Если курсант Эсков допустил серьезные нарушения закона, передачи его дела в службу безопасности не избежать. Я не могу покрывать преступника, особенно если речь идет о том серьезном проступке, в котором я его подозреваю. Ну а если вся вина Эскова состоит только… в ошибочных выводах при составлении прогноза… тогда передача этого дела на рассмотрение службы безопасности была бы вопиющей несправедливостью по отношению к тому же Эскову. Так что решайте, Иден!
Лейтенант смотрел на меня пытливым взглядом, ожидая ответа.
– Мне кажется, что у меня нет выбора, сэр, – тяжело вздохнув, сказал я.
Он утвердительно кивнул головой.
– Мне так тоже кажется, – подтвердил он голосом твердым и холодным, как скальная порода в основании подводного купола.
11
КОРАБЛЬ В КОЛОДЦЕ
Через час я снова оказался за пределами военно-морской базы – так же, как и Боб Эсков.
Боб был не один.
Следить за ним оказалось на удивление просто. Надев поверх формы неприметный плащ и встав за первое попавшееся укрытие, я стал ждать его за главными воротами базы. Мои ухищрения оказались излишними. Боб, словно торпеда, вылетел из ворот и устремился к эскалатору, ведущему на следующий ярус. Я пошел за ним и вскоре увидел его старого компаньона – китайца.
Все мои сомнения были развеяны: китаец ничего не держал в руках, от завернутого в циновку предмета он уже успел избавиться. Скорее всего, этот предмет сейчас лежал в сейфе моего дяди. Встретившись на ярусе «минус один» – как раз над воротами базы, они спустились на два яруса ниже – туда, где был проложен технический тоннель-коллектор.
Боб и китаец не спеша удалялись от площадки возле лифтов, когда я выскочил из-за тележек-контейнеров со стоками и устремился за ними.
Мы дошли до поперечного тоннеля, над которым висела светящаяся табличка: «Головная насосная станция № 4». Я ощутил вибрацию мощных насосов – под огромным давлением они выталкивали дренажные воды в океан. Боб и китаец направились в тоннель, и я, выждав несколько секунд, пошел за ними.
Это был технический тоннель с ровным полом и тянущимися вдоль обеих стен сточными лотками. На бетонных стенах тоннеля с довольно большими интервалами были укреплены трубки тройоновых ламп. Если не считать тихо журчавшей в лотках воды, здесь было совершенно сухо.
Посмотрев вперед, я с досадой обнаружил, что Боб и его компаньон исчезли из виду. Я секунду подумал, а потом медленно и осторожно двинулся вперед. Вскоре я нагнал их и увидел, что Эсков и китаец спускаются в отстойник, выводящий в дренажный коллектор.
Признаюсь, это меня озадачило. Только теперь я заметил то, на что не обратил внимания минутой раньше: мы вышли за пределы купола. Над нами лежала скальная подушка толщиной в несколько десятков метров и четыре километра соленой морской воды.
Проходящий под техническим тоннелем дренажный коллектор был дополнительно укреплен и изолирован лишь в нескольких местах. Из коллектора доносился плеск и шорох просачивающегося через базальтовую платформу моря. Температура воздуха здесь была немного выше ноля по Цельсию, сильно пахло морским рассолом.
Итак, я стоял перед спуском в отстойник, а Боб с его компаньоном уходили все дальше и дальше.
Дно отстойника, которым заканчивался технический тоннель, уходило под тридцатиградусным уклоном вниз и закруглялось по краям. Отстойник вырубался в базальте мощным горнопроходческим роботом, на черной блестящей поверхности камня были хорошо заметны следы огромных фрез.
Повсюду сочилась и журчала вода – в отстойнике ее глубина достигала примерно полуметра. Черная поверхность влаги почти не освещалась слабым светом отдаленной тройоновой лампы.
В какую-то минуту я решил поворачивать обратно.
Но Боб и китаец были там, в отстойнике. Я прислушался. Все, что я услышал, – это звуки падающих капель и плеск воды, которые разносило и умножало эхо.
Прошло несколько секунд.
Постепенно мои глаза приспособились к темноте, и я увидел, что справа от меня по воде расходится какой-то слабый свет. Это был свет изотопного ручного фонаря. Эсков со своим компаньоном шли где-то далеко впереди.
Я решил спуститься в коллектор.
Стараясь двигаться как можно тише, я чуть ли не по колено вошел в воду. На мгновение мои ноги сковало ледяным холодом, но я стиснул зубы и стал пробираться к источнику света. Я шел до тех пор, пока светлое пятно на поверхности воды не исчезло. Со всех сторон слышались журчание и плеск стекавшей по растрескавшемуся камню воды.
Ситуация серьезно осложнилась.
Моя одежда намокла. Ноги онемели. Меня начинал бить озноб. К тому же у меня не было с собой ни фонаря, ни оружия.
Если те, кого я преследовал, затаились и ждали меня в коллекторе, я едва ли мог оказать им сопротивление. Правда, не мог поверить, что Боб Эсков мог пойти на такое предательство.
Отдаленная лампа отбрасывала слабый оранжеватый свет на изогнутую стену тоннеля. Я что есть сил вгляделся в темноту и сделал несколько осторожных шагов. Потом набрал в легкие побольше воздуху – и решительно шагнул вперед, погружаясь выше колена в ледяную воду. Вокруг было совершенно темно. Уровень воды повышался, ее течение становилось все более стремительным. Так, вслепую, я прошел примерно полсотни метров.
Неожиданно впереди забрезжил слабый свет.
Я остановился и замер – пятно света тоже не двигалось. Через секунду я понял, что свет падает из узкого радиального тоннеля. Такие тоннели отходили от окружного коллектора подобно спицам от обода и несли стоки к насосам.
В глубине радиального тоннеля я увидел два силуэта – там стояли Боб Эсков и его азиатский компаньон.
Радиальный тоннель был прямым, как стрела, и поэтому на мерцающем светлом фоне мне были хорошо видны темные фигуры.
Я пошел по радиальному тоннелю. Он довольно круто опускался вниз – настолько круто, что я едва не упал. Сверху, накатывая на онемевшие ноги, быстро бежала вода, но я стоял достаточно твердо. Через секунду я обнаружил, что у стенок дно тоннеля поднимается, а значит, на середине уровень воды должен быть гораздо меньше. Двигаясь по центру тоннеля, я поспешил, насколько мне позволяли темнота и скользкое дно, за своим другом и китайцем.
Они довольно далеко ушли вперед, и все же я держал их в поле зрения. И вдруг силуэты и светлое пятно от фонаря неожиданно исчезли. На секунду в тоннеле воцарилась полная темнота и лишь потом я стал различать на стекающей вниз воде слабые отблески света.
Я продолжал спускаться, осторожно нащупывая твердую поверхность промокшими и замерзшими ногами. Слева и справа от меня бурлили потоки, но в самом центре тоннеля воды почти не было, и это значительно облегчало мне передвижение. И все же со сводов на меня не переставая лили ледяные ручьи. Я вымок до последней нитки и уже не мог сдерживать дрожи.
И все-таки я добрался до конца тоннеля.
Здесь вода стекала в большой тридцатиметровый резервуар, вырубленный прямо в скале. Резервуар выполнял роль аварийного накопителя стоков – на тот случай, если насосы выйдут из строя. Свод над резервуаром был укреплен бетонными конструкциями, но стены были все из того же черного, хранившего следы машины базальта.
В резервуар сливались стоки из шести радиальных тоннелей. Я ощущал, как сотрясается у меня под ногами скалистый монолит – это работали мощные насосы. Они засасывали сточные воды и выталкивали их навстречу колоссальному давлению в океан.
Бледный свет, благодаря которому я хоть что-то мог разглядеть, шел откуда-то снизу. Желая определить, где находится источник освещения, я подобрался к самому краю резервуара. Вода, стекавшая по сточным лоткам, пенилась и бурлила возле моих ног. Поток был настолько силен, что грозил снести меня вниз. Я встал на четвереньки и заглянул за отвесно обрывающийся прямо передо мной край резервуара.
Я увидел, откуда исходит бледный мерцающий свет.
Свет исходил от покрытого иденитом корпуса субмарины. Она стояла возле воды в черном базальтовом колодце. За всю свою жизнь я не видел ничего более удивительного.
Я лежал, вцепившись окоченевшими пальцами в неровный базальт и совершенно забыв про льющуюся на меня ледяную воду. Подводное судно – и притом довольно большое! – в накопителе для стоков, там, где нет ни переходного шлюза, ни какого-либо другого выхода в океан!
В это было невозможно поверить. И все же корабль мерцал прямо перед моими глазами.
Я не мог определить, какова глубина резервуара. Темная поверхность воды поблескивала в четырех-пяти метрах ниже меня. Водопады стоков сильно шумели, а освещение было настолько слабым, что я, прижавшись к краю сточного лотка, мог не опасаться того, что меня случайно заметят.
Длинный обтекаемый корпус субмарины был почти полностью погружен в воду, над водой возвышалась только приземистая башенка боевой рубки. Я увидел, как в рубку осторожно спустился старый китаец. Какой-то незнакомый человек стоял на узком ходовом мостике, держась за релинги, и напряженно вглядывался в черную воду.
Он ждал чего-то, а несколькими метрами выше чего-то ждал я. Наконец над водой показалась голова водолаза. Водолаз?! Это было не менее удивительно, чем попавшая в сточный резервуар субмарина. На водолазе были объемный гидрокостюм (без него он не смог бы провести в воде и минуты) и шлем с прозрачным забралом.
Водолаз поднял руку, показывая конец пенькового линя.
– Готово? – Эхо подхватило его приглушенный, искаженный шлемом голос – Выбирай понемногу!
Он снова ушел под воду. Человек на мостике стал выбирать линь. Очевидно, на другом его конце было что-то тяжелое – незнакомец делал заметные усилия и вскоре начал тяжело дышать. Очень скоро он решил передохнуть и рассеянно посмотрел вверх.
Он не видел меня, но я хорошо видел его. Я не мог ошибиться, это был именно тот человек, за которым я следил: Боб Эсков.
Ко мне сразу вернулось ощущение сырости и холода. Холодом был наполнен весь мир. До этого во мне теплилась надежда, что произойдет какое-то чудо – и все мои подозрения рассеются, как страшный сон. Теперь все стало окончательно ясно.
Затаив дыхание, я следил за тем, как вновь появившийся на поверхности водолаз помогает поднять из воды какой-то тяжелый и странный предмет – то, что с таким трудом вытягивал линем Боб. Водолаз внимательно следил за тем, чтобы груз не ударился об обшивку корабля.
Я далеко, как только мог, свесился через край резервуара, пытаясь получше разглядеть все детали происходящего.
Все, что видел, попросту не укладывалось у меня в голове. Как в сточном резервуаре, вдалеке от подводных доков, могла оказаться субмарина? Резервуар не мог сообщаться с океаном – если бы их связывал какой-то тоннель, вода под огромным давлением хлынула бы внутрь и сокрушила все на своем пути.
Оборудовать здесь переходный шлюз тоже представлялось совершенно нереальным. Сооружение шлюза с иденитовым покрытием было невероятно сложной инженерной задачей, легче было построить подводную лодку прямо в вырубленном в скале колодце, чем соорудить секретный переходный шлюз.
Но помимо всех этих вопросов существовал еще один, самый главный вопрос: зачем?
С какой целью все это делалось? Кому потребовалось контрабандным путем заводить подводное судно в сточный резервуар? Если уж называть вещи своими именами, то, конечно, контрабандистам. Но это было настолько смешно, что я тотчас же отбросил такую мысль: каким же ценным должен был быть товар, чтобы контрабандисты затратили на его перевозку столько сил и средств.
…И тут я увидел груз, который поднимали на борт субмарины…
Все мои нелепые и смешные предположения разом были забыты: у предмета, который водолаз и Эсков с такой; осторожностью поднимали из воды, оказался пугающе знакомый вид.
Это был шар с отшлифованной золотистой поверхностью, примерно пятнадцати сантиметров в диаметре. Для своих размеров он был неестественно тяжелым – я мог убедиться в этом, следя за усилиями Боба. Шар был заключен в каркас из металлической ленты с кольцом наверху, к кольцу был привязан линь.
Для того чтобы понять, что это такое, мне было достаточно одного взгляда. Во время учебы в академии в лаборатории термоядерного оружия нас подробно знакомили с такой техникой.
Передо мной был первичный реактор термоядерного устройства. Другими словами – взрыватель водородной бомбы!
Не надо объяснять, что использование термоядерного оружия частными лицами во все времена считалось тяжким преступлением.
Но что здесь происходило? Может быть, субмарина отправлялась в пиратский рейд, целью которого были грабежи и разрушения? Это было первое, что пришло мне в голову. Но Эсков никогда не испытывал склонности к грабежам и пиратству – тем более к пиратству термоядерному!
Я так хотел узнать, что будет дальше, что даже забыл про сырость и холод. Боб опустил зловещий золотистый шар в люк субмарины. Кто-то – скорее всего старый китаец – принял его внизу. Боб Эсков снова бросил конец линя водолазу. Водолаз опять погрузился под воду.
Значит, взрывателей было несколько. Да нет же, их было много! Вскоре из воды был извлечен еще один шар, затем еще и еще…
На борт субмарины подняли восемь шаров. Восемь термоядерных взрывателей. Каждый из них был способен вызвать взрыв, мощность которого могла уничтожить целый город.
Здесь пахло не пиратским рейдом, а куда более масштабной и страшной по своим последствиям акцией.
Совершенно ошеломленный, я наблюдал за тем, как водолаз закончил свою рискованную работу, поднялся на борт субмарины и расстегнул молнию гидрокостюма. Когда он снял шлем, я от изумления чуть не свалился в резервуар.
Передо мной улыбалось честное и добродушное темнокожее лицо Гидеона Парка!
На этом можно было поставить точку в описании одного из самых черных дней в моей жизни. Но самое тревожное и удивительное ожидало меня впереди.
Погрузка взрывателей закончилась. Гидеон быстро сложил гидрокостюм, смотал линь и передал все это в рубку. Потом что-то сказал Бобу – из-за шума падающей воды я не мог услышать, что именно. Тут же они оба спустились в люк. Послышалось ровное гудение двигателей.
Через несколько секунд люк был задраен и… рубка субмарины стала плавно погружаться в корпус. Ярче вспыхнуло сияние иденитовой оболочки.
Вот тут я наконец нашел ответ хотя бы на один из мучивших меня вопросов.
Переходный шлюз? Никаких переходных шлюзов не было.
Такому судну не нужны были никакие шлюзы!
Ведь это была не обычная субмарина, это было нечто куда более мощное и грозное.
Передо мной стоял «подводный крот» – судно, оборудованное уникальным буровым приспособлением, позволяющим продвигаться через монолитную скальную породу. Теперь, когда рубка была убрана, на корпусе судна стали хорошо видны утопленные в обшивку спиралевидные буры.
Всему этому можно было найти только одно объяснение. Какой-то предатель похитил самую секретную разработку нашего подводного флота и решил использовать ее в своих целях.
Субмарина начала погружение. Над ее корпусом сомкнулась черная вода. Реагируя на изменения давления, иденитовая обшивка то меркла, то испускала яркое сияние.
Вскоре я уже с трудом различал ее сквозь толщу черной воды.
«Подводный крот» начал погружение в скалу.
Вокруг меня сомкнулся мрак.
Дрожа от холода и от нервного напряжения, я встал на ноги и побрел вверх по радиальному тоннелю. Его базальтовый пол сотрясала сильная вибрация. Что это было – насосы? А может быть, вгрызающиеся в скалу спиралевидные буры?
Ускоряя шаг, замерзший и измотанный, я поднимался по темной каменной трубе, а где-то глубоко подо мной через море горной породы продвигался удивительный корабль с двумя моими друзьями на борту.
12
ТРЕВОЖНЫЙ ПРОГНОЗ
На базу я вернулся в первом часу ночи. Очень хотелось принять горячую ванну и переодеться. Еще сильнее хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и сказал мне, что все увиденное мной – наваждение, нелепица, кошмарный сон.
И все же прежде всего я направился на сейсмическую станцию.
Лейтенант Цуйя уже ждал меня на своем обычном месте и без всяких предисловий приказал доложить о выполнении задания.
В бункере на столе была разложена карта сейсмических напряжений. Я заметил, что лейтенант почему-то был мрачным и раздраженным.
Выслушав меня, Цуйя некоторое время молчал и каким-то отсутствующим взглядом смотрел на диаграмму изоэнтропического анализа.
– Меня опять задерживает отдел компьютерной обработки, – наконец с раздражением произнес он.
– Сэр? – с удивлением переспросил я. Честно говоря, я не ожидал такой реакции на рассказ о том, что происходило в дренажном резервуаре.
Он встряхнул головой и уже с большим вниманием посмотрел на меня.
– Ах да… Иден! Вы говорили, что… Да, да!
– Простите, сэр, может быть, я не очень понятно рассказывал, – серьезно посмотрев на лейтенанта, сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Лейтенант смотрел на меня пытливым взглядом, ожидая ответа.
– Мне кажется, что у меня нет выбора, сэр, – тяжело вздохнув, сказал я.
Он утвердительно кивнул головой.
– Мне так тоже кажется, – подтвердил он голосом твердым и холодным, как скальная порода в основании подводного купола.
11
КОРАБЛЬ В КОЛОДЦЕ
Через час я снова оказался за пределами военно-морской базы – так же, как и Боб Эсков.
Боб был не один.
Следить за ним оказалось на удивление просто. Надев поверх формы неприметный плащ и встав за первое попавшееся укрытие, я стал ждать его за главными воротами базы. Мои ухищрения оказались излишними. Боб, словно торпеда, вылетел из ворот и устремился к эскалатору, ведущему на следующий ярус. Я пошел за ним и вскоре увидел его старого компаньона – китайца.
Все мои сомнения были развеяны: китаец ничего не держал в руках, от завернутого в циновку предмета он уже успел избавиться. Скорее всего, этот предмет сейчас лежал в сейфе моего дяди. Встретившись на ярусе «минус один» – как раз над воротами базы, они спустились на два яруса ниже – туда, где был проложен технический тоннель-коллектор.
Боб и китаец не спеша удалялись от площадки возле лифтов, когда я выскочил из-за тележек-контейнеров со стоками и устремился за ними.
Мы дошли до поперечного тоннеля, над которым висела светящаяся табличка: «Головная насосная станция № 4». Я ощутил вибрацию мощных насосов – под огромным давлением они выталкивали дренажные воды в океан. Боб и китаец направились в тоннель, и я, выждав несколько секунд, пошел за ними.
Это был технический тоннель с ровным полом и тянущимися вдоль обеих стен сточными лотками. На бетонных стенах тоннеля с довольно большими интервалами были укреплены трубки тройоновых ламп. Если не считать тихо журчавшей в лотках воды, здесь было совершенно сухо.
Посмотрев вперед, я с досадой обнаружил, что Боб и его компаньон исчезли из виду. Я секунду подумал, а потом медленно и осторожно двинулся вперед. Вскоре я нагнал их и увидел, что Эсков и китаец спускаются в отстойник, выводящий в дренажный коллектор.
Признаюсь, это меня озадачило. Только теперь я заметил то, на что не обратил внимания минутой раньше: мы вышли за пределы купола. Над нами лежала скальная подушка толщиной в несколько десятков метров и четыре километра соленой морской воды.
Проходящий под техническим тоннелем дренажный коллектор был дополнительно укреплен и изолирован лишь в нескольких местах. Из коллектора доносился плеск и шорох просачивающегося через базальтовую платформу моря. Температура воздуха здесь была немного выше ноля по Цельсию, сильно пахло морским рассолом.
Итак, я стоял перед спуском в отстойник, а Боб с его компаньоном уходили все дальше и дальше.
Дно отстойника, которым заканчивался технический тоннель, уходило под тридцатиградусным уклоном вниз и закруглялось по краям. Отстойник вырубался в базальте мощным горнопроходческим роботом, на черной блестящей поверхности камня были хорошо заметны следы огромных фрез.
Повсюду сочилась и журчала вода – в отстойнике ее глубина достигала примерно полуметра. Черная поверхность влаги почти не освещалась слабым светом отдаленной тройоновой лампы.
В какую-то минуту я решил поворачивать обратно.
Но Боб и китаец были там, в отстойнике. Я прислушался. Все, что я услышал, – это звуки падающих капель и плеск воды, которые разносило и умножало эхо.
Прошло несколько секунд.
Постепенно мои глаза приспособились к темноте, и я увидел, что справа от меня по воде расходится какой-то слабый свет. Это был свет изотопного ручного фонаря. Эсков со своим компаньоном шли где-то далеко впереди.
Я решил спуститься в коллектор.
Стараясь двигаться как можно тише, я чуть ли не по колено вошел в воду. На мгновение мои ноги сковало ледяным холодом, но я стиснул зубы и стал пробираться к источнику света. Я шел до тех пор, пока светлое пятно на поверхности воды не исчезло. Со всех сторон слышались журчание и плеск стекавшей по растрескавшемуся камню воды.
Ситуация серьезно осложнилась.
Моя одежда намокла. Ноги онемели. Меня начинал бить озноб. К тому же у меня не было с собой ни фонаря, ни оружия.
Если те, кого я преследовал, затаились и ждали меня в коллекторе, я едва ли мог оказать им сопротивление. Правда, не мог поверить, что Боб Эсков мог пойти на такое предательство.
Отдаленная лампа отбрасывала слабый оранжеватый свет на изогнутую стену тоннеля. Я что есть сил вгляделся в темноту и сделал несколько осторожных шагов. Потом набрал в легкие побольше воздуху – и решительно шагнул вперед, погружаясь выше колена в ледяную воду. Вокруг было совершенно темно. Уровень воды повышался, ее течение становилось все более стремительным. Так, вслепую, я прошел примерно полсотни метров.
Неожиданно впереди забрезжил слабый свет.
Я остановился и замер – пятно света тоже не двигалось. Через секунду я понял, что свет падает из узкого радиального тоннеля. Такие тоннели отходили от окружного коллектора подобно спицам от обода и несли стоки к насосам.
В глубине радиального тоннеля я увидел два силуэта – там стояли Боб Эсков и его азиатский компаньон.
Радиальный тоннель был прямым, как стрела, и поэтому на мерцающем светлом фоне мне были хорошо видны темные фигуры.
Я пошел по радиальному тоннелю. Он довольно круто опускался вниз – настолько круто, что я едва не упал. Сверху, накатывая на онемевшие ноги, быстро бежала вода, но я стоял достаточно твердо. Через секунду я обнаружил, что у стенок дно тоннеля поднимается, а значит, на середине уровень воды должен быть гораздо меньше. Двигаясь по центру тоннеля, я поспешил, насколько мне позволяли темнота и скользкое дно, за своим другом и китайцем.
Они довольно далеко ушли вперед, и все же я держал их в поле зрения. И вдруг силуэты и светлое пятно от фонаря неожиданно исчезли. На секунду в тоннеле воцарилась полная темнота и лишь потом я стал различать на стекающей вниз воде слабые отблески света.
Я продолжал спускаться, осторожно нащупывая твердую поверхность промокшими и замерзшими ногами. Слева и справа от меня бурлили потоки, но в самом центре тоннеля воды почти не было, и это значительно облегчало мне передвижение. И все же со сводов на меня не переставая лили ледяные ручьи. Я вымок до последней нитки и уже не мог сдерживать дрожи.
И все-таки я добрался до конца тоннеля.
Здесь вода стекала в большой тридцатиметровый резервуар, вырубленный прямо в скале. Резервуар выполнял роль аварийного накопителя стоков – на тот случай, если насосы выйдут из строя. Свод над резервуаром был укреплен бетонными конструкциями, но стены были все из того же черного, хранившего следы машины базальта.
В резервуар сливались стоки из шести радиальных тоннелей. Я ощущал, как сотрясается у меня под ногами скалистый монолит – это работали мощные насосы. Они засасывали сточные воды и выталкивали их навстречу колоссальному давлению в океан.
Бледный свет, благодаря которому я хоть что-то мог разглядеть, шел откуда-то снизу. Желая определить, где находится источник освещения, я подобрался к самому краю резервуара. Вода, стекавшая по сточным лоткам, пенилась и бурлила возле моих ног. Поток был настолько силен, что грозил снести меня вниз. Я встал на четвереньки и заглянул за отвесно обрывающийся прямо передо мной край резервуара.
Я увидел, откуда исходит бледный мерцающий свет.
Свет исходил от покрытого иденитом корпуса субмарины. Она стояла возле воды в черном базальтовом колодце. За всю свою жизнь я не видел ничего более удивительного.
Я лежал, вцепившись окоченевшими пальцами в неровный базальт и совершенно забыв про льющуюся на меня ледяную воду. Подводное судно – и притом довольно большое! – в накопителе для стоков, там, где нет ни переходного шлюза, ни какого-либо другого выхода в океан!
В это было невозможно поверить. И все же корабль мерцал прямо перед моими глазами.
Я не мог определить, какова глубина резервуара. Темная поверхность воды поблескивала в четырех-пяти метрах ниже меня. Водопады стоков сильно шумели, а освещение было настолько слабым, что я, прижавшись к краю сточного лотка, мог не опасаться того, что меня случайно заметят.
Длинный обтекаемый корпус субмарины был почти полностью погружен в воду, над водой возвышалась только приземистая башенка боевой рубки. Я увидел, как в рубку осторожно спустился старый китаец. Какой-то незнакомый человек стоял на узком ходовом мостике, держась за релинги, и напряженно вглядывался в черную воду.
Он ждал чего-то, а несколькими метрами выше чего-то ждал я. Наконец над водой показалась голова водолаза. Водолаз?! Это было не менее удивительно, чем попавшая в сточный резервуар субмарина. На водолазе были объемный гидрокостюм (без него он не смог бы провести в воде и минуты) и шлем с прозрачным забралом.
Водолаз поднял руку, показывая конец пенькового линя.
– Готово? – Эхо подхватило его приглушенный, искаженный шлемом голос – Выбирай понемногу!
Он снова ушел под воду. Человек на мостике стал выбирать линь. Очевидно, на другом его конце было что-то тяжелое – незнакомец делал заметные усилия и вскоре начал тяжело дышать. Очень скоро он решил передохнуть и рассеянно посмотрел вверх.
Он не видел меня, но я хорошо видел его. Я не мог ошибиться, это был именно тот человек, за которым я следил: Боб Эсков.
Ко мне сразу вернулось ощущение сырости и холода. Холодом был наполнен весь мир. До этого во мне теплилась надежда, что произойдет какое-то чудо – и все мои подозрения рассеются, как страшный сон. Теперь все стало окончательно ясно.
Затаив дыхание, я следил за тем, как вновь появившийся на поверхности водолаз помогает поднять из воды какой-то тяжелый и странный предмет – то, что с таким трудом вытягивал линем Боб. Водолаз внимательно следил за тем, чтобы груз не ударился об обшивку корабля.
Я далеко, как только мог, свесился через край резервуара, пытаясь получше разглядеть все детали происходящего.
Все, что видел, попросту не укладывалось у меня в голове. Как в сточном резервуаре, вдалеке от подводных доков, могла оказаться субмарина? Резервуар не мог сообщаться с океаном – если бы их связывал какой-то тоннель, вода под огромным давлением хлынула бы внутрь и сокрушила все на своем пути.
Оборудовать здесь переходный шлюз тоже представлялось совершенно нереальным. Сооружение шлюза с иденитовым покрытием было невероятно сложной инженерной задачей, легче было построить подводную лодку прямо в вырубленном в скале колодце, чем соорудить секретный переходный шлюз.
Но помимо всех этих вопросов существовал еще один, самый главный вопрос: зачем?
С какой целью все это делалось? Кому потребовалось контрабандным путем заводить подводное судно в сточный резервуар? Если уж называть вещи своими именами, то, конечно, контрабандистам. Но это было настолько смешно, что я тотчас же отбросил такую мысль: каким же ценным должен был быть товар, чтобы контрабандисты затратили на его перевозку столько сил и средств.
…И тут я увидел груз, который поднимали на борт субмарины…
Все мои нелепые и смешные предположения разом были забыты: у предмета, который водолаз и Эсков с такой; осторожностью поднимали из воды, оказался пугающе знакомый вид.
Это был шар с отшлифованной золотистой поверхностью, примерно пятнадцати сантиметров в диаметре. Для своих размеров он был неестественно тяжелым – я мог убедиться в этом, следя за усилиями Боба. Шар был заключен в каркас из металлической ленты с кольцом наверху, к кольцу был привязан линь.
Для того чтобы понять, что это такое, мне было достаточно одного взгляда. Во время учебы в академии в лаборатории термоядерного оружия нас подробно знакомили с такой техникой.
Передо мной был первичный реактор термоядерного устройства. Другими словами – взрыватель водородной бомбы!
Не надо объяснять, что использование термоядерного оружия частными лицами во все времена считалось тяжким преступлением.
Но что здесь происходило? Может быть, субмарина отправлялась в пиратский рейд, целью которого были грабежи и разрушения? Это было первое, что пришло мне в голову. Но Эсков никогда не испытывал склонности к грабежам и пиратству – тем более к пиратству термоядерному!
Я так хотел узнать, что будет дальше, что даже забыл про сырость и холод. Боб опустил зловещий золотистый шар в люк субмарины. Кто-то – скорее всего старый китаец – принял его внизу. Боб Эсков снова бросил конец линя водолазу. Водолаз опять погрузился под воду.
Значит, взрывателей было несколько. Да нет же, их было много! Вскоре из воды был извлечен еще один шар, затем еще и еще…
На борт субмарины подняли восемь шаров. Восемь термоядерных взрывателей. Каждый из них был способен вызвать взрыв, мощность которого могла уничтожить целый город.
Здесь пахло не пиратским рейдом, а куда более масштабной и страшной по своим последствиям акцией.
Совершенно ошеломленный, я наблюдал за тем, как водолаз закончил свою рискованную работу, поднялся на борт субмарины и расстегнул молнию гидрокостюма. Когда он снял шлем, я от изумления чуть не свалился в резервуар.
Передо мной улыбалось честное и добродушное темнокожее лицо Гидеона Парка!
На этом можно было поставить точку в описании одного из самых черных дней в моей жизни. Но самое тревожное и удивительное ожидало меня впереди.
Погрузка взрывателей закончилась. Гидеон быстро сложил гидрокостюм, смотал линь и передал все это в рубку. Потом что-то сказал Бобу – из-за шума падающей воды я не мог услышать, что именно. Тут же они оба спустились в люк. Послышалось ровное гудение двигателей.
Через несколько секунд люк был задраен и… рубка субмарины стала плавно погружаться в корпус. Ярче вспыхнуло сияние иденитовой оболочки.
Вот тут я наконец нашел ответ хотя бы на один из мучивших меня вопросов.
Переходный шлюз? Никаких переходных шлюзов не было.
Такому судну не нужны были никакие шлюзы!
Ведь это была не обычная субмарина, это было нечто куда более мощное и грозное.
Передо мной стоял «подводный крот» – судно, оборудованное уникальным буровым приспособлением, позволяющим продвигаться через монолитную скальную породу. Теперь, когда рубка была убрана, на корпусе судна стали хорошо видны утопленные в обшивку спиралевидные буры.
Всему этому можно было найти только одно объяснение. Какой-то предатель похитил самую секретную разработку нашего подводного флота и решил использовать ее в своих целях.
Субмарина начала погружение. Над ее корпусом сомкнулась черная вода. Реагируя на изменения давления, иденитовая обшивка то меркла, то испускала яркое сияние.
Вскоре я уже с трудом различал ее сквозь толщу черной воды.
«Подводный крот» начал погружение в скалу.
Вокруг меня сомкнулся мрак.
Дрожа от холода и от нервного напряжения, я встал на ноги и побрел вверх по радиальному тоннелю. Его базальтовый пол сотрясала сильная вибрация. Что это было – насосы? А может быть, вгрызающиеся в скалу спиралевидные буры?
Ускоряя шаг, замерзший и измотанный, я поднимался по темной каменной трубе, а где-то глубоко подо мной через море горной породы продвигался удивительный корабль с двумя моими друзьями на борту.
12
ТРЕВОЖНЫЙ ПРОГНОЗ
На базу я вернулся в первом часу ночи. Очень хотелось принять горячую ванну и переодеться. Еще сильнее хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и сказал мне, что все увиденное мной – наваждение, нелепица, кошмарный сон.
И все же прежде всего я направился на сейсмическую станцию.
Лейтенант Цуйя уже ждал меня на своем обычном месте и без всяких предисловий приказал доложить о выполнении задания.
В бункере на столе была разложена карта сейсмических напряжений. Я заметил, что лейтенант почему-то был мрачным и раздраженным.
Выслушав меня, Цуйя некоторое время молчал и каким-то отсутствующим взглядом смотрел на диаграмму изоэнтропического анализа.
– Меня опять задерживает отдел компьютерной обработки, – наконец с раздражением произнес он.
– Сэр? – с удивлением переспросил я. Честно говоря, я не ожидал такой реакции на рассказ о том, что происходило в дренажном резервуаре.
Он встряхнул головой и уже с большим вниманием посмотрел на меня.
– Ах да… Иден! Вы говорили, что… Да, да!
– Простите, сэр, может быть, я не очень понятно рассказывал, – серьезно посмотрев на лейтенанта, сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17