В кабинете следователя из-за стола вскочил инспектор розыска лейтенант Карый.
- Здравия желаю, товарищ майор! Рад вас видеть! Мы со следователем Чалым целую ночь раскручивали Никулина. Оказался крепким орешком, но у меня, - Карый ухмыльнулся углом тонкого, бескровного рта, - и не такие ломались... Слыхали, наверное!
- Как же, как же... - скептически парировал майор, до которого действительно доходили слухи, что Карый пользуется недозволенными методами допроса, но поскольку жалоб от задержанных и подследственных не поступало, то Голиков при случае ограничился лишь беседой на эту тему с начальником ОУР Московского района, майором Роденко. - И что же удалось выяснить?
- Практически все! - черные глаза лейтенанта радостно вспыхнули: знай, мол, наших. - Правда, пришлось повозиться основательно. Единственный прокол - не назвал сообщника. Но это поправимо... Завтра, послезавтра...
- Где он сейчас находится? - перебил лейтенанта Голиков.
- Пока у нас. Но Чалый пошел за санкцией в прокуратуру. Отправим его в тюрьму для созревания, а там уже дело техники. Готовенького возьмете, Карый довольно хихикнул. - Вы уж и про нас с Чалым не забывайте... Давно мечтаю перейти к вам, а то в райотделе никакого размаха, да и дела помельче.
- Поживем - увидим, - уклонился майор от разговора. Его начали раздражать бахвальство и самоуверенность Карого. - А пока дайте мне взглянуть на показания Никулина.
Карый молча подал ему папку с материалами. Голиков присел на стул и не спеша начал просматривать их.
Допрос подозреваемого, протокол опознания, допрос обвиняемого, обвинение, предъявленное Никулину, - все оказалось составленным четко и грамотно, без малейших нарушений.
Не успел еще майор детально ознакомиться с делом Никулина, как в кабинет влетел следователь райотдела Чалый.
- Вот так-то, товарищ майор, - заторопился он, помахивая у себя под носом только что добытым в прокуратуре постановлением на арест Никулина.
- Надо было для начала хоть поздороваться.
- О, прошу прощения, товарищ майор! Здравия желаю, товарищ майор!..
- Ладно, ладно, продолжайте.
- Еле уговорил заместителя прокурора, - продолжал Чалый, все еще, как веером, обмахиваясь постановлением.
- Присаживайтесь, отдохните от трудов праведных, - пригласил Голиков, и следователь опустился на стул рядом с ним, вопросительно посматривая на Карого, пока майор знакомился с делом. Карый всем своим видом давал понять, что наконец-то они утерли нос Голикову, все в ажуре, и можно примерять новые погоны.
Несколько минут прошло в молчании, потом Александр Яковлевич отложил папку в сторону и спросил у следователя:
- Олег Савельевич, меня настораживает тот факт, что Никулин, признавшись, что стоял, как говорится, "на стреме", ничего не говорит о своем сообщнике. Обычно в таких ситуациях либо отрицают все, либо признаются во всем. Чем вы это объясняете?
- Позвольте с вами не согласиться, товарищ майор, - Чалый встал и засеменил по кабинету, его маленькое личико озабоченно хмурилось. - В данном случае он просто не смог отвертеться. Ведь доказано, что он был возле дома. В протоколе опознания это четко зафиксировано. Ну, а дальше он решил спасать свою шкуру, чтобы потом сообщник не свалил всю вину на него. А выдать его он просто боится.
- Трудно в это поверить, но вам видней, - Голиков решил не продолжать бессмысленный спор, тем более что показания Никулина частично подтверждали правоту Чалого. - Единственное, о чем я попрошу - позволить мне переговорить с задержанным. - Заметив, что оба недоуменно переглянулись, майор добавил: - Я не настаиваю, однако...
Чалый перестал ходить по кабинету, сел на свое место за столом и официальным тоном произнес:
- Если вам, товарищ майор, понадобится допросить Никулина, то прошу вас согласовать это с моим руководством. Поймите меня правильно - у каждого из нас свои подходы, методы дознания.
- Ладно. Всего хорошего, - майор поднялся и, выйдя из кабинета, механически нашарил в кармане папиросы. "Да, эти наработают... работнички..." - подумал он и досадливо поморщился.
* * *
Приехав в управление, Голиков сразу же позвонил Струкову и доложил о задержании Никулина, потом попросил разрешения на допрос задержанного. Но полковник, очевидно, был в курсе всего, так как не задал ни единого вопроса, а на просьбу Голикова ответил категорическим отказом, мотивируя это тем, что целесообразнее будет майору не размениваться по мелочам и, вообще, больше доверять сотрудникам, давать им возможность проявлять инициативу. Голиков слушал его вполуха. Он был шокирован отказом, а если точнее, то решение Струкова показалось ему по крайней мере странным, но спорить с полковником он не стал. А тот в свою очередь напомнил майору о сроках и посоветовал в дальнейшем воздержаться от личных посещений работников пищевкусовой фабрики, поскольку такие визиты кое-кем могут быть истолкованы неправильно. Голиков воспротивился такой постановке вопроса, но полковник резко оборвал его. Тогда Александр Яковлевич попросил передать дело Петровой в следственное отделение Московского района, на что тоже получил отказ.
Кошки заскребли на душе у Голикова после этого разговора, и он долго задумчиво сидел за столом, пытаясь разобраться в сложнейшей ситуации: "Черт возьми! В какое дурацкое положение поставил меня Струков, - думал он, куря одну папиросу за другой. - Туда - не лезь! Того - не беспокой!.. Удивительные вещи происходят... Может, мне действительно пора менять работу?.. Обратиться к товарищам повыше?.. Неловко. Решат, что я копаю под Струкова... Но если трезво разобраться... Березина все же опознала Никулина. Хотя случайность его нахождения возле дома Петровой не исключена. Но ведь он сознался!.. Правда, методы допросов Карого тоже надо принять во внимание. Трудно понять человека, который под страхом физического воздействия вешает на себя убийство. Это не просто мелкий случай... Уф!.. Голова трещит от всего этого..."
Голиков достал из сейфа дело Петровой и начал его уже в который раз перелистывать. Папка была довольно увесистой из-за многочисленных заявлений и жалоб Петровой, а также копий ответов разных инстанций, на все лады варьирующих формулу - "факты не подтвердились".
"Но Петрова мертва, и это в подтверждении не нуждается! И я обязан найти виновников ее смерти! Чего бы это мне не стоило! - злость захлестнула майора при одной только мысли, что кто-то пытается вставлять палки в колеса, мешая расследованию. - Жаль, конечно, что много еще Струковых и Конюшенко. Но я-то, Голиков, должен остаться самим собой!" приняв такое решение, он почувствовал мгновенное облегчение и достал из ящика стола чистые бланки повесток.
* * *
- Это ты, Селезнев? Молодец, что позвонил, а то я тебя по телефону разыскивал и в субботу, и в воскресенье. Никто трубку не брал... Я так и понял, что на даче. Ну ладно, батенька, это все мелочишка... У тебя в кабинете никого?.. Тогда слушай. Приходил ко мне в пятницу ментяра... На работу, конечно... Тот самый, который вызывал... Неймется ему, и похоже, что сам по себе не образумится. Все еще не уразумеет, с кем тягаться вздумал, лягаш вонючий... Нет, пусть попрыгает. Думаю, что скоро он пар поспустит... Так ты говоришь, что его жена в инспекции по несовершеннолетним... И недавно на работу вышла... А-а-а, после декретного... Это хорошо. Когда человек на мели, он не особо дергается, так разве, для виду... Нет, я к слову. Платить ему пока не за что. К тому же розыск нам не очень и нужен... Обломаем как пить дать... Видать, неудачник. Сам посуди - сорок четыре, а всего только майор... Потом посмотрим... Если к тебе вдруг заявится, то особенно не церемонься... Пусть знает наших... Ну, батенька, все. До встречи! - Леонов положил трубку, вызвал секретаршу и попросил ее срочно разыскать Шульмана.
* * *
- А кто это у нас тут безобразничает, ой-ей-ей! - укоризненно протянул Александр Яковлевич, входя домой. Из прихожей он увидел сына, который ловко расправлялся с игрушечным медвежонком, пытаясь оторвать последнюю лапу. - За что же ты, Миша, покалечил своего тезку, Михаила Потапыча? - с напускной строгостью спросил он.
Но сына уже трудно было провести, он сразу почувствовал, что отец не сердится, и, подняв на него черные глазенки, недовольно спросил:
- А что ты мне принес?.. Когда мы пойдем к живым мишкам?
- Ну, этого я пока еще не знаю, а вот как теперь твой медвежонок будет жить без лап, я просто не пойму.
- Мама пишьет, - убежденно сказал малыш.
- Ну, нет уж, мама больше не будет пришивать Мишке лапы, - раздался за спиной Александра Яковлевича голос Марины, которая, привлеченная разговором мужа и сына, тихонько вышла из кухни и с нежной улыбкой наблюдала за ними.
Миша опустил голову, насупился, исподлобья поглядывая на родителей.
- А ну-ка, сыночек, подойди ко мне.
Мальчик встал и с неохотой приблизился к матери.
- Что ты мне обещал? - строго спросила Марина.
- Я больше не бую, - малыш готов был разреветься, и Марина не выдержала и прижала сына к себе, поглаживая по вихрастой макушке.
- Хорошо, сынок, я тебе верю. А теперь собери свои игрушки и ложись в кроватку. Тебе давно пора баиньки, а твой папа, раз уж появился пораньше, поможет мне.
Мише пришлось подчиниться, и он вернулся на то место, где застал его отец, и с кислой миной начал собирать разрозненные части медведя.
- Я пока на балкон выскочу, покурю, хорошо? - виновато скосив глаза, спросил Голиков. - Потом я в полном твоем распоряжении. Правда, толку от моей помощи будет не много... Лучше уж я Мишу спать уложу, а?
- Смотри, как знаешь, как бы потом не пожалел, - многозначительно проговорила Марина и, таинственно поджав губы, направилась в кухню.
Голиков, заняв свое традиционное место в проеме балконной двери, задымил.
Вечер выдался на редкость сухой и теплый. В сентябре такая погода гостит не часто. В темном прямоугольнике неба, который был виден Голикову, весело перемигивались звезды, обещая и на завтра хороший день. Над ухом пискнул комар, и, чтобы не напустить разной живности в комнату, Александр Яковлевич, прикрыв за собой дверь, вышел на балкон и облокотился на перила. Почему-то вспомнился приезд Марины к нему в Верхнеозерск. Он встретил ее с букетиком ландышей, которые до последнего момента держал за спиной. Он отчетливо помнил, что именно тогда в первый раз почувствовал, что присутствие Марины как рукой снимает с него усталость. И это ощущение не покидает его вот уже почти три года.
- Скоро ты там? - донесся из кухни голос жены. - Остынет все.
Уложив сына и, пообещав, что скоро к нему придет, Александр Яковлевич прошел в кухню.
- Саша, ты обратил внимание, какой сегодня замечательный вечер? Почти как у нас в Южноморске. Не хватает только моря да чаек над зеленой водой, - мечтательно проговорила Марина.
- Насколько я помню - вода была синяя или голубая. Даже в песне поется, что самое синее в мире - Черное море, - улыбчиво возразил Голиков.
- Не спорь, Саша... А еще сыщиком называешься!.. Вода в море постоянно меняет оттенок - от голубого до зеленоватого, - попыталась серьезно объяснить Марина, но заметив лукавинку во взгляде мужа, воскликнула: - А-а-а!.. Так ты потешаешься над собственной женой!.. Не выйдет!..
- О чем это ты, Мариночка? Народная мудрость гласит, что спорить с женой - все равно, что нырять зимой в холодную воду - никакой пользы, одни неприятности. Конечно, моржи в счет не идут.
- Вот и великолепно! - засмеялась Марина. - Значит, тебе надо поступить в группу моржового здоровья. А пока садись и ешь!
Подождав, пока муж справился с ужином и потянулся за чашкой чая, Марина, гремя в раковине посудой, как бы между прочим сообщила:
- А ты знаешь, перед твоим приходом звонил какой-то мужчина и просил передать тебе, чтобы ты опросил жильцов из того дома, что стоит перпендикулярно к дому, в котором произошло убийство. Он утверждает, что точно знает, что убийца приехал и уехал на машине, а его машина стояла у перпендикулярного дома, - Марина тылом ладони отвела со лба прядь волос и, не дождавшись от мужа ответа, продолжила: - Судя по голосу, это был мужчина преклонных лет.
- Такой звонок мог быть организован умышленно, - наконец отозвался Александр Яковлевич.
- Не думаю. Никакой фальши в его голосе я не заметила. Я сразу же предложила ему позвонить тебе на работу или прийти туда, но он ответил, что не может воспользоваться моими любезными советами, как это ни огорчительно для него, - Марина явно передразнивала старомодную вежливость своего собеседника, и это получилось у нее довольно комично.
Голиков молча размышлял над услышанным: "Что это?.. Провокация?.. Не исключено. Анонимные письма и звонки сейчас - дело обычное. И только потому, что общество в силу многих причин не в состоянии порой защитить честного и принципиального человека... Правда, такими способами часто пользуются и всевозможнейшие подонки, чтобы опорочить, скомпрометировать человека. А тот всю жизнь потом вынужден доказывать, оправдываться... Да, облить грязью легко, а отмыться - случается, и жизни не хватает... Но это всего лишь мрачная лирика, а в конкретном эпизоде надо искать, упорно и настойчиво. Чем черт не шутит, а вдруг?.."
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Высокая, светловолосая женщина прикрыла телефонную трубку ладонью и тихонько спросила:
- Борисов, ты дома?
- Нет, - даже не раздумывая, ответил Валентин. Он оцепенело сидел в кресле, глядя на экран телевизора отсутствующим взглядом.
- Вынуждена вас огорчить, но его дома нет. Перезвоните через час, а лучше завтра утром, - заворковала жена. - Нет, нет, я в дела мужа никогда не вмешиваюсь, - с нажимом сказала она и опустила трубку на рычаги, а потом щелкнула выключателем. Комната утонула в мягком розоватом свете от круглой люстры.
- Чего ты нахохлился и сидишь в потемках? У тебя какие-то неприятности?
Валентин, не оборачиваясь, неопределенно пожал плечами.
- Может быть, ты все-таки передумаешь и пойдешь со мной?.. Эдуард отмечает сегодня защиту диссертации. Соберется приличная компания. Ручаюсь, будет весело. Ведь, согласись, неудобно отказываться от приглашения, - жена говорила внешне спокойно, но заискивающие нотки проскальзывали отчетливо. Прошло всего два дня после их примирения. Борисов первым предложил забрать заявление из суда. Татьяна до сих пор оставалась в неведении об истинной причине такого резкого поворота в намерениях мужа. - Или тебе нужно пойти в другое место?! - в вопросительно-утвердительном тоне жены мелькнула неприкрытая насмешка.
У Валентина потемнело перед глазами, и он с большим трудом удержался от грубости. А из глубины памяти на него вдруг глянули родные, до боли знакомые широко открытые глаза. "Оля... Олечка... нежная моя..." - Борисов с трудом проглотил ком, подступивший к горлу, и нехотя повернулся к жене, некое подобие улыбки появилось на его лице: - Прости, Таня, но я очень устал. Совещания за совещаниями... да и все остальное... Между прочим, тебе очень идет этот костюм, - Борисов жидким комплиментом прикрыл свою минутную слабость.
- А я специально надела его, чтобы тебе показать... Так, говоришь, нравится? - она повернулась на каблуке, бирюзовая ткань вспорхнула облаком. - Правда, деньги за него я еще не отдала... Хотела с тобой посоветоваться. Уж больно цена колется.
- Возьми в серванте. На старом месте, - сказал Валентин, ощущая прилив глухого раздражения: "Опять все сначала... деньги... деньги... деньги. Без них я этой женщине не нужен. А ведь ни разу, черт возьми, даже не полюбопытствовала, как они мне достаются... Хотя кому от этого легче?.. Ольга узнала правду. А в итоге... Господи, как жить дальше?.. Неужели нет никакого выхода? - он машинально наблюдал, как жена, стоя перед зеркалом, приводила себя в порядок. - Невероятно, но факт, что вот такие женщины почти всегда все имеют в жизни. Никаких проблем. Как пиявки, высасывают они все из мужа, а зачастую еще и из любовника. Правда, внешностью ее бог не обидел... А вот таких, как Ольга - единицы. Только она смогла бы изменить мою жизнь. А теперь?.. Пойти и во всем признаться?.. Но кому и зачем теперь нужно это?.."
- Ну, я пошла!.. Не скучай, - Татьяна наклонилась и поцеловала мужа в щеку. Валентину пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не оттолкнуть жену.
- Желаю тебе хорошо повеселиться.
От жены исходил летучий аромат дорогих духов, в глазах появился тот озорной блеск, который нравился Валентину в те далекие годы, когда только начали складываться их отношения. Инстинктивно почувствовав перемену в настроении мужа, Татьяна медленно выпрямилась и сказала тоном капризной девочки:
- Право, Валентин, мне очень жаль, что ты сегодня не в духе. Мы так давно нигде не появлялись вместе.
Борисов демонстративно опустил веки. "Да, вот с Ольгой мы действительно вместе никуда не ходили, - с горечью подумал он. - Она стеснялась, а я так долго тянул с разводом. Мечтали, ждали и не успели..." - он даже не услышал, как жена выпорхнула из квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17