Мы слышали голоса и в доме, и снаружи, но водопад по-прежнему не давал различить слов. Однако, нам не нужны были слова, чтобы понять увиденное все было и так ясно. Мы проследили бандитов до их логова. Они здесь - и жертвы вместе с ними!
* * *
Впервые с начала подъёма мы задумались, что делать дальше. Мне хотелось устремиться вперед и побыстрее покончить с этим делом.
Что касается исхода, то я за него не опасался. Хотя отряд Карраско и наш почти равны по численности, я знал, что по реальной силе, по храбрости и вооружению мы их превосходим вдвое. Но даже если бы превосходство было на стороне врага, мои люди не уклонились бы от схватки, будь врагов хоть в десять раз больше.
Мы считали, что перед нами паразиты, которых нужно просто растоптать. Испытывая презрение к противнику, мы хотели побыстрее с ним встретиться. Мои люди ждали только приказа.
Но при уничтожении паразитов могли пострадать и их жертвы. Мерседес и ее сестра - я не мог не думать о Мерседес - могут быть ранены, даже убиты в схватке.
Этот страх сдерживал меня. Мои товарищи интуитивно разделяли со мной эти опасения.
Некоторое время мы скрывались за деревьями, раздумывая, как лучше приняться за дело. Тут в голову сержанту пришла идея. Он был ветераном техасских войн, участвовал в Хьюстонской кампании и хорошо знал характер мексиканцев.
- Лучше всего, капитан, - прошептал он мне на ухо, - взять их в осаду и заставить сдаться.
- Как это сделать?
- Окружить все место. Оно и так наполовину окружено. Нужно только закрыть другую половину, и они окажутся в ловушке.
Предложение сержанта показалось мне разумным. Я готов был на него согласиться, если бы не одно возражение. Время было врагом, которого я больше всего опасался. Каждый час казался мне вечностью!
- Нет, - ответил я, - нужно нападать немедленно. Если мы оставим их в покое до утра... Эти женщины...
- Я вас понимаю, капитан. Я и не предлагал ждать до утра. Давайте нападем немедленно - на тех, что остались снаружи. Сначала уберем этих, а потом предложим остальным сдаваться. Когда они увидят, что их товарищи захвачены, а сами они окружены, когда поймут, что у них-нет выхода, с готовностью выдадут пленниц. К тому же, - продолжал сержант, указывая на вершину Икстисихуатля, которая прекрасно была видна с нашего места, посмотрите сами, капитан. Утро уже близко!
Я поднял глаза кверху. Снег на горных склонах окрасился розовым цветом. Это был первый поцелуй Авроры46.
Там, где находились мы, была еще ночь, но на вершине видно уже приближающееся утро. Менее чем через двадцать минут совсем рассветет.
Эта мысль побудила меня согласиться с предложением сержанта. Я негромко отдал приказ. Последовал мгновенный бросок через открытое место. Все сидящие у костра были захвачены.
Возможно, мы бы даже не встревожили их товарищей внутри, но одному из разбойников удалось разрядить свой карабин. Это было неблагоразумно с его стороны. Его выстрел никому не причинил вреда, но для него самого оказался последним. Разбойник упал мертвым, сраженный пулями из наших револьверов. Остальные сдались без сопротивления.
Выстрелы, конечно, услышали те, кто находился в доме. Дверь не открыли, напротив, стали укреплять ее изнутри. Мы обнаружили это, когда попытались ее взломать. В то же время осажденные бандиты, скрываясь за парапетом асотеи, начали пальбу по нам. Прежде, чем мы успевали ответить на огонь, они пригибали головы, и нам приходилось понапрасну расстреливать воздух.
Я подумал, что нас перехитрили. Товарищи разделяли мои опасения. Один из моих людей был ранен. Второй опустился на колени; задело еще трех или четырех.
Мы были совершенно открыты. Чтобы взломать дверь, требовалось время. До того, как мы успеем это сделать, последует вторая контратака с крыши, и у нас не будет возможности ответить на нее. Мы заметили, что в парапете устроены специальные бойницы, грубые, но вполне подходящие для обороны.
Отступать нам не хотелось. Казалось, есть возможность укрыться у стен, и некоторые так и сделали. Но сверху на них посыпались тяжелые камни. Эта позиция тоже оказалась уязвимой.
Ничего не оставалось, как отступить под защиту деревьев. Так мы и сделали, прихватив с собой раненых.
Период нерешительности занял всего несколько секунд, и раньше, чем бандиты успели перезарядить свои карабины, мы были в безопасности.
Глава XXXVII
ТРУС И НЕГОДЯЙ
Конечно, об окончательном отступлении мы и не думали. Неудачный штурм только усилил решительность моих людей. К счастью, раны, полученные нашими товарищами, оказались не смертельными, хотя и их было достаточно, чтобы вызвать желание отомстить. Теперь все понимали, в каком положении оказались пленницы, и это не допускало и мысли об уходе - даже если бы враг превосходил нас численно. Мы считали, что разбойники в ловушке, а время и стратегия вынудят их сдаться.
Отступив к деревьям, мы оказались в более выгодной позиции. У нас появилась возможность стрелять по асотее прицельно. Небо с каждым мгновением светлело, и мы теперь отчетливо видели отверстия в парапете. Это всего лишь грубо прорубленные дыры, промежутки между бревнами. Мы ожидали разглядеть в них разбойников, чтобы можно было стрелять наверняка. Но ничего не увидели.
К этому времени бандиты поняли, кто на них напал. Конечно, они слышали о меткости американских стрелков. И потому не осмеливались выглянуть в амбразуры. И правильно делали. Не было места на крыше, за которым не следили бы внимательные глаза. Курки были взведены, дула нацелены.
Целых пять минут продолжался перерыв, но эти пять минут показались пятью часами!
Для меня это выжидание было таким же мучительным, как медленная пытка. Я думал, как положить этому конец, когда, к своему изумлению, увидел, что над парапетом поднимается какая-то фигура. Это был высокий мужчина, хорошо различимый на фоне светлеющего неба.
С первого взгляда я узнал в нем Карраско!
Не могу сказать, что удержало меня от выстрела. Может, удивление и неожиданность. Казалось, моих людей удержало то же самое - никто не нажал на курок. Должно быть, главарь разбойников рассчитывал на что-то подобное, иначе не стал бы показываться так нагло. А прежде, чем мы пришли в себя, мы увидели, что перед ним появился белый шарф, почти полностью скрывший его от нас.
"Сигнал перемирия!" - подумали мы, опуская пистолеты и ружья.
Но мы обманулись. Это был совсем не флаг. Это была женщина в белом платье. Карраско заставил ее встать перед собой.
Мои люди опустили ружья; послышался крик:
- Позор!
Все были возмущены: это чудовище использует женщину для прикрытия!
Сам я испытывал чувство боли и страха: я знал, что там, на крыше, Мерседес! Теперь света было достаточно, чтобы я разглядел ее лицо. Но даже по очертаниям фигуры, по гордой посадке головы я узнал бы ее из тысячи женщин. Слишком хорошо я ее помнил, слишком глубоко она врезалась мне в сердце, чтобы я мог ошибиться. На фоне утреннего неба девушка в своем белом одеянии казалась вырезанной из камня камеей.
Я видел, что платье еб порвано, волосы растрепаны и падают на плечи; она бледна и испугана. И тут послышался голос Карраско.
- Кабальерос! - кричал разбойник. - В темноте у меня не было возможности разглядеть вас, но, судя по способу вашего появления, я понял, что передо мной враг. Вы вооружены пистолетами, следовательно, вы американос! Я прав?
Ко мне еще не вернулось хладнокровие, чтобы ответить. Глаза и мысли были по-прежнему заняты Мерседес.
- Кто же еще? - ответил за меня кучер. - Они самые, тут нет ошибки.
- Зачем вы сюда пришли?
- Чтобы захватить самого отъявленного головореза в Мексике. Если не ошибаюсь, это вы, мистер капитан Карраско.
- Ола, амиго!47 На этот раз вы допустили ошибку. Вы меня принимаете за известного Карраско, а моих людей, конечно, за сальтеадорос. Уверяю вас, ничего подобного! Мы всего лишь отряд патриотов. Мы любим свою страну и хотим сражаться за нее. Как вы знаете, наша армия оставила поле боя. Пор Диос, сеньорес американос! Разве вы можете нас винить в этом? Мы признаем себя побежденными. Сейчас мы в осаде. В нашем замке достаточно припасов можете мне поверить на слово. Однако мы считаем, что сопротивляться бесполезно, и потому решили сдаться. Но просим, чтобы условия сдачи были почетными.
Сдаться! Слово показалось мне необыкновенно приятным.
И не без причины. Оно обещало безопасность Мерседес.
- Давайте, кабальерос! - продолжал главарь разбойников. Сформулируйте свои условия. Надеюсь, они не будут очень строгими.
Несколько секунд я хранил молчание. Отчасти меня удивила наглость разбойника, отчасти я обдумывал ответ. Будь на моем месте другой человек, он бы всерьез задумался над условиями. Но перед нами был негодяй Карраско; и я помнил его проделки в Пуэбла. Я также вспомнил о Франсиско Морено, лежащем сейчас на смертном одре, вспомнил своего друга художника, который, вполне вероятно, убит той же рукой. И когда я все это вспомнил, то почувствовал, как жажда мести вспыхнула с новой силой, и именно эти чувства определили мой ответ.
- Условия! - презрительно ответил я. - Мы не заключаем условий с такими, как вы! Сдавайтесь и уповайте на Божью милость!
- Тысяча чертей! - закричал разбойник, впервые узнав меня. - Карамба! Это вы! Вы, мой набожный друг! Я имел удовольствие наблюдать за вашими молитвами в соборе Ла Пуэбла! Могу ли спросить, чему обязан честью столь раннего визита? Визита в поместье, такое далекое от обычного места для прогулок?
- Послушайте, капитан Карраско, если таково ваше звание, - прокричал я, не обращая внимания на его сарказм. - Я не собираюсь тратить время на разговоры с вами. Предлагаю вам сдаться, и немедленно!
- А если я не соглашусь?
- Можете не рассчитывать на наше милосердие.
- Я не собираюсь просить милосердия у вас, кабальеро.
- Придется просить, если не хотите умереть. У вас нет ни малейшего шанса на спасение. Говорю это серьезно и без мыслей о торжестве. Мои люди перекрыли вам все пути отхода. Они вооружены пистолетами и ружьями, продолжал я горячо - и вдруг понял, что допустил ошибку. Отчаяние могло вынудить разбойников на непредсказуемые поступки и крайние меры.
Тогда я воззвал к их благоразумию:
- Отдайте пленных, и я обещаю сохранить жизнь вам и вашим товарищам.
- Айе, Диос! Как вы великодушны! Ха-ха-ха! Это все, что вы можете пообещать, благородный капитан?
- Нет, не все! - возразил я, задетый его насмешливым тоном. - Кое-что еще. Если вы откажетесь от предложенных условий, я обещаю, что через десять минут ваша душа отойдет в вечность, а ваше тело будет свисать вон с того дерева! - И я указал на одну из сосен, растущих на утесе.
- Так скоро? - последовал холодный ответ. - Вам потребуется больше десяти минут, чтобы взять нашу крепость. Не примите ее за хакаль48. Хотя крепость деревянная, она крепче, чем вы предполагаете, сеньор капитан.
- Мы можем ее поджечь!
- А вот этого вы не сделаете! Пока я в таком милом обществе, я не боюсь сгореть или задохнуться в дыму.
Его насмешка привела меня в бешенство. В то же время я понял, что не в силах выполнить свое хвастливое обещание.
- Нам не обязательно поджигать дом, - нашелся я. - Мы доберемся до вас и без этого. У моих людей есть топоры и они умеют ими пользоваться. Нам не потребуется десяти минут, чтобы взломать вашу дверь.
- Попробуйте, - прервал меня грабитель, - и половина из вас не доживет до того, чтобы перешагнуть через порог. А те, кто перешагнет через него, увидят картину, которая, я уверен, вам не понравится, благородный капитан.
- Какую картину? - невольно спросил я, и в моем воображении возникли ужасные сцены.
- Женщину, прекрасную женщину, с кинжалом в груди! Клянусь святой Девой, вы увидите это!
Я почувствовал себя так, словно кинжал пронзил грудь мне! Я знал, что это не пустая похвальба. Голос разбойника звучал твердо и говорил о решимости выполнить обещание.
- Позвольте мне выстрелить, - прошептал сержант. - Я думаю, что сумею попасть в него, не задев девушку.
- Нет, нет! - торопливо ответил я. - Предоставьте это мне. Ради вашей жизни, не стреляйте! Еще рано!
Я замер в нерешительности. В руке у меня было ружье, и я сам взвешивал риск выстрела в негодяя.
При других обстоятельствах я уверен, что попал бы, но сейчас я был слишком возбужден. Ужасное положение! Вряд ли Вильгельм Телль49 испытывал большее напряжение, накладывая стрелу на тетиву, чем я в тот момент.
Разбойник, казалось, вполне понимал мои колебания.
- А теперь, сеньор янки, - продолжал он, не дожидаясь ответа, надеюсь, вы готовы удовлетворить мою просьбу. Если так, сформулируйте условия нашего освобождения. И помните: условия должны быть легкими, иначе мы их не примем. Не хочу вас торопить. Дело важное для нас обоих, и для нее тоже, - он кивком указал на Мерседес, - поэтому прошу вас, продумайте все тщательно. А мы тем временем будем терпеливо ждать вашего решения.
Говоря это, он опустился за парапет. Вместе с ним скрылся и белый щит. Снова Мерседес исчезла из виду; со мной остались только воображаемые сцены, более мучительные, чем укус тарантула.
Глава XXXVIII
ВИСЯЧИЙ МОСТ
Некоторое время я стоял в нерешительности. Казалось, нет иного выхода, кроме согласия на условия бандита. Бревенчатую хижину не возьмешь штурмом, не потеряв нескольких людей. А на такую жертву я не был согласен. И хотя, оскорбленные насмешливым тоном главаря шайки, солдаты рвались в бой, они помнили гнусную угрозу разбойника, и это сдерживало их. И меня тоже. Никто не сомневался в том, что бандит говорил серьезно. Доведенный до отчаяния, он обязательно осуществил бы свою угрозу.
Ничего не оставалось, как принять его условия. Отойдя за деревья и подозвав к себе с полдюжины самых опытных своих солдат, я начал обсуждать с ними условия капитуляции. Меня по-прежнему мучила картина: прекрасная фигура в грязных объятиях разбойника. Поэтому я был вынужден сдать позиции и позволить разбойникам беспрепятственно покинуть это место. Все испытывали раздражение при мысли о том, что нам придется отпустить негодяев. Но, судя по тону Карраско, я ожидал, что более строгие условия будут отвергнуты.
С другой стороны, мне и моим товарищам казалось, что за всеми этими переговорами кроется какой-то подвох. В словах Карраско чувствовалась двусмысленность. Несмотря на все свое профессиональное бесстрашие, предводитель разбойников должен был сознавать, в каком опасном положении оказался; но его наглое поведение явно не соответствовало ситуации.
Возможно, именно сейчас он осуществляет какой-то свой тайный замысел, какую-то дьявольскую хитрость!
Мы не могли понять, в чем этот замысел, но все испытывали смутные подозрения. Какое-то неясное предчувствие. Тем не менее, мы знали, что надо поторопиться и заставить разбойников быстрее дать свое согласие.
Я снова выступил вперед, чтобы сообщить наши условия врагу. Никого не было видно, но я полагал, что бандит все еще на крыше, скорчился за парапетом. Я крикнул, чтобы привлечь его внимание. Ответа не было, кроме эха моего голоса, отразившегося от утесов. Я крикнул вторично, еще громче. По-прежнему только эхо, смешанное с криками орла, который испуганно взлетел в воздух.
Снова я крикнул - назвал разбойника по имени и предложил выслушать наши условия. Молчание - не было даже ответного восклицания!
Снизу по-прежнему слышался рев водопада, наверху кричала птица, но в доме царила тишина, зловещая, подобная смерти, ужасающая!
Я не мог выдержать этого дольше. Приказав половине людей оставаться на местах и прикрывать нас огнем ружей, я с остальными направился к дому. Перед дверью мы остановились.
Но можно было и не торопиться. Нам разрешили подойти беспрепятственно. Ни крика, ни выстрела, ни камней сверху! Мы не стали терять времени на выражение удивления. Вскоре дверь подалась под ударами топора и с грохотом упала. Мы вошли, не встретив сопротивления. Несмотря на полную невероятность происшедшего, мы уже были готовы к тому, что найдем крепость пустой.
Так и оказалось.
Разбойники исчезли, и - о, Боже! - они снова увели с собой пленниц!
Исчезновение их не было чем-то сверхъестественным. Как только мы вошли, все стало ясно. В доме был еще один выход, сзади. Подойдя к нему, я выглянул.
Над пропастью висел мост, сплетенный из лиан. Один его конец был привязан к косяку двери; другой - к дереву на противоположной стороне пропасти. У дальнего конца стояли два человека и торопливо работали, словно колотили молотами по наковальне. Но в руках у них были не молоты, а мачете. Они рубили веревку, поддерживающую мост.
Им удалось завершить свою работу, хотя мы начали стрелять, чтобы помешать им. Но это было последнее дело в их жизни.
Оба упали в пропасть; однако, вместе с ними обрушился и мост. Предсмертные крики смешались с дьявольским хохотом. Исходил он из горла Торреано Карраско!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14