Не были ли это ее плоды? Нет. Плод плакучей ивы никогда не достигает таких больших размеров. Это были не плоды. Это были птичьи гнезда! Да, это были гнезда, принадлежавшие колонии безобидных певчих птичек, известных под названием "птицы-ткачи".
Я уверен, что вы и раньше слышали о птицах-ткачах, и вы, конечно, знаете, что они получили такое название за искусство, с каким они мастерят свои гнезда. Они не строят и не вьют гнезд, как другие птицы, а действительно ткут их остроумнейшим способом.
Не подумайте, что существует лишь один вид ткачей, только одна порода птиц, умеющих сооружать такие необычайные гнезда. В Африке, где они преимущественно водятся, насчитывается множество видов ткачей, относимых к различным родам. Не стану вас донимать их мудреными названиями. Каждая из этих различных пород строит гнездо своего, особого образца, и каждая выбирает для гнезда свой материал. Некоторые сооружают гнездо бобовидной формы, с входом сбоку, причем отверстие делают не круглое, а скорее напоминающее арку. Другие ткут свои гнезда таким образом, что снаружи по всей поверхности торчат кончики стебельков, придавая гнезду сходство с подвешенным к ветке ежом; а птицы другого рода, близкого к этому, строят свои гнезда из тонких веточек, оставляя их концы торчать подобным же образом. А некоторые строят целую колонию гнезд, жмущихся друг к другу под одной общей крышей, - настоящая птичья республика. Входы в гнезда расположены по нижней поверхности сооружения, которое занимает всю вершину дерева, напоминая с виду стог сена или большую, крепко сбитую охапку соломы.
Принадлежа к разным родам, все птицы-ткачи сильно сходны между собой по нраву и привычкам. Они большей частью зерноядные, хотя некоторые питаются также и насекомыми; а один из видов, красноклювый ткач, собирает свою добычу - клещей - на спине дикого буйвола.
Ошибочно думать, будто птицы-ткачи встречаются только в Африке или только в Старом Свете, как утверждают в своих трудах многие натуралисты. В тропической Америке к этим птицам относятся несколько видов, которые "ткут" такие же подвесные гнезда на деревьях по берегам Амазонки и Ориноко. Но настоящие птицы-ткачи, то есть те, которые считаются самыми типическими для всей группы, - это птицы рода древесных ткачей. И как раз представители одного вида из этого рода и разукрасили своими подвесными домиками плакучую иву. Птица этого вида известна под названием "ткачик висячий".
На плакучей иве было, в общем, около двадцати гнезд - все вышеописанной формы и зеленого цвета, так как жесткая бушменская трава, из которой они были сотканы, еще не утратила свежей окраски и должна была долго еще ее сохранять. Благодаря своему цвету такие гнезда в самом деле напоминают что-то выросшее на дереве - какой-то крупный грушевидный плод. Отсюда, верно, и пошли рассказы древних путешественников о том, что в Африке будто бы есть деревья, дающие чудесные плоды, внутри которых, если разломать их, увидишь живых птичек или же птичьи яйца!
Наша маленькая Трейи не впервые увидела сейчас птиц-ткачей и их причудливые гнезда. Колония уже довольно давно обосновалась на иве, и девочка успела завязать с птицами знакомство. Она часто приходила к ним в гости, припасала зерна и сыпала их под деревом. Во всей колонии не было ни одной пичужки, которая не присаживалась бы доверчиво девочке на руку или на белое плечико, не вспорхнула бы хоть раз на кудрявую головку. Для Трейи было самым обычным делом смотреть, как эти хорошенькие птички резвятся на ветвях или залезают в длинные вертикальные тоннели, служащие входом в их гнезда; самым обычным делом было для нее слушать часами их любовное щебетание или наблюдать за их играми над берегом у самой заводи.
И теперь, весело пробираясь вдоль озера, она думала не о них, а о чем-то другом - может быть, о голубых кувшинках, может быть, о горном скакуне, но только не о них. Однако птицы внезапно привлекли ее внимание.
Неожиданно, без всякой видимой причины, они подняли писк и закружили над деревом, голосом и движениями выдавая сильное волнение и тревогу.
Глава XLIII
АФРИКАНСКАЯ КОБРА
"Что там случилось с моими пичужками? - недоумевала Трейи. - Там у них что-то неладно! Ястреба не видать. Верно, они повздорили между собой. Пойду посмотрю. Они у меня сразу помирятся".
С такими мыслями девочка ускорила шаг и, обогнув залив, вступила на крошечный перешеек. Еще полминуты - и она уже стояла под ивой.
Вокруг не было обычного подлеска. Дерево росло одиноко у самого конца косы, и Трейи подошла вплотную к стволу. Тут она остановилась и взглянула вверх, на ветви, желая выяснить причину птичьего переполоха.
При ее приближении несколько птичек подлетели к ней и вспорхнули на руки и на плечи; но вся их повадка была сейчас иная, чем когда они ожидали от девочки корма. Они были явно напуганы и, казалось, искали у нее защиты.
"Верно, поблизости притаился какой-то враг", - подумала Трейи, хотя никакого врага не видела.
Она посмотрела налево, направо, взглянула наверх. Нигде не видно было ястреба. Ни на иве, ни на соседних деревьях не было никакой хищной птицы. Если бы хищник сидел тут же, на иве, Трейи легко разглядела бы его, так как листва была легкая и редкая; к тому же ястреб не остался бы на дереве, когда девочка стоит так близко. Что ж все-таки испугало птиц? Что пугает их так до сих пор? Ведь они нисколько не унялись, не успокоились. Ага! Наконец-то враг обнаружен, наконец-то взгляд Трейи упал на страшилище, которое всполошило мирную колонию ткачей и подняло среди них такую тревогу!
По горизонтальному суку, обвив его несколько раз спиральными кольцами, медленно сползала большая змея. При каждом движении ее чешуя отливала на солнце; этот блеск и привлек сначала глаза Трейи, и тут она увидела отвратительное пресмыкающееся.
Когда Трейи впервые заметила ее, змея ползла спиралью по одной из горизонтальных ветвей ивы, удаляясь, по-видимому, от гнезд. Но едва девочка остановила на ней свой взгляд, длинное гибкое тело соскользнуло с ветки, и в следующую секунду змея, выставив голову вперед, уже спускалась по стволу дерева.
Трейи отскочила назад - и вовремя: через мгновение голова змеи показалась как раз напротив того места, где только что стояла девочка. Не отскочи она, в нее тотчас вонзились бы ядовитые зубы - змея уже доползла до того места, отвела голову от ствола, широко разинула зев, высунула раздвоенный язык и грозно зашипела. Она была, по-видимому, раздражена - отчасти потому, что потерпела неудачу в своих грабительских намерениях и не могла добраться до птичьих гнезд, а отчасти и потому, что ткачи, защищаясь, несколько раз ударили ее своими клювами, несомненно причинив ей чувствительную боль. Кроме того, ее раздразнило появление Трейи.
Так или иначе, но в ту минуту змея была очень зла, как показывали движения ее головы и блеск ее глаз. Она непременно бросилась бы на всякого, кто, на свое несчастье, перерезал бы ей путь.
Трейи, однако, не собиралась без всякой необходимости пересекать ей дорогу. Девочка знала, что это могла быть и вполне безобидная тварь, но все же от змеи в шесть футов длиною, ядовита она или нет, лучше держаться подальше. Трейи инстинктивно подалась в сторону и стала так далеко, как позволяла вода.
Девочка могла бы отбежать назад к узкому перешейку, но что-то ей подсказало, что змея поползет в том же направлении и, пожалуй, догонит ее. Эта мысль побудила ее отойти от дерева на другой край полуострова в надежде, что змея поползет по тропинке, ведущей с него на поляну.
Стоя у самой воды, девочка, дрожа всем телом, пристально глядела на мерзкого гада.
Если бы Трейи знала, к какой породе принадлежал этот гад, она бы и не так еще дрожала. Перед ней была одна из самых ядовитых змей, черная африканская кобра, которая гораздо опасней своей родственницы, индийской очковой змеи, так как при столь же грозном жале обладает более сильным и подвижным телом.
Этого Трейи не знала. Она знала только, что перед нею большая, безобразная змея, почти вдвое длиннее ее самой, и что эта змея широко разинула зев и высунула глянцевитый язык, намереваясь, как видно, ее проглотить.
Кобра, однако, как ни была она раздражена, не повернулась, чтобы напасть на девочку; не осталась она и на дереве. Прошипев свою громкую протяжную угрозу, она соскользнула на землю и быстро поползла прочь.
Двинулась она прямо к перешейку, видимо собираясь перейти его и уползти куда-нибудь в кусты, росшие поодаль на берегу.
Трейи уже почти совсем утвердилась в надежде, что именно это собирается сделать змея, когда та вдруг свернулась кольцом на узком перешейке, словно решив остаться тут надолго.
Этот маневр был проделан так неожиданно и, казалось, так непредумышленно, что Трейи повела вокруг глазами, ища причину. Только что змея быстро ползла вперед, вытянув во всю длину по земле свое блестящее тело, а в следующее мгновение это тело приняло вид свернутого каната, над краем которого поднималась злая головка с мешком чешуйчатой кожи на шее, вздувшимся в виде капюшона, - отличительный признак кобры.
Трейи смотрела вокруг, словно спрашивая, чем же вызвана внезапная перемена в поведении змеи. Она узнала это с одного взгляда.
От озера к равнине поднимался гладкий отлогий косогор. Он вел кратчайшим путем к полуострову. Взглянув наверх, девочка увидела, что по косогору быстро несется ее горный скакун. Приближение антилопы и заставило змею остановиться.
Трейи, едва заметив змею, громко вскрикнула с перепугу. Крик призвал ее любимца, который, пощипывая траву, отстал от хозяйки, и теперь горный скакун мчался вперед. Большие карие глаза антилопы беспокойно поблескивали, словно спрашивали о чем-то.
Трейи испугалась за своего любимца. Еще прыжок - и он наскочит на притаившуюся змею; еще один такой прыжок...
- Ах! Спасен!
Эти два слова сорвались с губ девочки, когда она увидела, что ее любимец взвился высоко на воздух и опустился далеко впереди, легко перепрыгнув через свернутую змею. Горный скакун вовремя заметил врага и спасся одним из тех головокружительных прыжков, на какие только он и способен. Едва избежав опасности, преданная газель прискакала к хозяйке и глядела на нее большими ясными глазами, в которых светился тревожный вопрос.
Но крик, вырвавшийся у Трейи, всполошил не только антилопу. К своему несказанному ужасу, девочка увидела, что маленький Ян тоже побежал по косогору и вступает прямо на ту дорожку, где лежит, свернувшись, змея.
Глава XLIV
ЗМЕЕЕД
Страшная опасность угрожала Яну. Он мчался опрометью вперед, прямо на свернувшуюся кобру. Он не знал, что она лежит перед ним. Предостеречь его, остановить на бегу не успеешь. Сейчас он вступит на перешеек, и никакая сила не спасет его от смертельного укуса. Мальчик не сможет отскочить в сторону или, как это сделал горный скакун, на высоте нескольких футов перепрыгнуть через гада. Трейи видела, что кобра взметнула свою длинную шею. Змея, конечно, дотянется до маленького Яна, она, может быть, обовьется вокруг него. Ян погиб!
Трейи точно окаменела. От ужаса у нее отнялся язык. Она только вопила и растерянно махала брату руками.
Но это не только не могло предостеречь Яна, а, напротив, лишь верней губило мальчика. Он связал эти стоны и жесты с ее первым криком. С сестрицей стряслась беда, а какая, он не знал; однако раз девочка продолжает кричать, то, значит, решил он, кто-то напал на нее. Может быть, подумалось ему, змея; но что бы там ни случилось, первым его движением было кинуться на выручку Трейи. Помочь ей он сумеет, только когда будет рядом; он ни за что не остановится, пока не добежит до места, пока не станет бок о бок с сестрой.
Итак, ее вопли, сопровождаемые дикими жестами, только побуждали мальчика бежать быстрей, а так как его глаза были тревожно устремлены на Трейи, не оставалось и тени надежды, что он заметит змею до того, как наступит на нее или почувствует ее роковой укус.
У Трейи вырвался последний крик предостережения, и вместе с криком она наконец выдавила из горла слова:
- Ой, братец! Назад! Змея! Змея!
Но и слова были тщетны. Ян услышал их, но не понял смысла. До него дошло слово "змея". Так он и думал! Змея напала на Трейи! И хотя змеи он не видит, она, несомненно, обвилась вокруг тела девочки. Ян побежал еще быстрей. Только шесть шагов отделяли его теперь от кобры, которая уже подняла свою голову, готовясь напасть на ребенка. Еще мгновение - и ядовитые зубы глубоко вопьются в его тело. С отчаянным стоном Трейи бросилась вперед. Она надеялась отвлечь этим внимание чудовища на себя. Девочка была готова отдать свою жизнь за жизнь брата!
Вот она уже в двух шагах от грозной змеи. Ян - на том же расстоянии с другой стороны. Опасность равна для обоих. Один из двоих... быть может, оба падут жертвой смертоносного укуса! Но близилось уже их спасение. Темная тень мелькнула у них перед глазами, их уши наполнил свист: "Уишь!" - и в тот же миг большая птица упала между ними.
Она не села на землю. Секунду ее широкие, сильные крылья бились в воздухе, посылая ветер им в лицо, но еще мгновение - и птица, сделав неожиданное усилие, взмыла по вертикали ввысь. Трейи глянула на дорожку - кобры там больше нет! С радостным возгласом девочка подбежала к Яну и кинулась ему на шею:
- Мы спасены, братец! Спасены!
Ян был ошеломлен. До сих пор он еще не заметил змеи. Он видел только, как ринулась между ним и сестрою птица, но она так проворно схватила кобру и унесла ее, что Ян, глядевший неотрывно на Трейи, не заметил добычи в клюве птицы. Он был в недоумении и в ужасе, так как все еще думал, что сестренке грозит опасность. Услышав ее возглас "спасены", он только сильней испугался.
- А змея? - прокричал он. - Где же змея?
Спрашивая, мальчик оглядывал Трейи с головы до ног, точно ожидая увидеть гада, обвившегося вокруг ее руки или ноги.
- Змея где? Разве ты не видел, Ян? Она была тут, у наших ног, а сейчас гляди! Вон она где! Секретарь унес ее. Смотри, они дерутся! Добрая птица! Надеюсь, она накажет гадину, которая хотела украсть моих хорошеньких ткачиков! Так, милая птица, задай ей хорошенько! Смотри, Ян, как они схватились!
- Ага! Да-да! - воскликнул Ян, только теперь сообразив, в чем дело. - Да, верно, там змея и наш хохлач. Ничего, Трейи, ты не бойся. Мой секретарь не выдаст. Он покажет негоднице свои когти. Смотри, как запустил! Еще раз так хватит - и из гадины дух вон! Ага, опять - хлоп!
Обмениваясь такими замечаниями, дети стояли рядышком, наблюдая жестокую битву между птицей и змеей.
А птица была очень странная - такая, в самом деле, необыкновенная, что по всей земле у ней не сыщется родни. Внешним видом она напоминала журавля: те же длинные ноги и примерно та же величина, тот же рост. Однако форма головы и клюва сближала ее скорее с орлом или с коршуном. У нее были прекрасно развитые крылья, "шпоры" на ногах и очень длинный хвост, в котором два средних пера были длиннее остальных. Общая окраска была синевато-серая, горло и грудь - белые, а в крыльях перья отливали рыжиной. Но самым замечательным в этой птице был, пожалуй, ее хохол. Он состоял из множества длинных темных перьев, которые росли у нее на темени и ложились по шее, спадая почти до плеч. Это придавало птице причудливый вид, а воображаемое сходство с каким-нибудь писцом или секретарем стародавних времен, носивших за ухом длинное гусиное перо, в ту пору, когда еще не вошли в употребление стальные перья, послужило основанием к ее несообразному наименованию: "птица-секретарь". Другие называют ее "змееед", а натуралисты окрестили ее именем "гипогеран", то есть "журавлиный гриф". Иногда ее называют еще "герольд" - за важный, степенный шаг, каким выступает она по равнине.
Из всех этих названий "змееед" наиболее отвечает характеру нашей птицы. Правда, многие другие птицы тоже убивают и поедают змей, - например, южноамериканский руако и некоторые соколы и коршуны, - но секретарь один среди всех пернатых охотится исключительно на этих пресмыкающихся и ведет с ними постоянную борьбу. Впрочем, строго говоря, он питается не одними лишь змеями. Он ест ящериц, черепах и даже саранчу, но змея - его любимая пища, ради которой он нередко рискует жизнью в смертельной схватке с самыми крупными из этих опасных рептилий.
Змееед - африканская птица, и характерен он не для одной лишь Южной Африки. Его можно встретить также и в Гамбии. Змееед - чрезвычайно своеобразная птица, и натуралисты, не решаясь причислить его ни к орлам, соколам или грифам, ни к журавлям или семейству куриных, возвели его в самостоятельный подотряд, в котором он образует одинокое семейство, род и вид.
В Южной Африке он любит широкие и пустынные степи, где бродит на просторе в поисках поживы. Он чужд стадного обычая и живет одиноко или в паре, устраивая гнезда на деревьях, предпочтительнее на тех, что обладают густой и тенистой кроной, которая делает его жилище почти неприступным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Я уверен, что вы и раньше слышали о птицах-ткачах, и вы, конечно, знаете, что они получили такое название за искусство, с каким они мастерят свои гнезда. Они не строят и не вьют гнезд, как другие птицы, а действительно ткут их остроумнейшим способом.
Не подумайте, что существует лишь один вид ткачей, только одна порода птиц, умеющих сооружать такие необычайные гнезда. В Африке, где они преимущественно водятся, насчитывается множество видов ткачей, относимых к различным родам. Не стану вас донимать их мудреными названиями. Каждая из этих различных пород строит гнездо своего, особого образца, и каждая выбирает для гнезда свой материал. Некоторые сооружают гнездо бобовидной формы, с входом сбоку, причем отверстие делают не круглое, а скорее напоминающее арку. Другие ткут свои гнезда таким образом, что снаружи по всей поверхности торчат кончики стебельков, придавая гнезду сходство с подвешенным к ветке ежом; а птицы другого рода, близкого к этому, строят свои гнезда из тонких веточек, оставляя их концы торчать подобным же образом. А некоторые строят целую колонию гнезд, жмущихся друг к другу под одной общей крышей, - настоящая птичья республика. Входы в гнезда расположены по нижней поверхности сооружения, которое занимает всю вершину дерева, напоминая с виду стог сена или большую, крепко сбитую охапку соломы.
Принадлежа к разным родам, все птицы-ткачи сильно сходны между собой по нраву и привычкам. Они большей частью зерноядные, хотя некоторые питаются также и насекомыми; а один из видов, красноклювый ткач, собирает свою добычу - клещей - на спине дикого буйвола.
Ошибочно думать, будто птицы-ткачи встречаются только в Африке или только в Старом Свете, как утверждают в своих трудах многие натуралисты. В тропической Америке к этим птицам относятся несколько видов, которые "ткут" такие же подвесные гнезда на деревьях по берегам Амазонки и Ориноко. Но настоящие птицы-ткачи, то есть те, которые считаются самыми типическими для всей группы, - это птицы рода древесных ткачей. И как раз представители одного вида из этого рода и разукрасили своими подвесными домиками плакучую иву. Птица этого вида известна под названием "ткачик висячий".
На плакучей иве было, в общем, около двадцати гнезд - все вышеописанной формы и зеленого цвета, так как жесткая бушменская трава, из которой они были сотканы, еще не утратила свежей окраски и должна была долго еще ее сохранять. Благодаря своему цвету такие гнезда в самом деле напоминают что-то выросшее на дереве - какой-то крупный грушевидный плод. Отсюда, верно, и пошли рассказы древних путешественников о том, что в Африке будто бы есть деревья, дающие чудесные плоды, внутри которых, если разломать их, увидишь живых птичек или же птичьи яйца!
Наша маленькая Трейи не впервые увидела сейчас птиц-ткачей и их причудливые гнезда. Колония уже довольно давно обосновалась на иве, и девочка успела завязать с птицами знакомство. Она часто приходила к ним в гости, припасала зерна и сыпала их под деревом. Во всей колонии не было ни одной пичужки, которая не присаживалась бы доверчиво девочке на руку или на белое плечико, не вспорхнула бы хоть раз на кудрявую головку. Для Трейи было самым обычным делом смотреть, как эти хорошенькие птички резвятся на ветвях или залезают в длинные вертикальные тоннели, служащие входом в их гнезда; самым обычным делом было для нее слушать часами их любовное щебетание или наблюдать за их играми над берегом у самой заводи.
И теперь, весело пробираясь вдоль озера, она думала не о них, а о чем-то другом - может быть, о голубых кувшинках, может быть, о горном скакуне, но только не о них. Однако птицы внезапно привлекли ее внимание.
Неожиданно, без всякой видимой причины, они подняли писк и закружили над деревом, голосом и движениями выдавая сильное волнение и тревогу.
Глава XLIII
АФРИКАНСКАЯ КОБРА
"Что там случилось с моими пичужками? - недоумевала Трейи. - Там у них что-то неладно! Ястреба не видать. Верно, они повздорили между собой. Пойду посмотрю. Они у меня сразу помирятся".
С такими мыслями девочка ускорила шаг и, обогнув залив, вступила на крошечный перешеек. Еще полминуты - и она уже стояла под ивой.
Вокруг не было обычного подлеска. Дерево росло одиноко у самого конца косы, и Трейи подошла вплотную к стволу. Тут она остановилась и взглянула вверх, на ветви, желая выяснить причину птичьего переполоха.
При ее приближении несколько птичек подлетели к ней и вспорхнули на руки и на плечи; но вся их повадка была сейчас иная, чем когда они ожидали от девочки корма. Они были явно напуганы и, казалось, искали у нее защиты.
"Верно, поблизости притаился какой-то враг", - подумала Трейи, хотя никакого врага не видела.
Она посмотрела налево, направо, взглянула наверх. Нигде не видно было ястреба. Ни на иве, ни на соседних деревьях не было никакой хищной птицы. Если бы хищник сидел тут же, на иве, Трейи легко разглядела бы его, так как листва была легкая и редкая; к тому же ястреб не остался бы на дереве, когда девочка стоит так близко. Что ж все-таки испугало птиц? Что пугает их так до сих пор? Ведь они нисколько не унялись, не успокоились. Ага! Наконец-то враг обнаружен, наконец-то взгляд Трейи упал на страшилище, которое всполошило мирную колонию ткачей и подняло среди них такую тревогу!
По горизонтальному суку, обвив его несколько раз спиральными кольцами, медленно сползала большая змея. При каждом движении ее чешуя отливала на солнце; этот блеск и привлек сначала глаза Трейи, и тут она увидела отвратительное пресмыкающееся.
Когда Трейи впервые заметила ее, змея ползла спиралью по одной из горизонтальных ветвей ивы, удаляясь, по-видимому, от гнезд. Но едва девочка остановила на ней свой взгляд, длинное гибкое тело соскользнуло с ветки, и в следующую секунду змея, выставив голову вперед, уже спускалась по стволу дерева.
Трейи отскочила назад - и вовремя: через мгновение голова змеи показалась как раз напротив того места, где только что стояла девочка. Не отскочи она, в нее тотчас вонзились бы ядовитые зубы - змея уже доползла до того места, отвела голову от ствола, широко разинула зев, высунула раздвоенный язык и грозно зашипела. Она была, по-видимому, раздражена - отчасти потому, что потерпела неудачу в своих грабительских намерениях и не могла добраться до птичьих гнезд, а отчасти и потому, что ткачи, защищаясь, несколько раз ударили ее своими клювами, несомненно причинив ей чувствительную боль. Кроме того, ее раздразнило появление Трейи.
Так или иначе, но в ту минуту змея была очень зла, как показывали движения ее головы и блеск ее глаз. Она непременно бросилась бы на всякого, кто, на свое несчастье, перерезал бы ей путь.
Трейи, однако, не собиралась без всякой необходимости пересекать ей дорогу. Девочка знала, что это могла быть и вполне безобидная тварь, но все же от змеи в шесть футов длиною, ядовита она или нет, лучше держаться подальше. Трейи инстинктивно подалась в сторону и стала так далеко, как позволяла вода.
Девочка могла бы отбежать назад к узкому перешейку, но что-то ей подсказало, что змея поползет в том же направлении и, пожалуй, догонит ее. Эта мысль побудила ее отойти от дерева на другой край полуострова в надежде, что змея поползет по тропинке, ведущей с него на поляну.
Стоя у самой воды, девочка, дрожа всем телом, пристально глядела на мерзкого гада.
Если бы Трейи знала, к какой породе принадлежал этот гад, она бы и не так еще дрожала. Перед ней была одна из самых ядовитых змей, черная африканская кобра, которая гораздо опасней своей родственницы, индийской очковой змеи, так как при столь же грозном жале обладает более сильным и подвижным телом.
Этого Трейи не знала. Она знала только, что перед нею большая, безобразная змея, почти вдвое длиннее ее самой, и что эта змея широко разинула зев и высунула глянцевитый язык, намереваясь, как видно, ее проглотить.
Кобра, однако, как ни была она раздражена, не повернулась, чтобы напасть на девочку; не осталась она и на дереве. Прошипев свою громкую протяжную угрозу, она соскользнула на землю и быстро поползла прочь.
Двинулась она прямо к перешейку, видимо собираясь перейти его и уползти куда-нибудь в кусты, росшие поодаль на берегу.
Трейи уже почти совсем утвердилась в надежде, что именно это собирается сделать змея, когда та вдруг свернулась кольцом на узком перешейке, словно решив остаться тут надолго.
Этот маневр был проделан так неожиданно и, казалось, так непредумышленно, что Трейи повела вокруг глазами, ища причину. Только что змея быстро ползла вперед, вытянув во всю длину по земле свое блестящее тело, а в следующее мгновение это тело приняло вид свернутого каната, над краем которого поднималась злая головка с мешком чешуйчатой кожи на шее, вздувшимся в виде капюшона, - отличительный признак кобры.
Трейи смотрела вокруг, словно спрашивая, чем же вызвана внезапная перемена в поведении змеи. Она узнала это с одного взгляда.
От озера к равнине поднимался гладкий отлогий косогор. Он вел кратчайшим путем к полуострову. Взглянув наверх, девочка увидела, что по косогору быстро несется ее горный скакун. Приближение антилопы и заставило змею остановиться.
Трейи, едва заметив змею, громко вскрикнула с перепугу. Крик призвал ее любимца, который, пощипывая траву, отстал от хозяйки, и теперь горный скакун мчался вперед. Большие карие глаза антилопы беспокойно поблескивали, словно спрашивали о чем-то.
Трейи испугалась за своего любимца. Еще прыжок - и он наскочит на притаившуюся змею; еще один такой прыжок...
- Ах! Спасен!
Эти два слова сорвались с губ девочки, когда она увидела, что ее любимец взвился высоко на воздух и опустился далеко впереди, легко перепрыгнув через свернутую змею. Горный скакун вовремя заметил врага и спасся одним из тех головокружительных прыжков, на какие только он и способен. Едва избежав опасности, преданная газель прискакала к хозяйке и глядела на нее большими ясными глазами, в которых светился тревожный вопрос.
Но крик, вырвавшийся у Трейи, всполошил не только антилопу. К своему несказанному ужасу, девочка увидела, что маленький Ян тоже побежал по косогору и вступает прямо на ту дорожку, где лежит, свернувшись, змея.
Глава XLIV
ЗМЕЕЕД
Страшная опасность угрожала Яну. Он мчался опрометью вперед, прямо на свернувшуюся кобру. Он не знал, что она лежит перед ним. Предостеречь его, остановить на бегу не успеешь. Сейчас он вступит на перешеек, и никакая сила не спасет его от смертельного укуса. Мальчик не сможет отскочить в сторону или, как это сделал горный скакун, на высоте нескольких футов перепрыгнуть через гада. Трейи видела, что кобра взметнула свою длинную шею. Змея, конечно, дотянется до маленького Яна, она, может быть, обовьется вокруг него. Ян погиб!
Трейи точно окаменела. От ужаса у нее отнялся язык. Она только вопила и растерянно махала брату руками.
Но это не только не могло предостеречь Яна, а, напротив, лишь верней губило мальчика. Он связал эти стоны и жесты с ее первым криком. С сестрицей стряслась беда, а какая, он не знал; однако раз девочка продолжает кричать, то, значит, решил он, кто-то напал на нее. Может быть, подумалось ему, змея; но что бы там ни случилось, первым его движением было кинуться на выручку Трейи. Помочь ей он сумеет, только когда будет рядом; он ни за что не остановится, пока не добежит до места, пока не станет бок о бок с сестрой.
Итак, ее вопли, сопровождаемые дикими жестами, только побуждали мальчика бежать быстрей, а так как его глаза были тревожно устремлены на Трейи, не оставалось и тени надежды, что он заметит змею до того, как наступит на нее или почувствует ее роковой укус.
У Трейи вырвался последний крик предостережения, и вместе с криком она наконец выдавила из горла слова:
- Ой, братец! Назад! Змея! Змея!
Но и слова были тщетны. Ян услышал их, но не понял смысла. До него дошло слово "змея". Так он и думал! Змея напала на Трейи! И хотя змеи он не видит, она, несомненно, обвилась вокруг тела девочки. Ян побежал еще быстрей. Только шесть шагов отделяли его теперь от кобры, которая уже подняла свою голову, готовясь напасть на ребенка. Еще мгновение - и ядовитые зубы глубоко вопьются в его тело. С отчаянным стоном Трейи бросилась вперед. Она надеялась отвлечь этим внимание чудовища на себя. Девочка была готова отдать свою жизнь за жизнь брата!
Вот она уже в двух шагах от грозной змеи. Ян - на том же расстоянии с другой стороны. Опасность равна для обоих. Один из двоих... быть может, оба падут жертвой смертоносного укуса! Но близилось уже их спасение. Темная тень мелькнула у них перед глазами, их уши наполнил свист: "Уишь!" - и в тот же миг большая птица упала между ними.
Она не села на землю. Секунду ее широкие, сильные крылья бились в воздухе, посылая ветер им в лицо, но еще мгновение - и птица, сделав неожиданное усилие, взмыла по вертикали ввысь. Трейи глянула на дорожку - кобры там больше нет! С радостным возгласом девочка подбежала к Яну и кинулась ему на шею:
- Мы спасены, братец! Спасены!
Ян был ошеломлен. До сих пор он еще не заметил змеи. Он видел только, как ринулась между ним и сестрою птица, но она так проворно схватила кобру и унесла ее, что Ян, глядевший неотрывно на Трейи, не заметил добычи в клюве птицы. Он был в недоумении и в ужасе, так как все еще думал, что сестренке грозит опасность. Услышав ее возглас "спасены", он только сильней испугался.
- А змея? - прокричал он. - Где же змея?
Спрашивая, мальчик оглядывал Трейи с головы до ног, точно ожидая увидеть гада, обвившегося вокруг ее руки или ноги.
- Змея где? Разве ты не видел, Ян? Она была тут, у наших ног, а сейчас гляди! Вон она где! Секретарь унес ее. Смотри, они дерутся! Добрая птица! Надеюсь, она накажет гадину, которая хотела украсть моих хорошеньких ткачиков! Так, милая птица, задай ей хорошенько! Смотри, Ян, как они схватились!
- Ага! Да-да! - воскликнул Ян, только теперь сообразив, в чем дело. - Да, верно, там змея и наш хохлач. Ничего, Трейи, ты не бойся. Мой секретарь не выдаст. Он покажет негоднице свои когти. Смотри, как запустил! Еще раз так хватит - и из гадины дух вон! Ага, опять - хлоп!
Обмениваясь такими замечаниями, дети стояли рядышком, наблюдая жестокую битву между птицей и змеей.
А птица была очень странная - такая, в самом деле, необыкновенная, что по всей земле у ней не сыщется родни. Внешним видом она напоминала журавля: те же длинные ноги и примерно та же величина, тот же рост. Однако форма головы и клюва сближала ее скорее с орлом или с коршуном. У нее были прекрасно развитые крылья, "шпоры" на ногах и очень длинный хвост, в котором два средних пера были длиннее остальных. Общая окраска была синевато-серая, горло и грудь - белые, а в крыльях перья отливали рыжиной. Но самым замечательным в этой птице был, пожалуй, ее хохол. Он состоял из множества длинных темных перьев, которые росли у нее на темени и ложились по шее, спадая почти до плеч. Это придавало птице причудливый вид, а воображаемое сходство с каким-нибудь писцом или секретарем стародавних времен, носивших за ухом длинное гусиное перо, в ту пору, когда еще не вошли в употребление стальные перья, послужило основанием к ее несообразному наименованию: "птица-секретарь". Другие называют ее "змееед", а натуралисты окрестили ее именем "гипогеран", то есть "журавлиный гриф". Иногда ее называют еще "герольд" - за важный, степенный шаг, каким выступает она по равнине.
Из всех этих названий "змееед" наиболее отвечает характеру нашей птицы. Правда, многие другие птицы тоже убивают и поедают змей, - например, южноамериканский руако и некоторые соколы и коршуны, - но секретарь один среди всех пернатых охотится исключительно на этих пресмыкающихся и ведет с ними постоянную борьбу. Впрочем, строго говоря, он питается не одними лишь змеями. Он ест ящериц, черепах и даже саранчу, но змея - его любимая пища, ради которой он нередко рискует жизнью в смертельной схватке с самыми крупными из этих опасных рептилий.
Змееед - африканская птица, и характерен он не для одной лишь Южной Африки. Его можно встретить также и в Гамбии. Змееед - чрезвычайно своеобразная птица, и натуралисты, не решаясь причислить его ни к орлам, соколам или грифам, ни к журавлям или семейству куриных, возвели его в самостоятельный подотряд, в котором он образует одинокое семейство, род и вид.
В Южной Африке он любит широкие и пустынные степи, где бродит на просторе в поисках поживы. Он чужд стадного обычая и живет одиноко или в паре, устраивая гнезда на деревьях, предпочтительнее на тех, что обладают густой и тенистой кроной, которая делает его жилище почти неприступным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26