А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Тогда вы стреляете тоже, но не R нее, а в него, хорошо зная, что подозрение падет на Лину или на ее любовника, после чего вам остается лишь обеспечить себе алиби в клубе на Сен-Мишель.
У нас есть возможность, господин Уэни, в течение часа установить, так ли все было на самом деле. Я сейчас позвоню Моэрсу, специалисту из нашей лаборатории. Он привезет все необходимое для проведения исследования с помощью парафина. Руки покойного Наура уже подвергались такого рода экспертизе, а теперь мы установим, пользовались ли огнестрельным оружием вы.
Секретарь по-прежнему был спокоен и только иронически улыбался.
Мегрэ направился к телефону, но Уэни остановил его
— Не стоит этого делать.
— Вы решили признаться?
— Ведь вам, как, впрочем, и мне, господин Мегрэ, хорошо известно, что частицы пороха после стрельбы остаются на коже до пяти дней.
— У вас обширные познания в таких делах.
— В четверг я был в тире, расположенном в подвале оружейного магазина на улице Ренн, принадлежащего Бутело и сыну, я там часто бываю.
— С этим пистолетом?
— Нет. У меня есть второй, точно такой лее, я храню его в тире, как и все завсегдатаи. Поэтому вы сможете обнаружить частички пороха на моей правой руке.
— Зачем вы ходите тренироваться в тир? Мегрэ явно был раздосадован.
— Люди моего племени круглый год живут как бы на военном положении. Мы считаем себя лучшими стрелками в мире. Мальчики с десяти лет хорошо владеют оружием.
Мегрэ медленно поднял голову.
— А если при экспертизе мы не обнаружим порох ни на руке Алваредо, ни у мадам Наур?
— Алваредо пришел с улицы, в тот день температура опустилась до минус двенадцати градусов. Вполне можно предположить, что у него на руках были перчатки, причем очень плотные. Разве не так?
Уэни далее принял оскорбленный вид.
— Извините, что мне приходится заниматься вашей работой. Напомню, что мадам Наур собиралась уехать. Я полагаю, она была в шубе и, вероятно, в перчатках.
— Вы говорите мне это, чтобы отвести от себя подозрения?
— Я думал, мне придется защищаться лишь тогда, когда судебный следователь предъявит свои обвинения.
— Прошу вас завтра к десяти часам быть на набережной Орфевр для официального допроса. Возможно, судебный следователь, о котором вы сейчас говорили, также в свою очередь захочет допросить вас.
— А до тех пор?
— Прошу не покидать этого дома. Здесь останется один из моих инспекторов.
— Я очень терпелив, господин Мегрэ.
— Я тоже, господин Уэни.
Между тем у Мегрэ, когда он выходил из комнаты, горело лицо, хотя, может быть, и из-за жары. В коридоре он дружески помахал Торрансу, который сидел на жестком стуле и листал какой-то журнал, а затем постучал в дверь гостиной.
— Входите, господин Мегрэ.
Навстречу ему поднялись двое мужчин. Старший, куривший сигару, шагнул вперед и протянул комиссару свою сухую крепкую руку.
— Я предпочел бы познакомиться с вами при иных обстоятельствах, господин Мегрэ.
— Позвольте выразить вам соболезнование. Я не хотел уходить отсюда, не сказав вам, что мы в уголовной полиции и прокуратуре делаем все возможное, чтобы как можно скорее обнаружить убийцу вашего сына.
— У вас есть какие-нибудь предположения?
— Пока рано говорить об окончательных выводах, но роль каждого из причастных к делу начинает вырисовываться.
— Вы считаете, Феликс действительно стрелял в эту женщину?
— Думаю, это бесспорно: он мог или сознательно спустить курок, или же это произошло непроизвольно, в момент, когда в него попала пуля.
Отец и сын удивленно переглянулись.
— Вы полагаете, что женщина, от которой он столько натерпелся, могла в конце концов…
— Пока я не вправе предъявлять обвинения. До свидания, господа.
— Мне оставаться здесь? — спросил его Торранс, когда Мегрэ вышел в коридор.
— Уэни не должен никуда выходить. Прошу тебя находиться на втором этаже и сообщать мне обо всех его телефонных разговорах. Я еще не знаю, кто тебя сменит.
Шофер такси проворчал:
— Я думал, вы задержитесь в доме всего на несколько минут.
— В «Отель де Лувр».
— Знал бы, не стал вас дожидаться. Я начал работу в одиннадцать часов и до сих пор не мог даже перекусить.
Уже начинало темнеть. Должно быть, ожидая комиссара, шофер несколько раз прогревал двигатель, в машине было тепло.
Мегрэ, устроившись на заднем сиденье, задумчиво рассматривал темные, дрожащие от холода фигуры прохожих, скользивших вдоль домов.

Люка сидел в холле в огромном кресле и дремал, сложив руки на животе. Через полуопущенные ресницы он заметил направляющегося к нему комиссара. Инспектор вскочил и спросил, протирая глаза:
— Все в порядке, шеф?
— Да… Нет… Алваредо приехал?
— Пока ещё нет… Из наших дам никто из отеля не выходил. Только Кехель спускалась вниз за газетами…
Мегрэ, поколебавшись, произнес:
— Ты не хочешь пропустить стаканчик?
— Минут пятнадцать назад я выпил кружку пива…
Оставив в гардеробе пальто, Мегрэ вошел в бар и уселся на высоком табурете у стойки. Посетителей почти не было, по радио передавали репортаж с футбольного матча.
— Виски, — сказал комиссар.
Чтобы выполнить то, что он задумал, комиссару требовалось выпить чего-нибудь покрепче. Где же Мегрэ слышал это изречение: бить всегда в слабую точку?
Он думал об этом, когда ехал в такси. Правду о деле Наура, пусть даже ещё и частичную, знали только четыре человека. Комиссар допросил всех четверых, а некоторых даже дважды. И все хоть раз, но солгали.
Кто из четверых мог оказаться той пресловутой слабой точкой?
— Поначалу ему казалось, что это могла быть Нелли Фелтхеис. Комиссар понимал, что наивность её не наигранна, она не осознавала всех последствий своей лжи и могла наболтать все что угодно.
Алваредо в общем-то вызвал у него симпатию. Его любовь к Лине казалась искренней и восторженной, так что скорее всего он будет молчать о том, что может повредить молодой женщине.
Мегрэ только что расстался с Уэни, который умело обходил все словесные ловушки комиссара.
Оставалась Лина. О ней у Мегрэ не было определенного мнения. На первый взгляд, она казалась затерявшимся в мире взрослых ребёнком.
Скромная машинистка из Амстердама, соблазнившись более престижной профессией манекенщицы, решила выставить свою кандидатуру на конкурс красоты. И произошло чудо. Уже на следующий день девушка очутилась в совершенно ином мире.
Какой-то богач, каждую ночь игравший по-крупному, которому низко кланялся весь персонал казино, присылает ей цветы, приглашает отобедать с ним в одном из лучших ресторанов.
Он увозит её в Биарриц, по-прежнему робко обращаясь с ней, пока однажды ночью не отваживается проникнуть в её спальню, после чего предлагает выйти за него замуж.
Могла ли она понять психологию какого-то Наура? И уж тем более какого-то Фуада Уэни, без видимой причины постоянно их сопровождавшего?
Когда же она захотела иметь возле себя горничную-голландку, это выглядело словно призыв о помощи, и мадам Наур выбрала — уж не по фотографии ли? — самую простодушную и веселую на вид девушку.
Теперь у неё были платья, драгоценности и меха, но её таскали в Довиль, Канны и Эвьян, совершенно не считаясь с её желанием. Она оставалась одинокой, лишь изредка удирая в Амстердам, чтобы излить душу Анне Кехель, как в те добрые времена, когда подруги жили в одной квартире на Ломан-страат.
Появился ребенок. Была ли она готова к этому? Может быть, Наур опасался, «что она не выдержит всех трудностей материнства, и поэтому нанял ребёнку воспитательницу?
Тогда ли у неё начали появляться любовники?
Шли годы, она по-прежнему была молодой, с гладкой и светлой кожей. А что происходило у неё в душе? Поняла ли она что-нибудь?
Появление второго ребёнка, сына, принесло счастье только её мужу.
Ей встретился Алваредо… И внезапно жизнь предстала в ином свете…
Мегрэ почти был готов пожалеть её, но тут же спросил себя: а не эта ли маленькая девочка с невинными глазами сама заварила всю кашу? И затем, начиная с пятницы, вела себя с поразительным хладнокровием.
Он чуть было не решил выпить ещё рюмку виски, но передумал и через несколько минут уже поднимался в лифте на четвертый этаж. Дверь открыла Нелли.
— Мадам Наур спит?
— Нет. Пьёт чай.
— Скажите ей, пожалуйста, что я хочу её видеть.
Она сидела в постели в ночной кофточке из белого шелка и листала американский иллюстрированный журнал. На столике стоял поднос. В чашках оставался недопитый чай, на тарелочках лежали куски кекса. Анна Кехель, по-видимому, вставшая с постели за минуту до прихода комиссара, приглаживала волосы, пытаясь привести себя в порядок.
— Я хотел бы поговорить с вами наедине, мадам Наур.
— А Анна разве не может остаться? Я никогда ничего от нее не скрывала и…
— Допустим, что ее присутствие стеснило бы меня
Мегрэ действительно так думал. Когда дверь за подругой закрылась, он принес стул, поставил его между кроватями и тяжело уселся.
— Вы видели Висенте? Он переживает за меня?
— Я успокоил его, сказав, что вы хорошо себя чувствуете, впрочем, вы сами сообщили ему это по телефону. Вы ведь его ждете?
— Через полчаса. Мы договорились встретиться в половине шестого, мне хотелось поспать подольше. Как он вам?
— Похоже, он очень влюблен в вас. Кстати, о нем и мой первый вопрос, мадам Наур. Я понимаю, вы пошли на все, чтобы не замешивать его в это дело. Ведь тогда ваши отношения с родственниками Алваредо осложнятся. Я тоже постараюсь, чтобы его имя оставалось в тени. Одно лишь мне непонятно. Вы заявили, что он оставался в машине, пока вы были в доме, то есть почти час. Он знал о вашем решении. Ему было известно, что муж не хочет и слышать о разводе. Значит, он понимал, что объяснение будет бурным. Как он мог при таких обстоятельствах оставить вас одну?
В то время, когда комиссар говорил это, Лина кусала губы.
— Но все было так, как я сказала, — смогла лишь произнести она.
— А вот Уэни говорит другое.
— Что же он вам сказал?
— Что Алваредо вошел в кабинет вместе с вами, и еще добавил, что ваш спутник был в зимних перчатках. Уэни заявляет также, что после того, как выстрелил ваш муж, Алваредо вынул пистолет из кармана и выстрелил тоже.
— Уэни лжет.
— Думаю, вначале между вами и мужем произошел довольно резкий разговор. Алваредо же в это время стоял за дверью. Когда Наур понял, что ваше решение бесповоротно, он начал вам угрожать, а затем схватил пистолет, лежавший в ящике стола. Ваш друг, считая, что ваш муж сейчас выстрелит, защищая вас, сделал это первым. Наур же успел нажать на спуск, уже будучи раненым.
— Все было не так.
— А как?
— Я вам уже рассказывала. Вначале Висенте остался в машине, я просила его об этом и даже пригрозила, что не поеду с ним, если он попытается войти в дом.
— Ваш муж сидел за столом?
— Да.
— А Уэни?
— Стоял справа от него.
— То есть находился перед ящиком, где лежал пистолет.
— Наверное…
— Наверное или точно?
— Я в этом не уверена.
— Уэни не собирался оставить вас вдвоем?
— Отошел в сторону, но остался в комнате.
— И где он стоял?
— Почти в центре комнаты.
— Это произошло перед началом вашего разговора с мужем?
— После.
— Вы говорили, что Уэни вам не нравится. Почему же вы не попросили мужа, чтобы он приказал секретарю покинуть кабинет?
— Феликс бы отказался. Откровенно говоря, мне тогда это было безразлично.
— С чего вы начали разговор?
— Я сказала: «Феликс! Я приняла твердое решение и ухожу от тебя…»
— Вы говорили по-французски?
— Нет, по-английски. Я его знаю с детства, а французский выучила значительно позлее.
— Какова была реакция мужа?
— Он спросил: «С любовником? Это он ждет в машине?»
— Как в тот момент выглядел Наур?
— Был бледен, его взгляд стал жестким. Феликс медленно поднялся и, наверное, именно в этот момент приоткрыл ящик стола, но я тогда не придала этому значения. Добавила лишь, что не сержусь на него, что благодарна за все, что он для меня сделал, что вопрос о детях мы решим позже, и мой адвокат свяжется с ним…
— Где стоял Уэни?
— Я не обращала не него внимания. Он был где-то рядом. Он всегда передвигался бесшумно.
— И тогда ваш муж выстрелил?
— Нет. Еще нет. Сначала он повторил то, что уже часто говорил мне: он никогда не согласится на развод. Я ответила, что ему придется на это пойти. И только тогда до меня дошло, что у него в руках пистолет…
— А потом?
Мегрэ чуть наклонился к ней, словно пытался помешать ей солгать во второй раз.
— Оба… — она запнулась и поправила себя. — Раздался выстрел.
— Нет. Вы хотели сказать, что раздались оба выстрела. Я убежден, что Алваредо был в кабинете, но стрелял не он.
— Вы думаете, что я?
— И не вы. Оружие в руках Уэни появилось до или после того, как выстрелил ваш муж?
— Пока я находилась в доме, стреляли только один раз, и Нелли может это подтвердить.
— Нелли лжет почти так же хорошо, как и вы, милочка.
На этот раз в голосе Мегрэ звучала почти угроза. Для него игра закончилась. Поднявшись и поставив стул в угол гостиной, комиссар принялся широкими шагами мерить комнату. И теперь он совершенно не был похож на человека, минуту назад беседовавшего с Линой почти отеческим тоном.
— Если вы наконец не прекратите лгать, я сейчас же позвоню судебному следователю и потребую ордер на ваш арест.
— Зачем Уэни было стрелять в моего мужа?
— Потому что он любил вас.
— Он? Разве Фуад способен любить кого-то?
— Не стройте из себя ребенка, Лина. Когда Уэни стал вашим любовником? Это случилось вскоре после вашей встречи с Науром?
— Уэни вам об этом сказал?
— Неважно. Отвечайте…
— Через несколько месяцев после свадьбы… Я не ожидала этого… Я вообще никогда не видела его с женщинами, мне казалось, что он их презирает…
— И тогда вы решили соблазнить его?
— Хорошо же вы обо мне думаете.
— Очень сожалею. Предположим, инициатива могла исходить от него. Ведь до женитьбы Наур в какой-то степени принадлежал Уэни, а из-за вас он почувствовал, что теряет его. Став вашим любовником, он тем самым как бы мстил за все свои, прошлые и будущие унижения.
Внезапно черты ее лица исказились, она заплакала, даже не пытаясь вытереть слезы, и при этом утратила всю свою красоту.
— Вы с мужем спали в разных комнатах, значит, Уэни было легко приходить к вам по ночам. На авеню Парк-Монсури…
— Там ничего не было…
Она была близка к отчаянию, и чувствовалось, что Лина действительно страдает.
— Я клянусь вам в этом! Когда отношения с Алваредо стали серьезными…
— То есть?
— Когда я поняла, что люблю его, то с Фуадом у нас все кончилось.
— И он это воспринял спокойно?
— Он всячески, однажды даже силой, пытался заставить меня вернуться к нашим прежним отношениям…
— Когда это было?
— Примерно полтора года назад.
— Вы считаете, он продолжал вас любить?
— Да.
— Разве затеяв при Фуаде в тот вечер разговор с мужем, вы не бередили рану Уэни?
— Я об этом не думала.
— Когда он подошел к вам в самом начале разговора, возможно, он пытался защитить вас?
— Может быть. Да и потом, я не знаю, где он находился в тот момент.
— Оба выстрела прозвучали почти одновременно?
Лина не ответила. Было видно, что она устала и уже не притворяется. Она съежилась под одеялом.
— Почему вы сразу же не сказали правду?
— О чем?
— О том, что Фуад выстрелил.
— Потому что я не хотела, чтобы Висенте узнал…
— Что именно?
— О моих отношениях с Фуадом. Мне было стыдно. Много лет назад в Каннах у меня было маленькое приключение, и я призналась в этом Висенте. Но не об отношениях же с Фуадом! Если я обвиню Уэни, он выдаст меня на суде, и наша свадьба с Алваредо никогда не состоится…
— Алваредо не удивился, увидев, что Уэни стреляет в вашего мужа?
Они долго смотрели друг на друга. Взгляд Мегрэ понемногу теплел, а в голубых глазах Лины все больше проступали усталость и покорность судьбе.
— Он увлек меня на улицу, и в машине я сказала Висенте, что Фуад всегда ненавидел мужа…
И она тихо добавила:
— Почему вы так жестоки со мной, господин Мегрэ?
Глава 7
В понедельник, в одиннадцать утра, Мегрэ завершил допрос всех четверых свидетелей по этому делу.
Алваредо он задал вопросов двадцать, а Лапуэнт тщательно записал все сказанное колумбийцем. Однако на один из них, самый главный, молодой человек отвечать не спешил.
— Подумайте хорошенько, господин Алваредо. Я расспрашиваю вас, по-видимому, в последний раз, поскольку дело переходит к судебному следователю. Где вы были тогда — в машине или в доме?
— В доме. Прежде чем войти в кабинет мужа, Лина открыла мне наружную дверь.
— Наур был еще жив?
— Да.
— Кто, кроме него, был в комнате?
— Фуад Уэни.
— Где вы стояли?
— Возле двери.
— Наур не попросил вас удалиться?
— Он сделал вид, что не замечает меня.
— Где стоял Уэни, когда раздались выстрелы?
— Приблизительно в метре от Лины, в центре комнаты.
— Насколько далеко от Наура?
— Метрах в трех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12