А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Если такое и случится, этот триумф я разделю с участниками археологической экспедиции, работающей сейчас на Гордости райзов. И давайте не забывать профессора Яблонски, чьи работы послужили начальным толчком для всего проекта.
— Господи! — вырвалось у Яблонски. — Как же я его ненавижу, когда он благодарит меня!
— Какой совет вы могли бы дать тем молодым людям, составляющим немалую часть нашей зрительской аудитории, которые захотят связать свою жизнь…
— Хватит! — проревел Яблонски, и Флетчер выключил компьютер.
Яблонски вскочил, нервно заходил по кабинету.
— Каков мерзавец! — бушевал он. — Подгрести под себя кафедру археологии на Селике II, кафедру, которая по праву принадлежит мне. Убедить фонды, которые всегда финансировали меня, передать эти средства ему! И почему? Все решила одна удачная догадка!
— Вы очень разволновались, сэр, — мягко заметил Флетчер. — Может, вам присесть и постараться расслабиться?
— Присесть? — не унимался Яблонски. — Это он Кабинетный археолог, не я!
— Пожалуйста, профессор.
— Самодовольный, напыщенный сукин сын! — продолжал Яблонски. — Он даже не может написать приличную научную статью.
— Я знаю, сэр.
— А каков итог? Какой-то издатель платит ему пять миллионов кредиток за абсолютно неточное, лишенное научной достоверности описание цивилизации райзов, а куда более достойные работы остаются непрочитанными в компьютерных библиотеках.
— Произошло это давно, сэр, — увещевал его Флетчер. — А вы с тех пор сделали так много замечательных открытий.
— И все пошло прахом благодаря одной удачной догадке! — рявкнул Яблонски. — А он все еще стрижет купоны! Сам видишь, кого они приглашают в свои программы. Не Ванамейкера с его удивительными находками на Внешних мирах, ни Хайакаву, который обнаружил на Земле практически нетронутый храм инков. Может, приглашают меня? Нет! Они обращаются к этому гадателю.
Он подошел к креслу, плюхнулся в него, уставился в ту точку, где совсем недавно была голограмма Пима.
— Пожалуйста, сэр, не мучайте себя. Вы же помните, что сказал вам доктор.
— Моему доктору не приходится каждую неделю лицезреть человека, который погубил его карьеру.
— Вы не правы, сэр. Вы сделали прекрасную карьеру. Вы — один из самых уважаемых археологов Олигархии. Во всех академических институтах ваши работы признаются классическими.
Яблонски покачал головой.
— Ерунда. Этот человек растоптал меня. Я восемнадцать лет провел в Спирали, по крохам собирая информацию, пытаясь нащупать связи, проверяя первоначальные выводы. Еще пять лет — и я бы доказал, что райзы — уроженцы гелиевой планеты, доказал, основываясь на точных фактах, а не гадая на кофейной гуще или на чем-то еще, потому что слишком ленив, чтобы оторвать задницу от стула, и не хочу пачкать руки, копаясь в земле. И тут появляется он! Он заставил меня опубликовать ту статью до того, как я собрал необходимые доказательства, и мы оба стали посмешищем для наших коллег. Когда же он высказал свою догадку, впоследствии подтвердившуюся, ему удалось восстановить свою репутацию, но не мою. — Яблонски перевел дух. — Если бы мне не удалось открыть цивилизацию корббов на Висме III, я бы до сих пор искал колледж, который согласился бы доверить мне кафедру археологии.
— Но вы ее открыли, — успокаивающе напомнил Флетчер. — И почему вы так расстраиваетесь из-за этого Эфратеса Пима?
— Они-то все еще думают, будто он знает, что делает! — бросил Яблонски. — Они по-прежнему уверены, что интуиция может заменить тяжелый каждодневный труд!
— Не все придерживаются такого мнения, сэр. Яблонски поднялся, подошел к хрустальной полке, висящей над его столом.
— Посмотри на эти книги! — Он указал на восемь толстых томов в кожаных переплетах. — В них сорок три года кропотливых, методичных исследований. Экспедиции, поиски, находки, а не сидение в кабинете и ковыряние в носу. Они — итог моей жизни. Пим за неделю продает больше книг и дисков, чем я продал за полвека!
— Популярность не всегда показатель заслуг, — резонно указал Флетчер. — Доктор Пим знает, как манипулировать прессой, и это отражается на тираже его работ. Но вовсе не означает, что его вклад в археологию останется в веках.
— Идиот! — пробормотал Яблонски. Подошел к окну, долго смотрел на кампус, студентов, спешащих по своим делам. — Ты ничего не понимаешь.
— Простите, сэр?
— Он уже внес этот вклад! — в отчаянии выкрикнул Яблонски. — Открытие Гордости райзов и Документа рай-зов — самые важные археологические события столетия. Вот почему этот человек так опасен!
— Кажется, я вас не понимаю, сэр.
— Он дискредитировал научный метод, — объяснил Яблонски, повернувшись к своему ассистенту. — Нас может захлестнуть волна новоявленных интуитивных археологов. Куда проще догадываться, а не копаться в грязи планеты с хлорной атмосферой. Пим, доказал, что можно достичь фантастических успехов, не выходя из кабинета. Он же открыл Гордость райзов, следовательно, предложил более эффективный метод. — Лицо Яблонски перекосило от ярости. — Мы должны тотчас же опорочить этого человека, иначе будет поздно.
— Я думаю, вы преувеличиваете его значимость, сэр, — покачал головой Флетчер.
— Не преувеличиваю! — вскричал Яблонски. Лицо его покраснело, дыхание участилось, Флетчер помог ему сесть в кресло.
— С вами все в порядке, сэр?
— Да. Видишь, Флетчер? — выдохнул Яблонски. — Он не только загубил мою репутацию. Он даже подорвал мое здоровье.
— Позвонить вашему доктору? Яблонски покачал головой.
— Мне надо успокоиться, ничего больше. — Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул. — Я понимаю, тебе кажется, будто я вышел на тропу личной войны, но дело обстоит гораздо серьезнее. Если мы не опорочим Эфратеса Пима, он опорочит все то, чем мы занимаемся.
— Он будет опорочен, когда в музее райзов не найдут предметов материальной культуры землян, — предрек Флетчер.
— Нет. Он облек свое заявление в очень обтекаемую форму. Он надеется, что сможет доказать посещение Земли райзами. Он не говорил, что располагает доказательствами.
— Однако его догадка окажется неверной. Тем самым возникнут сомнения в том, что он всегда прав.
— Если он ошибется.
— Этим утром я прогнал все данные через компьютер, как вы и просили. Компьютер полагает, что вероятность его правоты равна двум и трем десятым процента.
— Компьютер дал ему еще меньше шансов, когда он объявил о местонахождении Гордости райзов.
— Надеюсь, ваше мнение осталось неизменным, сэр?
— Насчет того, что райзы не посещали Землю? Естественно.
— Значит, все узнают о его ошибке, — уверенно заявил Флетчер.
— Он выкрутится, — с не меньшей убежденностью возразил Яблонски. — Поулыбается, укажет, что далеко не все гипотезы подтверждаются, и тут же выдвинет новую, объясняющую, почему райзы не сподобились посетить Землю. И его вновь будут осыпать почестями, он получит грант Менеско, обещанный мне, и использует этот грант, чтобы переманить руководителя моей экспедиции. — Яблонски пренебрежительно фыркнул. — И тебе предложит перейти к нему.
— У вас нет причин сомневаться в моей верности, сэр, — вырвалось у Флетчера.
— Поэтому я назвал тебя своим преемником. Каждый должен готовить себе замену, а лучшего ассистента у меня не было. Ты достоин занять мое место.
— Благодарю вас, сэр. Если вы так думаете, я польщен.
— Я все-таки надеюсь, что от этой чертовой кафедры не останутся одни ошметки, когда она перейдет к тебе. Средства, выделяемые на археологию, не увеличиваются, и чем больше заграбастает Пим, тем меньше достанется всем остальным. — Он помолчал. — Черт! Если бы я мог знать это наверняка!
— Знать что?
— Что он ошибается насчет Земли.
— Но вы только что сказали, что это и не важно. Он же не утверждал, что райзы посещали Землю, Он лишь предположил это.
— Но если бы я знал, знал наверняка… — Яблонски замолк, и Флетчеру осталось только смотреть на него, гадая, о чем думает босс.
Внезапно Яблонски выпрямился в кресле, словно ненависть к врагу добавила ему сил.
— Передай Моделлу, что я хочу поговорить с ним.
— Возможно, я не смогу с ним связаться.
— Я плачу ему не для того, чтобы не иметь возможности поговорить с ним, когда у меня возникает такое желание, — отрезал Яблонски.
— Сообщение послать через скрамблер?
— Мне все равно, каким образом. Соедини меня с ним, и точка.
Флетчер включил один из компьютеров.
— Код «Синяя четверка». Моделл должен связаться с Базой.
— Шпионские игры! — хмыкнул Яблонски. — Просто скажи ему, что я хочу с ним поговорить.
— Шпионские игры необходимы именно потому, что он шпион, — терпеливо объяснил Флетчер. — Если наше послание перехватят, зачем экспедиции Пима знать, кто его отправил.
— Не узнают.
— Нет, если мы примем необходимые меры предосторожности.
Яблонски что-то пробурчал себе под нос, но больше спорить не стал. А через двадцать минут на дисплее возникла суровая, небритая физиономия.
— Моделл на связи.
— Это… — Яблонски замолчал, увидев, как замахал руками Флетчер. — Вы знаете, кто это.
— Пожалуйста, увеличьте мощность передатчика. Я в модуле на глубине пятидесяти футов от поверхности. Очень сильные помехи.
— Как ваши дела? — спросил Яблонски после того, как по его команде компьютер усилил сигнал.
— Мы войдем в здание через неделю, максимум через десять дней.
— Сколько дверей?
— Шесть, и все заблокированы. Таких блокираторов видеть мне не доводилось. Наверное, потребуется еще неделя, чтобы проникнуть внутрь.
Яблонски нахмурился.
— А стены целы? Моделл покачал головой.
— Стен в обычном понимании этого слова нет, сэр.
— А что же есть? Моделл замялся:
— Не уверен, что смогу объяснить, сэр.
— А вы попытайтесь. За это я вам и плачу.
— Похоже, это тессеракт, сэр, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Тессеракт? — переспросил Яблонски.
— Гипотетическая четырехмерная фигура*.
— Я знаю, о чем ты говоришь, — рявкнул Яблонски. — Просто хочу представить его себе.
— Необычное сооружение.
— Здание не повреждено?
— Нет.
— И это определенно музей?
— Полагаю, что да, — Я уверен, что Пим появится в окружении репортеров, как только вы вскроете дверь.
— Мне сказали, что так оно и будет.
— И он войдет в музей первым?
— Это его экспедиция. — Моделл пожал плечами.
— В здание можно попасть только через одну из дверей?
— Ни окон, ни грузовых люков нет. — Он помолчал. — Некоторые считают, что можно проникнуть в тессеракт, минуя двери, воспользовавшись его четырехмерностью, но они еще не знают, как.
— Почему они не спросят у компьютера?
— Они спрашивали. То ли не получили ответа, то ли ответ им не понравился… Да это и не важно. Пим хочет войти через дверь и запечатлеть это волнующее событие на голокамеры.
— Немедленно передайте сюда голограмму музея. Это возможно?
— Да.
— Хорошо. — Он отключил связь, повернулся к Флетчеру. — Можешь улететь завтра?
— Куда?
— На Гордость райзов, разумеется.
— Полагаю, что да. — В голосе Флетчера слышалось недоумение.
— Хорошо.
— А зачем, позвольте узнать?
— Чтобы опорочить этого напыщенного говнюка! — рявкнул Яблонски. — Разве ты не прислушивался к моим словам? Компьютер!
— Да? — ответил компьютер.
— Этим утром, исходя из данных, полученных от Флетчера, ты рассчитал вероятность того, что райзы посещали Землю. Получилось, что она равна двум и трем десятым процента, так?
— Двум и тремстам двум тысячным.
— Как изменится эта величина, если в музее на Гордости райзов не будут найдены упоминания о Земле или предметы материальной культуры землян?
— Уменьшится до ноля целых семисот тридцати восьми тысячных процента.
— Хорошо. В последние шестьдесят секунд ты получил голограмму с Гордости райзов?
— Как раз получаю ее.
— Мне нужен доступ в библиотеку кафедры математики.
— Исполнено.
— Из голограммы следует, что здание имеет форму тессеракта?
— Совершенно верно.
— Я хочу, чтобы ты выяснил, какой университет проводил наиболее углубленные теоретические исследования тессерактов. Затем свяжись с математической и физической библиотеками этого университета, просмотри все имеющиеся материалы и определи, есть ли возможность проникнуть в здание, изображенное на голограмме, не нарушая блокировки дверей.
— Выполняю… — Компьютер молчал почти девяносто секунд. — Теоретическая возможность проникновения есть.
— Объясни, что ты подразумеваешь под термином «теоретическая» в данном контексте.
— Сие означает, что теоретически проникновение возможно. Однако на практике я не могу гарантировать, что такое проникновение не станет смертельным для живой материи, поскольку связано с межпространственным переходом.
— А робот может проникнуть в тессеракт, сохранив работоспособность?
— Просчитываю… Вероятно, да.
— И какова вероятность того, что робот будет функционировать и в тессеракте?
— Восемьдесят шесть и двести сорок одна тысячная процента.
— А какова вероятность его благополучного возвращения?
— Восемьдесят шесть и двести сорок одна тысячная процента, — повторил компьютер. — Если он сможет войти в здание, сохранив работоспособность, выход тем же путем нисколько ему не повредит.
— Выключайся, — бросил Яблонски, посмотрев на Флетчера, глаза его яростно сверкнули. — Клянусь Богом, он у меня в руках! Наконец-то я смогу с ним посчитаться!
Яблонски и Флетчер вошли в запасники музея. Вокруг кипела обычная работа. Яблонски и его ассистент проследовали мимо комнат, отведенных находкам с Внешних и Внутренних миров, обошли зал, посвященный цивилизациям более населенных районов галактики, и наконец попали в большое помещение, где хранились предметы материальной культуры, только-только доставленные в музей из Спирали.
Яблонски короткими кивками отвечал на приветствия сотрудников, готовивших новые поступления для регистрации в музейном каталоге.
Они прошли мимо Мистической вазы с Валериума VII, послужившей причиной трех мировых войн, которые разразились в глубокой древности на далекой планете, обогнули пять могильных камней, доставленных с Нью-Парагвая. Яблонски остановился, взял со стола черепок, поднес к носу, понюхал. Ему нравился запах древности, нравилось держать в руках такую вот песчинку, из которых постепенно, невероятным трудом, складывался облик еще одной цивилизации. Разумеется, он гордился выставочными залами музея, но именно здесь, в запасниках, шла настоящая работа, в которой он принимал самое непосредственное участие.
— А что мы ищем? — спросил Флетчер, когда Яблонски вновь остановился, чтобы получше разглядеть цилиндрическую статуэтку с Альдебарана XIII.
— Что-нибудь с Земли, — ответил Яблонски.
— У нас есть газовая маска времен Первой мировой войны. Она выставлена в Восточном крыле. А также два головных убора американских индейцев…
Яблонски покачал головой.
— Я знаю, что у нас есть!
— Тогда я вас не понимаю, сэр.
— Мне нужно что-то из еще не внесенного в каталог.
— Что-то конкретное? — Флетчер оглядел хранилище.
— Нет, все что угодно, но доставленное с Земли и еще не зарегистрированное компьютером. Глаза Флетчера широко раскрылись.
— Теперь я все понял!
— Долго же до тебя доходило, — раздраженно бросил Яблонски. — А теперь, пожалуйста, говори тише.
— Вы собираетесь подбросить что-то земное на Гордость райзов, — прошептал Флетчер.
— Не на планету, — уточнил Яблонски. — В музей.
— Вам этого не простят.
— Мне — нет, а вот тебе — да.
— Мне? — изумился Флетчер.
— Совершенно верно. А теперь давай займемся делом. Ты улетаешь завтра.
Не дожидаясь ответа, Яблонски вновь закружил по хранилищу. Получасовые поиски не принесли результата.
— Черт! — вырвалось у Яблонски. — Я же знаю, что две недели назад сюда привезли ацтекскую статуэтку.
— Уже три дня, как она включена в экспозицию. Яблонски нервно рассмеялся.
— Если бы я не попросил, чтобы статуэтка побыстрее попала в экспозицию, она до сих пор пылилась бы на полке. Ладно, пошли в подвал.
Он подошел к шахте, включил воздушную подушку, подождал, пока к нему присоединится Флетчер, приказал доставить их в подвал. Пару мгновений спустя они оказались в огромном подвале-хранилище, сооруженном под музеем.
Освещался подвал рассеянным светом, в тенях, отбрасываемых артефактами, свезенными с разных миров, словно прятались инопланетные злые духи, готовые наброситься на тех, кто посмел осквернить могилы их предков. И пусть соответствующие службы поддерживали в подвале идеальные чистоту и порядок, вошедшего сюда не покидало ощущение, что все вокруг покрыто тысячелетней пылью.
Чуть ли не четверть подвала занимала практически восстановленная часовня корббов, которую Яблонски привез с Висмы. У дальней стены высился Великий змей Дорильона, змееподобная скульптура длиной в девяносто футов, на которой в резных табличках изображалась вся история цивилизации Дорильона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32