Взвалив пленника себе на плечи, прошел в дом. На всякий случай держал наготове подобраные с земли пистолет-пулемет "Аграм-2000", который я только что выбил из рук врага. В доме никого не оказалось. Те две-три минуты, которые прошли с момента, когда наша "Газель" вплыла в ворота, освободились души трех... Черт! Как я мог забыть!.. Сбросив тяжелое тело на пол, выскочил во двор. Ну конечно, оставшийся без присмотра Сыч бежал к крыльцу, мучительно подвывая на ходу и придерживая правой рукой с пистолетом белеющий разлом костей сустава другой руки.. И только это не дало водителю выстрелить так быстро, как - чувствовалось - он сумел бы в нормальном состоянии. А так - пуля вошла ему в основание шеи, и он тоже умер.
Ну всё. Да, теперь кажется всё. Очень не хотелось трогать собаку, но пес своей чудовищной истерикой мог привлечь внимание всех соседей. Ничего не оставалось делать, пришлось послать ещё одну пулю. Я сделал ещё последнее: забросил трупы в кузов "Газели", чтобы они не маячили на виду не дай Бог соседи, все-таки, нагрянут! - и вернулся в дом.
ГЛАВА 13
ДОПРОС
Дом был - обычный дом, полудеревенского быта, только вот на кухне, куда, осматриваясь, тоже заглянул я, была вместо печки типовая газовая плита, и водопровод был, только без горячей воды, зато на стене висела газовая колонка, вполне приличного состояния. Проходя, я везде плотно задергивал занавески на окнах. Мне, вообще-то, на случайных свидетелей было глубоко плевать, но не хотелось, если что, терять время на объяснения с милицией. Сейчас мне предется нелегко и напряженно работать, я чувствовал, потому всячески, инстинктивно, оттягивал начало: ходил по дому, рассматривал обои, семейные фотографии, которых было предостаточно, заглядывал в платяные шкафы. В общем, мужики, скорее всего, снимали дом для своих нужд, а хозяева здесь жили вполне добропорядочные, законопослушные. На это указывали и и снимки, и аккуратно сложенное, тщательно выглаженное, часто ветхое белье в шкафах. Нашел я и сумки гастролеров, где были смена белья, какие-то мелкие вещи и, хоть на это мало что указывало, - потому как кроме паспортов с московской пропиской никаких иных документов, вроде удостоверений, найдено им не было (а ведь как будто ничего не стоило: тем более, что криминалитет любит рядиться то в помошников депутатов, то в городскую власть) - что-то все равно убеждало видеть в этих мужиках сплоченную дисциплиной группу. Да, мысли появились, и с этими мыслями я и вернулся к оставшему пока в покое пленнику.
Мужик, однако, ещё полностью не очнулся, постанывал едва. Я вновь воспользовался паузой, придвинул стул к батарее, усадил на него коротышку и пристегнул его руки к трубе отопления. Потом поискал веревку и связал ноги. После пошел на кухню, разделся и включил газовую плиту, над которой на веревочках развесил свой мокрый ресторанный смокинг. Остался в трусах, решил, что на мне быстрее высохнут. Было и спиртное, и я, выпив полстакана водки, стал чувстовать себя прилично. А когда, сев на диван перед киллером, я закурил, жизнь, несмотря на предстоящую работу, показалась вполне сносной.
Докуривая, я - по затихшим стонам и подрагивающим ресницам определил, что пленник очнулся. Поэтому внезапно спросил:
- Долго ещё будешь притворяться спящей царевной?
Я встал, подошел к неподающему признаков жизни телу, и несколько раз похлопал по щекам. Не особенно церемонясь.
- Я же вижу, что ты очнулся. Давай, открывай глаза и колись. И без глупостей, со мной это не пройдет.
Наконец мы сидели напротив и осматривали друг друга. Поймав его взгляд на своем голом теле, я понял его по своему и объяснил:
- Не бойся, это твои ребятишки меня искупали в порту, а я люблю, чтобы было тепло и сухо.
Я зловеще ухмыльнулся и вдруг рявкнул:
- Имя, фамилие, должность, цель прибытия!
Мужик ухмыльнулся в свою очередь и разжал, наконец, зубы:
- Рашид, - сказал он. - Зови меня Рашидом.
Ухмылка его мне не понравилась, Рашид этот, был мужик крепкий, беспощадный, но и сам, чувствовалось, пощады просить был не намерен. А банда, выходит, с югов, судя по преобладанию кавказских имен.
- Не хочешь отвечать, - спокойно сказал я, - твое дело. Только знай, мне информация нужна, и я её добуду. Мы будем сидеть тут с тобой до тех пор, пока я не узнаю, где похищенный вами Аркадий Куницын, и по-чьему приказу вы сюда прибыли, и кто вами командует - все в общем.
- Да пошел ты, - презрительно сказал мужик и плюнул в мою сторону. Не попал, однако.
Я молча смотрел на него. Был этот Рашид худой, широкий, жилистый и длиннорукий. Сидел сейчас передо мной, гнул коротко стриженную черную голову, глядел исподлобья запавшими блестящими глазами и ничего не боялся. Я вздохнул и стал рассказывать, что его ожидает в ближайшие часы, если сейчас не расколется. Тот молча выслушал и зло скривившись в усмешке, сквозь зубы спокойно спросил, ударяя на "во":
- Вы шо говорите?
Еще раз вздохнув, я поднялся и пошел на кухню ставить на огонь ножи, вилки и другой подручный инструмент, который мог пригодиться.
Вернувшись, я снял с Рашида ботинки и, изредка вопросительно поглядывая пленнику в лицо, принялся с помощью шила извлекать из-под ногтей информацию.
Ногти, кстати, были чистыми.
По ходу дела я включил телевизор - там как раз передавали ночной концерт очередных бесов и бесих, употребляя лексику одного известного доперестроечного классика, потом удачно сумевшего продаться новым, сначала ненавистным властям. В общем, включив песенки на полную мощь, так что через некоторое время, когда крики все же срывались сквозь крепко сжатые зубы кавказского милиционера (постепенно я все узнавал), вопли здесь и вопли с телевизора чудным образом перемешивались, так что уже трудно было понять, где крики боли, а где - сексуально-эстрадного пароксизма.
Итог: группа земляков из селения Челуши, что в горной части Ичкерии, возглавляемая бывшим капитаном милиции Рашидом (фамилию не назвал, а я и не спрашивал) прибыла две недели назад в этот город для проведения зачистки неких объектов. Так это все называлось. Под объектами понимали граждан, подлежащих ликвидации. Зачем? Это исполнителей не интересовало. Им приказали в руководстве их клана, их дело маленькое, никто в обиде все равно не остался бы. Рашид, конечно, догадывался, зачем все это делалось, и догадки свои рассказал. Картина вырисовывалась простая: кому-то где-то понадобилось подмять под себя финансовую и имущественную инфрастркутуру города, стать очередным владельцем. И для этого использовались кавказские профессионалы. Становился теперь понятным потайной смысл всех тех убийств местных предпринимателей, что прокатились по городу за эти две недели: умершие были совладельцами семьи Самсоновых. Теперь, после сегодняшнего убийства самих Самсоновых все, что им принадлежало переходит Аркадию, ибо он тоже совладелец и родственник. Надо будет уточнить, начали ли подкапываться под семейку Коневых, других?.. Конечно, все просто. Хотя вопросы, разумеется, были.
- И когда все будет упираться в Аркадия Куницына, когда он станет неформальным главой города, его заставят написать завещание и тоже уберут? Или просто уберут без всякого завещания? Кто за всем стоит?
- На счет Куницына никаких указаний не было. Приказ был просто похитить и держать до новых указаний. Кто у вас тут всем управляет, мы не знали, - ответил уставший от жизни киллер.
Я уже выяснил, что приказы передавались старшему группы на пейджер, номер которого знали лишь их глава клана и здешний резидент, внедренный сюда всего полгода назад. Подробности известны не были: какой-то москвич... да, из московких чеченов... Но кто? Как выглядит?..
Я понимал, что киллер не врет, он, действительно, мог не быть в курсе, если операцию проводили так загодя и с такой тщательностью. Я вновь попытался собраться с мыслями. Вынул пачку сигарет, предложил:
- Будешь курить?
Тот кивнул.
- Пива будешь, или что покрепче?
Джигит предпочел водки, и я, уже зная места расположения спиртного, налил целый стакан, который пленник с наслаждением выпил. Я прикурил две сигареты, и одну вставил в запекшийся рот Рашида. Итак, ещё раз: месяца три назад некий клан чеченов обратил внимание на этот город, внедрил сюда человечка, который сумел разобраться в структуре задешнего бизнеса. Для этого ему надо было работать в городской мэрии, или у полковника Конева под началом, но лучше у Князя, именно к тому стягивались все нити. Но Князь умер, у него ничего уже не спросишь. . Ладно, все эти линии все равно придется проработать, думал я, это уже дело техники. Идем дальше: пришла пора, или был дан сигнал для решительных действий, и две недели назад пошли трупы.Это когда Князь уже не был способен из-за болезни контролировать ситуацию. Теперь после его смерти тайное просто стало явным. То есть перешли от переферии к главным собственникам: Самсоновым, например. И Аркадию. Но почему его похители? Непонятно. Здесь отсутствовала логика. Или была неизвестна мне.
- Еще раз расскажи, как было дело в гостинице? - приказал я, машинально подхватив выпавшую из распухших губ киллера сигарету и вставляя её обратно. - Может ещё стакан, или пока хватит?
- Давай полстакана, - согласился тот, и я налил и дал ему выпить.
- Мне на пейджер пришло сообщение, что в номере на четвертом этаже надо ликвидировать постояльца. Для связи использовали ночного администратора Сошкина Владимира. Я послал двух человек. Один поднялся наверх, второй остался внизу. Я был в машине, контролировал черный ход, видел, как ты приехал и отправился следом. Сыча нашел внизу без сознания. И перетащил...
- Погоди, так это был Сыч? То-то и в темноте почудилось знакомое. Ну ладно, продолжай.
- ...перетащил в машину и отправился наверх. В номере уже шумели. Потом вниз сбежал перепуганный объект, то есть младший Куницин, вышел ты, я зашел и нашел в номере труп своего второго. Труп вынес в машину и уехал. Все.
- Хорошо, но зачем убрали Сошкина?
- Приказ на пейджер. Наверное, много знал.
- А охранника зачем? - продолжал допытываться я.
- Тоже приказ. Может гостиницу надо обезопасить от посторонних?
- Нет, это глупость какая-то! - сам с собой рассуждал я. - Это ни в какие ворота не лезет. Прямо война какая-то, нет, бойня. На что вы рассчитываете? Неужели думаете вам все это сойдет с рук?
Какие-то странные звуки отвлекли его от рассуждений вслух. Что-то ухающее, ритмичное... Это пытался смеяться искалеченный допросом Рашид.
- Скажешь, тоже, сойдет с рук! Если бы не получалось, мы бы и не ввязывались. Половина ваших городов по Волге нами уже куплена, или под нашим контролем. Получалось раньше, везде получится, - страшно веселился, превозмогая боль, мужчина. Отдышался. - Если хочешь знать, ты дурак, я. Ты все равно труп. На твоем месте надо бежать отсюда без оглядки. Раз на город глаз положили, вам всем конец. Что ты!.. Что вы все тут можете с вашими потугами, когда за вас взялись сильные люди. Планы то продумывают не у нас в горах, а у вас в Москве. Мы просто получаем свою долю. Уходи. А меня отпускай, тогда и тебе ничего не будет.
- Ну это мы ещё посмотрим, - сказал я.
Он отвернулся, встал и пошел в кухню, проверять, высох ли костюм. Почти высох. На кухне сильно пахло жаренным мясом, наверное, ароматы сквозняком выдуло из комнаты. Он стал одеваться. Одевшись, вернулся к пленному.
- Коньяк или водку?
- Ну давай уж коньяк, - согласился тот.
Я налил ему полный стакан. Подумал и плеснул себе половину стакана. Помог выпить мужику, к которому давно уже не испытывал ни ненависти, ни жалости... ничего. Выпил сам.
- Закусывать будешь?
- Да пошло оно всё!..
- Ладно, - сказал я. - Так кому же пришла блестящая мысль так спрятать Аркадия? Неужто тоже пейджер? Ладно. Теперь твой пейджер будет у меня, теперь я буду получать приказы, очень интересно.
Я сунул пистолет в кобуру, взял первую попавшуюся сумку, вытряхнул из неё все вещи, положил туда пистолет-пулемет "Аграм-2000" с глушителем и несколько обойм. Потом осмотрелся ещё раз, подошел к связанному пленнику и несколько секунд смотрел на него глаза в глаза.
- Слушай, может не надо? - спросил тот. - Мы же оба из милиции. Знаем что и как.
- Не могу. Ты воин, ты поймешь. Мы хоть и бывшие милиционеры, как ты сказал, но на войне. Ты по одну сторону баррикад, я - по другому. Извини.
- Ну тогда желаю тебе сдохнуть тут вместе со всеми, сгнить, как!..
Я быстро выстрелил ему в грудь и лоб, тем сразу прервав проклятия. Да, на войне, как на войне, - пробормотал я и, повернувшись, вышел.
Во дворе уже начинал сереть воздух, туманным накатом сминая граненую ясность ночных деталей. На востоке светлело ещё больше, и там зарождалось, ещё не явная, но ожидаемая розоватость зари. Я обошел дом и нашел то, что искал: светлую "Ладу", ключи от которой позвякивали у него в кармане, взятые у умершего последним Рашида. На доме, прикрытый жестяным козырьком от непогоды и подсвеченным лампочкой с умирающим накалом вольфрановой нити, был жирно записан адрес: Староволжская улица, дом двадцать три. Я вынул из кармашка на поясе чей-то телефон (ставший моим по праву... по праву, в общем) и позвонил одному из своих ребят, сейчас дежурившему в офисе. Коротко проъяснил ситуацию, сказав куда ехать и зачем.
- Пошли человека три-четыре, пусть наведут порядок, трупы где-нибудь зароют. Здесь машина, "Газель". В кузове трое и один в доме. Чтобы следов не осталось. А ты там сразу выясни, кто прописан здесь, на Староволжской двадцать три, и кто проживал. Уяснил?
- Будет сделано, шеф. Ты там будешь?
- Нет, - сказал я. - У меня тут ещё одно дело. Эти жмурики сказали, где они упрятали пацана, молодого Куницына, потом скажу, обхохочитесь. Поеду достану. Всё.
- Помощь не нужна?
- Нет, когда будешь нужна, свяжусь.
Я спрятал телефон, достал пачку сигарет. Посмотрел на свет "Мальборо". Закурил и пошел к машине. Предстояло возвращаться в порт, куда последние дни сходились все нити интересов совершенно разных людей, и где сейчас, весьма оригинально спрятанный, находился Аркадий Куницын.
ГЛАВА 14
МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ
Было темно - час поздний, - и все в порту заполнено необычайно ясным тонким звуком. Доносились голоса, знакомый лязг механизмов, даже плеск воды - все как-то странно обширно, многоголосо, словно бы я находился в фокусе, куда стекались звуки с огромного пространства, наполненного, кроме того, далекими, но тоже хорошо различаемыми шумами проезжающих автомобилей и, одновременно, моторных лодок, а над всем дрожало, струилось, как наваждение, хрустальное журчание.
Впрочем, было не до красот. Я посмотрел в небо и только через пару секунд понял, что мрачная ажурная паутина, пересекающая Млечный Путь длинными переплетавшимися струнами - это стрела башенного крана, на конце которой и висела, слегка пошатываясь от дуновения ночного ветерка железная люлька, в которой, связанный по рукам и ногам, и находился наш наследник. На мгновение представив, что чувствует пацан, вися между небом и землей в железной ванне, представив увеличенную воображением бездну под ним, я содрогнулся.
Только что подъехал в нужный угол порта и вычислив уснувший кран с грузом, поднятым почти к стреле, я, на секунду отвлекся с посторонними мыслями. Но сейчас, встряхнувшись, ни секунды не медля, полез по лестнице крана в кабину управления. Здесь мой энтузиазм несколько поутих, ибо те несколько ручек, что торчали из пульта, оказались незнакомыми. Сумел, правда, оживить механизм, но потом кран неожиданно так дернулся, что я живо представил, как вследствие моих лихих маневров, бедный парень полетит вниз, расплескается об асфальт и рельсы, по которым двигается эта башенная махина, что экспериментировать больше не стал. Тут за креслом водителя крана, обтянутого засаленным черным дерматином, нашел бухту веревки, достаточно толстой, чтобы выдержать мой вес. И я, вновь спрятав телефон, по которому хотел уже вызывать помощь, - просить ребят найти где-нибудь побыстрее крановщика, - прихватив всю бухту, стал быстро выбираться наружу.
Наверное, все, что случилось за эти сутки так подействовало на меня, что я невольно вновь ощутил себя в том, уже далеком времени, на войне, когда нескончаемое чувство опасности, перманентные стресы, опьянение смертью - требовали постоянной, все возрастающей подпитки, когда именно такая жизнь - страшная, подлая, ненавистная - казалась единственно возможной, а все остальное - сон разума и сознания, неизбежное подение, тлен. Наверное... ах! разве поймешь! Тем не менее, вновь откинув прочь это спокойствие, мирным жирком облитые годы, сам себе казался такими же быстрым и непобедимым, как прежде. Желание сделать что-нибудь самому заставило решиться лезть к железному корыту, где связанный, как поросенок или агнец на заклание лежал Аркадий Куницын.
Ферма гигантской стрелы крана, облитая лунным светом, стала ещё больше. Слегка усилился ветерок, и вся железная конструкция, казалось, стала мерно раскачиваться, хоть и плавно, но по широкой амплитуде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27