Газеты без конца талдычили о том, что старикашка был одним из главарей международной мафии, заправлял всем производством китайского и турецкого опиума, в общем — сидел крепко.
Все терялись в догадках... Накануне на бульваре Дидро обнаружили прокатный "роллс", и начала просматриваться связь между убийством Каломара и исчезновением водителя...
На следующий день портрет шофера появился на первой странице газет, и полиция просила отозваться тех, кто видел его в эти последние три дня.
Тогда я сказал себе, что все делается к лучшему, и начал все чаще забывать свой страх в гардеробе. Благодаря своему самообладанию и своей инициативе я надеялся выйти из этой истории чистым, а больше мне ничего и не требовалось...
Однако в конце недели коленки у меня все же подогнулись.
Произошло это очень странным образом. Честно говоря, такого я вовсе не ожидал. Я сидел, в ванне и тер себе спину мочалкой из конского волоса, когда в соседней комнате зазвонил телефон. Зазвонил в первый раз: по этой частной линии со мной еще никто никогда йе связывался.
Сказка вошла в ванную, неся в руке аппарат и волоча за собой гирлянду провода.
— Тебя спрашивают.
— Кто?
— Какой-то тип. Он не представился.
Я вытер руку о толстое/ как ковер, полотенце и взял трубку. На другом конце провода была тишина — такая глубокая, что мне показалось, будто связь уже оборвалась.
На всякий случай я пробормотал "алло!" Тогда из пустоты донесся странный голос; холодный, пустой мужской голос, казавшийся не живым, а искусственным...
— Капут?
— Ну?
— С вами хотят побеседовать.
— Неужели?
— Причем срочно.
— Кто это говорит?
— Мое имя вас вряд ли успокоит.
— Пардон, — сказал я, стараясь звучать уверенно, — но я не привык разговаривать с анонимными абонентами.
— Скажем, я компаньон недавно скончавшегося мсье Каломара,
Удар был меткий. Он пришелся мне прямо под ложечку, и у меня на несколько секунд перехватило дыхание.
— Каломар, Каломар... — пробормотал я.— Это, кажется, тот мафиози, которого угрохал водитель такси?
Реакция была, конечно, прямо противоположна той, на. которую я надеялся. "Он" расхохотался и от его смеха у меня заболело в ухе, словно рядом ба-бахнули из револьвера.
— А вы, я вижу, шутник,— заключил голос— Так давайте посмеемся вместе. Вам придется в точности выполнить все, что я скажу.
Такие номера со мной не проходят.
— Как вы сказали?
— Я сказал, что вы будете выполнять мои указания!
— Вы, наверное, принимаете меня за служащего?
— Но ведь в каком-то смысле так оно и есть...
Я швырнул трубку на рычаг. Сказка с беспокойством смотрела на меня.
— Дело усложняется? — спросила она.
— Похоже. Если этот поганец позвонит снова, скажи, чтоб катился ко всем чертям.
Неизвестный действительно перезвонил, но ответил ему я сам, движимый какой-то тайной силой.
— Капут,— сказал голос,— мне не нравится такое обхождение. Я вижу, вам все нужно растолковывать. Ну что ж, мы растолкуем!
И на этот раз трубку швырнул уже он. Я в бешенстве вылез из ванны.
— Знаешь, милый,— вздохнула Сказка,— по-моему, начинаются серьезные неприятности.
У меня тоже было такое впечатление. И еще у меня начинало появляться мучительное чувство собственной уязвимости. Вокруг меня собирались невидимые злые силы, следившие за мной из темноты. Я ничего не мог им противопоставить. Я дерзко и безрассудно полез в механизм огромной машины, и теперь этот механизм начинал медленно и безжалостно сплющивать меня.
— Знаешь, что я думаю? — прошептала Сказка.
— Ну, говори, мне интересно...
— Нам пора уезжать.
Я посмотрел на нее. Она высказала вслух мои самые тайные желания...
— У тебя ведь пока еще довольно много денег, верно?
— Да, достаточно...
— Будем вести себя как ни в чем не бывало, а в один прекрасный день возьмем да и снимемся с якоря... Уедем далеко-далеко, за границу...
Я подумал: а найдется ли в мире достаточно далекий уголок, чтобы спрятаться от мафии и от всех остальных?
Я обнял Сказку за талию и почувствовал сквозь ткань ее теплое гибкое тело. На меня накатила волна счастья: эта женщина гарантировала мне неисчерпаемый запас блаженства.
— Что ты на это скажешь, любимый?
Я уже собирался было согласиться, но злость оказалась сильнее. Поступив так, я стал бы в ее глазах тряпкой. Она любила меня за мою смелость и решимость; превратившись в беглеца, я неминуемо заслужил бы ее презрение,
— Послушай, Сказочка, я не какой-нибудь дрейфус, и эти макаки меня не пугают. Я разобрался с Кармони, я разобрался с Каломаром... Кто сказал, что мне не по зубам вся остальная компания? Главное — играть осторожно. И в конце концов я стану сверхвеликим сеньором и буду заказывать погоду по своему усмотрению... — Я фыркнул. — Нет, ты слыхала этого козла? Выполнять его распоряжения! Да лучше уж сдохнуть...
И по ее глазам я понял: я сказал именно то, что нужно. Я поцеловал ее в свежие губки:
— Предоставь все мне и садись в первых рядах. В моем театре каждый день премьера.,..
Я потянул ее к кровати. Это сооружение было широким, как городская площадь, мягким и одновременно упругим. На нем удавались самые рискованные амурные номера...
Она сбросила свое тонкое одеяние, вынырнув из голубой ткани, как русалка из морской пены. И я как безумный стиснул ее в объятиях, пытаясь отмахнуться от подступающих бед.
Но впервые за нашу с ней совместную жизнь мне не удалось полностью забыться. Я оставался трезвым, обеспокоенным. Мне все время казалось, что голову вот-вот просверлит телефонный звонок.
-Но в этот день телефон больше не звонил.
На следующий день, в самый разгар моего разговора с самым крупным парижским продавцом, в кабинет проскользнул Анджело. Он смотрел смущенно и как-то загадочно.
С самого порога он знаком сообщил, что должен мне что-то сказать, но не хочет этого делать при постороннем. Предчувствуя неприятности, я встал, из-
винился перед своим "представителем"... Анджело переминался в коридоре с ноги на ногу, устатвив на меня свой разноцветный взгляд.
— К тебе заявился какой-то легавый...
— Чего?!
— Он спрашивает мсье Виктора Бувье. Ведь ты под этим именем продолжил дело Кармони?
— Да...
— Тогда тебе не мешало бы с ним поговорить. По-моему, ничего серьезного, тем более что он пришел один.
— Иду.
В холле расхаживал взад-вперед маленький полицейский с робкой физиономией.
— Вы хотели со мной поговорить?
— Вы — мсье Виктор Бувье?
— Вроде бы я...
Он вежливо улыбнулся и вытащил из кармана лист голубой бумаги.
— Вам повестка. Сегодня в пятнадцать часов вам предлагается явиться в полицейский комиссариат для дачи свидетельских показаний.
От этой традиционной формулировки у меня похолодела спина.
Какие свидетельские показания мог дать уголовник вроде меня, чей послужной список был загружен, как двадцатитонный грузовик?!
Я сразу понял, что эта безобидная повестка была мне предупреждением.
— Хорошо, господин полицейский, приду...
Он щеголевато отдал мне честь. Я смутился: впервые в жизни меня приветствовал легавый.
Анджело ждал на лестничной площадке. Он все слышал и казался встревоженным.
— Дела, похоже, портятся, а?
— Не волнуйся...
Я нехотя вернулся к своему продавцу, который в ожидании курил мою сигару. Он снова принялся объяснять мне, что, делая клиентам мелкооптовую скидку, можно увеличить оборот. Он говорил, что наркоманы, как правило, подстраивают свой порок под свой бюджет. Если мы будем снижать цену товара в зависимости от приобретаемого количества, они предпочтут покупать более крупные партии, а имея дома приличный запас зелья, начнут ширяться чаще обычного, что увеличит их "пропускную способность".
Этот нехитрый прием сулил неплохие результаты. Однако обсуждать его мне сейчас хотелось не больше, чем Версальский договор. Я сказал партнеру, что подумаю, быстренько выпроводил его и поспешил в нашу бархатную спальню, где Сказка красила себе ногти кисточкой, сделанной, как мне казалось, из ба-бочкиных ресниц.
— Ты чем-то огорчен?
— Еще бы... Меня вызывают в полицию.
— Что бы это значило?
— Сам не знаю.
Я плюхнулся в огромное кресло, мягкое, как кисель.
— Слушай, как зотут того адвоката, который вел дела Кармони?
— Баржюс.
— Свяжи-ка меня с ним!
Она достала из ниши телефон и набрала номер, который помнила наизусть. Когда в трубке послыша-г лись гудки, она протянула ее мне и взяла наушник. Мужской голос буркнул: "алло!".
— Говорит Капут, — сказал я. — Я хотел бы поговорить с мэтром Баржюсом...
После короткой паузы мужчина холодно . ответил, что мэтр Баржюс находится в отъезде.
Тут Сказка отрицательно замахала рукой и мимикой дала мне понять, что со мной говорит сам Баржюс,
— Перестаньте мудить, Баржюс, а то пожалеете...
— Что?
— Я знаю, что это вы, так что хватит притворяться!
— Но...
— Никаких "но"! По вашему поведению я вижу, что в "высших кругах" вам приказали посылать меня к черту, угадал? Так вот, скажите своим "высшим кругам", что мне на них наплевать, понятно? А если будете строить из себя стойкого оловянного солдатика, то однажды утром проснетесь мертвым! Сдается мне, что вам не мешало бы проветрить мозги!
Меня несло, и я уже не мог остановиться... Моя злость выплескивалась наружу короткими хлесткими фразами. Мне осточертели все эти скоты, строившие мне козни из-за моей излишней самостоятельности.
Я крикнул в трубку, что Организация — с большой буквы "О" — меня не пугает, что я, Капут, еще найду в себе силы ее развинтить... Наконец, когда я немного успокоился, Баржюс, заикаясь, ответил, что, несмотря на мои угрозы, ничем не может мне по-
мочь, что является простым звеном к общей цепи и что если меня решили укатать, то ничего уже не поделаешь.
Я понял, что он не лжет. Конечно, он меня боялся, но не перешел бы па мою сторону, даже если бы я приставил к его шее бритву и совал в нос чихательный порошок.
— Ладно, тогда скажите хотя бы, что означает эта повестка.
— Я не знаю...
— А что это, по-вашему, может быть?
— Даже не представляю.
— Арест?
— Вряд ли: иначе вас арестовали бы сразу.
— Так что же?
— Вам хотят сделать предупреждение. Думаю, если вы подчинитесь, этим все и ограничится...
— А если я не явлюсь по этой поганой повестке?
— Тогда готовьтесь к худшему...
— А вам легко представить, чтобы такой человек, как я, сам пошел к легавым — мол, нате, вяжите меня! Это же чистое безумие!
Он забормотал какую-то ерунду. Мне все это надоело, и я повесил трубку, не найдя более подходящей формулы вежливости. Сказка по-прежнему теребила в руках свой подслушник. В ее изящных руках он тоже принимал гармоничные пропорции... У нее был дар украшать все, что находилось с ней рядом.
— Ну, как тебе все это нравится, Сказка?
— Мне страшно, — призналась она. — Чувствуется, что все они ополчились против тебя. Они наверняка знали, что Каломар поехал сюда, и догадываются, что это ты его убил.
— Да, пожалуй...
— Говорю тебе, любимый: надо уезжать.
— Еще не время. Им невыгодно уничтожать меня, не получив моих денег, понимаешь, милая? А эти деньги запрятаны очень неплохо. Они не станут меня убивать, пока их не найдут. А раз я буду жив, то попытаюсь их обставить. Мне только нужно, чтобы они обнаружили себя.
— Это опасно!
— Если бы я не любил опасность, то пошел бы в кружевницы...
Она засмеялась.
— Ты мне нравишься, Капут... Ты самый отчаянный человек, которого я знала!
Мы поцеловались, и все закончилось бы, как обычно, в горизонтальном положении, если бы нашу идиллию не нарушил телефон. Я сразу понял, что это опять взялся за свое тот вчерашний тип. Он, подобно тореадору, уже всадил мне в бок одну бандерилью и теперь снова размахивал мулетой. Да, я участвовал в корриде в качестве быка... На моей стороне были только моя сила и звериный инстинкт. Тех, других, было много. У них было оружие и техника. Но я сомневался, что мое умерщвление произойдет по всем правилам арены. Ведь на корриде случается и так, что бык утаптывает тореро...
— Алло?
— Капут?
— Да.
— Салют! Ну, как вы находите ситуацию?
Я подмигнул Сказке, и она мигом схватилась за наушник.
— А как я, по-вашему, должен ее находить?
— Вы уже настроены на серьезный разговор? Если да, то нам, может быть, удастся все уладить...
— Хорошо, я вас слушаю.
— У вас остались наши сто пятнадцать миллионов.
— Чьи это — "ваши"?
— Просто — наши. Этого вам должно быть достаточно.
—- Допустим.
У меня едва не шел дым из ноздрей. Слышать подобные речи от какого-то паразита, который боится даже назвать себя!
— Вы должны приготовить эти сто пятнадцать миллионов и сложить их в чемодан.
— А потом?
— А потом отнести этот чемодан на вокзал Сен-Лазар, в зал ожидания для пассажиров второго класса, в два часа. Вы сядете на скамейку и поставите чемодан рядом с собой.
— Дальше?
— Подождете минут пять.
— И?
— Встанете, будто идете за газетами, и уйдете из зала ожидания.
— Куда?
— Куда хотите. О чемодане мы позаботимся сами.
— Замечательно.
— Это — не всё. При этом вы должны выполнить еще несколько обязательных условий.
— Вот как?
— Да. Во-первых, не забудьте положить в чемодан деньги.
— Что еще?
— Приходите один и не пытайтесь выследить человека, который придет за чемоданом... Учтите, его заберут только после того, как вы выйдете из здания вокзала. Еще знайте, все ваши помощники нам знакомы, поэтому брать их с собой не надо. Если вы не выполните эти указания, то с завтрашнего утра охота на вас возобновится. Если же сделаете все, как я сказал, то в полицию по своей повестке можете не являться. И он положил трубку, не дожидаясь ответа.
— Что собираешься делать? — спросила Сказка.
— Подумать.
Я посмотрел на часы: десять утра. С решением нужно было поторапливаться.
Я повалился в одежде на кровать, заложил руки за голову и в свою очередь спросил себя, что я собираюсь делать.
Некоторое время Сказка молчала, чтобы не мешать моей медитации. Однако я чувствовал, что она напряжена, и это не давало мне спокойно подумать. Я не мог упорядочить свои мысли, в голове все путалось... Я думал о деньгах, о тех безымянных людях, что меня подстерегали, и отчаянно искал надежный способ утаить первые от вторых.
В конце концов, видя, что я ворочаюсь на кровати, Сказка села рядом. Ее лоб прорезала озабоченная складка.
— Ты не находишь странным, что "эти люди" сразу же узнали правду о том, кто убил Каломара?
Я посмотрел на нее. Она только что ткнула меня в больное место. Да, я находил это странным, но все не решался задуматься над этим всерьез.
— Сам посуди,— продолжала она.— Если Каломар нанял машину, значит, в Париж он приехал один...
Я подскочил.
— Точное попадание! Ну-ка, продолжай!
— Если бы "эти люди" тоже находились в Париже, то обязательно предоставили бы своему верховному владыке машину. Так что они не из Парижа. Они, видимо, живут в США или в Лондоне, или в
Риме... Они приехали только после того, как им сообщили о смерти босса, и мне кажется, что одновременно с этой вестью они узнали и имя его убийцы.,.
— От кого?
— От кого-то из наших, разумеется!
Она проговорила это споим обычным чистым, невинным голосом, и я с нежностью посмотрел на нее. Меня уже несколько раз обманывали бабы, но теперь я знал: я наконец шипел ту, что предана мне душой и телом. Видя ее нее время рядом, я понимал, что такое влюбленная женщина. Эта не могла подложить мне свинью. Она вела себя со мной более чем открыто, и я мог ей полностью доверять.
— Из наших? — повторил я.
— Другого объяснения я не вижу. В этом доме есть человек, который следит за каждым твоим жестом и добросовестно отчитывается перед другими.
Ох и кретин же я был, что не догадался об этом раньше... Теперь мне бросалась в глаза сразу целая куча фактов. И самым характерным из них была отсрочка, которую мне дал Каломар, прежде чем заявиться ко мне собственной персоной. Ладно, положим, он предоставил мне на три месяца полную свободу действий, но этот эксперимент был бы слишком рискованным, не имей он возможности осуществлять за мной постоянный контроль. К тому же он точно знал, какую цифру составлял доход от проводимых мной операций!
Я поднялся с кровати. На шее у меня пульсировала толстая вена. Я встал перед венецианским зеркалом. Из ажурной рамки, будто задуманной мастером во сне, на меня смотрело жесткое лицо с резкими чертами, горящим взглядом и ртом, заключенным в скобки двух глубоких складок. Я обернулся.
— Кто? — спросил я у Сказки.
Она не торопилась с ответом. Ее глаза затуманились; она перебирала в памяти людей, составлявших нашу команду, и не спеша прощупывала каждого своим женским чутьем.
— Пауло или Анджело,— сказала она наконец.— Они стоят к тебе ближе остальных.
Я мысленно повторил эти имена. Они действительно наводили на размышления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45