звезды светят даже в самую темную ночь и всегда хотя бы немного света проникает сквозь облака, чтобы можно было отличить небо от земли. Но здесь тьма была — хоть глаз выколи. Китишейн дрожала и невольно с каждым шагом все теснее прижималась с Кьюлаэре. Стены смыкались все сильнее, пещера превращалась в тоннель, но это почему-то только успокаивало Китишейн — так она могла видеть, что находится по бокам от нее, хотя чуть спереди и сзади стены тут же исчезали во мраке. Девушка беспокойно посмотрела на свой факел, задумавшись о том, насколько еще его хватит, — у нее за поясом висели лишь три запасных — и изумилась: полено было почти той же длины, каким она достала его из костра! Она взглянула на полено в руке Кьюлаэры и увидела то же самое: оно не стало короче. Потрясенная, она оглянулась на Миротворца, а тот подмигнул ей и улыбнулся. Китишейн не сразу, но все же заулыбалась и, немного успокоенная, пошла следом за Йокотом и Луа.
Они спускались все дальше, казалось, будто дно пещеры тянет их к себе — все ниже и ниже и, как казалось Китишейн, дорога шла витками. Затем спуск кончился, и некоторое время они шли по ровной земле. На стенах стали появляться отблески света, становясь все ярче и ярче, пока Китишейн не увидела там вкрапления драгоценных камней. От восхищения у нее захватило дух, она чуть не приостановилось, но гномы, похоже, не замечали этой красоты и не стали бы ждать Китишейн. Она шла за ними следом, и ее душа пела от дивной красоты особенно тогда, когда в камне начали появляться прожилки золота, а гномы все шли и шли, не давая задержаться.
Вскоре они вошли в грот, и тут даже Йокот остановился и замер, потрясенный. Свет факелов отражался от зазубренной поверхности стен, выложенных кристаллами, и все было испещрено яркими, удивительной чистоты драгоценными камнями и прожилками чистейшего золота.
— Неужели такая красота могла родиться сама собой? — воскликнула очарованная Китишейн, оглядываясь.
— Не могла. — Йокот пристально разглядывал камни и золото. — Это дело чьих-то рук. Когда-то здесь жили гномы.
— Гномы? — нахмурился Кьюлаэра. — А может быть, дверги?
— Нет. — В голосе Йокота чувствовалась обида. — Дверги работают иначе — проще, грубее. Они — кузнецы; они ничего не придумывают. Гномы создают плавные, мягкие линии, воссоздают воду и свет в драгоценных камнях, которые собирают Дверги просто не замечают нашей работы, пока многовековой труд не даст того, что мы видим здесь.
— Многовековой? — Китишейн все оглядывалась. — Так долго трудиться на этим каменным садом и бросить его?
— Не сомневаюсь, они ушли, когда сюда явился Ваханак, — сухо сказал Йокот, — и мне даже не хочется думать, какой именно магией он их выжил.
Луа нежно взяла его за руку:
— Возможно, они не стали дожидаться, пока их начнут выживать.
Йокот кивнул:
— И то правда. Когда здесь появился ульгарл, они тут же узнали об этом и ушли не задумываясь. Да, они убежали, как бы прекрасны ни были творения их рук. Жизнь дороже искусства.
— Я знавал тех, кто думал иначе, — задумчиво проговорил Миротворец.
— Значит, искусство было жизнью для них, а собственная жизнь не была искусством, — ответил гном-шаман. — Для гномов жизнь является искусством. Что не означает, — неохотно добавил он, — что все мы одинаково хорошие мастера.
В голосе его сквозило отчаяние. Луа посмотрела на него широко раскрытыми влажными глазами и вложила свою ладонь в его руку. Он не отверг ее.
Они вышли из грота, преодолели очередной спуск и попали в пещеру, где свет факелов поглотил жуткий мрак, где тьма была непроглядной, а их глухие шаги отражались тысячекратным эхом. Китишейн хотела было спросить, долго ли им еще идти до своего сокровища, как вдруг Йокот поднял руку:
— Тихо!
Все замерли, прислушались и услышали тихий-тихий шорох почти бесшумно текущей воды.
— Странно. — Йокот посмотрел на Кьюлаэру. Воин удивился, увидев огромные глаза гнома в свете факела, а потом понял, что просто отвык видеть его без маски.
— Что странно?
— Вода. Подземные озера не редкость, но я боюсь, что наши драгоценности застряли внутри скалы, когда сомкнулась трещина.
— И ящик развалился, а золото расплющилось между каменными плитами! — воскликнула Луа.
— Нет, — покачал головой Кьюлаэра. — Я только сейчас вспомнил, что слышал всплеск.
— Почему же ты не сказал об этом! — крикнул на него гном — резко, но с облегчением.
— Ты же сказал, что это озеро!
— Да, значит, вода в нем достаточно глубока, и сундук, возможно, и не раскололся, а все, что затонуло, можно достать. Ну, давайте посмотрим, что это — лужица или настоящее озеро.
Он повернулся и пошел в сторону, откуда доносились звуки. Они прошли по сводчатому проходу и вскоре увидели нечто такое, страшнее чего никогда не видели в жизни. Ручеек втекал в пещеру столь широкую, что судить о ее размерах можно было разве только по эху. Волны высотою в фут омывали каменный берег, они светились каким-то собственным загадочным светом, необъяснимым сиянием, по которому друзья могли лишь примерно предположить, насколько велик водоем. Казалось, ему нет конца — волны уходили далеко-далеко и исчезали.
— Ящик упал сюда? — Кьюлаэре стало не по себе. — Как же мы найдем его?
Йокот пожал плечами:
— Одна лига или сто — особой разницы нет, воин. Он сам найдет нас.
Кьюлаэра уставился на него непонимающим взором, а человечек опустился у воды на колени, взял палку, положил на нее факел и разжег небольшой костер. Затем он снял с пояса мешочек с порошком, бросил щепотку в пламя и начал произносить таинственные стихи. У Кьюлаэры волосы на затылке встали дыбом, он отпрянул, наткнулся на кого-то, развернулся и увидел, что это Миротворец.
— Что он делает?
— Он приказывает волнам отдать то, что они поглотили, а сундуку — подняться, — объяснил мудрец. — Это здравая мысль, и заклинание он выбрал верное, но мне придется ему объяснить, что...
С этими словами он быстро подошел к гному. Быстро, но все же недостаточно быстро. Воды с ревом взметнулись, сошлись в огромный столб, который навис над нашими друзьями в форме гигантской, злобной физиономии.
— КТО СМЕЕТ ПРИКАЗЫВАТЬ ВОДАМ??
Одна из волн высоко взметнулась и залила костер Йокота. Тот отпрыгнул с криком:
— Миротворец! Что я наделал!
— Вместо того чтобы попросить воды, ты стал им приказывать! — крикнул мудрец. — Они разбушевались! Успокой их, шаман! Извинись!
— КТО СМЕЕТ ПЫТАТЬСЯ ПРИКАЗЫВАТЬ ПОДЗЕМНЫМ ВОЛНАМ? — спросило величественное лицо, и впалые глаза медленно повернулись в сторону друзей. — ВЫ?
Водная глыба ринулась на них, нависла прямо над ними, открыла гигантскую пасть, и внутри они увидели водоворот, готовый рухнуть на них и засосать.
— Прости, Великий Дух Воды! — крикнул Йокот. — Я не хотел тебя обидеть!
— ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО НЕ СОБИРАЛСЯ РАЗОЗЛИТЬ ТОГО, КТО СИЛЬНЕЕ ТЕБЯ! — Лицо медленно повернулось к Миротворцу. — ЧТО ЗА ЗАКЛИНАНИЕ ТЫ СЕЙЧАС ПРОИЗНОСИШЬ, МУДРЕЦ?
— Это чары, успокаивающие разбушевавшиеся воды. О Дух, молю тебя, успокойся! Мой ученик знаком пока еще не со всеми заклинаниями...
— УЧЕНИК? — Дух повернулся и воззрился на Йокота.
— Боюсь, недоучка, — грустно сказал Йокот, пытаясь скрыть свой испуг. — Умоляю тебя, о Могучая Вода, позволь нам забрать то, что мы потеряли в твоей бездне!
— Он хочет сказать: то, что я потерял! — Кьюлаэра выступил вперед и встал между Йокотом и волной. — По моей небрежности оно упало в твою пучину!
— Точнее сказать, из-за того, что ты правильно поступил. — На мгновение Миротворец снова стал жестким и непреклонным. — Ему пришлось выбирать между золотом и жизнью друга, о Дух! Он выбрал жизнь друга и позволил золоту упасть к тебе!
Йокот, дрожащий, ошеломленный, не спускал глаз с волн. Миротворец сказал духу, что тому не удастся полакомиться живым человеком!
Но мудрец, похоже, поступил разумно: волны, скорее ворча, нежели грохоча, проговорили:
— Ненавижу вкус мяса и готов благодарить вас за одно то, что вы бросили мне только неживую вещь. Но если вы собираетесь мне указывать, я уничтожу здесь все живое!
— Пощади, о Могучая Вода! — воскликнул Йокот. — Я совсем недавно научился шаманскому языку, и до сих не знаю толком, на каком языке с каким созданием говорить! Я не подозревал, что у воды есть дух, я думал, что у нее нет собственной жизни.
Дух всмотрелся в Йокота пристальнее:
— Разумеется, ты же гном, и ты считаешь, что только земля и камень обладают душой. Теперь ты понимаешь свою ошибку?
— Понимаю, — страстно сказал Йокот. — О, поверьте, понимаю!
— Пожалуйста, о Дух! — вперед вышла Луа с молитвенно сложенными руками. — Сжалься над нами! Верни нам то, что мы потеряли!
— Жалость! — рявкнул дух. — Какая жалость может быть у потока воды?
— Вода — это жизнь, — возразила Луа. — Когда мы говорим о мирной жизни, что она течет, как вода, — мы подражаем ей. Смилуйся, пожалуйста, отдай то, что взял!
— Отдать? — Вода загрохотала, резко взметнувшись вверх, и в ее потоке появились пляшущие скелеты вперемежку с размокшими пнями, камнями, железными колесами, глиняными черепками, каменными топорами, отколотыми наконечниками копий и прочим всевозможным мусором. Все это прогрохотало вместе с голосом волны:
— БЕРИ, ЧТО ПРОСИЛ! СКЕЛЕТЫ ВСЕХ УТОПЛЕННИКОВ, ВСЕ ОТБРОСЫ, ЧТО ПРИНОСИЛИ МНЕ РЕКИ В ТЕЧЕНИЕ ВЕКОВ! ШВЫРНУТЬ ВСЕ ЭТО ТЕБЕ?
Девушка-гном задрожала и воскликнула: «Нет!» — с таким отчаянием, что водяной столб тут же утихомирился.
— Спасибо вам, о Воды, — с облегчением вздохнула она. — Я не прошу вас вынести на поверхность то, что затонуло, — просто позвольте одному из нас нырнуть и сплавать за этим.
— Луа, нет! — испуганно закричал Йокот. Кьюлаэра бросил на него удивленный взгляд:
— Не ей же нырять!
А дух воды тем временем провещал:
— На это должна быть причина!
— Это не наше золото, — просто ответила Луа. — И нам негде взять другого взамен этого; это золото — жертвоприношение улину Аграпаксу, обещанное ему королем Орамором много лет назад.
— Вы несете золото за короля? — спросил дух. — Какая глупость! Почему вы делаете за него его работу?
— Потому что он опоздал с выполнением обещанного на двадцать лет, — ответила Луа, — и боится гнева улина.
— Это мудро!
— И еще потому, что мы сомневались в короле, он мог передумать и унести золото обратно в свой замок после того, как мы уйдем, — объяснил Кьюлаэра.
— Сомневались?! — Дух повернулся к нему. — Зачем вы взвалили на себя чужую ношу?
— Потому что... так было правильно. — Кьюлаэра развел руками, пытаясь подобрать слова для объяснений. — Потому что тот гадкий дворецкий, который заставил короля забыть о своей клятве, заставил его также относиться к своим крестьянам хуже, чем к собакам. Не правильно было бы остаться в стороне, когда мы могли вмешаться.
— Да, мы так решили, — сказал Йокот.
— Эти слова особенно хорошо звучат из уст того, кто пытался приказывать духу! — пробурчала волна.
— Я же сказал, что прошу прощения! — воскликнул Йокот.
— Ну, ладно, не могу порицать благородные намерения, — пробурчала волна. — Так и быть. Можете нырять в мои воды и искать свое золото. Я попридержу на время все жестокие водовороты, я прослежу, чтобы вы благополучно вернулись на поверхность. Но не мешкайте!
Высказав последнее наставление, дух погрузился в пучину — гора воды с диким ревом спала. Друзья отпрыгнули от приближающейся волны, уставились на только что вздымавшуюся поверхность, которая вдруг снова превратилась в самое обычное озеро.
Йокот издал вздох облегчения:
— Хвала небесам! Простите, друзья мои, я перепутал заклинания!
— Глупая ошибка, но вполне понятная, — успокоил его Миротворец. — Никогда не пытайся повелевать стихиями, поскольку каждая из них наделена духом. Вообще никогда никем не повелевай, если можешь попросить. Итак, кто поплывет?
— Я, — хором сказали Кьюлаэра и Луа, после чего повернулись и уставились друг на друга.
— Ты, сестрица? — изумилась Китишейн.
— Женщины лучше ныряют, — сказала Луа. — Если нет особых опасностей, если дело только в том, чтобы спуститься за чем-нибудь, а потом вернуться — гномы далеко превосходят людей как ныряльщики, тем более в подземных водах.
— Да, я бы не смогла плавать там, где так темно, — неохотно призналась Китишейн.
— Мне не очень нравятся страшные звуки там, в глубине, — заметил Кьюлаэра.
— Ничего опасного, если сундук лежит на такой глубине, до которой я смогу донырнуть, — успокоила его Луа. — Дух Воды пообещал нам.
— Это верно, — сказал Йокот, потом решительно подошел к самой воде и начал жестикулировать и произносить заклинание.
— Йокот, не надо! — воскликнула Луа, рванувшись к нему. Миротворец остановил ее, положив руку ей на плечо:
— Он просто спрашивает у воды, где и как глубоко лежит сундук. Кьюлаэра, дай ей моток веревки. Девица-гном, привяжи конец к одной из ручек сундука, а другой конец принеси нам. А Кьюлаэра останется здесь и вытащит сундук на берег.
Кьюлаэра шагнул к мешку, вытащил моток веревки и подал Луа.
— Я потерял его. Конечно, я и должен вытащить его.
Луа взяла веревку и кивнула:
— Ну, как пожелаешь.
Йокот закончил заклинание. Слева от друзей футах в пятидесяти на поверхности появились огромные пузыри.
— Сундук лежит там, — сказал Йокот, после чего пересчитал пузыри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Все какое-то время молчали, потрясенные сказанным.
— Это неслыханная дерзость — говорить о том, чтобы свергнуть бога, — прошептала Луа.
— Но он не бог. — Кьюлаэра поднялся с земли. — Теперь мы знаем это. Боленкар — не бог, а всего лишь ульгарл, и его можно победить так же, как мы победили Ваханака.
— Да, можно, — хмуро буркнул Йокот. — Но Ваханак жил в одиночестве, в окружении жалкой горстки горцев, выполнявших его указания. Боленкара же наверняка охраняют войска, готовые биться за него с врагами до смертного конца!
— Истинная правда, — кивнул Миротворец.
— Тогда и нам придется сколотить войско, — решительно заявил Кьюлаэра, — и к тому же нужно будет хитрить, как только получится. А, мой маленький друг, разве ты не смог бы перехитрить какой-то кусок мяса?
Йокот улыбнулся:
— А как же, конечно! Пойдем, верзила, бери свой меч и захвати несколько поленьев, прежде чем погасишь костер. Поленья послужат нам факелами. Объявляю, что ты здоров и нам пора отправляться на поиск ящика с золотом!
Он повел всех мимо трупа Ваханака в пещеру, где гномы сняли свои маски. Они обошли трон. Вход под землю был скрыт тонким багряным холстом.
Жилище ульгарла оказалось роскошным. Стены были завешаны дорогими тканями, огромный стол, стулья и кровать были сделаны из блестящей древесины и украшены резьбой. Драгоценные камни поблескивали на серебряных и золотых кубках и блюдах, а каменный пол был устлан шкурами, сшитыми в один огромный ковер.
— Сельчане живут в презренной нищете, — злобно процедил сквозь зубы Йокот, — а их бог о себе вот как позаботился.
— Откуда здесь столько прекрасных вещей? — удивленно спросила Луа.
— Когда-то здесь ходили караваны. До той поры, пока дань Ваханаку не стала такой высокой, что все стали обходить эти места стороной, — объяснил Миротворец.
— Так чисто, так прибрано! — Луа озиралась в изумлении.
— Сомневаюсь, что он сам этим занимался, — хмыкнул Кьюлаэра. — Скорее всего каждый день или каждую неделю сюда приводили женщин из деревни, чтобы они тут подметали, вытирали пыль и готовили мерзавцу еду.
Мудрец кивнул, довольный рассудительностью учеников.
— Ну, хватит расхваливать эти хоромы! — Йокот принялся срывать все, что висело на стенах. — Здесь есть проход в подземный мир, давайте же найдем его!
— Откуда ты знаешь? — спросила Китишейн.
— Гном знает, что говорит, сестрица, — заверила ее Луа, заглядывая под кусок ткани. — Здесь!
Все повернулись к ней и увидели темный проход в скале, футов в пять высотой, прегражденный частой деревянной решеткой. Кьюлаэра взглянул на нее с усмешкой:
— Сам он здесь не ходил. Даже мне это будет не просто! Но зачем решетка?
— Чтобы сюда не могла проникнуть живность, воин, — сухо ответил Йокот, — вроде крыс, летучих мышей или гномов! Ну-ка, убери ее!
Кьюлаэра взялся за решетку и хорошенько дернул. Решетка заскрипела и отвалилась. Все уставились в темную дыру. Китишейн поежилась, а Йокот радостно потирал руки:
— Итак, мы отправляемся в страну гномов! За мной, друзья!
Луа и Йокот смело двинулись в путь. Кьюлаэра и Китишейн пошли за ними не так уверенно. Тьма сомкнулась вокруг них, и они выше подняли свои факелы, свет которых лишь слабо поблескивал на стенах пещеры и терялся в темноте впереди.
Последним шел Миротворец. Они спускались все ниже, Кьюлаэра и Китишейн и не ведали, что мрак может быть столь непроглядным. Дети лесов и лугов, они привыкли к тому, что звезды светят даже в самую темную ночь и всегда хотя бы немного света проникает сквозь облака, чтобы можно было отличить небо от земли. Но здесь тьма была — хоть глаз выколи. Китишейн дрожала и невольно с каждым шагом все теснее прижималась с Кьюлаэре. Стены смыкались все сильнее, пещера превращалась в тоннель, но это почему-то только успокаивало Китишейн — так она могла видеть, что находится по бокам от нее, хотя чуть спереди и сзади стены тут же исчезали во мраке. Девушка беспокойно посмотрела на свой факел, задумавшись о том, насколько еще его хватит, — у нее за поясом висели лишь три запасных — и изумилась: полено было почти той же длины, каким она достала его из костра! Она взглянула на полено в руке Кьюлаэры и увидела то же самое: оно не стало короче. Потрясенная, она оглянулась на Миротворца, а тот подмигнул ей и улыбнулся. Китишейн не сразу, но все же заулыбалась и, немного успокоенная, пошла следом за Йокотом и Луа.
Они спускались все дальше, казалось, будто дно пещеры тянет их к себе — все ниже и ниже и, как казалось Китишейн, дорога шла витками. Затем спуск кончился, и некоторое время они шли по ровной земле. На стенах стали появляться отблески света, становясь все ярче и ярче, пока Китишейн не увидела там вкрапления драгоценных камней. От восхищения у нее захватило дух, она чуть не приостановилось, но гномы, похоже, не замечали этой красоты и не стали бы ждать Китишейн. Она шла за ними следом, и ее душа пела от дивной красоты особенно тогда, когда в камне начали появляться прожилки золота, а гномы все шли и шли, не давая задержаться.
Вскоре они вошли в грот, и тут даже Йокот остановился и замер, потрясенный. Свет факелов отражался от зазубренной поверхности стен, выложенных кристаллами, и все было испещрено яркими, удивительной чистоты драгоценными камнями и прожилками чистейшего золота.
— Неужели такая красота могла родиться сама собой? — воскликнула очарованная Китишейн, оглядываясь.
— Не могла. — Йокот пристально разглядывал камни и золото. — Это дело чьих-то рук. Когда-то здесь жили гномы.
— Гномы? — нахмурился Кьюлаэра. — А может быть, дверги?
— Нет. — В голосе Йокота чувствовалась обида. — Дверги работают иначе — проще, грубее. Они — кузнецы; они ничего не придумывают. Гномы создают плавные, мягкие линии, воссоздают воду и свет в драгоценных камнях, которые собирают Дверги просто не замечают нашей работы, пока многовековой труд не даст того, что мы видим здесь.
— Многовековой? — Китишейн все оглядывалась. — Так долго трудиться на этим каменным садом и бросить его?
— Не сомневаюсь, они ушли, когда сюда явился Ваханак, — сухо сказал Йокот, — и мне даже не хочется думать, какой именно магией он их выжил.
Луа нежно взяла его за руку:
— Возможно, они не стали дожидаться, пока их начнут выживать.
Йокот кивнул:
— И то правда. Когда здесь появился ульгарл, они тут же узнали об этом и ушли не задумываясь. Да, они убежали, как бы прекрасны ни были творения их рук. Жизнь дороже искусства.
— Я знавал тех, кто думал иначе, — задумчиво проговорил Миротворец.
— Значит, искусство было жизнью для них, а собственная жизнь не была искусством, — ответил гном-шаман. — Для гномов жизнь является искусством. Что не означает, — неохотно добавил он, — что все мы одинаково хорошие мастера.
В голосе его сквозило отчаяние. Луа посмотрела на него широко раскрытыми влажными глазами и вложила свою ладонь в его руку. Он не отверг ее.
Они вышли из грота, преодолели очередной спуск и попали в пещеру, где свет факелов поглотил жуткий мрак, где тьма была непроглядной, а их глухие шаги отражались тысячекратным эхом. Китишейн хотела было спросить, долго ли им еще идти до своего сокровища, как вдруг Йокот поднял руку:
— Тихо!
Все замерли, прислушались и услышали тихий-тихий шорох почти бесшумно текущей воды.
— Странно. — Йокот посмотрел на Кьюлаэру. Воин удивился, увидев огромные глаза гнома в свете факела, а потом понял, что просто отвык видеть его без маски.
— Что странно?
— Вода. Подземные озера не редкость, но я боюсь, что наши драгоценности застряли внутри скалы, когда сомкнулась трещина.
— И ящик развалился, а золото расплющилось между каменными плитами! — воскликнула Луа.
— Нет, — покачал головой Кьюлаэра. — Я только сейчас вспомнил, что слышал всплеск.
— Почему же ты не сказал об этом! — крикнул на него гном — резко, но с облегчением.
— Ты же сказал, что это озеро!
— Да, значит, вода в нем достаточно глубока, и сундук, возможно, и не раскололся, а все, что затонуло, можно достать. Ну, давайте посмотрим, что это — лужица или настоящее озеро.
Он повернулся и пошел в сторону, откуда доносились звуки. Они прошли по сводчатому проходу и вскоре увидели нечто такое, страшнее чего никогда не видели в жизни. Ручеек втекал в пещеру столь широкую, что судить о ее размерах можно было разве только по эху. Волны высотою в фут омывали каменный берег, они светились каким-то собственным загадочным светом, необъяснимым сиянием, по которому друзья могли лишь примерно предположить, насколько велик водоем. Казалось, ему нет конца — волны уходили далеко-далеко и исчезали.
— Ящик упал сюда? — Кьюлаэре стало не по себе. — Как же мы найдем его?
Йокот пожал плечами:
— Одна лига или сто — особой разницы нет, воин. Он сам найдет нас.
Кьюлаэра уставился на него непонимающим взором, а человечек опустился у воды на колени, взял палку, положил на нее факел и разжег небольшой костер. Затем он снял с пояса мешочек с порошком, бросил щепотку в пламя и начал произносить таинственные стихи. У Кьюлаэры волосы на затылке встали дыбом, он отпрянул, наткнулся на кого-то, развернулся и увидел, что это Миротворец.
— Что он делает?
— Он приказывает волнам отдать то, что они поглотили, а сундуку — подняться, — объяснил мудрец. — Это здравая мысль, и заклинание он выбрал верное, но мне придется ему объяснить, что...
С этими словами он быстро подошел к гному. Быстро, но все же недостаточно быстро. Воды с ревом взметнулись, сошлись в огромный столб, который навис над нашими друзьями в форме гигантской, злобной физиономии.
— КТО СМЕЕТ ПРИКАЗЫВАТЬ ВОДАМ??
Одна из волн высоко взметнулась и залила костер Йокота. Тот отпрыгнул с криком:
— Миротворец! Что я наделал!
— Вместо того чтобы попросить воды, ты стал им приказывать! — крикнул мудрец. — Они разбушевались! Успокой их, шаман! Извинись!
— КТО СМЕЕТ ПЫТАТЬСЯ ПРИКАЗЫВАТЬ ПОДЗЕМНЫМ ВОЛНАМ? — спросило величественное лицо, и впалые глаза медленно повернулись в сторону друзей. — ВЫ?
Водная глыба ринулась на них, нависла прямо над ними, открыла гигантскую пасть, и внутри они увидели водоворот, готовый рухнуть на них и засосать.
— Прости, Великий Дух Воды! — крикнул Йокот. — Я не хотел тебя обидеть!
— ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО НЕ СОБИРАЛСЯ РАЗОЗЛИТЬ ТОГО, КТО СИЛЬНЕЕ ТЕБЯ! — Лицо медленно повернулось к Миротворцу. — ЧТО ЗА ЗАКЛИНАНИЕ ТЫ СЕЙЧАС ПРОИЗНОСИШЬ, МУДРЕЦ?
— Это чары, успокаивающие разбушевавшиеся воды. О Дух, молю тебя, успокойся! Мой ученик знаком пока еще не со всеми заклинаниями...
— УЧЕНИК? — Дух повернулся и воззрился на Йокота.
— Боюсь, недоучка, — грустно сказал Йокот, пытаясь скрыть свой испуг. — Умоляю тебя, о Могучая Вода, позволь нам забрать то, что мы потеряли в твоей бездне!
— Он хочет сказать: то, что я потерял! — Кьюлаэра выступил вперед и встал между Йокотом и волной. — По моей небрежности оно упало в твою пучину!
— Точнее сказать, из-за того, что ты правильно поступил. — На мгновение Миротворец снова стал жестким и непреклонным. — Ему пришлось выбирать между золотом и жизнью друга, о Дух! Он выбрал жизнь друга и позволил золоту упасть к тебе!
Йокот, дрожащий, ошеломленный, не спускал глаз с волн. Миротворец сказал духу, что тому не удастся полакомиться живым человеком!
Но мудрец, похоже, поступил разумно: волны, скорее ворча, нежели грохоча, проговорили:
— Ненавижу вкус мяса и готов благодарить вас за одно то, что вы бросили мне только неживую вещь. Но если вы собираетесь мне указывать, я уничтожу здесь все живое!
— Пощади, о Могучая Вода! — воскликнул Йокот. — Я совсем недавно научился шаманскому языку, и до сих не знаю толком, на каком языке с каким созданием говорить! Я не подозревал, что у воды есть дух, я думал, что у нее нет собственной жизни.
Дух всмотрелся в Йокота пристальнее:
— Разумеется, ты же гном, и ты считаешь, что только земля и камень обладают душой. Теперь ты понимаешь свою ошибку?
— Понимаю, — страстно сказал Йокот. — О, поверьте, понимаю!
— Пожалуйста, о Дух! — вперед вышла Луа с молитвенно сложенными руками. — Сжалься над нами! Верни нам то, что мы потеряли!
— Жалость! — рявкнул дух. — Какая жалость может быть у потока воды?
— Вода — это жизнь, — возразила Луа. — Когда мы говорим о мирной жизни, что она течет, как вода, — мы подражаем ей. Смилуйся, пожалуйста, отдай то, что взял!
— Отдать? — Вода загрохотала, резко взметнувшись вверх, и в ее потоке появились пляшущие скелеты вперемежку с размокшими пнями, камнями, железными колесами, глиняными черепками, каменными топорами, отколотыми наконечниками копий и прочим всевозможным мусором. Все это прогрохотало вместе с голосом волны:
— БЕРИ, ЧТО ПРОСИЛ! СКЕЛЕТЫ ВСЕХ УТОПЛЕННИКОВ, ВСЕ ОТБРОСЫ, ЧТО ПРИНОСИЛИ МНЕ РЕКИ В ТЕЧЕНИЕ ВЕКОВ! ШВЫРНУТЬ ВСЕ ЭТО ТЕБЕ?
Девушка-гном задрожала и воскликнула: «Нет!» — с таким отчаянием, что водяной столб тут же утихомирился.
— Спасибо вам, о Воды, — с облегчением вздохнула она. — Я не прошу вас вынести на поверхность то, что затонуло, — просто позвольте одному из нас нырнуть и сплавать за этим.
— Луа, нет! — испуганно закричал Йокот. Кьюлаэра бросил на него удивленный взгляд:
— Не ей же нырять!
А дух воды тем временем провещал:
— На это должна быть причина!
— Это не наше золото, — просто ответила Луа. — И нам негде взять другого взамен этого; это золото — жертвоприношение улину Аграпаксу, обещанное ему королем Орамором много лет назад.
— Вы несете золото за короля? — спросил дух. — Какая глупость! Почему вы делаете за него его работу?
— Потому что он опоздал с выполнением обещанного на двадцать лет, — ответила Луа, — и боится гнева улина.
— Это мудро!
— И еще потому, что мы сомневались в короле, он мог передумать и унести золото обратно в свой замок после того, как мы уйдем, — объяснил Кьюлаэра.
— Сомневались?! — Дух повернулся к нему. — Зачем вы взвалили на себя чужую ношу?
— Потому что... так было правильно. — Кьюлаэра развел руками, пытаясь подобрать слова для объяснений. — Потому что тот гадкий дворецкий, который заставил короля забыть о своей клятве, заставил его также относиться к своим крестьянам хуже, чем к собакам. Не правильно было бы остаться в стороне, когда мы могли вмешаться.
— Да, мы так решили, — сказал Йокот.
— Эти слова особенно хорошо звучат из уст того, кто пытался приказывать духу! — пробурчала волна.
— Я же сказал, что прошу прощения! — воскликнул Йокот.
— Ну, ладно, не могу порицать благородные намерения, — пробурчала волна. — Так и быть. Можете нырять в мои воды и искать свое золото. Я попридержу на время все жестокие водовороты, я прослежу, чтобы вы благополучно вернулись на поверхность. Но не мешкайте!
Высказав последнее наставление, дух погрузился в пучину — гора воды с диким ревом спала. Друзья отпрыгнули от приближающейся волны, уставились на только что вздымавшуюся поверхность, которая вдруг снова превратилась в самое обычное озеро.
Йокот издал вздох облегчения:
— Хвала небесам! Простите, друзья мои, я перепутал заклинания!
— Глупая ошибка, но вполне понятная, — успокоил его Миротворец. — Никогда не пытайся повелевать стихиями, поскольку каждая из них наделена духом. Вообще никогда никем не повелевай, если можешь попросить. Итак, кто поплывет?
— Я, — хором сказали Кьюлаэра и Луа, после чего повернулись и уставились друг на друга.
— Ты, сестрица? — изумилась Китишейн.
— Женщины лучше ныряют, — сказала Луа. — Если нет особых опасностей, если дело только в том, чтобы спуститься за чем-нибудь, а потом вернуться — гномы далеко превосходят людей как ныряльщики, тем более в подземных водах.
— Да, я бы не смогла плавать там, где так темно, — неохотно призналась Китишейн.
— Мне не очень нравятся страшные звуки там, в глубине, — заметил Кьюлаэра.
— Ничего опасного, если сундук лежит на такой глубине, до которой я смогу донырнуть, — успокоила его Луа. — Дух Воды пообещал нам.
— Это верно, — сказал Йокот, потом решительно подошел к самой воде и начал жестикулировать и произносить заклинание.
— Йокот, не надо! — воскликнула Луа, рванувшись к нему. Миротворец остановил ее, положив руку ей на плечо:
— Он просто спрашивает у воды, где и как глубоко лежит сундук. Кьюлаэра, дай ей моток веревки. Девица-гном, привяжи конец к одной из ручек сундука, а другой конец принеси нам. А Кьюлаэра останется здесь и вытащит сундук на берег.
Кьюлаэра шагнул к мешку, вытащил моток веревки и подал Луа.
— Я потерял его. Конечно, я и должен вытащить его.
Луа взяла веревку и кивнула:
— Ну, как пожелаешь.
Йокот закончил заклинание. Слева от друзей футах в пятидесяти на поверхности появились огромные пузыри.
— Сундук лежит там, — сказал Йокот, после чего пересчитал пузыри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42