— Расследования.
Фарино кивнул, но на лице лысого появилась неприятная усмешка.
— В свое время вы были частным детективом, Курц, но вам больше никогда не получить лицензию. Вы же освобождены условно-досрочно, черт побери. Зачем нам нанимать убийцу, отсидевшего срок и навсегда лишенного права заниматься частным сыском?
Курц посмотрел на лысого.
— Ты Майлз, — сказал он. — Героин про тебя рассказывал. Он сказал, что ты адвокат и любишь молоденьких мальчиков, причем чем старше и дряблее ты становишься, тем более молодые тебе нужны.
Адвокат заморгал. Его левая щека залилась краской, словно Курц дал ему пощечину.
— Карл, — произнес он.
Громила в обтягивающих штанах расплел руки и шагнул вперед.
— Если вы не хотите расстаться с Карлом, придержите его за поводок, — сказал Курц.
Мистер Фарино поднял руку. Карл остановился. Фарино положил испещренную синими прожилками руку на руку адвоката.
— Леонард, — сказал он, — прояви терпение. Мистер Курц, зачем эти дерзкие выходки?
Курц пожал плечами:
— Я до сих пор еще не выпил свой утренний кофе.
Он поднес чашку к губам.
— Мы готовы вознаградить вас за то, что вы помогли Стивену, — сказал Фарино. — Пожалуйста, примите это как...
— За тот случай платить мне не надо, — заявил Курц. — Но я хочу помочь вам решить вашу главную проблему.
— Какую проблему? — спросил поверенный Майлз.
Курц снова перевел взгляд на него.
— Пропал ваш казначей, некий Бьюэлл Ричардсон. Эту новость нельзя было считать приятной даже в лучшие времена для такой семьи, как ваша; но с тех пор, как мистера Фарино вынудили... уйти на покой... вы толком не знаете, что происходит вокруг. Быть может, Ричардсона заграбастало ФБР и спрятало его в каком-то охраняемом доме, и сейчас он выкладывает все, что есть у него за душой. Возможно, его пришила семья Гонзагов, вторая по значимости семья Западного Нью-Йорка. А может быть, Ричардсон подался в свободное плавание и со дня на день пришлет вам письмо с уведомлением, а также со своими требованиями. Было бы очень неплохо заранее узнать, что к чему, и приготовиться.
— С чего вы взяли... — начал было Майлз.
— К тому же вам оставили только одно дело — контрабанду через аэропорт «Ла-Гардия», с юга через Флориду и с севера через Канаду, — продолжал Курц, обращаясь к Фарино. — Но еще до исчезновения Ричардсона кто-то повадился регулярно обчищать ваши грузовики.
— Почему вы полагаете, что мы сами не сможем с этим разобраться? — в голосе Майлза прозвучало напряжение, но адвокат держал себя в руках.
Курц не отрывал взгляда от старика.
— Раньше это не составило бы для вас никаких проблем, — сказал он. — Но кому вы можете доверять сейчас?
Дрожащей рукой Фарино опустил чашку на блюдце.
— Что вы предлагаете, мистер Курц?
— Я буду вести для вас расследование. Я найду Ричардсона. Если это будет возможно, верну его вам. Я выясню, связано ли нападение на грузовики с его исчезновением.
— Ваш гонорар? — спросил Фарино.
— Четыреста долларов в день плюс накладные расходы.
Адвокат Майлз презрительно фыркнул.
— Расходы будут небольшие, — продолжал Курц. — Тысяча долларов задатка. И премия, если я успею вовремя вернуть вашего счетовода.
— Каков размер премии? — спросил Фарино.
Курц допил кофе. Ароматный и крепкий. Он встал.
— Это я оставлю на ваше усмотрение, мистер Фарино. А теперь мне пора идти. Что вы скажете?
Фарино потер рукой бесцветные губы.
— Леонард, выпиши чек.
— Сэр, по-моему...
— Леонард, выпиши чек. Вы сказали, тысяча долларов аванса, мистер Курц?
— Наличными.
Отсчитав деньги, новыми хрустящими пятидесятками, Майлз положил их в белый конверт.
— Надеюсь, мистер Курц, вы понимаете, — сказал старик, и его голос внезапно стал холодным и бесстрастным, — что в подобных делах санкции за неудачный исход редко ограничиваются вычетами из жалованья.
Курц кивнул.
Достав из чемоданчика адвоката ручку, старик черкнул на чистой визитной карточке.
— Если у вас будут какие-либо вопросы или информация, звоните по этому телефону, — сказал Фарино. — Никогда больше не приезжайте в этот дом и не пытайтесь связаться со мной напрямую.
Курц взял карточку.
— Дэвид, Чарльз и Карл отвезут вас к вашей машине, — добавил Фарино.
Посмотрев Карлу прямо в глаза, Курц улыбнулся впервые за утро.
— Если хотите, ваши легавые могут идти следом за мной, — заявил он. — Но я пойду пешком. И пусть они не приближаются ко мне ближе чем на десять шагов.

Глава 4

Теперь закусочная «Тедс» появилась и в Орчард-Парке, еще одна была в Чиктоваге, но Курц поехал в центр города в старое заведение на Портер-стрит, неподалеку от моста Мира. Он заказал три сосиски в тесте со всеми добавками, в том числе горячим соусом, тарелочку лука колечками и кофе и отнес картонный поднос на столик у ограды, выходящей на реку. Кроме него, в заведении обедали несколько семейств, пара бизнесменов и случайные прохожие. С огромного старого клена бесшумно опадали красные листья. С моста Мира доносился приглушенный шум транспорта.
В Аттике можно было свободно достать почти все. К тому немногому, с чем возникали проблемы, относились сосиски с тестом от «Тедса». Курц помнил зимние ночи в старые времена, до того, как в «Тедсе» на Шеридан-стрит открыли новый зал: Буффало, полночь, десять градусов ниже нуля, сугробы высотой три фута и очередь в тридцать человек на улице, ожидающая хот-доги.
Поев, Курц направился на север по скоростной магистрали Скаджаквада до Янгмена, свернул на восток на шоссе на Миллерспорт и проехал по нему миль пятнадцать до Локпорта. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы найти маленький дом на Лилли-стрит. Курц остановился напротив и несколько минут сидел в машине. Для Локпорта дом был вполне обычным: уютное старинное здание из белого кирпича в тихом уголке. На улицу свешивались раскидистые деревья, ронявшие желтые листья. Курц смотрел на окна спален второго этажа, гадая, какая из них принадлежит Рейчел.
Затем он поехал к соседней средней школе. Не стал останавливаться, а медленно проехал мимо. Полицейские, дежурящие рядом со школами, бывают очень нервными, и они не станут церемониться с убийцей, совсем недавно получившим условно-досрочное освобождение и еще не отметившимся в полицейском участке. Это была обычная школа. Курц не смог бы ответить, что он ожидал увидеть. В средних школах ученики не выходят во время перемены гулять на улицу. Взглянув на часы, Курц поехал назад в город, для экономии времени воспользовавшись шоссе номер 990.

* * *

Арлена провела его в третьесортный магазинчик, торгующий видеопродукцией. Здание находилось в полквартале от автобусной остановки. Под ногами хрустели осколки бесчисленного количества раздавленных ампул из-под крэка. В углу у двери валялся использованный одноразовый шприц. Выходящее на улицу окно было закрашено почти во всю свою высоту, но незакрашенная полоска стекла выше уровня глаз была настолько грязной, что снаружи все равно никто не смог бы заглянуть внутрь.
Внутри заведение походило на все третьесортные магазинчики видеопродукции, в которых довелось побывать Курцу: за прилавком скучающий прыщавый парень, читающий спортивную газету, трое-четверо пуганых покупателей, изучающих журналы и видеокассеты на полках, девица в черной коже, не спускающая с них глаз, и широкий ассортимент вибраторов, фаллоимитаторов и прочих секс-игрушек за стеклянной витриной. Единственным отличием было то, что теперь в дополнение к видеокассетам появились видеодиски.
— Привет, Томми, — сказала Арлена, обращаясь к парню за прилавком.
— Привет, Арлена, — ответил Томми.
Курц огляделся вокруг.
— Очень мило, — заметил он. — Мы уже начинаем закупать подарки к Рождеству?
Арлена провела его по узкому коридору мимо кабинок с видеомониторами, мимо туалета с написанным от руки предостережением «ДАЖЕ НЕ ДУМАЙТЕ ДЕЛАТЬ ЭТО ЗДЕСЬ», через занавес из бус, через дверь без вывески и вниз по крутой лестнице.
В длинном, узком подвале было сыро и пахло крысиным пометом. Помещение делилось надвое невысокой перегородкой. В одной половине вдоль трех стен до сих пор стояли пустые книжные шкафы. Вторую занимали длинные щербатые столы, а в глубине стоял металлический шкаф.
— Как с запасным выходом? — спросил Курц.
— С этим все в порядке, — ответила Арлена.
Она показала ему черный вход, отделенный от видеомагазина: крутая каменная лестница, стальная дверь, выходящая в переулок. Вернувшись в подвал, Арлена отодвинула один из книжных шкафов, открывая другую дверь, запертую на висячий замок. Достав из сумочки ключ, она отомкнула замок. За дверью оказалась пустующая подземная автостоянка.
— Когда здесь размещался книжный магазин, — пояснила Арлена, — в отделе научной фантастики продавали героин. Ребятам нравилось иметь несколько выходов.
Осмотревшись вокруг, Курц кивнул.
— Телефонные линии?
— Пять. Полагаю, был очень большой спрос на фантастику.
— Пять нам не понадобятся, — сказал Курц. — Но три — это в самый раз. — Он проверил электрические розетки на полу и стенах. — Да, передай Томми, это как раз то, что нужно.
— Окон нет.
— Это неважно, — заметил Курц.
— Для тебя, — возразила Арлена. — Если все пойдет, как раньше, ты все равно будешь здесь нечастым гостем. А мне придется смотреть на эти стены девять часов в день. Я даже не буду знать, какое на дворе время года.
— Это же Буффало, — сказал Курц. — Считай, что зима.

* * *

Он отвез Арлену домой и помог перенести картонные коробки с ее личными вещами из юридических контор. Их было немного. Фотография в рамке, на которой были изображены Арлена и Алан. Еще одна фотография их умершего сына. Зубная щетка и прочая мелочь.
— Завтра мы берем напрокат компьютеры и покупаем телефонные аппараты, — сказал Курц.
— О? На какие деньги?
Достав из нагрудного кармана пиджака белый конверт, Курц отсчитал ей триста долларов пятидесятками.
— Ого! — недовольно заметила Арлена. — Этого хватит только на то, чтобы купить трубку от телефона. И то вряд ли.
— У тебя наверняка отложено что-нибудь на черный день, — сказал Курц.
— Ты берешь меня в долю?
— Нет, — сказал он. — Я беру у тебя в долг под обычный процент.
Вздохнув, Арлена кивнула.
— И сегодня вечером мне понадобится твоя машина.
Арлена достала из холодильника пиво. Не предлагая Курцу, она плеснула себе в чистый стакан и закурила сигарету.
— Джо, ты хоть понимаешь, как скажется отсутствие машины на моей личной жизни?
— Нет, — задержавшись в дверях, ответил Курц. — А как?
— Никак, черт побери.

Глава 5

Наблюдая гипнотизирующее зрелище миллионов тонн воды, перекатывающихся через зеленовато-голубой край и срывающихся в бесконечность, адвокат Леонард Майлз вспомнил то, что сказал о Ниагарском водопаде Оскар Уайльд: «Для большинства людей это оказывается вторым жестоким разочарованием медового месяца». Или что-то в таком духе. Майлз не был специалистом по Уайльду.
Майлз наблюдал водопад с американской стороны, — бесспорно, вид отсюда значительно уступал виду с канадской стороны, — но у него не было выбора, поскольку те двое, с которыми он встречался, скорее всего, не смогли бы въехать в Канаду легально. Как и большинство жителей Буффало, Майлз редко обращал внимание на Ниагарский водопад, однако это было то самое общественное место, где адвокат может встретиться с одним из своих клиентов, — а Малькольм Кибунт был его клиентом; к тому же отсюда было недалеко до дома Майлза на Большом острове. И Майлз мог не опасаться того, что случайно наткнется у водопада вечером в будний день на кого-нибудь из семьи Фарино или, что гораздо важнее, на одного из своих коллег.
— Подумываешь о том, чтобы сигануть вниз, советник? — раздался у него за спиной вкрадчивый голос, и к нему на плечо опустилась тяжелая рука.
Майлз вздрогнул. Медленно обернувшись, он увидел перед собой ухмыляющееся лицо и сверкающий бриллиантовый зуб Малькольма Кибунта. Малькольм продолжал крепко сжимать плечо адвоката, словно раздумывая, не перебросить ли Майлза через ограждение.
И Майлз знал, что ему это ничего не стоит. При встрече с Малькольмом Кибунтом у него всегда выступали мурашки, а его дружка Потрошителя он просто боялся до смерти. Поскольку последние три десятилетия своей жизни Леонард Майлз проводил много времени среди людей с положением в обществе, профессиональных убийц и торговцев психотропными наркотиками, он привык к подобным чувствам. Глядя на стоящих перед ним приятелей, Майлз не мог решить, у кого из них более своеобразная внешность: у Малькольма, негра шести футов и трех дюймов роста, атлетического телосложения, с бритой головой, восемью золотыми перстнями, шестью бриллиантовыми серьгами, передним зубом в алмазных блестках и в неизменной кожаной куртке, или у Потрошителя, молчаливого бесцветного альбиноса, с безумными глазами наркомана, похожими на отверстия, прожженные в белой пластмассе, и длинными сальными волосами, спадающими на мешковатый свитер.
— Какого хрена тебе нужно, Майлз? — спросил Малькольм, отпуская адвоката. — Заставил нас притащиться черт знает куда, мать твою!
Майлз любезно улыбнулся, подумав про себя: «Господи Иисусе, и этот сброд я вынужден защищать в суде!» Правда, интересы Потрошителя он не представлял ни разу. Майлз не имел понятия, задерживала ли его когда-нибудь полиция. Он даже не знал, как его настоящая фамилия. Несомненно, Малькольм Кибунт было имя вымышленное, но Майлз уже защищал верзилу-негра — слава богу, успешно, — в двух процессах по обвинению в убийстве (в одном случае Малькольм задушил свою жену), в одном деле по обвинению в нападении на полицейского, в одном деле с наркотиками, в одном изнасиловании несовершеннолетней, в одном обычном изнасиловании, в четырех случаях нанесения тяжких телесных повреждений, в двух поджогах и в нескольких нарушениях правил парковки автомобиля. Адвокат понимал, что это отнюдь не сделало их друзьями. Более того, он снова подумал, что Малькольм без колебаний сбросил бы его в ревущий водопад, если бы не два обстоятельства: во-первых, Майлз работал на семью Фарино, и, хотя сейчас у нее осталась только бледная тень былого величия, это имя по привычке вызывало уважение; и, во-вторых, Малькольм Кибунт понимал, что ему могут снова понадобиться профессиональные услуги Майлза.
Отойдя подальше от туристов, Майлз предложил парочке присесть на скамейку. Малькольм сел, сам Майлз тоже. Потрошитель остался стоять, уставившись в никуда. Щелкнув замками, Майлз открыл свой чемоданчик и протянул Малькольму папку.
— Узнаешь этого типа? — спросил он.
— Не-ет, — протянул Малькольм. — Но фамилия знакома, мать его.
— Потрошитель, а ты? — продолжал Майлз.
— Потрошитель его тоже не знает, — ответил за дружка Малькольм.
Потрошитель даже не взглянул в сторону фотографии. Он до сих пор еще ни разу не посмотрел на Майлза. Он не смотрел и на ревущий водопад.
— И ты поднял нас в такую рань и притащил сюда, мать твою, только для того, чтобы показать нам фотографию какого-то белого ублюдка? — спросил Малькольм.
— Он только что вышел из...
— Курц, — прервал его Малькольм. — По-немецки значит «короткий», Майлз, мой мальчик. Этот козел коротышка?
— Я бы так не сказал, — возразил Майлз. — А откуда ты знаешь, что «курц» по-немецки значит «короткий»?
Малькольм бросил на него такой взгляд, от которого человек со слабыми нервами наделал бы в штаны.
— Я езжу на «Мерседесе СЛК», мать твою, мой мальчик. Вот что означает долбаная буква "К", мать твою, в «СЛК», мать твою, понял, осел? «Короткий». А ты считал меня неграмотным, мать твою, лысый козел, кусок дерьма, сраный ублюдок, хренов умник?
Все это было произнесено без жара, без выражения.
— Нет-нет, — поспешно замахал руками Майлз, словно отгоняя назойливых насекомых. Он посмотрел на Потрошителя. Тот, казалось, совершенно не прислушивался к разговору. — Нет, просто я был приятно удивлен. — Он повернулся к Малькольму. — «СЛК» — замечательная машина. Я хотел бы иметь такую.
— Неудивительно, — небрежно заметил Малькольм. — Ездишь в американской консервной банке «Кадиллак», мать твою, — не машина, а дерьмо.
Майлз одновременно кивнул и пожал плечами: — Да, ты прав. Ну да ладно. Так или иначе, этот Курц заявился домой к мистеру Фарино с рекомендациями от Малыша Героина.
1 2 3 4