Воздух, вода и стекло смыкались там самым удовлетворительным для зрелищных целей образом. При хорошей прозрачности – а ее мы, конечно, сумеем добиться – бассейн будет похож на огромный голубой зал.
Благодаря изобретательности архитектора и правильному размещению сидений поверхность воды в бассейне была хорошо видна отовсюду, кроме двух самых нижних рядов. Поперек задней стенки и вокруг подсобных бассейнов позади нее тянулась бетонная галерея, расчлененная кольцом мощных колонн, поддерживавших крышу. Эта галерея и поверхность воды в бассейне образовывали сценическую площадку, где находились дрессировщики и где можно было развернуть дополнительное действие. Приподнятая в середине крыша имела форму раковины или шатра. Тэп предусмотрел выступающую над бассейном дрессировочную площадку, которую можно было опускать к самой воде или поднимать под крышу. А нельзя ли добиться от дельфинов, чтобы они прыгали под самый потолок? Что же, попробуем.
Силач Макуа был наиболее подходящим кандидатом в рекордсмены по прыжкам в высоту, и ему предстояло стать первой звездой нашего Театра Океанической Науки.
Тэп и Кен обязательно хотели продемонстрировать эхолокацию дельфинов: Кен много занимался исследованиями сонара – сенсорной системы, которая позволяет этим животным обнаруживать предметы в воде при помощи звука, а не зрения. Для такой демонстрации тоже, больше всего подходила спокойная бесстрашная афалина. Надо будет придумать, как закрывать Макуа глаза; тогда зрители смогут сквозь стекло наблюдать, как он без помощи зрения находит брошенные в бассейн предметы, или панель колокола, или еще какой-нибудь объект. Несомненно, отработкой таких номеров следовало заняться в первую очередь.
Макуа уже обучался звонить в колокол, тыкая носом в панель. Это можно будет использовать для демонстрации эхолокации, а также методов дрессировки или же для излюбленного циркового «арифметического» трюка, когда животное якобы складывает или вычитает цифры, а ответ сообщает (в данном случае) числом ударов. Будет интересно проделать этот трюк, а потом повторить его и раскрыть секрет, наглядно объяснив зрителям, как дрессировщик подает животному сигнал, когда надо начать и кончить «отсчет».
Макуа иногда прыгал довольно неуклюже и с оглушительным всплеском плюхался в воду – возможно, что-нибудь удастся извлечь и из этого? Нужно будет внимательно наблюдать за его естественным поведением, чтобы наметить другие элементы, которые могли бы пригодиться для представления.
Ну, и еще одно: нам ведь необходим говорящий дельфин, верно? В природе они издают два типа звуков: эхолокационное щелканье вроде «рэт-тэ-тэт-тэт» и тонкий свист, служащий для общения примерно так же, как квохтанье у кур или лай, повизгивание и рычание у собак – набор отдельных звуков, передающих эмоциональное состояние Исследователи не единодушны в такой узкой трактовке значения акустических сигналов дельфинов.
. Эти звуки издаются под водой, а в воздухе практически не слышны. Во всяком случае, для человека.
Однако дельфин способен издавать и звуки, слышимые в воздухе. Надо добиться, чтобы он держал голову над водой и выпускал воздух из дыхала с шумом, который поддается варьированию – от подобия басистого лая до воплей и визга. Что если удастся приучить Макуа высовывать голову и говорить «алоха»?
Ну, а как использовать Хоку и Кико? Они составляют изящный контраст Макуа и будут работать в паре. Прыгать через обруч, поднятый в воздух? А как продемонстрировать их ловкость и быстроту под водой? Я представила себе систему обручей, подвешенных вертикально и горизонтально в прозрачном голубом зале – кико кружат между ними, проносятся сквозь них, выписывают сложные петли. А что если добиться, чтобы они описывали круги по бассейну со всей скоростью, на какую способны? В любом случае это будет красиво и послужит наглядной иллюстрацией к рассказу о биологии дельфинов и о их жизни в природных условиях.
Я посмотрела на линию, где поверхность воды сомкнется со стеклом, и вдруг поняла, каким прекрасным зрелищем может быть пологий прыжок двух дельфинов у самого стекла. Ну, а если продолжить такие прыжки по всему периметру бассейна? Тогда Хоку и Кико будут описывать дугу в воздухе поперек одной стеклянной панели, затем под водой поперек следующей, еще одна дуга в воздухе, еще одна под водой – и так вокруг всего бассейна, прошнуровывая поверхность непрерывной волнистой линией. Мне показалось, что это будет удивительно красиво.
Я поднялась по лестнице на галерею у задней стенки бассейна и принялась считать. Если в каждом углу (бассейн имел форму шестиугольника) установить металлический стержень перпендикулярно стенке бассейна на высоте около метра над водой, то получим шесть прыжков через каждые пять метров. Именно то, что требуется.
И в заключение – игра с мячом. Макуа, Хоку и Кико, конечно, научатся толкать мяч. Можно будет устроить настоящий матч по водному поло – встречу между Tursiops и Stenella . Ворота установить слева и справа, игрок, забивший гол, получает в награду рыбку. Идея выглядела вполне осуществимой (однако мы столкнулись с огромной трудностью, которую обнаружили, только когда дрессировка почти завершилась: дельфины отнеслись к игре слишком серьезно).
Мне сразу стало ясно, насколько важно, чтобы животные послушно выплывали из подсобных бассейнов и также послушно возвращались в них. Следовательно, в первую очередь необходимо научить животных Театра Океанической Науки проплывать через дверцы точно по команде. Этот элемент поведения надо будет отрабатывать дополнительно каждый день, пока мы не убедимся, что он прочно закреплен.
Итак, программа представления более или менее наметилась, и мы могли взяться за дрессировку всерьез. До дня открытия оставалось примерно три месяца. И девять десятых того, что мне теперь известно о дрессировке, я узнала за эти три месяца.
2. Формирование
Хоку и Кико приучились к свистку. Они научились и еще кое-чему. Сквозь дверцу они проплывали вполне охотно, привыкнув к этому в дни чистки бассейна, и им нравилось играть с мячом, толкая его носом. С помощью свистка я научила их толкать мяч ко мне. Животным это, по-видимому, доставляло удовольствие, и игра с мячом теперь всегда позволяла завершать сеанс дрессировки пусть маленьким, но успехом.
Первым серьезньм заданием в программе были прыжки через шесть барьеров в Театре Океанической Науки. Прежде всего, разумеется, следовало научить животных перепрыгивать через один барьер. Хоку и Кико помещались в продолговатом бассейне, где они весь день плавали взад и вперед, и я начала с того, что опустила веревку в воду с одного борта, протянула ее по дну и вытащила второй конец на противоположный борт. Я рассчитывала, что они будут проплывать над ней, а я стану закреплять это действие, пока они не начнут проделывать его нарочно, после чего веревку можно будет мало-помалу поднимать, и в конце концов им придется через нее перепрыгивать.
Однако, заметив на дне бассейна неизвестный предмет, Хоку и Кико не пожелали плавать над ним. Пусть между ними и веревкой было два с половиной метра, пусть она оставалась неподвижно – они видели в ней ловушку для кико. Целый день они кружили в одном конце бассейна – в том, где они находились, когда веревка была опущена на дно.
Я испробовала все, что только приходило мне в голову: поощряла их, когда они приближались к веревке, подманивала их рыбой, вела игру в мяч так, чтобы заставить их случайно переплыть через веревку, бросала рыбу в другой конец бассейна. Безрезультатно. Если рыба падала по ту сторону веревки, они обходились без рыбы, если мяч отлетал в дальний конец бассейна, игра на этом кончалась – или мне самой приходилось возвращать мяч на их половину.
С ума сойти! Чтобы научиться прыгать через барьер, они должны были сначала переплыть через веревку – иначе что же я буду поощрять и закреплять? А ждать, пока они к ней привыкнут, мы не могли – вдруг им на это потребуется не один день? Доводить же их голодом до такого состояния, чтобы при виде корма они забыли про страх, мне не хотелось.
В конце концов я сама дошла до такого состояния, что схватила алюминиевый шезлонг, стоявший возле бассейна и швырнула его в воду рядом с упрямой парочкой. Безобидный шезлонг, несомненно, должен был напугать их больше, чем веревка на дне.
И действительно, Хоку и Кико в ужасе мотнулись через веревку в другой конец бассейна, а я в этот момент свистнула и бросила несколько рыбешек, съесть которых страх им отнюдь не помешал.
В результате теперь на дне бассейна, пугая моих дельфинов, покоился шезлонг. На глубине двух с половиной метров. Мне пришлось пойти в раздевалку, надеть купальник, нырнуть в бассейн и вытащить шезлонг, а Хоку и Кико тем временем нервно кружили по ту сторону веревки.
Во второй раз у меня хватило ума привязать к шезлонгу веревку, чтобы больше не нырять за ним. Снова я швырнула его поближе к дельфинам, и снова Хоку и Кико метнулись в свой спасительный угол, проплыли над веревкой и получили за это вознаграждение.
В третий раз они пронеслись над веревкой, едва заметили, что я поднимаю шезлонг. Шезлонги, возможно, и имеют привычку закусывать дельфинами, но, во всяком случае, веревка на дне бассейна не подпрыгнула и не схватила их. Ее безобидность была установлена. Они вновь начали спокойно плавать из конца в конец бассейна. Еще несколько поощрений – и они уже принялись нарочно проноситься над веревкой: хватали рыбу, тут же поворачивали назад и, миновав веревку, оглядывались в ожидании новой порции рыбешек.
Когда они совсем успокоились, я «установила для них режим». Это крайне важное правило дрессировки, о котором часто забывают. Животные чему-то научились: они усвоили, что проплыть над веревкой – значит получить рыбу. Теперь им предстояло усвоить, что иногда они получат рыбу, только проплыв над веревкой два или три раза. В первый раз, когда они проплыли над веревкой, а свистка не последовало, это как будто сбило их с толку: уж не ослышались ли они? Не слишком охотно они попробовали еще раз. Полный успех! Вот он, свисток! Еще попытка – опять нет свистка. Уже с большей уверенностью они быстро повторили требуемое движение по собственной инициативе. «Все в порядке, понимаешь? Если свистка нет, скорее плыви через веревку опять: может, тогда ты его услышишь».
Даже от недавно пойманных и еще напуганных животных можно на протяжении единственного короткого сеанса дрессировки добиться того, чтобы они за одно поощрение с удовольствием повторили два и больше раз только что освоенный поведенческий элемент. Как и с приучением к свистку, это стало для меня чем-то вроде шахматной партии. Следуя инструкциям Рона, я придерживалась варьируемого режима – иногда поощряла первый проплыв над веревкой, иногда каждый второй, иногда оставляла без поощрения три проплыва, иногда поощряла несколько проплывов подряд. В конце концов животные уже с охотой снова и снова проплывали над веревкой, даже если им приходилось проделывать это по три-четыре раза, прежде чем они получали поощрение.
Варьируемый режим, как ни странно, оказывается куда более действенным, чем неизменный. Если бы Хоку и Кико в течение часа проплывали над веревкой и получали рыбу, проплывали над веревкой и получали рыбу, проплывали над веревкой… им это могло бы надоесть или просто стало бы лень. А если бы они на таком режиме вдруг вовсе перестали получать рыбу – ну, например, я решила бы, что им пора проплывать над веревкой одновременно, – то в раздражении могли и вовсе отказаться работать. И новый поведенческий элемент «угас» бы.
Рон Тернер как-то объяснил мне это следующим образом. Если ваша машина до сих пор всегда заводилась с одного поворота ключа, но в один прекрасный день вы повернули ключ, а она не завелась, то после двух-трех раз вы прекратите свои попытки, решив, что в машине что-то разладилось. Поведенческий элемент поворачивания ключа угас бы у вас очень быстро. Если же, наоборот, у вас был бы старый драндулет, который всегда заводился туго, вы вертели бы ключ и жали на педаль газа минут двадцать, прежде чем наконец бросили бы стараться и начали бы искать другую причину. Во втором случае вы находились бы на длительном варьируемом режиме. Вот такого рода упорство я и хотела выработать у Хоку и Кико.
После того как варьируемый режим мягко и постепенно был закреплен, Хоку и Кико торопились проплыть над веревкой, едва я появлялась у бассейна с ведром рыбы в руке, так как знали, что могут сразу же получить поощрение. А если рыба перед ними не падала, они продолжали быстро и азартно плавать над веревкой в надежде, что следующий раз окажется удачным. Кроме того, я могла добавить азарта, время от времени поощряя их двойной порцией рыбы – главным призом. По правде говоря, у меня появилась привычка всегда завершать сеанс дрессировки «выдачей главного приза», вероятно под воздействием неосознанной антропоморфической идеи, будто это смягчает разочарование из-за того, что сеанс вдруг кончается.
Именно варьируемые поощрения составляют соблазн игральных автоматов и рулетки. И в дрессировке установление варьируемого режима абсолютно необходимо, если вы хотите, не теряя разгона, перейти к более сложному обучению.
И вот, установив такой режим, я подняла веревку на полтора метра над дном. Теперь у Хоку и Кико появилась возможность ошибаться. Вначале случалось, что робость брала верх, и, уже находясь над веревкой, они поворачивали и бросались назад. Иногда они проплывали под ней. Поощрение же они получали, только проплыв над ней полностью. Однако они уже усвоили старую школьную пропись: ежели не вышло сразу, пробуй, пробуй еще раз. Поэтому я могла, не обескураживая их, закреплять с помощью поощрения только те поведенческие элементы, какие мне требовались.
Через два-три сеанса мои кико перестали делать ошибки, я подняла веревку на поверхность, и они очень мило через нее перепрыгивали. Не возникло никаких сложностей и когда я подвела под веревку алюминиевый прут длиной 1,2 метра – точно такой же, как барьеры, которые им вскоре предстояло брать в Театре Океанической Науки, – а затем вовсе убрала веревку, так что теперь они прыгали через прут.
Однако и эта простая задача потребовала отработки множества частностей. Дельфины должны были прыгать через барьер, а не за его концом. Кроме того, мне было нужно, чтобы они прыгали рядом, не опережая друг друга, почти бок о бок. И прыгали только в одном направлении – слева направо. Все это надо было выделить, а затем отработать с помощью варьируемого режима. Каждый момент приходилось решать как отдельную задачу. Стоило лишить животных поощрения из-за того, что они прыгнули чуть в сторону от барьера, а затем не поощрить их, потому что они, хотя и прыгнули через барьер, но не совсем одновременно, как сразу же возникала катастрофическая путаница. Но было очень трудно все время себя одергивать и ограничиваться чем-то одним.
Впрочем, такая отработка могла идти и очень быстро. Иногда за один сеанс удавалось покончить с двумя-тремя шероховатостями, но было абсолютно необходимо все время точно представлять себе полную картину и не поддаваться искушению с помощью одного поощрения выправить сразу несколько отдельных моментов.
Новая кардинальная трудность, с которой неизбежно сталкивается каждый дрессировщик дельфинов, возникла, когда настало время поднять прут над водой. Пока прут лежал на поверхности воды, Хоку и Кико очень лихо преодолевали его высоким прыжком. Я подняла прут над водой на какие-то жалкие пять сантиметров – и они наотрез отказались прыгать. Что же делать?
По-видимому, проблема заключалась в восприятии. Предмет, находящийся в воде, дельфин не только видит, но и воспринимает с помощью эхолокации. Предмет, поднятый над водой, насколько нам известно, уже не доступен эхолокации и выглядит совсем иначе, раздробленный на части движением и блеском той грани, где вода смыкается с воздухом. На этом этапе следует, не торопясь, потрать несколько сеансов, во время которых объект находится над самой поверхностью, то видимый для дельфинов, когда их движения поднимают волну, то невидимый для них, когда вода успокаивается. Дельфины в это время учатся оценивать место и высоту прыжка по памяти, высовывая голову из воды и глядя на прут в воздухе, прежде чем брать разгон к нему. Вероятно, они выучиваются смотреть вверх сквозь поверхность воды примерно так же, как рыбаки выучиваются видеть рыбу, гладя вниз сквозь ту же самую поверхность. В сущности, это очень трудная задача, и просто поразительно, как хорошо справляются с ней животные.
Так вот: я установила прут над самой поверхностью, где Хоку и Кико могли иногда его видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Благодаря изобретательности архитектора и правильному размещению сидений поверхность воды в бассейне была хорошо видна отовсюду, кроме двух самых нижних рядов. Поперек задней стенки и вокруг подсобных бассейнов позади нее тянулась бетонная галерея, расчлененная кольцом мощных колонн, поддерживавших крышу. Эта галерея и поверхность воды в бассейне образовывали сценическую площадку, где находились дрессировщики и где можно было развернуть дополнительное действие. Приподнятая в середине крыша имела форму раковины или шатра. Тэп предусмотрел выступающую над бассейном дрессировочную площадку, которую можно было опускать к самой воде или поднимать под крышу. А нельзя ли добиться от дельфинов, чтобы они прыгали под самый потолок? Что же, попробуем.
Силач Макуа был наиболее подходящим кандидатом в рекордсмены по прыжкам в высоту, и ему предстояло стать первой звездой нашего Театра Океанической Науки.
Тэп и Кен обязательно хотели продемонстрировать эхолокацию дельфинов: Кен много занимался исследованиями сонара – сенсорной системы, которая позволяет этим животным обнаруживать предметы в воде при помощи звука, а не зрения. Для такой демонстрации тоже, больше всего подходила спокойная бесстрашная афалина. Надо будет придумать, как закрывать Макуа глаза; тогда зрители смогут сквозь стекло наблюдать, как он без помощи зрения находит брошенные в бассейн предметы, или панель колокола, или еще какой-нибудь объект. Несомненно, отработкой таких номеров следовало заняться в первую очередь.
Макуа уже обучался звонить в колокол, тыкая носом в панель. Это можно будет использовать для демонстрации эхолокации, а также методов дрессировки или же для излюбленного циркового «арифметического» трюка, когда животное якобы складывает или вычитает цифры, а ответ сообщает (в данном случае) числом ударов. Будет интересно проделать этот трюк, а потом повторить его и раскрыть секрет, наглядно объяснив зрителям, как дрессировщик подает животному сигнал, когда надо начать и кончить «отсчет».
Макуа иногда прыгал довольно неуклюже и с оглушительным всплеском плюхался в воду – возможно, что-нибудь удастся извлечь и из этого? Нужно будет внимательно наблюдать за его естественным поведением, чтобы наметить другие элементы, которые могли бы пригодиться для представления.
Ну, и еще одно: нам ведь необходим говорящий дельфин, верно? В природе они издают два типа звуков: эхолокационное щелканье вроде «рэт-тэ-тэт-тэт» и тонкий свист, служащий для общения примерно так же, как квохтанье у кур или лай, повизгивание и рычание у собак – набор отдельных звуков, передающих эмоциональное состояние Исследователи не единодушны в такой узкой трактовке значения акустических сигналов дельфинов.
. Эти звуки издаются под водой, а в воздухе практически не слышны. Во всяком случае, для человека.
Однако дельфин способен издавать и звуки, слышимые в воздухе. Надо добиться, чтобы он держал голову над водой и выпускал воздух из дыхала с шумом, который поддается варьированию – от подобия басистого лая до воплей и визга. Что если удастся приучить Макуа высовывать голову и говорить «алоха»?
Ну, а как использовать Хоку и Кико? Они составляют изящный контраст Макуа и будут работать в паре. Прыгать через обруч, поднятый в воздух? А как продемонстрировать их ловкость и быстроту под водой? Я представила себе систему обручей, подвешенных вертикально и горизонтально в прозрачном голубом зале – кико кружат между ними, проносятся сквозь них, выписывают сложные петли. А что если добиться, чтобы они описывали круги по бассейну со всей скоростью, на какую способны? В любом случае это будет красиво и послужит наглядной иллюстрацией к рассказу о биологии дельфинов и о их жизни в природных условиях.
Я посмотрела на линию, где поверхность воды сомкнется со стеклом, и вдруг поняла, каким прекрасным зрелищем может быть пологий прыжок двух дельфинов у самого стекла. Ну, а если продолжить такие прыжки по всему периметру бассейна? Тогда Хоку и Кико будут описывать дугу в воздухе поперек одной стеклянной панели, затем под водой поперек следующей, еще одна дуга в воздухе, еще одна под водой – и так вокруг всего бассейна, прошнуровывая поверхность непрерывной волнистой линией. Мне показалось, что это будет удивительно красиво.
Я поднялась по лестнице на галерею у задней стенки бассейна и принялась считать. Если в каждом углу (бассейн имел форму шестиугольника) установить металлический стержень перпендикулярно стенке бассейна на высоте около метра над водой, то получим шесть прыжков через каждые пять метров. Именно то, что требуется.
И в заключение – игра с мячом. Макуа, Хоку и Кико, конечно, научатся толкать мяч. Можно будет устроить настоящий матч по водному поло – встречу между Tursiops и Stenella . Ворота установить слева и справа, игрок, забивший гол, получает в награду рыбку. Идея выглядела вполне осуществимой (однако мы столкнулись с огромной трудностью, которую обнаружили, только когда дрессировка почти завершилась: дельфины отнеслись к игре слишком серьезно).
Мне сразу стало ясно, насколько важно, чтобы животные послушно выплывали из подсобных бассейнов и также послушно возвращались в них. Следовательно, в первую очередь необходимо научить животных Театра Океанической Науки проплывать через дверцы точно по команде. Этот элемент поведения надо будет отрабатывать дополнительно каждый день, пока мы не убедимся, что он прочно закреплен.
Итак, программа представления более или менее наметилась, и мы могли взяться за дрессировку всерьез. До дня открытия оставалось примерно три месяца. И девять десятых того, что мне теперь известно о дрессировке, я узнала за эти три месяца.
2. Формирование
Хоку и Кико приучились к свистку. Они научились и еще кое-чему. Сквозь дверцу они проплывали вполне охотно, привыкнув к этому в дни чистки бассейна, и им нравилось играть с мячом, толкая его носом. С помощью свистка я научила их толкать мяч ко мне. Животным это, по-видимому, доставляло удовольствие, и игра с мячом теперь всегда позволяла завершать сеанс дрессировки пусть маленьким, но успехом.
Первым серьезньм заданием в программе были прыжки через шесть барьеров в Театре Океанической Науки. Прежде всего, разумеется, следовало научить животных перепрыгивать через один барьер. Хоку и Кико помещались в продолговатом бассейне, где они весь день плавали взад и вперед, и я начала с того, что опустила веревку в воду с одного борта, протянула ее по дну и вытащила второй конец на противоположный борт. Я рассчитывала, что они будут проплывать над ней, а я стану закреплять это действие, пока они не начнут проделывать его нарочно, после чего веревку можно будет мало-помалу поднимать, и в конце концов им придется через нее перепрыгивать.
Однако, заметив на дне бассейна неизвестный предмет, Хоку и Кико не пожелали плавать над ним. Пусть между ними и веревкой было два с половиной метра, пусть она оставалась неподвижно – они видели в ней ловушку для кико. Целый день они кружили в одном конце бассейна – в том, где они находились, когда веревка была опущена на дно.
Я испробовала все, что только приходило мне в голову: поощряла их, когда они приближались к веревке, подманивала их рыбой, вела игру в мяч так, чтобы заставить их случайно переплыть через веревку, бросала рыбу в другой конец бассейна. Безрезультатно. Если рыба падала по ту сторону веревки, они обходились без рыбы, если мяч отлетал в дальний конец бассейна, игра на этом кончалась – или мне самой приходилось возвращать мяч на их половину.
С ума сойти! Чтобы научиться прыгать через барьер, они должны были сначала переплыть через веревку – иначе что же я буду поощрять и закреплять? А ждать, пока они к ней привыкнут, мы не могли – вдруг им на это потребуется не один день? Доводить же их голодом до такого состояния, чтобы при виде корма они забыли про страх, мне не хотелось.
В конце концов я сама дошла до такого состояния, что схватила алюминиевый шезлонг, стоявший возле бассейна и швырнула его в воду рядом с упрямой парочкой. Безобидный шезлонг, несомненно, должен был напугать их больше, чем веревка на дне.
И действительно, Хоку и Кико в ужасе мотнулись через веревку в другой конец бассейна, а я в этот момент свистнула и бросила несколько рыбешек, съесть которых страх им отнюдь не помешал.
В результате теперь на дне бассейна, пугая моих дельфинов, покоился шезлонг. На глубине двух с половиной метров. Мне пришлось пойти в раздевалку, надеть купальник, нырнуть в бассейн и вытащить шезлонг, а Хоку и Кико тем временем нервно кружили по ту сторону веревки.
Во второй раз у меня хватило ума привязать к шезлонгу веревку, чтобы больше не нырять за ним. Снова я швырнула его поближе к дельфинам, и снова Хоку и Кико метнулись в свой спасительный угол, проплыли над веревкой и получили за это вознаграждение.
В третий раз они пронеслись над веревкой, едва заметили, что я поднимаю шезлонг. Шезлонги, возможно, и имеют привычку закусывать дельфинами, но, во всяком случае, веревка на дне бассейна не подпрыгнула и не схватила их. Ее безобидность была установлена. Они вновь начали спокойно плавать из конца в конец бассейна. Еще несколько поощрений – и они уже принялись нарочно проноситься над веревкой: хватали рыбу, тут же поворачивали назад и, миновав веревку, оглядывались в ожидании новой порции рыбешек.
Когда они совсем успокоились, я «установила для них режим». Это крайне важное правило дрессировки, о котором часто забывают. Животные чему-то научились: они усвоили, что проплыть над веревкой – значит получить рыбу. Теперь им предстояло усвоить, что иногда они получат рыбу, только проплыв над веревкой два или три раза. В первый раз, когда они проплыли над веревкой, а свистка не последовало, это как будто сбило их с толку: уж не ослышались ли они? Не слишком охотно они попробовали еще раз. Полный успех! Вот он, свисток! Еще попытка – опять нет свистка. Уже с большей уверенностью они быстро повторили требуемое движение по собственной инициативе. «Все в порядке, понимаешь? Если свистка нет, скорее плыви через веревку опять: может, тогда ты его услышишь».
Даже от недавно пойманных и еще напуганных животных можно на протяжении единственного короткого сеанса дрессировки добиться того, чтобы они за одно поощрение с удовольствием повторили два и больше раз только что освоенный поведенческий элемент. Как и с приучением к свистку, это стало для меня чем-то вроде шахматной партии. Следуя инструкциям Рона, я придерживалась варьируемого режима – иногда поощряла первый проплыв над веревкой, иногда каждый второй, иногда оставляла без поощрения три проплыва, иногда поощряла несколько проплывов подряд. В конце концов животные уже с охотой снова и снова проплывали над веревкой, даже если им приходилось проделывать это по три-четыре раза, прежде чем они получали поощрение.
Варьируемый режим, как ни странно, оказывается куда более действенным, чем неизменный. Если бы Хоку и Кико в течение часа проплывали над веревкой и получали рыбу, проплывали над веревкой и получали рыбу, проплывали над веревкой… им это могло бы надоесть или просто стало бы лень. А если бы они на таком режиме вдруг вовсе перестали получать рыбу – ну, например, я решила бы, что им пора проплывать над веревкой одновременно, – то в раздражении могли и вовсе отказаться работать. И новый поведенческий элемент «угас» бы.
Рон Тернер как-то объяснил мне это следующим образом. Если ваша машина до сих пор всегда заводилась с одного поворота ключа, но в один прекрасный день вы повернули ключ, а она не завелась, то после двух-трех раз вы прекратите свои попытки, решив, что в машине что-то разладилось. Поведенческий элемент поворачивания ключа угас бы у вас очень быстро. Если же, наоборот, у вас был бы старый драндулет, который всегда заводился туго, вы вертели бы ключ и жали на педаль газа минут двадцать, прежде чем наконец бросили бы стараться и начали бы искать другую причину. Во втором случае вы находились бы на длительном варьируемом режиме. Вот такого рода упорство я и хотела выработать у Хоку и Кико.
После того как варьируемый режим мягко и постепенно был закреплен, Хоку и Кико торопились проплыть над веревкой, едва я появлялась у бассейна с ведром рыбы в руке, так как знали, что могут сразу же получить поощрение. А если рыба перед ними не падала, они продолжали быстро и азартно плавать над веревкой в надежде, что следующий раз окажется удачным. Кроме того, я могла добавить азарта, время от времени поощряя их двойной порцией рыбы – главным призом. По правде говоря, у меня появилась привычка всегда завершать сеанс дрессировки «выдачей главного приза», вероятно под воздействием неосознанной антропоморфической идеи, будто это смягчает разочарование из-за того, что сеанс вдруг кончается.
Именно варьируемые поощрения составляют соблазн игральных автоматов и рулетки. И в дрессировке установление варьируемого режима абсолютно необходимо, если вы хотите, не теряя разгона, перейти к более сложному обучению.
И вот, установив такой режим, я подняла веревку на полтора метра над дном. Теперь у Хоку и Кико появилась возможность ошибаться. Вначале случалось, что робость брала верх, и, уже находясь над веревкой, они поворачивали и бросались назад. Иногда они проплывали под ней. Поощрение же они получали, только проплыв над ней полностью. Однако они уже усвоили старую школьную пропись: ежели не вышло сразу, пробуй, пробуй еще раз. Поэтому я могла, не обескураживая их, закреплять с помощью поощрения только те поведенческие элементы, какие мне требовались.
Через два-три сеанса мои кико перестали делать ошибки, я подняла веревку на поверхность, и они очень мило через нее перепрыгивали. Не возникло никаких сложностей и когда я подвела под веревку алюминиевый прут длиной 1,2 метра – точно такой же, как барьеры, которые им вскоре предстояло брать в Театре Океанической Науки, – а затем вовсе убрала веревку, так что теперь они прыгали через прут.
Однако и эта простая задача потребовала отработки множества частностей. Дельфины должны были прыгать через барьер, а не за его концом. Кроме того, мне было нужно, чтобы они прыгали рядом, не опережая друг друга, почти бок о бок. И прыгали только в одном направлении – слева направо. Все это надо было выделить, а затем отработать с помощью варьируемого режима. Каждый момент приходилось решать как отдельную задачу. Стоило лишить животных поощрения из-за того, что они прыгнули чуть в сторону от барьера, а затем не поощрить их, потому что они, хотя и прыгнули через барьер, но не совсем одновременно, как сразу же возникала катастрофическая путаница. Но было очень трудно все время себя одергивать и ограничиваться чем-то одним.
Впрочем, такая отработка могла идти и очень быстро. Иногда за один сеанс удавалось покончить с двумя-тремя шероховатостями, но было абсолютно необходимо все время точно представлять себе полную картину и не поддаваться искушению с помощью одного поощрения выправить сразу несколько отдельных моментов.
Новая кардинальная трудность, с которой неизбежно сталкивается каждый дрессировщик дельфинов, возникла, когда настало время поднять прут над водой. Пока прут лежал на поверхности воды, Хоку и Кико очень лихо преодолевали его высоким прыжком. Я подняла прут над водой на какие-то жалкие пять сантиметров – и они наотрез отказались прыгать. Что же делать?
По-видимому, проблема заключалась в восприятии. Предмет, находящийся в воде, дельфин не только видит, но и воспринимает с помощью эхолокации. Предмет, поднятый над водой, насколько нам известно, уже не доступен эхолокации и выглядит совсем иначе, раздробленный на части движением и блеском той грани, где вода смыкается с воздухом. На этом этапе следует, не торопясь, потрать несколько сеансов, во время которых объект находится над самой поверхностью, то видимый для дельфинов, когда их движения поднимают волну, то невидимый для них, когда вода успокаивается. Дельфины в это время учатся оценивать место и высоту прыжка по памяти, высовывая голову из воды и глядя на прут в воздухе, прежде чем брать разгон к нему. Вероятно, они выучиваются смотреть вверх сквозь поверхность воды примерно так же, как рыбаки выучиваются видеть рыбу, гладя вниз сквозь ту же самую поверхность. В сущности, это очень трудная задача, и просто поразительно, как хорошо справляются с ней животные.
Так вот: я установила прут над самой поверхностью, где Хоку и Кико могли иногда его видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34