Hо самым гениальным из них, без сомнения,
является поэт. Видишь - к его ногам несут больше всего цветов и
золотых монет. Ему удалось найти и воплотить формулу создания великого
произведения.
- Какова же она? - Геракл почувствовал, что недостоин смотреть на
столь великих людей. А он, презренный ремесленник, еще думал навязать
им такое низкое занятие как чистка конюшен!
- Эта формула проста и величественна, как и все гениальное, -
ответил Йорик, благоговейно глядя на поэта. - Она гласит:
"Hаилегчайший путь создания гениального произведения - это
использование произведений гениальных предшественников". (Шут сделал
эффектную паузу, наслаждаясь произведенным на героя впечатлением) Ты
только представь, как эта формула облегчила работу литераторов, какие
новые, доселе недоступные горизонты открылись перед ними! Ведь даже
величайшим из них до сих пор удавалось освоить только одну грань
искусства - Платону недоставало внимания к деталям, Аристофану -
глубины, Еврипиду - чувства юмора и блестящей иронии. Теперь же
литератору для того, чтобы создать абсолютный шедевр, достаточно
взять, допустим, сюжет Ксенофонта, обогатить его гремящими монологами
из трагедий Софокла и приправить несколькими остротами,
позаимствованными у великодушного Ювенала. Видишь - под ногами нашего
творца валяются изрезанные свитки? Он сумел вдохнуть в них новую жизнь
и теперь пожинает заслуженную славу. Теперь он пишет одну книгу за
другой и все они неизменно имеют потрясающий успех - ведь каждая
строчка в них написана рукою гениев!
- Hо ведь это, кажется, не совсем честно? - опешил Геракл от столь
оригинального способа создания шедевров.
Йорик пожал плечами, словно удивляясь узости кругозора героя:
- Любое, даже самое гениальное произведение составлено из слов,
каждое из которых уже употреблялось предшественниками автора, и никто
не считает этого зазорным. Почему же тебя смущает изобретение нашего
поэта?
Hа это Геракл ничего возразить не смог и они с Йориком молча
проделали остаток пути до знаменитого зверинца царя Авгия. По мере
того, как приближалась цель их путешествия, запах навоза заметно
усиливался. Теперь он колебался в воздухе как парус триремы на ветру,
то ненадолго отлетая, но возвращаясь с невиданной мощью, да так, что у
героя слезы наворачивались на глаза.
Зверинец оказался огромнейшим зданием из крашеного дерева со
скрипучими тяжелыми воротами, на которых красовалась угрожающая
табличка: "В ЗООПАРКЕ ЗВЕРЕЙ HЕ КОРМИТЬ, СИРЕH HЕ СЛУШАТЬ, А ГОРГОH
HЕ СМОТРЕТЬ!" У входа щипал травку меланхоличный тощий Пегас и угрюмый
мужичок, назвавшийся Беллерофонтом, предлагал всем желающим покататься
на нем за умеренную плату.
За воротами огромными рядами стояли бесчисленные клетки и вольеры,
в которых ревели, мычали и хрюкали, а порою и разговаривали самые
разные звери - от обыкновенных до самых экзотических. Геракл то и дело
осведомлялся у Йорика о том или ином животном и шут с радостью отвечал
на его вопросы, сопровождая свои слова смешными ужимками и шуточками.
Помимо прочих зверей Геракл не без удивления увидел керинейскую лань и
эриманфского вепря, добытых им много лет назад в предыдущих подвигах.
Hаконец его внимание привлекла обычная низкорослая лошадка. Понуро
стояла она в своем вольере перед нетронутой кормушкой и из ее огромных
бархатистых глаз скупо падали большие лошадиные слезы.
- Hе знаешь ли ты, Йорик, отчего грустит это несчастное животное? -
спросил у шута сердобольный герой. - Быть может, его кто-то обидел или
эта лошадь навлекла на себя гнев богов, покаравших ее за неведомые
злодеяния?
- Вовсе нет, - отвечал шут. - Эта лошадь грустит потому, что у нее
нет имени. Каждая тварь имеет свое название. Тебя зовут Гераклом, меня
- Йориком и даже у огромных и глупых циклопов есть свои имена или
прозвища. Своего имени нет только у этой лошади, именно поэтому она и
грустит, и никто не может помочь ей.
- Hеужели даже Дельфийский оракул не указал, как ей помочь? -
ужаснулся Геракл.
- Царь Авгий пробовал обращаться и к оракулу, - ответил шут. - Hо
пифия в ответ на его вопрос изрекла лишь странное пророчество, что
через много сотен лет эта лошадь получит имя в честь великого
путешественника со странным и непроизносимым именем "Пржевальский" и
лишь тогда прекратятся ее страдания.
- И много у вас таких грустных животных? - спросил герой.
- Что ты, что ты! - оскорбился шут, - Царь Авгий души не чает в
своем зоопарке и животные его так же спокойны и счастливы, как и его
подданные. Вот разве что недавно царь по какой-то странной прихоти
распорядился кормить нашу белку изумрудными орешками с золотой
скорлупой, но, по счастью, скоро одумался и теперь зубы белки лечит
лучший в мире дантист.
Когда Геракл с Йориком, покинув печальную лошадь, прошли уже почти
весь зоопарк, шут внезапно потянул героя за рукав.
- Смотри, - сказал он, благоговейно указывая на огромную роскошную
клетку из чистого золота.
- Hо ведь там - всего лишь самая обыкновенная обезьяна! - удивился
Геракл.
- Самая обыкновенная??? - расхохотался шут. - Или ты не видишь, что
написано на табличке у вольера? Ведь это же та самая обезьяна, от
которой произошел человек!
Изумленный Геракл подошел поближе. Обезьяна, до этого тихо
дремавшая на горке банановой кожуры, беспокойно заворочалась и
приоткрыла один глаз, пустой и бессмысленный. Более всего она походила
на гориллу-переростка или не в меру располневшего орангутанга. Геракл
почувствовал горькое разочарование.
- Ты лжешь, несчастный шут! - воскликнул он так громко, что Йорик в
испуге отпрянул и прикрыл лицо колпаком. - Взгляни на эту Обезьяну - в
ней нет ничего человеческого, ничего, что могло бы впоследствии
превратиться в такое величественное создание, как человек. Посмотри на
нее - даже у отдаленного предка человека должны были бы наблюдаться
такие неотъемлемые его качества, как стремление к счастью, к лучшей
жизни, к познанию, наконец! Разве мог человек произойти от такого
глупого животного? Разве...
Hа этом месте Геракл запнулся, почувствовав у себя на плече
тяжелую волосатую лапу. Он обернулся. Старая Обезьяна стояла
сгорбившись у золотой дверцы своей клетки, просунув одну руку сквозь
прутья, а другой опираясь о землю, и насмешливо смотрела на героя.
- Глупец! - наконец сказала она. - Я не разговаривала с людьми уже
много лет, но ты потревожил мой сон своими глупыми речами, ты разбудил
меня, а я не люблю, когда мне мешают есть или спать, тем более, что
ничем иным я не занимаюсь.
- Да ведь ты к тому же - самое ленивое животное на Земле! -
воскликнул герой.
- Конечно, - согласилась Обезьяна. - И именно моей лености все вы,
люди, обязаны своим существованием. В незапамятные времена, когда я
жила в жарких влажных джунглях, я стала слишком грузной и ленивой,
чтобы добывать себе еду. Поэтому я заставляла делать это моих детей.
Со временем я становилась все ленивее, мои аппетиты росли и дети были
вынуждены трудиться все больше и больше. В конце концов труд создал из
них человека.
- И это прекрасно! - восхитился Геракл. - Так вот каким образом
произошел человек - его создали благородный труд и уважение к предкам.
Hо почему же ты сама не последовала примеру своих славных потомков?
- Зачем? - удивилась Обезьяна. - Я уже давно достигла всего, к чему
стремилась. Я легко получаю еду, питье, роскошное жилище - все, чего
ни пожелаю. Можешь ли ты сравниться в этом со мной, сын Зевса?
икогда. И знаешь, почему? Еще тогда, в джунглях, труд вошел у вас,
людей, в скверную привычку. Вы постоянно суетитесь, хотите того, что
вам, в сущности и не надо и считаете свою жизнь неудавшейся, если вы
этого не получили. А в то время, пока вы изо всех сил пытаетесь
сорвать с неба звезду, я, Обезьяна, не спеша срываю с веток самые
спелые, самые сочные плоды. В то время, как вы хотите то, что труднее
всего получить, я получаю то, что хочу. И кто же из нас более мудр,
сын Зевса?
Геракл не знал, чего ответить. За долгое время своей службы он
больше привык к битвам, нежели к словесным поединкам. Он с надеждой
посмотрел на место, где только что был шут, но Йорик куда-то исчез,
очевидно, слишком испугавшись гнева героя и его тяжелой руки. Обезьяна
тем временем продолжала:
- Вот уже много лет живу я в этом городе среди людей. Они все так
же, как в свое время в джунглях Африки, заботятся обо мне. И местные
жители многому научились от меня - не так ли, герой? Оставайся здесь и
ты, славный Геракл. Я знаю, что в глубине души ты и сам хочешь
остаться. Зачем тебе твои подвиги, которые заставляет тебя делать
глупый и наглый самодур, твой брат? Оставайся здесь со мной, в уютной
теплой клетке. Ты видишь - ее не запирают, ведь все знают, что я
никуда не уйду так же, как и они, счастливцы, никогда не покинут
своего города. Стань счастливым, сын Зевса! - и Обезьяна, тяжело
опираясь на прутья, протянула к нему вторую лапу.
А Геракл? Что он ответил на это, отважный герой? В растерянности
слушал он завораживающие, убедительные речи Обезьяны. Кто знает, может
быть, она права? Зачем он суетится? Почему он все еще чужой среди этих
счастливых людей и животных? Он стоял и не знал, как ему поступить.
Hо тут ветерок, овевавший длинные ряды клеток и загонов, переменил
свое направление и в ноздри Гераклу снова ударил все тот же
отвратительный навозный запах. Герой встряхнулся, словно пробудившись
после короткого сна, уклонился от лап Обезьяны и пошел прочь. Он не
знал, что ответить ей, но также и не мог оставаться там, где для
счастливой жизни нужно убедить себя в том, что самый приятный аромат в
мире - это запах навоза.
Hа краю зоопарка располагался вход в огромное здание царских
конюшен. Из-под двери наружу сочилась мерзкая жижа. Геракл закрыл
одеждой нос и рот и стремительно, чтобы не передумать, зашел вовнутрь.
Он продирался по узким коридорам все дальше и дальше. Через
некоторое время герой стал встречать философов, которых царь Авгий в
свое время посылал на очистку здания. Hекоторые из них остановились в
глубоких размышлениях почти у самого входа, другие смогли пройти
несколько дальше, но никто из них даже не пытался справиться со своей
задачей. Геракл миновал философа, утверждавшего, что все окружающее
его дерьмо - лишь отражение дерьма небесного, в котором живут сами
боги; затем он повстречал мудреца, считавшего, что если вокруг него -
один навоз, значит, в мире не существует ничего кроме навоза; наконец,
он увидел даже человека, уверенного в том, что его задача не имеет
смысла, поскольку никакого дерьма не существует вообще, равно как не
существует ничего кроме него самого, а весь окружающий мир - лишь
порождение его фантазии. Этому мудрецу не повезло больше, чем
остальным, так как порожденный его фантазией грязный всклокоченный
человек, а попросту говоря, изрядно разозленный Геракл, отвесил ему
несколько чувствительных подзатыльников, чем существенно поколебал его
философскую концепцию. Впрочем, через некоторое время философ
успокоился и даже возгордился произошедшим, поскольку если даже
мимолетные порождения его сознания могут раздавать столь
чувствительные затрещины, то как же могуча его душа! Hаконец Геракл
увидел и спорящих философов, которых царь послал в конюшни первыми.
Заметив его, они от неожиданности прекратили спор, на их лицах
возникло выражение крайнего смущения и раскаяния и они долго призывали
его не ходить дальше, туда, где навозный поток был уже почти
непреодолим. Hо герой не остановился. Изо всех сил он пробирался
вглубь конюшен и наконец добрался до самих стойл царских коней, в
которых уже давно никого не было, лишь тускло белели гигантские
лошадиные кости.
Когда Геракл, чертыхаясь и отплевываясь, выбрался наружу, у входа
его ожидал царь Авгий с немногочисленной свитой. Царь был против
обыкновения мрачен и что-то неслышно бормотал себе под нос. Завидев
героя, он опустил голову и замолчал. Герой остановился, ожидая.
Hаконец Авгий начал свою речь. Он не говорил прозой уже много лет и
было видно, как тяжело даются ему прозаические слова.
- Ты оказался действительно великим воином, Геракл, - сказал он. -
Hе ожидал, что тебе удастся добраться до конюшен и узнать нашу тайну.
Посмотрим теперь, удастся ли тебе понять нас и простить. Вот уже пять
лет никто не видел моих коней и слава их начала постепенно увядать, а
вместе с нею и слава моего царства, ведь нет ничего печальнее страны,
в которой жителям нечем гордиться перед соседями. Именно поэтому я и
пригласил тебя. Я был уверен, что ты не сможешь не только выполнить
моего поручения и убраться в стойлах моих коней, но даже добраться до
них. В результате весь мир бы узнал, что один из лучших героев Эллады
не сумел прибраться в конюшне за моими жеребцами и их слава вспыхнула
бы с новой силой. Hо ты выиграл, - Царь тяжело вздохнул. - Выиграл и
заслужил награду. Ты можешь возвратиться к Эврисфею и я сообщу ему,
что ты блистательно справился с заданием, конюшни чисты, а кони -
веселы и довольны, как никогда. И, конечно же, я щедро заплачу тебе.
Hо лучше всего для всех нас будет, если ты останешься здесь, в моем
городе. Ты уже достаточно видел, чтобы понять, как привольно и
счастливо живут мои подданные. Оставайся, Геракл, и наш лучший поэт
сложит о тебе балладу, лучший музыкант исполнит песню в твою честь и
лучший художник напишет картину, изображающую, как великий Геракл
легко, одним мановением руки очищает огромные конюшни царя Авгия.
Геракл увидел, что свита приветственно зашушукалась и закивала,
лучший музыкант, не дожидаясь его решения, уже достал флейту и
принялся стаскивать сандалии, художник развернул свой мольберт, а поэт
лихорадочно зашарил в своей огромной сумке в поисках лучших фрагментов
из Гомера и Овидия.
Герой на мгновение задумался, почесывая свою окладистую бороду, а
затем сказал, обращаясь к царю:
- Зря ты пригласил меня в свой город, царь Авгий. Тебе нужно было
навсегда остаться среди своих философов и поэтов. Они бы наверняка
тебя поняли и посочувствовали тебе. Hо я - не философ и не поэт, я -
всего лишь обычный герой и к тому же иностранец и мне многое
непонятно, а кое-что я, наверное, не пойму никогда. Я охотно верю, что
твое царство - самое доброе, мудрое и справедливое в мире, что у вас -
самая богатая и древняя культура и наука и весь мир знает ваших
великих поэтов и музыкантов, что у вас - славное прошлое и не менее
великое будущее и вы сумели найти свой особый, недоступный другим путь
в этой жизни. Во все это я могу поверить. Hо ответь мне, царь, на
единственный вопрос, на который я ищу и не могу найти ответа: если у
вас все - самое лучшее, то почему же тогда вы сидите в таком дерьме?
Царь вздохнул и попытался что-то сказать, но так и застыл в
молчании. Видимо, его мысли были слишком прозаичными для того, чтобы
он мог облечь их в слова. Замерла и свита. Геракл подождал немного,
затем усмехнулся:
- Царь Авгий, ты нанял меня, Геракла, сына Зевса, для того, чтобы я
прибрался в твоих конюшнях. Я - профессиональный герой и не оставил
невыполненным еще ни одного подвига. Выполню я и твое поручение.
Геракл легко прошел мимо остолбеневшего царя и направился к выходу
из зоопарка. Вокруг него свистели, мычали и выли животные, но он не
обращал на них никакого внимания. У входа в зверинец он подошел к
владельцу Пегаса, кинул ему горсть монет - все, что оставалось у него
от аванса - и приказал:
- Запрягай!
- Куда направляемся? - спросил Беллерофонт, взвешивая на ладони
полученное золото.
- Какая у вас здесь ближайшая река? - спросил у него герой.
- Альфеус, господин, - отвечал Беллерофонт.
- Вези меня к ней, всадник, - приказал Геракл.
Проверка прочности сбруи и предстартовое кормление Пегаса заняли
немного времени и вскоре Геракл уже сидел в широком седле позади
Беллерофонта.
- Пристегнуть ремни! - скомандовал тот, затем Пегас разбежался,
широко взмахивая крыльями, тяжело подпрыгнул и устремился ввысь.
Вам никогда не случалось путешествовать на летающей лошади? Если
нет, то рекомендую вам и впредь воздерживаться от подобных опытов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13