- Группенфюрер, я осмелился побеспокоить вас, поскольку у меня есть
поручение государственной важности... - Теперь Карл мог сказать то, что
они придумали с Гюнтером: он приехал из Испании от Штайнбауэра - эта
фамилия называлась во время процесса над отцом.
Группенфюрер не дал ему закончить. Обошел вокруг стола и положил руки
на плечи Карлу, будто встретил если не близкого родственника, то хорошего
знакомого.
- Я рад, очень рад. Расскажите мне, как там у вас?
Он повел Карла к дивану, над которым висел большой портрет Гитлера.
Разговор приобретал нежелательный характер, Зикс принял его за другого, но
за кого? А фюрер смотрел со стены злорадно, словно издевался. Казалось,
вот-вот ткнет пальцем и прикажет: "Взять его!"
Сели на диван. Карл примостился на краешке, насилу выжимая из себя
слова:
- Я счастлив, что наконец имею возможность увидеть одного из
столпов... О вас так много говорили, и для нас, молодежи...
Наверно, слушать это Зиксу было приятно, ибо смотрел на Карла
приветливо и потирал тыльной стороной ладони подбородок.
Но не удержался и оборвал:
- Вы давно видели обергруппенфюрера Либана? За все время я получил от
него только одно известие и думал... Но вдруг узнаю, что от Мартина должен
приехать доверенный человек. Правда, я ждал кого-нибудь из старой гвардии.
- На миг в его глазах промелькнули то ли подозрения, то ли испуг, а может,
это только показалось Карлу, так как Зикс продолжал дальше: - Однако
Мартину виднее...
Теперь Карл знал, за кого принял его группенфюрер, и решил не
возражать ему. О Либане он читал - газеты оповещали, что тот скрывается
где-то в Парагвае. Следовательно, надо сыграть роль посланца Мартина
Либана - в свое время доверенного лица самого фюрера...
- Доктор Либан, - начал, глядя в глаза группенфюреру, - чувствует
себя неплохо, хотя возраст иногда дает себя знать. Да и климат...
Парагвайские леса с их тропическими крайностями изнуряют не только людей
пожилых, даже нам бывает трудно. Но что поделаешь, все мы живем надеждой
вернуться на родину и считаем, что это время не за горами...
- Но чем вы, юноша, можете доказать, что на самом деле являетесь
посланцем оттуда?
У Карла не было иного выхода, как идти напролом. Сказал уверенно,
уставившись в группенфюрера:
- Условия строжайшей конспирации, в которых пребывает шеф, не
позволили мне привезти с собой каких-либо бумаг и документов. Но,
инструктируя меня, господин Либан приказал передать следующее: вы знаете
две цифры, которые в свое время назвал вам покойный обергруппенфюрер СС и
начальник главного управления имперской безопасности Эрнст Кальтенбруннер.
Это является государственной тайной "третьего рейха", которая известна
сейчас трем лицам - господину Либану, вам и мне. Это и есть мой пароль.
Зикс внимательно следил за Карлом. Немного подумал и согласился:
- Да, это лучшее доказательство, лучшее, чем какой-нибудь документ.
Итак, юноша, что поручил вам Либан? Если ваш приезд связан с переселением
наших соотечественников на родину, то должен сообщить...
У Карла отлегло от сердца. Он смотрел в глаза Зикса со
склеротическими прожилками и думал - этот старый болван в эсэсовской форме
сидит целыми днями в кабинете, целыми неделями или месяцами молчит, сейчас
он захочет выговориться - и тогда уже его трудно будет остановить.
Произнес учтиво, но твердо:
- Извините, группенфюрер, вы должны назвать мне эти две цифры. Так
приказал господин Либан.
Зикс посмотрел на него, как Карлу показалось, презрительно:
- Я с удовольствием сделаю это, если вы назовете мне пароль.
У Карла дернулась губа. Кальтербруннер оказался предусмотрительным и
поставил еще одну препону на их пути.
Сказал резко, как надлежит человеку, у которого есть определенные
полномочия:
- Пароль знал только обергруппенфюрер Кальтенбруннер, он мертв и, к
сожалению, унес тайну в могилу. Но деньги не должны пропасть, их нужно
использовать для обновления великой Германии, - Карл сам не заметил, как
голос его вдруг приобрел патетическое звучание, - для создания "четвертого
рейха!"
Глаза Зикса округлились, стали светлыми и пустыми, Карлу показалось,
что группенфюрер сейчас или заплачет от избытка чувств, или, наоборот,
взовьется в экстазе и закричит: "хайль". Но Зикс заморгал и, придя в себя,
ответил:
- Вы правы, юноша, деньги не должны пропасть, все до последней марки
надо использовать. Передайте Либану: тридцать семь - мои цифры. Запомнили!
Тридцать семь! И пароль следующему из "тройки": "Видели ли вы черный
тюльпан?" Понятно?
Карл кивнул.
- Господин Либан будет благодарен вам, группенфюрер, за то, что вы
сохранили одну из важнейших тайн "третьего рейха".
- Это моя обязанность! - в тон ему произнес Зикс. И продолжил дальше
по-деловому: - Передайте Мартину: мы подготовили почву для переселения
первой партии соотечественников. В ближайшее время сможем принять тысячу
человек. Подготовлено жилье, есть возможность устроить их на работу.
Деньги, как и договорились, через каналы нашей фирмы. Кстати, вы видели
моего брата? - внезапно глаза его стали пронзительными, потемнели, и Карл
понял, что группенфюрер заподозрил его. "А что, - подумал, - если сейчас
выскочить из кабинета? Успею ли убежать, пока старый пень забьет тревогу?"
Но решительно отбросил эту мысль. Объяснил:
- Он привез меня сюда. Без его разрешения, вы же знаете, ни один
посторонний не может увидеть вас. Господин Ганс-Юрген Зикс задержался, -
неуверенно махнул на двери, - но это к лучшему, так как у нас разговор не
для третьих ушей. - Карл понял шаткость своих аргументов, но чем еще он
мог убедить группенфюрера? Сказал уверенно: - Позор Германии, лучшие сыны
которой находятся в эмиграции! Но это будет продолжаться недолго, мы
наведем здесь порядок! - Вдруг ему стало стыдно, он покраснел и умолк.
Группенфюрер понял это по-своему. Подскочил, стоял над Карлом,
высокий, торжественный.
- Мы вольем свежую кровь в вены нации! - воскликнул надменно. -
Кое-кто уже успел ожиреть и не думает о будущем. Мы возьмем власть в свои
руки, вначале через фон Таддена, мы позволим ему немного поиграть во
власть, но нам нужен человек, закаленный и с опытом ("Ого, - подумал Карл,
- не себя ли имеет в виду?"), мы возродим отряды СС и вермахт, тогда
увидим, чего стоит Германия! - Группенфюрер подошел к столу, выдвинул
ящик. - Вот тут, юноша, - торжественно указал пальцем, - детальный план
создания "четвертого рейха"!
Карл поднялся.
- Не смею вас больше задерживать, группенфюрер. Я должен
проконсультироваться с вашим братом относительно некоторых финансовых
вопросов и, надеюсь, вечером или завтра, когда вам удобнее, мы продолжим
разговор.
- Да... да... - неуверенно согласился Зикс. - Мне хотелось бы
услышать от вас... Но в самом деле, лучше вечером... Я позвоню, вас
проведут.
- Не беспокойтесь, я знаю дорогу, - Карл уже шел к дверям.
Остановился, склонил голову. - Имею честь!
Выскочив в сад, встретился с каким-то человеком. Тот поднял на него
удивленные глаза, но Карл глянул свысока и с невозмутимым видом
проследовал мимо клумбы. Человек бросился в дом. Карл проскочил под
деревьями к кустам и побежал. Открывая калитку, услышал сзади возбужденные
голоса.
Гюнтер увидел его еще издали и завел мотор. Ничего не спросил, рванул
машину так, что Карла отбросило к спинке сиденья. "Фольксваген" выскочил
на асфальтированную дорогу и помчался, срезая повороты, к дому Каммхубеля.
- Все в порядке! - наконец нарушил молчание Карл. - Я вытянул из него
цифры.
Гюнтеру хотелось спросить, какие же, но сдержался.
Карл машинально смотрел на дорогу. Возбуждение постепенно угасало.
- Машину сразу поставим в гараж, - сказал он после паузы. Там подняли
тревогу, и следует переждать день-два. Придется просить учителя...
Гюнтер удовлетворенно хмыкнул.

"Фольксваген" загнали в бокс, оставив "опель" Каммхубеля на
асфальтированной площадке перед гаражом - летом учитель часто ставил
машину здесь, и это не могло вызвать никаких подозрений. Затем сидели в
гостиной, и Карл рассказывал, как все было.
Главное было обойти разговор о цифрах, а без этого Зикс выглядел
дураком, но дураком, судя по всему, он не был, и Карл подумал, как удачно
воспользовался он незначительной репликой группенфюрера о Либане - в
результате у него сейчас есть сенсационный материал, за который ухватится
любая газета: во-первых, бывший группенфюрер СС Рудольф Зикс совсем не
сумасшедший; во-вторых, раскрыты его связи с эсэсовцами в Южной Америке.
Внезапно ему в голову пришла тревожная мысль, он придвинулся в
Каммхубелю и сказал взволнованно:
- А если пресса устроит шум вокруг Зиксов, те могут докопаться, кто
помог журналистам, и расправиться с вами.
Но учитель не склонен был разделять тревогу Карла. Сказал, что прошел
концлагеря, а это такая школа жизни, после которой не страшны никакие
Зиксы.
Карл слушал его, а краем глаза видел, что Гюнтер наклонился к Аннет и
что-то шепчет ей - девушка улыбнулась и кивнула. Гюнтер сразу встал и,
извинившись, протянул Аннет руку - так, держась за руки, они и поднялись
на второй этаж. Деревянные ступеньки скрипели, Аннет смеялась. Карлу
показалось, игриво и поощрительно. Карл не изменил даже позы, боясь
показаться невнимательным, как и раньше, смотрел на учителя, но слушал не
его, а старался услышать, что делается на втором этаже.
Там стукнула дверь - тишина...
Карл еле подавил желание оборвать на полуслове разговор и побежать на
второй этаж. Представил, как они там шепчутся и, может быть, Гюнтер уже
притянул к себе Аннет. Удержался, чтобы не побежать за Аннет, сказать
что-нибудь оскорбительное. Хотя знал - никогда не сделает этого, и вдруг
почувствовал себя слабым и униженным: это чувство собственной
беспомощности было таким сильным, что захотелось либо плакать, либо
жаловаться, либо еще больше унизить себя. Какая-то пустота образовалась
вокруг, сейчас не испугался бы ничего: так бывает с человеком в минуты
наибольшего подъема чувств или, наоборот, упадка, когда мозг туманят
отчаяние и слезы.
Карл пошевелился, учитель заметил перемену в нем - замолчал на
полуслове, смотрел выжидательно. И тогда Карл не выдержал, хотел
остановиться, но было уже поздно, слова вылетели из него, и, странная
вещь, он жег себя словами, а становилось легче:
- Я обманул вас... Мы выдумали, что хотим написать о Зиксе в
газете... Мы обманули вас и, извините, сейчас уедем, потому что не можем
оставаться в этом доме, мне стыдно смотреть вам в глаза, и вообще все это
нечестно. Зикс знает часть шифра, по которому в банке можно получить
деньги, много денег, и мы приехали сюда, чтобы выведать у него цифры, -
вот и все. И вы помогли это сделать, мы использовали вас, а вы спасли
меня. Я не могу спокойно смотреть вам в глаза, ибо считал себя порядочным
человеком, а тут...
Каммхубель смотрел на Карла с интересом.
- Значит, деньги... - сказал, растягивая слова. - И я-то, старый
воробей, попа-ался...
- Да, деньги, - подтвердил Карл с каким-то отчаянием. Думал, сейчас
учитель взорвется, накричит на него, но Каммхубель спросил совсем
по-деловому:
- И много денег?
И снова у Карла мелькнула мысль, что не следует этого говорить, но
остановиться уже не мог:
- Двадцать миллионов марок.
Каммхубель на секунду закрыл глаза. Помолчал и сказал неодобрительно:
- Большая сумма. И зачем вам столько денег?
Карл растерялся. Ответить на это было очень легко, он бы нашел, куда
бросить эти миллионы, но смотрел в прищуренные, ироничные глаза
Каммхубеля, и все объяснения казались банальными, даже не банальными, а
пустыми и глупыми, ведь раньше, когда перед ним не стоял призрак
миллионов, он тоже, главным образом на словах, презирал деньги, смеялся
над денежными тузами, осуждал их поступки, продиктованные жаждой
обогащения, иронизировал над причудами, порожденными богатством.
Каммхубель, так и не дождавшись ответа Карла, не стал говорить
банальности, не встал и не указал на дверь, он задумался на несколько
секунд, и Карлу хватило этого, чтобы хоть немного оправдаться.
- Но ведь деньги можно потратить по-разному, - начал не очень
уверенно, - и я думал...
- Эсэсовские деньги! - оборвал учитель довольно резко. - Значит,
награбленные. Вы догадываетесь, откуда эсэсовцы брали ценности?
Карл подумал об отце и кивнул утвердительно. Не мог не понять, куда
клонит учитель, и решил опередить его:
- Но вы ведь не знаете, что эти двадцать миллионов, если не взять их
сейчас, останутся швейцарским банкирам.
Каммхубель пожал плечами.
- Я не знаю, что делать, и не хочу ничего подсказывать вам, но, -
поморщился, - чем-то это пахнет...
- Конечно, - согласился Карл. - Фактически мы воры и воруем...
Точнее, не воруем, а нашли и не отдали...
- Та же форма кражи, - безжалостно отрезал учитель.
Эта реплика не понравилась Карлу: одно дело, когда сам казнишь себя,
другое, когда кто-нибудь тычет тебя носом в грязь, а Каммхубель почти
прямо сказал, что он, Карл Хаген, вор.
Но учитель сам понял, что допустил бестактность, он был деликатным и
испугался, что обидел своего гостя, который и так, видимо, переживает и
нервничает. В парне что-то есть - человек эгоистичный, коварный так сразу
не обнаружил бы все свое нутро. Учителю хотелось сказать: "Брось, оставь
эти неправедные деньги и вымой руки!" Но подумал: "А будет ли это
правильно? Ведь двадцать миллионов марок можно использовать на гуманные
цели".
- Ну хорошо, а как бы вы поступили, получив, например, эти эсэсовские
миллионы? - спросил Карл.
Каммхубель не задумался и на секунду.
- Отдал бы какой-нибудь стране, которая пострадала в годы войны.
Польше, например. Постройте, господа поляки, больницу, это ваши деньги, и
мы возвращаем только часть...
- Коммунистам? - не поверил Карл. - Для укрепления тоталитарного
режима?
- Вы были там?
- Нет, но...
- Не нужно "но"... Я сам читаю наши газеты и помню, что там пишут. Я
не коммунист, туристом съездил в Польшу. Советую и вам.
- Никогда!
- Все же хотите получить деньги?
- Я живу в Швейцарии и хорошо знаю местных банкиров. Для них двадцать
миллионов - один глоток. Да я не отдам им и марки. А потом? Потом решим, -
закончил неуверенно.
Не хотелось возражать учителю - тот подсказал единственный честный
выход из положения, - но Карл все же не мог уяснить себе, как, получив
миллионы, сможет отказаться от них; в конце концов, его не очень волновала
проблема, кому отдавать, коммунистам или благотворителям: все его естество
восставало против самой постановки вопроса - отдавать, если он может
приобрести себе черт знает что; почему-то представил Аннет в длинном,
приземистом, неимоверно роскошном "крейслере", а себя за рулем, и никто не
может догнать их - посмотрел на потолок, наверху тихо, и эта тишина
потрясла его, спутала все мысли.
- Извините... - сделал попытку подняться.
Но от Каммхубеля трудно было отделаться. Учитель спросил его, знает
ли он сейчас весь шифр, а если нет - кого нужно брать за грудки, и Карл
ответил откровенно:
- Честно говоря, не представляю, что делать. Нам надо разыскать
какого-то Людвига Пфердменгеса, а я не знаю, кем он был, кто есть и где он
вообще.
- Людвиг Пфердменгес... - пошевелил губами учитель. - Безусловно, он
принадлежал к элите рейха. Личности незначительной вряд ли доверили бы
такую тайну.
- Зикс командовал корпусом СС, а потом служил в управлении имперской
безопасности, - ответил Карл. - Пфердменгес, должно быть, примерно такая
же птица.
Каммхубель закрыл глаза, словно вылавливал что-то из закоулков
памяти.
Пфердменгес... Где-то я слышал эту фамилию... Погодите, есть у нас
один энциклопедист... - потянулся к телефону, что стоял на журнальном
столике, повернул диск. - Клаус? У тебя еще совсем свежий полустарческий
мозг. Не вспомнишь - Людвиг Пфердменгес?.. Какая-то фигура "третьего
рейха"? Что ты говоришь: поддерживал связи с Ватиканом? И сейчас там?
Действительно, я вспоминаю - о нем писали в газетах... Помнишь, когда
критиковали "христианских атеистов". Живет в Ассизи, да, сейчас я
вспомнил, он еще полемизировал с каким-то епископом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12