Голоса и шаги стали удаляться и вскоре стихли.Тишину нарушали только капли воды, падающие в лужу.Какой-то туннель, подумал он. Или затопленный фундамент.Надо выбираться, но в потемках это не так-то просто. Выбора нет — надо попасть обратно наверх.Он поднял руки и нащупал балку. Встал на цыпочки и сумел дотянуться до пола. Наощупь исследовав доски, он обнаружил край дыры. Теперь надо подпрыгнуть, ухватиться за что-нибудь и, надеясь, что доски выдержат, подтянуться. В комнате, подумал Фрост, я хоть на время окажусь в безопасности. Эплтон и его люди не вернутся, Святые не вернутся тоже, так что я, наконец, буду предоставлен сам себе.Фрост постоял, собираясь с духом, и тут услышал писк и какую-то беготню — сквозь темноту к нему скользили невидимые тела, злобный и пронзительный писк озверевших от голода животных нарастал.Кожа покрылась мурашками, волосы, казалось, встали дыбом.Kрысы! Его окружали крысы!Страх придал силы, он прыгнул, уцепился, рывком подтянулся и очутился на полу.Писк собравшихся внизу крыс перешел в общий вой.Фрост лежал на полу, пока не унялась дрожь, затем поднялся на четвереньки, осторожно отполз в угол комнаты и замер там, оцепенев от ужаса. 21 Годфри Kартрайт откинулся в мягком кресле и сцепил пальцы на затылке. Такую позу он принимал всякий раз, когда предстояло обсуждать серьезное дело, а ему хотелось казаться небрежным и не слишком заинтересованным.— Странное дельце получается, -произнес он. — Ни один издатель в жизни не предлагал таких денег. Даже это надутое ничтожество Фрост не отказался бы от них, будь он уверен, что проскочит. Но Фрост канул, и Гиббонса тоже никто не сыщет. Похоже, не обошлось без Эплтона или кого-то вроде него. Немногие в Нетленном Центре знают, что цензура все еще существует. Но если разнюхал Эплтон, то дело дрянь — с ним шутки в сторону.— То есть, вы хотите сказать, что не будете издавать мою книгу? — уныло осведомился Гарри Гастингс.— Господь с вами, — Картрайт взглянул на него с изумлением. — Да мы никогда и не говорили, что будем.Гастингс сгорбился в кресле. Тут он ничего не мог поделать.У него была круглая, лысая голова, смахивающая на биллиардный шар. Он носил очки с толстыми стеклами, глаза его косили. Биллиардный шар все время старался вылезти вперед, будто желал скатиться с плеч, и это, вкупе с косоглазием, придавало ему вид человека под хмельком, который лезет из кожи вон, стараясь выглядеть трезвым.— Но вы сказали…— Я сказал, — Kартрайт придал голосу твердости, — что, на мой взгляд, ваша книга разошлась бы. Я сказал, что если ее издать, мы загребли бы кучу денег. Но я говорил, что сначала должен быть уверен, что мы протащим ее в печать. Я вовсе не хочу, чтобы Фрост пронюхал о ней в последний момент, когда мы уже угрохаем кучу денег. Вот когда книга уйдет в магазины — тогда уж Фросту ничего не сделать: поднимается скандал, а шум — единственное, чего Нетленный Центр не переносит.— Но вы сказали… — затянул свое Гастингс.— Kонечно, я говорил, — кивнул Картрайт, — но мы не заключили договора. Я сказал, что он не может быть заключен, пока мы не поладим с Фростом. Иначе нет смысла. У Фроста полно сыщиков и весьма въедливых. А Джо Гиббонс среди них лучший — тем более, что специализируется именно на нас. В нас он просто вцепился, снюхался, видимо, с кем-то из наших. Знал бы с кем — давно бы уволил. Но никуда не денешься, мы не могли и шагу ступить, чтобы об этом не знал Гиббонс. Все, что я мог сделать, — попробовать пойти на сделку. Да, я говорил вам, что ваша книга из тех немногих, ради которых я пытался что-то сделать лично.— Но труд, — с болью произнес Гастингс, — труд, который я вложил в нее. Двадцать лет. Вы понимаете. что такое двадцать лет исследований?! А написать ее?! Я вложил в нее всю свою жизнь, понимаете?— Похоже, — мягко улыбнулся Картрайт, -вы сами верите во весь тот вздор, который понаписали.— Kонечно! — вспыхнул Гастингс. -Разве не ясно, что это правда? Я изучил массу документов и знаю, что это так. Любой разберется в косвенных свидетельствах. План Нетленного Центра — величайшая мистификация в истории человечества. Идея-то была совершенно иная. Надо было любым способом остановить войны. Ведь если вы заставите людей поверить, что их тела могут быть сохранены и оживлены потом — кто пойдет на войну? Какое правительство, какой народ дадут себя вовлечь в нее, ради чего? Kакой шанс на бессмертие у того, кого взрывом разнесет в клочья?! Какие спасатели потащатся на поле боя?!— Может быть, цель оправдывает средства. Наверное, мы не вправе осуждать обман. Мы уже сто лет не знаем, что такое война, и не поймем, как это ужасно.— Да, но все уже позади. Настало время сказать людям правду…Гастингс замолк и взглянул на Kартрайта, по-прежнему развалившегося в кресле и сцепившего пальцы на затылке.— Вы не верите?Издатель снял руки с головы, нагнулся вперед и облокотился о стол.— Гарри, — сказал он серьезно, — какая разница, верю я или нет? Не мое это дело, верить в то, что я издаю. Мое дело — чтобы книга разошлась, я должен быть в этом уверен. Большего от меня требовать вы не можете.— Но вы говорите, что не хотите ее публиковать.— Не совсем так, — покачал головой Kартрайт. — Не могу опубликовать. Нетленный Центр мне не простит.— Они не могут вас остановить.— По закону — не могут. Но они начнут давить, и не только на меня— на служащих, на акционеров. А это — не шутки, должен вам сказать. Kогда бы мне удалось книгу напечатать и отправить в продажу — я был бы чист. Тогда — это грех Фроста. Он был обязан предотвратить, но не предотвратил. Ответственность бы не лежала на моих плечах, в чем бы меня упрекнули так в том, что я не разбираюсь в литературе. Это бы я перенес. Но при таком раскладе…Он сделал безнадежный жест.— Я мог бы поискать других издателей, — предположил Гастингс.— Kонечно, — согласился Картрайт.— Вижу, вы считаете, что никто из них на книгу даже не взглянет.— Kонечно. Новости уже разошлись, и все знают, что я собирался подкупить Фроста, но у меня ничего не вышло, а Фрост исчез. Каждый издатель в городе об этом наслышан. Шепотки, знаете, бегают…— Значит, мне никогда ее не опубликовать?— Боюсь, что так. Идите себе домой и живите спокойно, гордясь, что раскопали нечто такое, к чему никто и прикоснуться не может, что вы — единственный человек, который знает тайну. Можете быть довольны, что проницательны настолько, что обнаружили заговор, о существовании которого никто и не подозревал.Гастингс еще сильней вытянул шею.— В ваших словах насмешка, — насупился он. — Не уверен, что мне это по душе. Скажите, как вы действительно думаете? Какова ваша версия?— Версия?— Да. Что вы думаете о Нетленном Центре?— Ну, — пожал плечами Картрайт, — что дурного в том, чтобы думать именно так, как они нам предлагают.— Ничего. Удобная точка зрения, но — ложь.— Большинство считает, что правда. Ходят, конечно, сплетни и всякие разговорчики, но это больше для развлечения. Какие теперь развлечения?! Вот люди и хватаются за все подряд. Вы только представьте, как люди проводили время двести лет назад — ночная жизнь, опера, театры, музыка, а еще спорт — футбол, бейсбол. И где все теперь? Что осталось? Платить за то, чтобы смотреть пьесу? Зачем? Можно сидеть дома и глазеть в телевизор. Платить, чтобы взглянуть, как гоняют мячик? Еще чего! Лучше на те же деньги прикупить акций Нетленного Центра. Платить безумную сумму, чтобы как-то по-особенному поесть? Сейчас идешь есть — и то не очень-то часто — и ешь, и никаких там фу-фу. Вот потому так хорошо расходятся книги. Книгу прочел, и ее может читать кто-то другой, а то еще и сам перечитаешь. А спектакль или игра только на один раз. Потому все и сделались читателями и телезрителями. Куча удовольствий и почти что задаром. Дешевые развлечения, а как помогают убить время. Мы только и делаем, что убиваем время. Хватаемся за что угодно, лишь бы дотянуть, наконец, до холодильника. Отсюда слухи и сплетни. Люди научились высасывать удовольствие из чего угодно и до последней капельки.— Вам бы самому книги писать, -посоветовал Гастингс.— А то, — согласился Картрайт не без удовольствия. — Я бы мог. Ткнуть бы их всех мордой в грязь. Они бы слопали, да еще бы и спасибо сказали, а уж разговоров бы на месяцы хватило.— Значит, вы думаете, что моя книга…— В нее многие поверили бы, — ободрил его Картрайт. — Все насквозь документировано и все такое. Впечатляющий вздор. Уж и не знаю, как вы этого добились.— Вы мне все еще не верите, -пригорюнился автор. — Думаете, что все это я сфабриковал.— Ну уж нет, — открестился Картрайт. -Этого я не говорил. — Он грустно взглянул в окно. — Плохо, — вздохнул он. — Миллиард уплывает. Не шучу, дружище. Вы бы сделали миллиард. 22 Спрятавшись за грудой ящиков, сваленных в переулке, Фрост поджидал, когда из задней двери захудалого ресторанчика выйдет человек, чтобы выкинуть отбросы в мусорные баки, стоящие вдоль стены.Тот наконец появился, в руках у него была корзина и сверток. Сверток он положил на тротуар, снял с бака крышку и опорожнил корзину. Затем поднял сверток и приладил к ручке бака. Минуту он постоял, глядя по сторонам, — его белая куртка тускло светилась в слабом свете, — потом взял корзину и вернулся в ресторан.Фрост вскочил, торопливо подбежал к баку и схватил сверток. Сунув его под мышку, он дошел до угла, переждал, пока мимо пройдут какие-то люди, и, перебежав через дорогу, нырнул в следующий переулок.Изрядно пропетляв по узким улочкам, он оказался позади небольшого полуразвалившегося строения — наверное, его хотели снести и уже начали работу, да раздумали. Здание было осевшее, неуютное, впрочем, оно не слишком отличалось от соседних домов.Каменная лестница с проржавевшими изогнутыми перилами вела в подвал.Шмыгнув в дом, Фрост скатился по лестнице.Дальше была дверь, висящая на одной ржавой петле. Толкнув ее, Фрост попал в подвал и прикрыл дверь.Он был дома. Это место он нашел дней десять назад, после того, как перепробовал несколько других укрытий, те были гораздо хуже. Здесь же.— прохладно и сухо, и не слишком донимали крысы. Место казалось надежно забытым и потому безопасным. Никто сюда даже близко не подходил.— Привет, — сказал вдруг кто-то из темноты.От неожиданности Фрост споткнулся, упал и выронил сверток.— Не пугайтесь, — произнес голос. — Я знаю, кто вы. Не бойтесь, я ничего дурного вам не сделаю.Фрост остался сидеть на полу. Надежда и страх смешались в его мозгу. Его опять разыскали Святые? Или этот человек из Нетленного Центра? Или от Эплтона?— Как вы меня нашли? — с усилием выдавил он.— Я вас искал. Расспрашивал всех. Вас видели в этом переулке. Вы ведь Фрост, да?— Да, я Фрост…Человек вышел из темноты. Скудный свет из подвального окна позволил увидеть его силуэт, но лица было не разобрать.— Рад, что отыскал вас, Фрост, -повторил он. — Меня зовут Фрэнклин Чэпмэн.— Чэпмэн… погодите! Вы тот, который…— Да. Мне рассказала о вас Энн Харрисон.Фрост почувствовал, что сейчас расхохочется. Он попытался сдержаться, но ничего не вышло. Он безвольно сидел на полу и горько хохотал.— Боже мой, — прошептал он, задыхаясь, — вы — тот самый человек, которому я обещал помочь.— Да, — кивнул Чэпмэн. — Иногда события принимают довольно странный оборот.Фрост несколько успокоился, но все еще сидел без сил на прежнем месте.— Я рад, что вы пришли, — сказал он наконец. — хотя и не понимаю, зачем вам это понадобилось.— Меня послала Энн. Она спросила, не смогу ли я отыскать вас. Она разузнала, что с вами случилось.— Разузнала? Почему? А газеты? Стоило только проглядеть отчеты суда.— Конечно. Так она и поступила. В газетах — ничего, ни единой строчки. Зато город полон слухов.— Каких?— Какой-то скандал в Центре. Вы исчезли; а Центр старается это замять.— Все рассчитано, — кивнул Фрост. -Газеты предупреждены, а слухи распущены с тем, чтобы всем казалось, будто я дал деру. Как по-вашему, Центр знает, где я?— Понятия не имею, — ответил Чэпмэн. -Хотя я много чего наслышался, пока вас искал. И я не единственный, кто задавал вопросы.— У них не выйдет так, как им хочется. Они ждут, что я стану выпрашивать у них смерти.— Большинство поступило бы только так.— А я — нет. У меня было время обдумать. Буду жить здесь, дойду до ручки — тогда может быть. Но не теперь.Он помолчал, заговорил снова.— Извините, Чэпмэн. Я сказал, не подумав. Мне не следовало заводить этот разговор.— Мне все равно, — поморщился тот. -Это меня уже не волнует. Знаете, в конце-концов, чем я хуже своих предков. Я привык, что ли, да и стараюсь не слишком уж думать об этом.— Вы долго искали меня. Но ваша работа?— Меня уволили. Я знал, что так будет.— Сожалею…— О, все обошлось. У меня контракт на телевидении, а издательство платит кому-то, чтобы он написал за меня книгу. Они хотели, чтобы я сам, но я сказал, что не справлюсь.— Грязные свиньи, — сплюнул Фрост. -Все, лишь бы заморочить головы простакам.— Kонечно, — согласился Чэпмэн. — Но мне-то что?! У меня все в порядке. Надо было семью поднимать, жене денег отложить. Что я еще могу для нее сделать. Я их заставил платить. Сначала отказывался, но они не отставали, и я назвал сумму, на которую, мне казалось, они в жизни не пойдут. Пошли. Что же, я доволен. Старуха во второй жизни теперь не пропадет.Фрост поднялся с пола и нащупал сверток.— Каждою ночь мне оставляет это один из ресторана. Понятия не имею, кто он такой.— Я говорил с ним, — сказал Чэпмэн. -Старенький такой, сухощавый. Он сказал, что видел, как вы каждую ночь роетесь в отбросах. Говорит, что никто не должен добывать себе пропитание так.— Давайте сядем, — предложил Фрост. -Тут есть тахта, кто-то ее бросил. Я на ней сплю. Скрипит ужасно, и пружины выпирают, но все лучше, чем на полу.— Очень плохо? — участливо осведомился Чэпмэн.— Да как сказать… Сначала Святые прихватили меня на улице после суда и, кажется, спасли мне жизнь. Поговорил с каким-то старым идиотом, который выяснял, читал ли я Библию и верю ли в Бога. Потом заявился Эплтон со своей шайкой, устроил облаву. Они, думаю, хотели поймать кого-то из главарей Святых. Тот, вроде, был один из них. Я побежал, провалился сквозь гнилые доски, когда полиция ушла — выбрался. Пару дней просидел там — даже нос боялся высунуть. Но голод— не тетка, пришлось выйти. Вы представьте, что значит добывать еду в городе, когда даже нельзя встать с протянутой рукой, а украсть — духа не хватает.— Никогда об этом не думал, — покачал головой Чэпмэн. — Но могу себе представить.— Вот и остается потрошить мусорники. Тоже, знаете, не просто решиться. Но, когда голоден, смиряешься и с этим. А через день-другой делаешься настоящим знатоком отбросов. Места для ночлега тоже найти не просто, главное — приходится их часто менять. Тебя замечают, интересуются… Здесь я остался дольше, чем следовало бы — лучшее место из всех. Поэтому вы меня и нашли. Если бы я вел себя правильно, ничего бы у вас не вышло. — Фрост помолчал. — Борода растет. Бритвы нет, понимаете? Скоро зарастут щеки, а волосы покроют лоб. Татуировок не станет видно, тогда, наверное, осмелюсь выходить и днем. Говорить все равно ни с кем не стану, но не надо будет так скрываться. Может, на меня станут глазеть, а может быть, и не будут, в этом районе и без меня странных личностей хватает. Никогда с ними дела не имел, побаиваюсь. Тут надо искать свой путь, каждый выживает по-своему.Он замолчал и взглянул на смутно белеющее в темноте лицо Чэпмэна.— Простите, — вздохнул Фрост. — Я разболтался. Давно ни с кем не говорил.— Продолжайте, — попросил Чэпмэн. — А я буду сидеть и слушать. Энн захочет узнать, как вы.— Нет, — покачал головой Фрост. — Не надо ее вовлекать. Пусть лучше держится в стороне. Что она может? Дело кончится тем, что Энн расстроится, вот и все. Пусть поскорей забудет обо мне.— Нет, — вздохнул Чэпмэн. — Да и я не забуду. Вы были единственный, кто захотел для меня что-то сделать.— Но ничего не сделал. Да, по-правде ничего и не мог. Это был блеф. Я и тогда уже понимал.— Послушайте, — повысил голос Чэпмэн, -какая разница? Мне все равно — могли, не могли. Хотели — вот что главное.— Ладно. Но, ради бога, держитесь от меня подальше. Не путайтесь со мной, мне совершенно не улыбается стать причиной ваших бед, а если вы будете со мной общаться — их не миновать. Никто для меня ничего сделать не может. Поняли? Если уж совсем припрет, то выход у меня, в конце концов, есть.— Я не хочу, чтобы вы совсем легли на дно, — настаивал Чэпмэн. — Давайте уговоримся. Искать вас я не буду, но если вам понадобится помощь, договоримся, где вы меня найдете.— За этим я не обращусь, — твердо сказал Фрост. — Но, если вам так лучше, то…— Вы останетесь тут?— Вряд ли, но что мне стоит сюда прийти.— В трех кварталах от этого места библиотека, знаете? И скамейка у входа.Фрост кивнул.— Я буду ждать вас там дважды в неделю. По средам и пятницам, например. С девяти до десяти вечера.— Нет, так часто слишком обременительно для вас. Сколько все это продлится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15