Одержимая духом научного исследования, я надорвала свисавший краешек полосатой ткани в дальнем углу у стены. К моему недоверчивому ужасу, оттуда выпорхнули ПЕРЬЯ.
— Великий Кот! — воскликнула я. — Она держит здесь МЕРТВЫХ ПТИЦ. Теперь понятно, почему она такая огромная — она, должно быть, ест их по ночам.
Я еще немного понюхала воздух вокруг и, казалось, исчерпала все возможности кровати.
Глядя вокруг и решая, куда направиться дальше, я увидела открытую дверь. Полдюжины прыжков — и я осторожно прижалась к полу на посту перед дверью, затем слегка пододвинулась вперед так, чтобы один глаз мог бросить первый взгляд за дверь.
С первого взгляда увиденная мною картина оказалась такой странной, что я никак не могла разобраться, на что я смотрю. Сияющие штуки на полу, выложенные черно-белым рисунком. Напротив одной из стен огромная кормушка для лошадей (я знала о них, потому что такие же были возле конюшен), тогда как напротив другой стены на деревянной платформе стояла самая большая фарфоровая чашка, которую я когда-нибудь могла вообразить. Она стояла на деревянной платформе, и у нее была белая деревянная крышка.
Мои глаза делались все больше и больше, и мне пришлось сесть и почесать правое ухо, прежде чем я смогла все это обдумать. «КТО бы это мог пить из штуки таких размеров?» — подумала я.
Только тогда я услышала звук шагов Мадам Альбертин по скрипящим ступеням. Едва я прекратила рассматривать странную комнату, мое оцепенение немедленно улетучилось, и я поспешила к двери, чтобы приветствовать ее. В ответ на мои радостные возгласы она счастливо просияла и сказала:
— Моя маленькая Фифи, я стащила со стола все самое лучшее для тебя. Сливки и лучшие из лягушачьих ножек, и все это для тебя. Эти свиньи уже набили себе брюхо. ФУ! Меня тошнит от них!
Сказав это, она поставила блюда — НАСТОЯЩИЕ блюда — прямо передо мной. Но у меня уже не оставалось времени для еды, я должна была сказать ей о том, как сильно я ее люблю. Я все продолжала мурлыкать, когда она взяла меня на свою просторную грудь.
Эту ночь я спала в ногах у Мадам Альбертин, на ее кровати. Приютившись на огромном одеяле, я впервые после того, как у меня забрали мою Маму, устроилась очень удобно. Мое образование продвинулось вперед; я исследовала применение «лошадиных кормушек» и того, что из-за своего невежества приняла за гигантскую фарфоровую чашку. Мне было стыдно от мордочки до самого кончика хвоста, когда я думала, насколько невежественной я была.
Утром Мадам Альбертин оделась и спустилась по ступеням. Оттуда доносились звуки странной суматохи, много громких голосов. Из окна я увидела Гастона, который мыл и до блеска натирал большой автомобиль «рено». Затем он исчез, чтобы вскоре вернуться одетым в свою лучшую форму. Он подогнал машину к главному входу, и слуги загрузили багажник множеством чемоданов и узлов. Я ниже припала к земле; «Мсье ле Дюк» и Мадам Дипломат подошли к машине, уселись в нее, и машина под управлением Гастона понеслась вдоль по Подъездной Аллее.
Шум позади меня усилился, но на этот раз он напоминал шум, который производят радующиеся люди. Поскрипывая ступенями и тяжело дыша, вошла Мадам Альбертин, ее лицо сияло от счастья и вина.
— Они уехали, маленькая Фифи, — завопила она, думая, по-видимому, что я оглохла. — Они УЕХАЛИ — и теперь целую неделю мы свободны от их тиранства. А сейчас мы можем поразвлечься!
Прижав меня к себе, она снесла меня вниз по ступеням туда, где празднество было в самом разгаре. Теперь вся прислуга выглядела куда счастливее, и я ощутила особую гордость оттого, что Мадам Альбертин несет меня, хотя я опасалась, что мой вес (около четырех фунтов) мог утомить ее.
Всю неделю мы мурлыкали вместе. В конце той прекрасной недели мы приводили в порядок усадьбу и ничуть не радовались, когда занимались приготовлениями к возвращению Мадам Дипломат и ее мужа. Мы совершенно не беспокоились о нем, — он обычно спокойно прогуливался, теребя пальцами пуговицу со знаком Священного Легиона на лацкане своего пиджака. Как бы там ни было, он постоянно думал о «Службе» и о Странах, а не о прислуге и о кошках. Хлопоты нам всем доставляла только Мадам Дипломат — она, без сомнения, была настоящей мегерой. Было похоже на кратковременную отсрочку перед гильотиной, когда в субботу мы услышали, что они будут отсутствовать еще одну или две недели, потому что они встречались с «Лучшими Людьми».
Время шло. По утрам я помогала садовникам, выкапывая одно-два растения, так что я могла видеть, насколько удовлетворительно развиваются их корни. В послеобеденное время я отправлялась отдыхать на ветке старой Яблони и мечтала о более теплом климате и о старинных храмах, в которых одетые в желтые мантии монахи молча перемещаются, занимаясь делами своих религиозных организаций. Потом меня внезапно будил звук проносившегося по небу с сумасшедшей скоростью самолета Французских Военно-Воздушных Сил.
Я становилась все тяжелее, и мои котята уже начинали шевелиться внутри меня. Передвигаться становилось все труднее, и мне постоянно приходилось выбирать дорогу. Когда прошло еще несколько дней, у меня появилась привычка прохаживаться по Подъездной Аллее и наблюдать, как молоко, которое брали у коров, помещали в специальную штуку, где оно разделялось на два потока, один — просто молоко, а второй — сливки. Я подолгу сидела на низком уступе, вдали от мест, где кто-нибудь мог проходить. Служанка-молочница говорила со мной, и я отвечала ей.
Однажды вечером я сидела на выступе приблизительно в шести футах от наполовину наполненной молоком маслобойки. Служанка-молочница говорила со мной о своем последнем парне, и я мяукала ей, стараясь убедить ее, что у них все будет в порядке. Внезапно раздался разрывающий уши пронзительный визг, как будто в атаку шел кот со вздернутым хвостом. Мадам Дипломат набросилась на служанку, вопя:
— Я приказывала тебе не пускать сюда кошек, ты нас ОТРАВИШЬ!
Она схватила первое, что ей попалось под руку, медную меру, и запустила ею в меня изо всех сил. Она очень сильно ударила меня в бок, и от этого удара я свалилась прямо в маслобойку с молоком. Боль была невыносимой. Я едва могла передвигаться, чтобы удержаться на плаву. Я чувствовала, что мои внутренности медленно вытекают. Пол задрожал от тяжелых шагов, и появилась Мадам Альбертин. Она быстро наклонила маслобойку и вылила становившееся красным молоко. Очень нежно она взяла меня на руки.
— Позовите господина Ветеринара, — приказала она.
Я потеряла сознание.
Когда я очнулась, я была уже в спальне Мадам Альбертин, в коробке с мягкой и теплой подстилкой. У меня было сломано три ребра, и я потеряла моих котят. Еще долго я была очень больна. Господин Ветеринар часто приходил и осматривал меня, и мне сказали, что он сурово выговорил Мадам Дипломат.
— Жестокость. Беспричинная жестокость, — сказал он. — Людям это не нравится. Люди будут говорить, что вы дурная женщина. Слуги говорили мне, — продолжал он, — что эта кошка, будущая мама, была очень чистой и очень честной. Нет, Мадам Дипломат, вы поступили очень скверно.
Мадам Альбертин смачивала мне губы водой, потому что я бледнела от одной мысли о молоке. День за днем она пыталась уговорить меня поесть. Господин Ветеринар сказал:
— Нет никакой надежды, она умрет, она не доживет до следующего дня без пищи.
Я впала в кому. Казалось, я слышала откуда-то шелест деревьев, поскрипывание их ветвей.
— Маленькая Кошка, — говорила Яблоня. — Маленькая Кошка, это не конец. Ты помнишь, что я говорила тебе, Маленькая Кошка?
В моей голове проносились странные звуки. Я видела светло-желтый свет, видела удивительные картины и вдыхала блаженство Небес.
— Маленькая Кошка, — шептали деревья. — Это не конец. Ешь и Живи. Ешь и Живи. Это не конец. У твоей жизни есть цель, Маленькая Кошка. Ты завершишь свои дни в радости и в полноте лет. Не сейчас. Это не Конец.
Я устало открыла глаза и слегка подняла голову.
Мадам Альбертин сидела на коленях рядом со мной, держа в руках несколько кусочков курятины, и огромные слезы катились у нее по щекам. Господин Ветеринар стоял у стола, наполняя шприц из бутылочки. Я слабо взяла кусочек курицы, подержала его мгновение во рту и проглотила.
— Чудо! Чудо! — проговорила Мадам Альбертин. Господин Ветеринар повернулся,разинув рот, медленноположил шприц и подошел ко мне.
— Вы правильно говорите, это чудо, — заметил он. — Я как раз наполнял шприц, чтобы отправить ее в мир иной и таким образом избавить от дальнейших страданий.
Я улыбнулась им и трижды тихонько мяукнула — это все, на что я была способна. Когда я снова засыпала, то сквозь сон услышала, как он сказал:
— Она выздоровеет.
Неделю я пребывала в плачевном состоянии; я не могла ни глубоко вдохнуть, ни пройти более двух шагов. Мадам Альбертин поставила коробку с землей очень близко ко мне, потому что Мама учила меня быть чрезвычайно внимательной и аккуратной в своих нуждах.
Приблизительно через неделю Мадам Альбертин снесла меня по лестнице вниз. Мадам Дипломат стояла у входа в комнату и смотрела строго и неодобрительно.
— Ей следует жить в каморке, Альбертин, — сказала Мадам Дипломат.
— Умоляю Вас, Мэм, — проговорила Мадам Альбертин, — она еще не выздоровела, и если с ней будут плохо обращаться, я и остальная прислуга уволимся.
Надменно засопев и бросив злобный взгляд, Мадам Дипломат повернулась на пятках и снова вошла в комнаты.
На кухне, находившейся в подвальном помещении, несколько старших женщин подошли, чтобы поговорить со мной и сказать мне, что они рады видеть меня выздоравливающей и что я выгляжу лучше.
Мадам Альбертин осторожно опустила меня на пол так, чтобы я могла пройтись вокруг и ознакомиться со всеми новостями о вещах и людях. Очень быстро я устала, потому что была все еще очень слаба, и подошла к Мадам Альбертин, посмотрела ей в лицо и сказала ей, что я хочу к себе в постель. Она взяла меня на руки и снова отнесла на второй этаж дома. Я была настолько уставшей, что уснула еще прежде, чем она уложила меня в мою коробку.
Глава 2
Легко быть мудрым, когда события давно позади. Работа над книгой возвращает мою память к прошлому. В годы невзгод я часто вспоминаю слова Старой Яблони:
— Маленькая Кошечка, это еще не конец. У тебя есть цель в жизни.
Потом я часто думала, сколько она проявила доброты, подбадривая меня. Теперь, на закате своей жизни, я знаю гораздо больше, и я гораздо чаще чувствую себя счастливой. Если меня не видят хотя бы пять минут, я тут же непременно слышу:
— Где Фиф? С нею все в порядке?
И я теперь точно знаю, что это делается ради меня самой, а не только из-за моего внешнего вида. В моей юности все было иначе. Я была просто занятным экспонатом, или, как это сейчас называют, «предметом для разговора».
У мадам Дипломат было две навязчивые идеи. Она была одержима идеей, что она должна все выше и выше подниматься по французской социальной лестнице и что она, несомненно, добьется в этом успеха, показывая меня людям. Это приводило меня в изумление. Она ненавидела кошек (делая вид, что любит меня, только на людях) и не позволяла мне входить в дом, пока у нее не появлялись посетители. У меня до сих пор сохранилось воспоминание о первом подобном «шоу».
Это было в жаркий солнечный день, я как раз гуляла в саду. Некоторое время я изучала цветы, наблюдая за пчелами, которые уносили пыльцу на своих лапках. Потом я переключилась на ствол тополя. Здесь недавно успела побывать соседская собака и оставила послание, которое мне хотелось прочитать.
Я время от времени бросала взгляды через плечо, чтобы убедиться, что ничто мне не угрожает, когда я посвящу все свое внимание изучению послания. Мой интерес к нему постепенно увеличивался, и я перестала замечать, что происходит вокруг меня. Вдруг я почувствовала, как меня хватают грубые руки, отрывая от созерцания собачьего послания.
— Пшшш! — зашипела я, прыжком освобождаясь от грубых рук, резко оттолкнувшись задними ногами. Я быстро вскарабкалась по древесному стволу и посмотрела вниз.
«Сначала всегда убеги, а потом осматривайся, — учила меня моя Мама. — Лучше зря убежать, чем остановиться и навсегда лишиться такой возможности».
Я посмотрела вниз. Там стоял садовник Пьер, держась за кончик своего носа. Сквозь его пальцы просачивалась струйка алой крови. С ненавистью посмотрев на меня, он нагнулся, поднял камень и швырнул его изо всех сил. Мне удалось увернуться, спрятавшись за стволом, но дерево так затряслось от удара, что я едва удержалась на нем.
Он уже нагнулся за следующим камнем, когда кусты за ним раздвинулись и появилась мадам Альбертин, бесшумно подошедшая по покрытой мхом земле. Бросив взгляд на происходящее, она быстро выдвинула ногу вперед, и Пьер повалился на землю лицом вниз. Она схватила его за воротник и рывком поставила на ноги. Как следует его встряхнув — это был маленький человечек, — она повернула его вокруг оси.
— Запомни, если ты нанесешь вред этой кошке, я тебя УБЬЮ! Мадам Дипломат послала тебя для того, чтобы ты нашел ее, грязная свинья, а не делал ей больно.
— Кошка выпрыгнула у меня из рук, я стукнулся о дерево и у меня из носа пошла кровь, — пробормотал Пьер. — Я вышел из себя от боли.
Мадам Алъбертин пожала плечами и повернулась ко мне.
— Фифи, Фифи, иди к Маме, — позвала она.
— Иду, — закричала я, обхватывая передними лапами ствол дерева и соскальзывая вниз.
— Сейчас ты должна очень хорошо себя вести, маленькая Фифи, — сказала мадам Альбертин. — Любовница* хочет показать тебя своим гостям.
* Игра слов: «Mistress» означает и хозяйка, и любовница. — Прим. перев.
Это название всегда меня забавляло. У мсье ле Дюка была любовница в Париже, как же могла быть любовницей мадам Дипломат?
«Но, — подумала я, — если ей нравится, чтобы ее называли „Любовницей“, это не должно меня беспокоить!»
Это были очень странные и нелогичные люди.
Мы вместе пересекли лужайку. Мадам Альбертин держала меня на руках, чтобы мои лапки оставались чистыми для показа гостям. Мы поднялись по широким каменным ступенькам — я успела заметить мышь, стремительно бросившуюся в нору под кустом, — и пересекли веранду. Сквозь открытые двери я увидела группу сидящих людей, которые щебетали, как стая скворцов.
— Я принесла Фифи, мадам! — сказала мадам Альбертин. «Любовница» вскочила на ноги и осторожно взяла меня у моего друга.
— О моя дорогая, любимая, маленькая Фифи! — воскликнула она, поворачиваясь так быстро, что у меня закружилась голова.
Женщины повскакивали на ноги и окружили меня тесным кольцом, возгласами выражая свое восхищение. В те дни Сиамские Коты были большой редкостью во Франции. Даже находившиеся в комнате мужчины подошли поближе, чтобы посмотреть на меня. Моя черная мордочка, голубые глаза и светло-бежевое туловище, заканчивающееся черным хвостом, казалось, очень их заинтересовали.
— Редчайшая из редких, — сказала «Любовница». — Замечательная родословная, стоит она целое состояние. Такая ласковая, по ночам она спит со мной.
Я завизжала, чтобы выразить свой протест против подобной лжи, и все в страхе отпрянули назад.
— Это она просто разговаривает, — сказала мадам Альбертин, которой было приказано оставаться в салоне «на всякий случай». Подобно моему, лицо мадам Альбертин выражало удивление по поводу того, что «Любовница» говорит такую явную ложь.
— О Рени, — сказала одна из дам, — когда вы поедете в Америку, ты должна взять ее с собой. Американские женщины, если они полюбят тебя, могут сильно помочь карьере твоего мужа, а Маленькая Кошечка, конечно, привлечет их внимание. «Любовница» так поджала свои тонкие губы, что ее рот полностью исчез.
— Взять ее? — спросила она с сомнением. — Как же я могу это сделать? Это причинит ей неудобства, а потом возникнут трудности, когда мы будем забирать ее обратно.
— Чепуха, Рени, ты меня удивляешь, — ответила ее подруга. — У меня есть знакомый ветеринар, который даст тебе лекарство, чтобы усыпить ее на все время воздушного перелета. Вы сможете поместить ее в обитый войлоком ящик как дипломатический багаж.
«Любовница» кивнула головой.
— Да, Антуанетта, дай мне, пожалуйста, этот адрес, — ответила она.
Некоторое время я оставалась в салоне, пока люди выражали свое восхищение моей фигурой, изумлялись длине моих ног и черноте моего хвоста.
— Я думал, все лучшие виды сиамских котов должны иметь изогнутый хвост, — сказал один из гостей.
— О, нет, — уверенно заявила «Любовница», — сиамские коты с изогнутыми хвостами сейчас не в моде. Чем прямее хвост, тем лучше кот. Короче говоря, мы собираемся свести ее с котом, тогда мы сможем предложить вам котят.
Вскоре мадам Альбертин покинула салон.
— Фу! — воскликнула она. — Лучше иметь дело с четвероногими котами, чем с этой двуногой их разновидностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24