- Хорошо говоришь, Костя! Может, еще предложишь рядом с ним на дубовой скамеечке посидеть за барьером, чтобы милейшему Валентину Владимировичу скучно не было? - ехидно поинтересовался Леонов.
Селезнев пристыженно разглядывал ковер.
- Нет, батенька мой, сейчас для нас главное - не допустить разрастания этого дела. И тут без нашего общего друга не обойтись... Лучше уж ему заплатить вдвое, чем рисковать с этим майором... Я, знаешь, его даже зауважал... Так что давай на посошок - и по коням!
Но наполнить рюмки он не успел - в дверь вихрем влетела перепуганная секретарша и, вся дрожа, залепетала:
- Дмитрий Степанович, там... за вами пришли... Их три человека... из уголовного розыска!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Долгая прогулка по осеннему солнышку, неожиданная, но полезная для дела встреча с Рязанцевым несколько рассеяли утреннее тяжкое настроение Голикова. Ровно в два часа он уже подходил к своему кабинету. Коридор был наполнен жужжащим шумом, сквозь который пробивались отдельные возгласы. По обеим сторонам двери на стульях с откидными сидениями теснились возбужденные посетители. Появление майора было встречено взрывом, особенно ярились Леонов и Селезнев. Казалось, что только само здание УВД и присутствие в коридоре лейтенанта Громова, рослого, сильного и сдержанного, спасает Голикова от немедленной физической расправы.
Майор с нарочитым спокойствием открыл ключом кабинет и затворил за собой дверь. Минуту-другую он посидел за своим столом, собираясь с мыслями, потом поднял телефонную трубку и набрал номер.
- Чижмин.
- Лева, слушай внимательно... Приведи ко мне Борисова, но предварительно убери куда угодно Леонова и Селезнева. Они там в коридоре бушуют.
- Вас понял: двоих убрать, одного привести, - весело отозвался Чижмин.
Через несколько минут он был уже у Голикова и докладывал:
- Леонова и Селезнева я пока определил в свой кабинет. Пусть их там Громов немного поразвлечет, а Борисова я заказал. Сейчас доставят.
- Что обыск?
- Пустой номер, Александр Яковлевич, - Чижмин, словно оправдываясь, предположил: - Если Борисов причастен к убийству, то на кой ляд ему держать что-то компрометирующее дома?
- Да, и большого количества ценностей, которые реально подтверждали бы наличие нетрудовых доходов, у него и быть не могло - работает-то он на "доходном месте" недавно.
- Плюс молодая любовница, - вставил Чижмин.
- Вот именно, соображаешь, - Голиков защемил двумя пальцами нижнюю губу, внимательно глядя на старшего лейтенанта.
- Александр Яковлевич, а что если я съезжу к Борисову на работу? Так, для очисти совести?
- И не только для очистки. Нужно самым тщательным образом обследовать его рабочее место.
- Вот только боюсь я, Александр Яковлевич, достанется нам из-за Леонова и Селезнева.
- Ты хотел сказать - мне... Ну, это мы еще посмотрим, - Голиков встал из-за стола и подошел к Чижмину. - Ничего, Левушка, прорвемся. Будем верить в лучшее, - он похлопал старшего лейтенанта по плечу и неизвестно чему улыбнулся. - После того как побываешь у Борисова на службе, обязательно загляни в кафе, куда он заходил в то утро, и в суд тоже... Может, кто случайно заметил - на машине приезжал Борисов или нет.
Звонок необычно долго молчавшего телефона как бы подвел черту под разговором.
"Началось!.." - только и успел подумать майор, поднимая трубку внутренней связи, общение с которой ничего, кроме неприятностей, не сулило.
- Голиков слушает, - сказал он в трубку и махнул Чижмину, чтобы тот удалился. - Я позволяю себе то, что предусмотрено законом, - ответил он Струкову. - При чем тут недовольство прокуратуры? Их дело следить за соблюдением законности... Хорошо, к концу дня я представлю вам отчет, майор, едва сдерживая желание прервать разговор, выслушивал брюзжание начальника управления. На этот раз спасение пришло в образе Борисова, входившего в кабинет.
- Извините, товарищ полковник, но ко мне на допрос доставили задержанного.
В телефонной трубке зазвучали короткие сигналы, и Голиков, с облегчением вздохнув, обратился к Борисову, стоявшему у двери.
- Ну, Валентин Владимирович, вот мы и снова встретились. Присаживайтесь.
Лицо Борисова выражало полнейшее равнодушие.
- Обязан поставить вас в известность, что в отличие от нашей первой встречи, когда мы беседовали с вами как со свидетелем, сегодня вы вправе не отвечать на мои вопросы, поскольку теперь являетесь подозреваемым.
Реакции со стороны Борисова не последовало.
- Правда, - продолжал майор, - в вашем положении я бы не стал упрямиться и чистосердечно рассказал о том, что произошло утром восьмого сентября.
Борисов, которого усадили в кресло напротив Голикова, и ухом не повел, разглядывая майора воспаленными, мутно-голубоватыми глазами, в которых поражало полное отсутствие какой-либо мысли. И неудивительно. После солидной дозы коньяка, выпитого вчера вечером, и нескольких рюмок, добавленных сегодня утром, когда он в лихорадке собирался на работу, Борисов находился в невменяемом состоянии. Не помогло ему и испытанное средство, к которому вынужден был прибегнуть Чижмин, - холодный душ в вытрезвителе. Вопросы майора, которые он повторял раз за разом, словно уходили в пустоту до тех пор, пока один из них, как сильный электрический разряд, не встряхнул Борисова. В его глазах мелькнуло нечто осмысленное. Голиков поспешил воспользоваться этим и громко повторил вопрос:
- Кто убил Петрову Ольгу Степановну?
- Оля... Олечка... Ее нет уже... - тупо забормотал Борисов, свесив голову, раскачиваясь и тщетно пытаясь уразуметь, где он находится. Ничего уже не вернешь... Зачем жить?.. Кому это нужно?.. - Взгляд его натолкнулся на майора: - А это еще кто?.. Что здесь происходит?.. Как я тут оказался? - Борисов стремительно трезвел, на высоком лбу высыпали бисеринки пота.
- Это, Валентин Владимирович, сейчас не имеет ни малейшего значения. Вы, впрочем, уже прекрасно сориентировались... Я даже скажу больше - и вам, и нам повезло, что вы оказались у нас, - Голиков сказал это не кривя душой, памятуя свои утренние переживания около дома Борисова. Кто лучше него мог оценить степень опасности, которой подвергался Борисов, единственный свидетель против предполагаемого убийцы. От мысли, что они могли опоздать, тяжелело сердце. Борисов был сейчас единственной ниточкой, которая могла вывести их на преступников.
- Ага, это значит по вашей милости я здесь нахожусь?.. Любопытно!
- Ничего любопытного, гражданин Борисов. Вы просто арестованы... И не делайте круглых глаз... Вы же сами к этому готовились. Да и напились до беспамятства скорее всего от страха, что ваше преступление раскроется.
- Что?.. Какое еще преступление?.. Вы отдаете себе отчет, что говорите? - окончательно овладел собой Борисов.
- Валентин Владимирович, я действительно был склонен после первой нашей встречи поверить вам. Скрывать не стану, мы еще не выяснили до конца, какую роль играли вы в деле Петровой. Еще один совет - и вовсе не потому, что это входит в мои обязанности, просто мне искренне жаль вас, снимите грех с души. Чистосердечное признание смягчит ваше положение. Истина хоть и банальная, но это так... Короче говоря, не мучайте себя и помогите нам.
- Ну, знаете ли, это уже переходит все границы. Так я... - голос его сорвался, он закашлялся и побагровел, - ...значит, арестован... Тогда позвольте узнать - за что?
- Я уже сообщил вам, что вы имеете право не отвечать на мои вопросы, - как бы не замечая возмущения Борисова, спокойно сказал Голиков. - Однако убедительно прошу вас спокойно выслушать меня... Нам доподлинно известно, что утром, в день убийства Петровой, вашу машину видели возле ее дома. Отрицать этот факт бессмысленно... Через несколько минут будет проведено опознание, необходимое для выявления человека, приехавшего и уехавшего после убийства на вашей машине.
Борисова форменным образом затрясло, он даже коротко застонал от негодования.
- У вас еще есть шанс, гражданин Борисов! - сухо заметил майор, чтобы несколько охладить собеседника. - Не заставляйте меня в корне менять свое мнение о вас.
- Нет, но это чудовищно!.. - Борисов всплеснул руками. - На что вы меня толкаете!.. Сознаться в убийстве Ольги?! - он подхватился с кресла, словно поднятый ветром. - Не пойму - или здесь не все в своем уме, или кто-то решил зло подшутить надо мной.
- Сядьте, гражданин Борисов! - жестко приказал Голиков. - Что за нелепая комедия. Незачем разыгрывать передо мной жертву. Поверьте, что вы делаете не лучший выбор.
Майор взял телефонную трубку:
- Лейтенант Громов, доставьте ко мне задержанного Селезнева!
Ждать долго не пришлось. Селезнев буквально влетел в кабинет, горя от нетерпения высказать майору все, что о нем думает, но, заметив сидящего в кресле Борисова, как бы споткнулся на ходу. Слова застряли у него в горле, он с коротким шипением втянул воздух сквозь плотно сцепленные зубы. Рука беспомощно зашарила по груди, и Селезнев слегка пошатнулся. Два стресса в течение дня - это для любого человека многовато. А сюда следовало добавить еще и нервозное ожидание после того, как их бесцеремонно взяли в кабинете Леонова и доставили в управление.
Не давая ему опомниться, Голиков с иронией спросил:
- Ну, гражданин Селезнев, надеюсь, теперь вам удастся вспомнить, кто такая Петрова Ольга Степановна?.. Или потребуется помощь гражданина Борисова?
Глазки Селезнева словно остекленели и ненавидяще впились в майора. Он выждал минуту, осваиваясь и собираясь, потом спокойно сказал:
- Я не знаю, что вам наговорил этот... - так и не подобрав определения в адрес Борисова, он только рукой махнул в его сторону, - но ни с какой Петровой я не знаком... Вы только ради этого фарса задержали меня? - перешел в наступление Селезнев. - Какое самоуправство!.. Я сейчас же иду к вашему руководству!.. Думаю, что по головке вас не погладят!.. Представители закона! - Селезнев саркастически скривился и снова стал испепелять майора взглядом.
Голикова так и подмывало ответить резкостью, но он сдерживался, пытаясь даже улыбнуться. Улыбка, впрочем, получилась похожей скорее на гримасу.
- Гражданин Селезнев, прошу вас взять себя в руки и отвечать только на мои вопросы.
Заполнив бланк проведения очной ставки и опросив Селезнева и Борисова о степени их знакомства и служебных контактов, Голиков приказал привести Леонова.
Но и эта очная ставка не дала никаких ощутимых результатов. Если бы Голиков мог знать, что из управления произошла утечка информации, и Леонов с Селезневым, осведомленные об аресте Борисова, до мельчайших подробностей разработали линию поведения при возможных допросах!
Настоящую бурю возмущения вызвало сообщение майора о предстоящей процедуре, где Леонову и Селезневу предстояло стать объектами опознания. Голикову пришлось даже вызвать конвой, чтобы привести протестующих в чувство, а заодно и дать наглядно понять, где они в настоящее время пребывают.
Усадив всех троих к стене в ряд, Голиков приказал вводить по одному свидетелей, которые видели машину Борисова утром в день убийства.
Первым вошел мужчина лет пятидесяти с начинающими седеть волосами и солидным брюшком. Он, без сомнения, был удивлен, что в кабинете столько народу. Сесть ему Голиков не предложил, а сразу же, после соблюдения необходимых формальностей, задал вопрос:
- Кого из присутствующих здесь вы узнаете?
Мужчина указал на Борисова, который тут же протестующе зажестикулировал.
- При каких обстоятельствах вы познакомились?
- Мы не знакомы. Но этого человека я видел.
- Где?
Мужчина назвал адрес дома, расположенного перпендикулярно к дому Петровой.
- Когда?
- Восьмого сентября.
- Вы не ошибаетесь?
- Я не могу ошибиться по очень простой причине. Именно в тот день я приехал из командировки и возвращался с вокзала домой. Это можно подтвердить документально.
- Где находился и что делал опознанный вами гражданин?
- Он стоял около машины "Жигули" ко мне лицом. Потом открыл дверцу, завел машину и уехал.
- Какого цвета машина?
- Белая.
- Номер?
- Номера не помню, не обратил внимания.
- Хорошо. У меня к вам последний вопрос. Почему вы обратили внимание именно на этого гражданина?
- Вот уж чего не знаю, того не знаю... Просто обратил и все.
- Понятно. Можете идти.
Двое других свидетелей - преклонного, так сказать, глубоко пенсионного возраста, вызванные поодиночке, также опознали Борисова, четко назвали номер и цвет его машины.
Когда из кабинета вышел последний свидетель, Борисов не выдержал, сорвался с места и закричал, размахивая руками едва не под носом у Леонова и Селезнева:
- Это они, сволочи, все подстроили!.. Они и свидетелей подкупили!.. Это они убили Ольгу!.. Я их, гадов, собственными руками задушу! - и он бросился с кулаками на своих бывших приятелей, и только вмешательство конвоя спасло тех.
Оказавшись в безопасности, Леонов и Селезнев обрушились, в свою очередь, на Борисова. Послушав их перепалку, Голиков распорядился отпустить Леонова и Селезнева, предварительно извинившись перед ними.
Впервые за все это время он вспомнил о папиросах и закурил.
"И все же здесь что-то не так! - ломал он голову, поглядывая на сникшего, раздавленного Борисова. - Неужели возможна такая подтасовка?.. А кто звонил мне домой в тот вечер? Ведь он-то и подбросил мысль о машине... Кому-то выгодно подставить Борисова... Кому? Леонову и Селезневу, больше некому... Но им это зачем?.. Свидетели, похоже, не врут. Да и живут все в одном доме, как раз в том подъезде, против которого и стояла машина... Подкуп - кричал Борисов - да нет, практически исключено... Но почему же машина оказалась рядом с домом Петровой?.. Борисов передал ее кому-то на время? Но тогда зачем ему это скрывать? Угон? Отпадает, Борисов твердит, что сам в это время пользовался ею. С другой стороны, будь он причастен к убийству Петровой - мог бы воспользоваться версией угона, ведь кроме его собственных показаний, что он ездил утром в кафе и в суд, других доказательств нет. Опять все замкнулось!.. Правда, все эти поездки он мог сделать и после убийства. Говорит же о них потому, что хочет создать с их помощью алиби, уверенный, что его машину возле дома Петровой никто не видел. Да и стояла-то она у торца перпендикулярного дома... Да-а-а, если все это подтвердится, тогда равных Борисову артистов еще поискать! Голиков в упор тяжело уставился на сидящего у стены сжавшегося Борисова, словно пытаясь сосредоточенным усилием воли прочесть его мысли. - Нет, поведение Борисова никак не укладывается в образ убийцы!.. Надо основательно проверить его алиби и отправить замки дверей его машины и зажигания на экспертизу, - решил майор и облегченно вздохнул. Второй раз он отказывался предъявить Борисову обвинение в убийстве. Мысли его были уже далеко: - Неплохо бы теперь докопаться, кто стоит за спиной Леонова и Селезнева, точнее - за чьей это широкой спиной они прячутся? Вот потому-то и нельзя отпускать сейчас Борисова. В его же интересах. А тут еще и Чижмин, как назло, не звонит", - едва успел подумать Голиков, как раздался звонок, но это опять был въедливый зуммер внутреннего телефона. Голикова срочно требовал к себе Струков.
* * *
- Ты смотри, какая сука пакостная! - были первые слова, которые Селезнев услышал от Леонова после шумных баталий в кабинете Голикова.
Вот уже более десяти минут они, не сговариваясь, шли в одном направлении. Маршрут был выбран единогласно, если так можно выразиться, поскольку спутники не проронили до этого момента ни слова. Уязвленное самолюбие и еще кое-какие соображения толкали их в одном направлении туда, где можно было найти защиту от предполагаемых неприятностей, - в прокуратуру.
Леонов шагал твердо, широко, солидно, чуть пригнув крупную голову. Селезнев же, хотя и был примерно такого же роста, суетливо семенил рядом с Дмитрием Степановичем, то отставая на полшага, то забегая вперед.
- Ничего, парень свое получит! - наконец откликнулся Селезнев. Уверен, не долго ему сидеть на этом месте... Уму непостижимо, как он с таким характером ухитрился до майора дотянуть... Впрочем, люди в его годы в полковниках ходят, - Селезнев едва не налетел на внезапно остановившегося Дмитрия Степановича, который через плечо окинул спутника уничтожающим взглядом.
- Ты клинический идиот, милейший!.. При чем тут майор?.. Я толкую про этого слизняка, про Борисова... Сам, паскуда, тонет и нас с собой норовит прихватить... Добро хоть, что он промолчал о нашей последней встрече.
- Это у тебя дома?
- Именно, батенька... Но в дальнейшем полагаться на его молчание я бы поостерегся... А вот заткнуть бы ему рот каким-нибудь образом, ей-богу, не помешало бы.
В небольшом и тихом скверике, недалеко от здания, где размещалась прокуратура, Дмитрий Степанович, углядев пустую скамейку, предложил:
- Присядем. Как говорят в таких случаях, - обсудим создавшееся положение.
Константин Петрович, оберегая светлые брюки, расстелил носовой платок в крупную клетку и осторожно присел на краешек скамейки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17