Рипли отведала суп и довольно вздохнула. Еда есть еда. Остальное подождет.
Но не успела она опустить ложку, как снова услышала голос Нелл:
— Майя, Рипли сидит на кухне. Кажется, она хотела поговорить с тобой.
О черт, черт, черт! Рипли мрачно уставилась в тарелку и быстро заработала ложкой.
— Вот и отлично. Чувствуй себя как дома.
Майя Девлин изящно оперлась о косяк. У нее были точеное лицо с высокими скулами, цыганская грива ярко-красных волос, падавшая на длинное ярко-зеленое платье, матовая кожа, полные губы (такие же красные, как и волосы) и дымчато-серые глаза.
Эти глаза лениво рассматривали Рипли. Бровь насмешливо поднялась, образовав идеальную дугу.
— Я так и делаю, — не отрываясь от еды, бросила Рипли. — Мне казалось, что в это время дня кухня принадлежит Нелл. Если бы я думала по-другому, то пришла бы за супом из шерсти летучей мыши или драконьих зубов.
— В это время года драконьи зубы — большая редкость. Чем могу служить, помощник шерифа?
— Ничем. Но мне пришло в голову, что я могу кое-что сделать для тебя.
— Жду с нетерпением.
Высокая и стройная, Майя подошла к столу и села. Заметив туфли на высоких каблуках, к которым Майя была неравнодушна, Рипли поморщилась. Лично она сунула бы свои бедные ноги в эти орудия пытки только под страхом смертной казни.
Она отломила кусочек булочки и сунула его в рот.
— Когда Нелл и Зак поженились, ты лишилась квартирантки. Желтый коттедж пустует, а поскольку я подумываю о собственном жилье, то могла бы оказать тебе услугу.
— Продолжай. — Заинтригованная Майя отломила кусок от булочки Рипли.
— Эй, я за нее заплатила!
Не обратив на эти слова никакого внимания, Майя положила кусочек в рот.
— Что, тесновато стало?
— Дом большой. — Рипли беспечно пожала плечами и отодвинула булочку подальше от Майи. — Но у тебя коттедж простаивает. Конечно, там не очень развернешься, но мне много не надо. Я хотела бы снять его.
— Что снять? — Нелл влетела на кухню и устремилась к холодильнику за продуктами, требовавшимися для сандвича.
— Желтый коттедж, — сказала ей Майя. — Рипли ищет себе жилье.
— Ох… — Нелл обернулась. — У тебя уже есть жилье. Ты живешь с нами.
— Не принимай это так близко к сердцу. — Проклятие, следовало поговорить с Майей наедине! Но жалеть было поздно. — Я только подумала, что было бы неплохо жить отдельно, а поскольку коттедж Майи так и просит…
— Напротив, — мягко возразила Майя. — Ни я, ни мой коттедж ни о чем просить не собираемся.
— Ты не хочешь оказать мне услугу? — Рипли пожала плечами. — Раз так, скажи прямо, а не язви.
— Ты плохо обо мне думаешь. — Тон Майи был изысканно любезным. Это не сулило ничего хорошего. — Просто десять минут назад я подписала договор об аренде коттеджа.
— Черт бы все побрал! Ты ушла к себе в кабинет, но Нелл не сказала, что у тебя кто-то есть.
— По телефону, — уточнила Майя. — С джентльменом из Нью-Йорка. Доктором. Мы подписали трехмесячный договор по факсу. Надеюсь, это тебя утешит.
Рипли не сумела скрыть досаду.
— Я уже сказала, не язви. Какого черта доктору делать на Трех Сестрах? У нас есть свой.
— Это доктор не медицины, а философии. И раз уж тебе так интересно, то он едет сюда работать. Доктор Бук изучает паранормальные явления и сгорает от желания провести какое-то время на острове, созданном ведьмами.
— Тьфу, мать твою!
— Красноречива, как всегда. — Довольная Майя поднялась на ноги. — Ну что ж, здесь я закончила.
Постараюсь доставить радость кому-нибудь еще. — Она шагнула к двери, но на пороге обернулась. — Кстати, доктор Бук прибудет завтра. Рипли, я уверена, он будет счастлив с тобой познакомиться.
— Пусть твои охотники за чертовщиной держатся от меня подальше! — Рипли злобно вонзила зубы в булочку с кремом. — Ишь, размечталась!
— Дождись меня. — Нелл взяла тарелку с сандвичем. — Скоро придет Пег, и я освобожусь. Нам нужно поговорить.
— Я должна объехать остров.
— С этим можно подождать.
— Проклятие, она чуть не отбила у меня аппетит! — пожаловалась Рипли, уминая булочку с кремом.
Когда через пятнадцать минут Рипли вышла на улицу, Нелл уже ждала ее.
— Нам нужно поговорить.
— Послушай, Нелл, это пустяки. Я только подумала…
— Да, ты подумала. — Нелл нахлобучила шапочку на уши. — Но ничего не сказала ни мне, ни Заку. Я хочу знать, почему ты решила, что не можешь больше жить в собственном доме.
— Ладно, ладно, — Рипли надела темные очки и ссутулилась. Они с Нелл шли по Хай-стрит к полицейскому участку. — Просто мне кажется, что нужно дать женатым людям побыть наедине.
— Дом большой. Мы не мешаем друг другу. Будь ты домоседкой, я бы решила, что тебе неуютно, потому что я много времени провожу на кухне.
— Это беспокоит меня меньше всего.
— Вот именно. Ты не готовишь. Надеюсь, ты не думаешь, что мне не нравится готовить для тебя.
— Нет, не думаю. Наоборот, я благодарна тебе. Честное слово.
— Ты недовольна тем, что я рано встаю?
— Нисколько.
— Или тем, что я приспособила одну из запасных спален под офис своей фирмы?
— Да нет же. Все равно никто ею не пользовался. — У Рипли было такое ощущение, словно ее колотят бархатной битой. — Послушай, дело не в готовке, не в запасной спальне и не в твоей ужасной привычке вставать до рассвета. Дело в сексе.
— Прости, не поняла.
— Вы с Заком занимаетесь сексом.
Нелл остановилась, склонила голову набок и посмотрела Рипли в глаза.
— Да, занимаемся. Отпираться не буду. Причем с удовольствием.
— В том-то и дело.
— Рипли, мы с Заком часто занимались сексом и до моего официального переезда. Я не догадывалась, что это тебе не по душе.
— Тогда было совсем другое дело. Обычный регулярный секс. А теперь вы поженились.
— Понятно. Но могу заверить, что процесс остался почти таким же.
— Ха-ха…
«Нелл сильно изменилась, — подумала Рипли. — Когда-то было достаточно малейшего намека на стычку, чтобы заставить ее отступить. Видно, те времена прошли».
— Вы с Заком играете в мистера и миссис, а я околачиваюсь рядом. А вдруг вам захочется сплясать горизонтальное танго на ковре в гостиной или вечером пообедать в голом виде?
— Первое мы уже делали, а о втором я серьезно подумываю. Рипли… — Нелл тронула ее за руку. — Я не хочу, чтобы ты уезжала.
— Господи, Нелл, остров совсем маленький. До меня в любом случае будет рукой подать.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — снова сказала Нелл. — Я говорю про себя, а не про Зака. Если хочешь, поговори с ним отдельно и выясни, что он думает. Рипли… У меня никогда не было сестры.
— Ох, перестань. — Рипли сморщилась и обвела улицу глазами в темных очках. — Не разводи сырость. По крайней мере, в общественном месте.
— Не могу. Мне нравится думать, что ты рядом и что я всегда могу с тобой поговорить. Я провела с твоими родителями всего несколько дней, когда они приезжали на свадьбу, но чувствую, что теперь у меня есть семья. Неужели нельзя оставить все как есть? Хотя бы на время?
— Разве Зак сможет сказать «нет», если ты направишь на него свои голубые прожектора?
— Не сможет, потому что поймет, что это для меня по-настоящему важно. Если ты останешься, я обещаю, что когда мы с Заком будем заниматься сексом, то сделаем вид, что не женаты.
— Что ж, может быть, это пойдет на пользу. Придется смириться, поскольку какой-то пижон из Нью-Йорка увел коттедж у меня из-под носа. — Рипли печально вздохнула. — Исследователь паранормальных явлений, черт бы его побрал. Доктор философии! — Она фыркнула и немного повеселела. — Наверно, Майя сдала ему коттедж в пику мне.
— Сомневаюсь. Но думаю, что она рада этому побочному источнику дохода. Почему вы вечно грызетесь? После… после того, что случилось на Хеллоуин, я надеялась, что вы снова станете подругами.
Рипли тут же ощетинилась.
— Каждый из нас сделал то, что должен был сделать. Но эта история закончилась. Для меня все осталось по-прежнему.
— Закончился только один эпизод, — поправила Нелл. — Если верить легенде…
— Чушь это, а не легенда! — Достаточно было одного упоминания о старом предании, чтобы у Рипли испортилось настроение.
— Но мы не чушь. И то, что скрывается внутри нас, тоже.
— То, что скрывается внутри меня, мое дело. Не лезь, Нелл.
— Ладно. — Однако Нелл стиснула руку Рипли, и обе женщины даже сквозь перчатки ощутили укол энергии. — До вечера.
Рипли, смотревшая вслед Нелл, сжала руку в кулак. Ее кожу все еще пощипывало. Хитрая маленькая ведьма…
Что есть, то есть.
Сны приходили в разгар ночи, когда сознание было беззащитно, а воля отдыхала. Днем можно было открещиваться от всего, притворяться непонимающей и цепляться за выбор, который она сделала больше десяти лет назад.
Но от сновидений некуда было деться.
В них она стояла на берегу, о который дробились чудовищные волны. Мрачные и грозные, они обрушивались на песок и грохотали, как тысячи обезумевших сердец.
Темноту нарушали лишь зигзаги молний, раскалывавшие черное небо, как только она поднимала руки. И свет, исходивший от нее самой, ослепительный золотой свет, подёрнутый по краям зловеще-красным.
Ветер ревел.
В глубине души ее ужасала собственная сила, вырвавшаяся на свободу. Она отринула все законы, все правила.
А с ними и надежду.
Часть ее души лила горькие слезы, оплакивая эту потерю.
Что сделано, то сделано. Зло должно быть наказано. Смерть за смерть и смерть за новую смерть. Круг ненависти замкнулся. «Воздастся трижды…»
Она ликующе вскрикнула, ощутив внутри поток темной силы, уничтожавший все прежнее, издевавшийся над данными ею обетами и над всем, во что она верила.
«Так лучше», — подумала она, когда ее сложенные чашей ладони задрожали от силы и алчности. По сравнению с этим все прежнее казалось бледным, слабым и ничтожным.
Теперь она была способна на все. Могла делать что угодно. Никто и ничто не могло остановить ее.
Она, как безумная, закружилась по песку, поднялась в воздух, раскинув руки-крылья. Пряди ее волос свивались и развивались, как клубки змей. Теперь она ощущала смерть убийцы своей сестры, медный вкус пролитой ею крови и знала, что никогда в жизни не испытывала более желанного вкуса.
Ее смех стрелой вонзился в черное небо и расколол его. Хлынул темный дождь; капли, падавшие на песок, шипели так, будто с неба пролилась кислота.
Он звал ее.
Она слышала его голос, несмотря на бурю и собственный гнев. Слабое свечение того, что таилось у нее внутри, понемногу становилось ярче.
Она видела его, видела тень, упрямо пробивавшуюся к ней сквозь ветер и дождь. В охладевшем сердце билась и рыдала любовь.
— Назад! — крикнула она. Ее громоподобный голос заставил мир дрогнуть.
Но он все еще шел вперед, протянув руки, чтобы обнять ее и заставить вернуться. На мгновение она увидела в темноте блеск его глаз, в которых были любовь и страх.
С неба сорвалось огненное копье и пронзило его. Она вскрикнула и почувствовала, что свет внутри затрепетал.
Она всей душой ощущала его смерть. Боль и ужас, посланные ею, вернулись. «Воздастся трижды…»
Свет внутри мелькнул и погас, оставив ее пустой и холодной. Холодной навсегда.
* * *
Он не слишком отличался от остальных пассажиров парома. Ветер трепал его длинное черное пальто. К ничем не примечательным светло-русым волосам, обрамлявшим лицо, давно не прикасался парикмахер.
Однако бриться он не забывал, о чем свидетельствовали два свежих пореза на решительном подбородке. Лицо — честно говоря, довольно привлекательное — было скрыто длиннофокусным объективом камеры, с помощью которой он фотографировал остров.
Кожа все еще была покрыта тропическим загаром, приобретенным на Борнео. На этом фоне глаза его казались золотисто-карими, цвета свежего меда. Нос был прямым и узким, лицо худым.
Впадинки на щеках становились глубже, когда он с головой уходил в работу и забывал о еде. Они придавали ему интригующую внешность студента, умирающего с голоду.
Улыбка у него была чувственная и непринужденная.
Он был высоким, угловатым.
И немного неуклюжим.
Ему приходилось крепко держаться за поручни, чтобы не вывалиться за борт. Конечно, он слишком далеко высовывался, ожидание часто заставляло его забывать о реальности.
Он выпрямился и стал рыться в кармане пальто, разыскивая жевательную резинку.
На свет божий появились засохший лимонный леденец, два помятых листка из блокнота, корешок билета, сбивший его с толку (он забыл, когда в последний раз был в кино), и давно потерянная крышка от фотообъектива.
Он удовлетворился лимонным леденцом и продолжил наблюдение за островом.
Он брал уроки у шамана в Аризоне, посещал человека, который обитал в венгерских Карпатах и называл себя вампиром, после злосчастного инцидента в Мексике был проклят местным колдуном. В Корнуолле жил в коттедже с привидениями, а в Румынии получил официальный диплом некроманта.
Почти двенадцать лет Макаллистер Бук изучал, записывал и наблюдал невозможное. Он опрашивал ведьм, привидения, ликантропов, личностей, похищенных существами из космоса, и личностей, обладавших паранормальными способностями. Девяносто восемь процентов этих людей были психически больными или искусными артистами. Но оставшиеся два процента… что ж, ради них стоило работать.
Он не просто верил в необычайное, но сделал его делом своей жизни.
Мысль провести несколько месяцев на клочке массачусетской суши, согласно легенде, оторванном от материка тремя ведьмами и превращенном ими в убежище, пришлась ему по душе.
Он тщательно изучил описания острова Трех Сестер и всю информацию о местной ведьме Майе Девлин. Она не обещала дать ему интервью или продемонстрировать свое умение. Но он надеялся убедить ее.
Человек, который сумел уговорить неодруидов позволить ему принять участие в их церемониях, наверняка сможет уговорить одинокую ведьму показать действие несколько заклинаний.
В конце концов, можно будет сторговаться. У него есть то, что покажется интересным ей и всем остальным, имеющим отношение к проклятию трехвековой давности…
Он снова поднял камеру и отрегулировал объектив так, чтобы поймать в видоискатель копьеобразный белый маяк и приземистый старинный каменный дом. Он знал, что там, высоко над поселком, неподалеку от клочка дремучего леса, живет Майя.
Кроме того, он знал, что Майя владеет местным книжным магазином и успешно руководит им. Судя по всему, эта практичная ведьма умела жить припеваючи в обоих мирах.
Он не мог дождаться, когда встретится с мисс Девлин лицом к лицу.
Гудок заставил его очнуться. Паром причаливал. Он подошел к своему «Лендроверу» и положил камеру в футляр, лежавший на пассажирском сиденье.
И снова напрочь забыл о крышке объектива, так и лежавшей в кармане.
За оставшиеся несколько минут он просмотрел свои заметки и сделал новую запись в дневнике:
«Плавание на пароме было приятным. День ясный и морозный. Я сумел сделать несколько снимков под разными ракурсами, но, чтобы сфотографировать остров с противоположной стороны, придется взять напрокат лодку.
Географически и топографически в острове Трех Сестер нет ничего необычного. Его площадь составляет около девяти квадратных миль, а количество постоянных жителей — в основном рыбаков, а также тех, кто занят в торговле и обслуживании туристов, — не превышает трех тысяч. Здесь есть маленький песчаный пляж, многочисленные бухты, гроты и лес. Местная фауна представлена белохвостыми оленями, кроликами и енотами. Типично присутствие морских птиц. В лесистых районах встречаются сова, коршун и хохлатый дятел.
Населенный пункт один. Большинство жителей обитает в самом поселке или в радиусе полумили от него, хотя есть несколько домов и сдающихся внаем дач, расположенных и дальше.
Во внешнем виде острова нет ничего, что указывало бы на наличие паранормальной деятельности. Но я давно понял, что внешний вид — не слишком надежное доказательство.
С нетерпением жду знакомства с Майей Девлин и возможности начать исследование».
Он ощутил легкий толчок, с которым паром ударился о причал, но не поднял глаз.
«Пристань острова Трех Сестер. 6 января 2002 г.», — написал он внизу страницы и посмотрел на наручные часы: «12.03. Время нью-йоркское».
Улицы поселка были опрятными, как на картинке, движение — не слишком оживленным. Мак проехал по острову из конца в конец и сделал круг, запоминая местные достопримечательности с помощью диктофона. Он мог найти в джунглях руины эпохи индейцев майя, руководствуясь картой, начерченной на смятой салфетке, но мог заблудиться во вполне цивилизованном месте. Банк, почта, супермаркет. Черт побери, и пиццерия!
Он без труда нашел автостоянку, расположенную всего лишь в квартале от кафе «Бук». Магазин понравился ему с первого взгляда — и витрина, и вид на море. Он пошарил кругом, нащупал чемоданчик, не глядя сунул туда диктофон, точно попав в предназначенное для того гнездо, и выбрался наружу.
1 2 3 4 5