Тот работал нормально, стало быть, никакие переходы и перемещения на него не действуют – уже это хорошо. Но что же это была за дыра, что за колодец? Ах, сколько вопросов! Бесчисленное множество. А вот ответ…
Э-ге-гей! Лю-юди-и!!! – протяжно прокричал Иван в серое небо, заведомо зная, что никто не откликнется.
Не отозвалось даже эхо.
Полдня Иван обходил болото краем и никак не мог выбиться на дорогу. Он почему-то был твердо уверен, что здесь есть дорога или хотя бы тропа, тропиночка, по которой он непременно куда-нибудь доберется. Но вот откуда в этот чертов мир попали простецкие российские осины? Эта мысль не давала покоя Ивану. Он успокаивал себя рассуждением, что, значит, полоса такая, растут осины, почва соответствующая, климат… все это было нелепо, причем туг климат? Вот на Гадре, к примеру, бывает страшно жарко, но ведь там не растут баобабы! Правда, карлик-мошенник говорил что-то путанное про какое-то «пристанище», которое, якобы, частица Земли, а само больше Вселенной или нечто в этом роде, галиматья, бред! Надо просто мириться с реальностью и не рассуждать, не ломать голову, а то свихнуться можно.
Временами болото начинало дышать и чавкать, булькать, пускать пузыри. Водяной балуется, сказали бы на Земле. А тут – какие к дьяволу водяные! Осины сменял сумрачный расхристранный и драный ельник, кое-где торчали обглоданные сосны с пожухлыми редкими кронами.
Начинало темнеть. Подкрадывались сумерки. Иван знал, что в лесу ночь наступает мгновенно, стоит только солнышку уйти за верхушки деревьев, и все. А у него ни прожектора, ни аварийного фонаря – все там, леший ее побери! И где эта преграда теперь. Может, он опять переместился и находится по ту ее сторону. Нет, так можно бродить до Второго Пришествия, до полного умопомешательства!
Далекий полупризрачный огонек промелькнул в пересплетениях ветвей и пропал. Иван насторожился, что там? Болотные гнилушки? Волчий глаз? Жилье? Что бы ни было, а надо брести туда, авось повезет. Он отбросил волосы назад, поправил ремень – и пошел на огонек.
Чутье подсказывало – там можно будет укрыться на ночь. Но чутье могло и обмануть, завести в ловушку.
Болотистая топкая почва хлюпала под ногами – и все же меж стволов бежала тропиночка. Как же так, Иван не мог взять в толк, сосны растут на песке, где повыше, а тут топи, хляби… Ладно! Вот огонек снова мелькнул. И не пропал! Иван зацепил его глазом. И чуть не вприпрыжку бросился вперед.
Посреди леса, на еле приметной полянке стоял домик, развалюха – деревянная убогая избушка, какие Иван видал только на картинках. Заборчик, перекошенный, редкий, ветхий в десяток кривых загогулин, вовсе не преграждал доступа в избушку, сложенную из почерневших от древности бревен… нет, это сама избушка была древней, а складывали ее наверняка из свежесрубленных и душисто пахнущих стволов-бревнышек лет эдак тыщу назад. Вон, островерхая крыша, черная и дырявая, совсем поехала, перекосилась. А окна?! В них не было ни стекол, ни пленки – не окна, а прорубленные в мир дырки. И все же от избушки веяло чем-то родным, теплым. Иван стоял перед покосившейся дверью и не мог решиться, сделать шаг.
Небо почернело. Из-за какого-то неразличимого во тьме облака выплыла ущербная луна-месяц. Была она больше земной раза в два, но точь-в-точь походила на нее. Луна залила избушку призрачным светом, почти свела на нет мерцающий огонек из окошка. Иван про огонек и забыл совсем. Раз там, внутри, горит что-то, значит, там есть кто-то, напрашивался нехитрый вывод. А значит, ломиться не следует, надо по-доброму.
Иван три раза постучал в бревенчатую дверь и спросил вежливо:
– Есть кто живой, отзовись?
Никто не отзывался. Но Иван не спешил.
Он только теперь заметил, что под самой крышей на черном выступе, прикованный к нему ржавой цепью, сидел взлохмаченный и сердитый филин и глядел вниз светящимися желтыми глазами. Филин был какой-то странный – конец крыла у него заканчивался скрюченной мышьей лапкой, а в лапке была зажата палочка, клюка. Кого-то филин напоминал, но Иван не мог понять, кого. Взгляд у ночной птицы был очень умный, человечий взгляд. И это напугало Ивана. Прежде, чем он успел как-то проявить свой испуг или предпринять что-либо, филин вдруг взлетел, выдрав цепь из черного кольца, ухнул глухо три раза, взмахнул крыльями – и улетел в сторону желтой луны, только тень его высветилась черным силуэтом.
Иван выждал немного. И еще постучал.
– Эй, хозяин дома или нет? – снова поинтересовался он.
Что-то загромыхало, заскрипело внутри.
И картавый, противный голосок пробубнил:
– Нету тут никакого хозяина. А ты входи давай, чего ждешь!
Иван распахнул дверь. И ударился головой о притолоку. В сенях было темно и душно. Он еще дважды ударялся – плечом и локтем, сбил что-то большое и пыльное, попал рукой в кадку с водой, ткнулся лицом в пук душистой высушенной травки и только после этого нашел дверцу в горницу, отворил ее.
Горенка была совсем крохотной три метра на четыре, черный потолок нависал низко, полки с рухлядью, матерые табуреты, сколоченные криво, но на совесть, скрипучие половицы, паутина по углам такая, какую можно сплести за долгие годы, сырость и тлен, разбросанные по полу еловые шишки, солома, широкая низкая лавка с каким-то брошенным на нее то ли тулупом, то ли армяком, а у крохотного косого окошка – лампада с огонечком, фителек еле видный, огонек слабенький – светло в горенке не от нее, а от луны, пробивающейся в окошко и в дыру потолочную. Низкий дубовый стол ближе к окошку.
И самое неожиданное для Ивана и необъяснимое, от чего он и дара речи лишился…
…Посреди стола сидел, скорчившись и обхватив двумя руками клюку, карлик Авварон Зурр бан-Тург в каком-то там воплощении кого-то… Иван прислонился к косяку, ноги у него подогнулись.
– Ну чего встал как вкопанный? – проворчал карлик и ткнул пальцем в дубовую табуретку. – Присаживайся, странник.
Вся злость и обида на карлика-обманщика куда-то подевались, улетучились. Иван теперь был рад любой живой душе.
Он уселся и стал ждать.
– Ночь передохнем здесь, – сказал Авварон. – А угрюм в путь.
Иван кивнул.
– Что, молчишь? Страшно?! – карлик явно злорадствовал. Не было в нем души, ох не было!
Иван почувствовал, что колдун потихоньку прощупывает его мозг. Он не стад ничего говорить, просто положил лучемет на колени в выразительно поглядел в черные влажные глаза. Карлик все понял, он уважал силу.
– Ну, давай, рассказывай! – проговорил Иван тихо и твердо.
– У себя на Земле будешь командовать! – озлобился Авварон. – Здесь не твой мир, Иван, не твой. Хочешь в нем уцелеть до поры до времени – помалкивай да приглядывайся.
– Или ты все выложишь прямо сейчас, – сказал Иван так же тихо и так же твердо, – или из этой избушки тебе не выбраться. Хватит водить меня за нос!
– Я мог бы вообще не возвращаться за тобой, понял?
Ушел бы через воронку, и дело с концом. А тебя барьер никогда бы не пропустил. Скажи спасибо! – Птичьи лапы карлика царапали темную поверхность стола, оставляя на ней белые отметины, с губы падала на балахон тягучая слюна.
«Почему он никогда не снимает капюшона, не откидывает его?» – подумал Иван ни с того ни с сего. И уставился на карлика, сидящего перед ним на столе и даже не пытающегося перебраться на лавку или табурет.
– Не твоего ума дело! – обиженно заявил Авварон.
Опять он читал мысли. Иван нахмурился.
– Ладно, слушай! – Авварон сгорбился, спрятал лапы под полы балахона. – Я тебе кое-что расскажу. Но сперва условимся об одной вещи, ладно?
– Это какой еще? – поинтересовался Иван.
– Ты мне расскажешь все, что знаешь про Хархан! – жестко сказал карлик. – Без утайки!
Иван чуть не встал. Откуда этот-то хмырь слыхал про какой-то Хархан? Что они все заладили одно и то же?! И почему он должен знать что-то про этот дурацкий Хархан, на котором он никогда не был?!
– Был! – выдал карлик решительно. – Ты был там!
– Помешательство какое-то, – проворчал Иван, – Ты вот чего, любезный в Шестом Воплощении Ага…
– Семирожденного Ога! – поправил карлик.
– Хорошо, пусть будет Ога, – согласился Иван. – Ты вот чего пойми, что еще, скажем, пойти туда, не знаю куда, я кое-как смогу, сам видишь. А вот рассказать о том, чего не знаю – тут уж, брат Авварон, извини. Если хочешь, я тебе расскажу про Землю.
– Про Землю я знаю все! – отрезал карлик. – Мне от тебя нужны ускорители, стимуляторы и мне нужно знать все о Хархане-А! Ну, с первыми двумя, ясно. Я мог бы тебя погубить еще во Внешнем Круге, понял? Я мог тебя убить, усыпить, превратить в зомби, в животное… и просто забрать твои ускорители и стимуляторы. Ты видишь, я откровенен с тобой!
– Да уж, ничего не скажешь, – кивнул Иван, – ну, режь дальше правду матку!
– Но я этого не сделал. А почему?
– Почему? – с самым наивным видом переспросил Иван и положил руки на стол, отвернулся к окошку, уставился на луну.
– А потому, что мне нужно кое-что из твоей памяти!
Из ее блокированного сектора, Иван! И я тебя не убью, пока не считаю эту информацию, понял? – карлик смотрел на Ивана серьезными и печальными глазами.
– Блокированный сектор?
– Не делай вид, что ты удивлен. Все прекрасно понимаешь. Я не знаю кто, но кто-то сделал это. Скажи им спасибо, Ваня!
– Всем вам превеликое спасибо! – Иван склонил голову, пряча саркастическую улыбку. – Благодетели!
– Ты многого не понимаешь пока. А еще большего не поймешь никогда. Я не прошу от тебя информации о Хархане-А и Меж-Арх-Аанье сейчас. Но пообещай, что ты ее выдашь мне добром, без принуждения, когда сектор будет разблокирован. Обещаешь?!
– Трудно вообще-то обещать то, о чем не имеешь представления. Но если эта информация не во вред Земле и землянам, я поделюсь ею с тобой, Авварон Зурр бан Тург, поделюсь, обещаю тебе это.
– Обещаниям я цену знаю, – проворчал карлик. – Но хорошо! Помни о своих словах!
– Помню! – заверил Иван. – Теперь ты рассказывай.
Глядишь, хоть ночь скоротаем.
Карлик устроился на столе поудобнее, вытащил из складок балахона коричневый комочек, аккуратно положил его в рот и принялся жевать. Глазищи у него сразу заблестели. А может, он просто повернулся ближе к окошку, и в его зрачках заиграл отблеск луны? Какая разница. Иван приготовился выслушать Авварона. Больше узнать об этом странном мире было не от кого.
– С моей помощью, – начал карлик, – ты Иван, прошел четыре Круга Внешнего Барьера. Почти никто не добирался до Третьего, а тебе вот повезло. Ты знаешь, сколько странников сгинуло на подходах к самому Пристанищу? Нет?! Ты мне все равно не поверишь, если я тебе скажу! Этот мир не ваша Земля, и не ваша Вселенная, где все просто и прямолинейно. Здесь все иначе, Иван. И показать на пальцах это невозможно, надо испытать этот мир во всех его ипостасях на своей собственной шкуре.
– Да уж хоть чего-нибудь да поймем, – вклинился Иван, – разберемся кое в чем своим убогим умишком.
– Не ерничай! – Карлик нахмурился и перестал жевать. – Ты наверняка думал и догадывался, что здесь много слоев, много всяких преддверий, прикрывающих саму, как ты выражаешься, планету. И ты надеялся, что будешь идти через шлюзы из слоя в слой, пока не проникнешь в самую сердцевину и не разберешься там на месте, верно?
– Очень ты прозорливый, – кивнул Иван, – прямо диву на тебя даюсь.
– А все не так просто, Ваня. Ты никогда и никуда бы не добрался даже за десять тысяч лег, если б смог столько протянуть. В Охранительном Слое помимо системы заговоренных барьеров и шлюзов намотаны во всех семи измерениях гирлянды миров-призраков с люками из одного в другой. Вечности не хватит, чтобы пройти их все и выбраться из них живым! Эти миры соединены пуповинами, при желании люки можно найти, можно найти и кратчайшие пути в каждом мире – это многомерный лабиринт, из которого нет выхода в Пристанище! Но и это не все. Миры-гирлянды пересечены отходными сферами-веретенами – сколько их, никто не знает, очень много, не меньше, чем атомов в Мироздании. И каждая, заметь, каждая имеет выход в свою точку этой вашей Вселенной, на свою планету, свой астероид, свою звезду-. На пересечении двенадцати тысяч сфер-веретен в Узловой Точке проходит Нулевой Канал – это выход в Иную Вселенную. Сколько каналов, тоже никто не знает. И каждый из каналов идет только в свою Вселенную. Вот так! Поэтому, Ваня, я говорил, что ваша Вселенная – лишь часть нашего мира, лишь малая частица Пристанища Навей. А почему Пристанище само часть Земли, я тебе расскажу позже, договорились?!
Иван понял не все, но головою кивнул. Его больше сейчас интересовала практическая сторона дела, а не строение вселенных, какие бы к ним каналы ни вели. Ему надоели эти многомерные и многопространственные миры, о которых ему без конца говорили, в которых он, якобы, плутал, и в перемещении по которым у него, дескать, большой опыт. Всплыла в памяти, правда, странная картина: остров, толпы беснующихся трехглазых существ в странных одеяниях, старуха с кривым острым кинжалом и плоской чашей, страшенные рогатые идолы, штабели бревен, словно бы приготовленные для кострища, и высеченный толстенный столб.
Иван заметил, что карлик неожиданно напрягся, весь прямо подался вперед, не сводя с него черного проникающего внутрь взгляда. И он усилием воли. прогнал всплывшую картину. Тряхнул головой, шумно выдохнул воздух и потер переносицу.
– Разблокируем! – заверил его Авварон, засуетившись как-то странно и радостно, кривя губы и шмыгая носом, суча кривыми ножками и роняя слюну.
А вдруг и поможет, а? – подумалось Ивану. – Какие бы у него ни были корыстные интересы – а вдруг? Хотелось в это верить. Но и доверяться особо колдуну Иван не мог.
– Давай, дальше говори, – сказал он. – Меня интересуют три вещи: вход, заложники, выход!
Авварон сразу посмурнел.
– А почему ты решил, что здесь есть какие-то заложники? Несешь нелепицу! Ну как на тебя, Иван, можно положиться?!
– Выкладывай! – потребовал Иван.
– Нечего мне выкладывать. Вот прибудешь на место, сам все и поймешь. А раньше времени выводы делать не надо! – карлик даже обиделся и его оттопыренная губа стала совсем уродливой.
– Я тебя понял так, поганое ты отродье, – зло проговорил Иван, – что дорогу ты мне не укажешь, темнить будешь до конца! И чего меня там ждет, тоже не скажешь! Так как же тебе доверять? Может, ты меня словно овцу на заклание ведешь, чертово семя?! – Рука побелела на рукояти меча. Голос Ивана дрожал.
Карлик не на шутку испугался, он не был расположен сейчас к единоборству, и это бросалось в глаза. Он отодвинулся подальше, на самый край стола, так, что чуть не слетел с него, засопел, захлюпал.
– Ну чего ты так сразу, разве так разговоры разговаривают, – затарахтел он на одной ноте, – все будет нормально, ты уж мне доверься, Иван. Ну как я тебе про дорогу расскажу, если дороги-то нет-, понял, а есть цепь перемещений?! Тут маршрут не нарисуешь на листочке, в какой-нибудь компьютер не заложишь, это можно только вот здесь… – он постучал себя по голове пальцем, не снимая капюшона, сквозь черную ткань, –…только вот здесь держать! Да я тебе и так уже почти все выложил как лучшему другу!
Иван усмехнулся. Озлобление словно рукой сняло.
Вот оказывается как, они уже «лучшие друзья»!
В темном ночном лесу ухал филин. В свете луны летали черные тени, крыластые и ушастые, похожие на нетопырей. Земля! Самая настоящая Земля! Если бы Иван не знал совершенно точно, что он за тысячи парсеков от Земли, он бы и сомневаться не стал, что это родной с детства мир, родная планета, больше того, что это русский лес где-то на севере, где топи непроходимее, а ночи длиннее.
– Хорошо, – сказал он, – поглядим, какой ты друг!
Карлик спрыгнул со стола, резво прошлепал в угол – в темень и сырость. Вытащил из кучи старья почерневший от времени свиток.
– Вот чего нам надо! – напыщенно провозгласил он.
И важно, без привычной суетности подошел к Ивану. – Гляди!
Его морщинистые ручки-лапки с черными невесть когда в последний раз стриженными ногтями развернули свиток – был тот небольшой, полметра на полметра, но в руках Авваропа казался огромным. Края загибались, все они были изъедены, источены…
Иван заглянул в пожелтевший от времени пергамент.
Все изображенное на нем было похоже на карту, но какую-то странную варварскую карту, составленную существом, не имеющим ни малейшего понятия о картографии, масштабах, пропорциях и прочих делах. Невообразимое переплетение дорог, рек, – троп и вообще непонятных линий было как бы сетью наброшено на еще более невообразимое сплетение и наложение гор, лесов, озер, морей, пустынь. Вдобавок пергамент испещряли тысячи точек и точечек, стрелок и стрелочек, пометок, загогулин, неведомых знаков и черт-те чего! Глаза болели от этого мельтешения.
Иван невольно отодвинулся назад.
– Ну и дурень же ты! – насмешливо сказал карлик. – Разве ж так глядят!
Иван еле сдержался, чтобы не залепить затрещину наглецу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Э-ге-гей! Лю-юди-и!!! – протяжно прокричал Иван в серое небо, заведомо зная, что никто не откликнется.
Не отозвалось даже эхо.
Полдня Иван обходил болото краем и никак не мог выбиться на дорогу. Он почему-то был твердо уверен, что здесь есть дорога или хотя бы тропа, тропиночка, по которой он непременно куда-нибудь доберется. Но вот откуда в этот чертов мир попали простецкие российские осины? Эта мысль не давала покоя Ивану. Он успокаивал себя рассуждением, что, значит, полоса такая, растут осины, почва соответствующая, климат… все это было нелепо, причем туг климат? Вот на Гадре, к примеру, бывает страшно жарко, но ведь там не растут баобабы! Правда, карлик-мошенник говорил что-то путанное про какое-то «пристанище», которое, якобы, частица Земли, а само больше Вселенной или нечто в этом роде, галиматья, бред! Надо просто мириться с реальностью и не рассуждать, не ломать голову, а то свихнуться можно.
Временами болото начинало дышать и чавкать, булькать, пускать пузыри. Водяной балуется, сказали бы на Земле. А тут – какие к дьяволу водяные! Осины сменял сумрачный расхристранный и драный ельник, кое-где торчали обглоданные сосны с пожухлыми редкими кронами.
Начинало темнеть. Подкрадывались сумерки. Иван знал, что в лесу ночь наступает мгновенно, стоит только солнышку уйти за верхушки деревьев, и все. А у него ни прожектора, ни аварийного фонаря – все там, леший ее побери! И где эта преграда теперь. Может, он опять переместился и находится по ту ее сторону. Нет, так можно бродить до Второго Пришествия, до полного умопомешательства!
Далекий полупризрачный огонек промелькнул в пересплетениях ветвей и пропал. Иван насторожился, что там? Болотные гнилушки? Волчий глаз? Жилье? Что бы ни было, а надо брести туда, авось повезет. Он отбросил волосы назад, поправил ремень – и пошел на огонек.
Чутье подсказывало – там можно будет укрыться на ночь. Но чутье могло и обмануть, завести в ловушку.
Болотистая топкая почва хлюпала под ногами – и все же меж стволов бежала тропиночка. Как же так, Иван не мог взять в толк, сосны растут на песке, где повыше, а тут топи, хляби… Ладно! Вот огонек снова мелькнул. И не пропал! Иван зацепил его глазом. И чуть не вприпрыжку бросился вперед.
Посреди леса, на еле приметной полянке стоял домик, развалюха – деревянная убогая избушка, какие Иван видал только на картинках. Заборчик, перекошенный, редкий, ветхий в десяток кривых загогулин, вовсе не преграждал доступа в избушку, сложенную из почерневших от древности бревен… нет, это сама избушка была древней, а складывали ее наверняка из свежесрубленных и душисто пахнущих стволов-бревнышек лет эдак тыщу назад. Вон, островерхая крыша, черная и дырявая, совсем поехала, перекосилась. А окна?! В них не было ни стекол, ни пленки – не окна, а прорубленные в мир дырки. И все же от избушки веяло чем-то родным, теплым. Иван стоял перед покосившейся дверью и не мог решиться, сделать шаг.
Небо почернело. Из-за какого-то неразличимого во тьме облака выплыла ущербная луна-месяц. Была она больше земной раза в два, но точь-в-точь походила на нее. Луна залила избушку призрачным светом, почти свела на нет мерцающий огонек из окошка. Иван про огонек и забыл совсем. Раз там, внутри, горит что-то, значит, там есть кто-то, напрашивался нехитрый вывод. А значит, ломиться не следует, надо по-доброму.
Иван три раза постучал в бревенчатую дверь и спросил вежливо:
– Есть кто живой, отзовись?
Никто не отзывался. Но Иван не спешил.
Он только теперь заметил, что под самой крышей на черном выступе, прикованный к нему ржавой цепью, сидел взлохмаченный и сердитый филин и глядел вниз светящимися желтыми глазами. Филин был какой-то странный – конец крыла у него заканчивался скрюченной мышьей лапкой, а в лапке была зажата палочка, клюка. Кого-то филин напоминал, но Иван не мог понять, кого. Взгляд у ночной птицы был очень умный, человечий взгляд. И это напугало Ивана. Прежде, чем он успел как-то проявить свой испуг или предпринять что-либо, филин вдруг взлетел, выдрав цепь из черного кольца, ухнул глухо три раза, взмахнул крыльями – и улетел в сторону желтой луны, только тень его высветилась черным силуэтом.
Иван выждал немного. И еще постучал.
– Эй, хозяин дома или нет? – снова поинтересовался он.
Что-то загромыхало, заскрипело внутри.
И картавый, противный голосок пробубнил:
– Нету тут никакого хозяина. А ты входи давай, чего ждешь!
Иван распахнул дверь. И ударился головой о притолоку. В сенях было темно и душно. Он еще дважды ударялся – плечом и локтем, сбил что-то большое и пыльное, попал рукой в кадку с водой, ткнулся лицом в пук душистой высушенной травки и только после этого нашел дверцу в горницу, отворил ее.
Горенка была совсем крохотной три метра на четыре, черный потолок нависал низко, полки с рухлядью, матерые табуреты, сколоченные криво, но на совесть, скрипучие половицы, паутина по углам такая, какую можно сплести за долгие годы, сырость и тлен, разбросанные по полу еловые шишки, солома, широкая низкая лавка с каким-то брошенным на нее то ли тулупом, то ли армяком, а у крохотного косого окошка – лампада с огонечком, фителек еле видный, огонек слабенький – светло в горенке не от нее, а от луны, пробивающейся в окошко и в дыру потолочную. Низкий дубовый стол ближе к окошку.
И самое неожиданное для Ивана и необъяснимое, от чего он и дара речи лишился…
…Посреди стола сидел, скорчившись и обхватив двумя руками клюку, карлик Авварон Зурр бан-Тург в каком-то там воплощении кого-то… Иван прислонился к косяку, ноги у него подогнулись.
– Ну чего встал как вкопанный? – проворчал карлик и ткнул пальцем в дубовую табуретку. – Присаживайся, странник.
Вся злость и обида на карлика-обманщика куда-то подевались, улетучились. Иван теперь был рад любой живой душе.
Он уселся и стал ждать.
– Ночь передохнем здесь, – сказал Авварон. – А угрюм в путь.
Иван кивнул.
– Что, молчишь? Страшно?! – карлик явно злорадствовал. Не было в нем души, ох не было!
Иван почувствовал, что колдун потихоньку прощупывает его мозг. Он не стад ничего говорить, просто положил лучемет на колени в выразительно поглядел в черные влажные глаза. Карлик все понял, он уважал силу.
– Ну, давай, рассказывай! – проговорил Иван тихо и твердо.
– У себя на Земле будешь командовать! – озлобился Авварон. – Здесь не твой мир, Иван, не твой. Хочешь в нем уцелеть до поры до времени – помалкивай да приглядывайся.
– Или ты все выложишь прямо сейчас, – сказал Иван так же тихо и так же твердо, – или из этой избушки тебе не выбраться. Хватит водить меня за нос!
– Я мог бы вообще не возвращаться за тобой, понял?
Ушел бы через воронку, и дело с концом. А тебя барьер никогда бы не пропустил. Скажи спасибо! – Птичьи лапы карлика царапали темную поверхность стола, оставляя на ней белые отметины, с губы падала на балахон тягучая слюна.
«Почему он никогда не снимает капюшона, не откидывает его?» – подумал Иван ни с того ни с сего. И уставился на карлика, сидящего перед ним на столе и даже не пытающегося перебраться на лавку или табурет.
– Не твоего ума дело! – обиженно заявил Авварон.
Опять он читал мысли. Иван нахмурился.
– Ладно, слушай! – Авварон сгорбился, спрятал лапы под полы балахона. – Я тебе кое-что расскажу. Но сперва условимся об одной вещи, ладно?
– Это какой еще? – поинтересовался Иван.
– Ты мне расскажешь все, что знаешь про Хархан! – жестко сказал карлик. – Без утайки!
Иван чуть не встал. Откуда этот-то хмырь слыхал про какой-то Хархан? Что они все заладили одно и то же?! И почему он должен знать что-то про этот дурацкий Хархан, на котором он никогда не был?!
– Был! – выдал карлик решительно. – Ты был там!
– Помешательство какое-то, – проворчал Иван, – Ты вот чего, любезный в Шестом Воплощении Ага…
– Семирожденного Ога! – поправил карлик.
– Хорошо, пусть будет Ога, – согласился Иван. – Ты вот чего пойми, что еще, скажем, пойти туда, не знаю куда, я кое-как смогу, сам видишь. А вот рассказать о том, чего не знаю – тут уж, брат Авварон, извини. Если хочешь, я тебе расскажу про Землю.
– Про Землю я знаю все! – отрезал карлик. – Мне от тебя нужны ускорители, стимуляторы и мне нужно знать все о Хархане-А! Ну, с первыми двумя, ясно. Я мог бы тебя погубить еще во Внешнем Круге, понял? Я мог тебя убить, усыпить, превратить в зомби, в животное… и просто забрать твои ускорители и стимуляторы. Ты видишь, я откровенен с тобой!
– Да уж, ничего не скажешь, – кивнул Иван, – ну, режь дальше правду матку!
– Но я этого не сделал. А почему?
– Почему? – с самым наивным видом переспросил Иван и положил руки на стол, отвернулся к окошку, уставился на луну.
– А потому, что мне нужно кое-что из твоей памяти!
Из ее блокированного сектора, Иван! И я тебя не убью, пока не считаю эту информацию, понял? – карлик смотрел на Ивана серьезными и печальными глазами.
– Блокированный сектор?
– Не делай вид, что ты удивлен. Все прекрасно понимаешь. Я не знаю кто, но кто-то сделал это. Скажи им спасибо, Ваня!
– Всем вам превеликое спасибо! – Иван склонил голову, пряча саркастическую улыбку. – Благодетели!
– Ты многого не понимаешь пока. А еще большего не поймешь никогда. Я не прошу от тебя информации о Хархане-А и Меж-Арх-Аанье сейчас. Но пообещай, что ты ее выдашь мне добром, без принуждения, когда сектор будет разблокирован. Обещаешь?!
– Трудно вообще-то обещать то, о чем не имеешь представления. Но если эта информация не во вред Земле и землянам, я поделюсь ею с тобой, Авварон Зурр бан Тург, поделюсь, обещаю тебе это.
– Обещаниям я цену знаю, – проворчал карлик. – Но хорошо! Помни о своих словах!
– Помню! – заверил Иван. – Теперь ты рассказывай.
Глядишь, хоть ночь скоротаем.
Карлик устроился на столе поудобнее, вытащил из складок балахона коричневый комочек, аккуратно положил его в рот и принялся жевать. Глазищи у него сразу заблестели. А может, он просто повернулся ближе к окошку, и в его зрачках заиграл отблеск луны? Какая разница. Иван приготовился выслушать Авварона. Больше узнать об этом странном мире было не от кого.
– С моей помощью, – начал карлик, – ты Иван, прошел четыре Круга Внешнего Барьера. Почти никто не добирался до Третьего, а тебе вот повезло. Ты знаешь, сколько странников сгинуло на подходах к самому Пристанищу? Нет?! Ты мне все равно не поверишь, если я тебе скажу! Этот мир не ваша Земля, и не ваша Вселенная, где все просто и прямолинейно. Здесь все иначе, Иван. И показать на пальцах это невозможно, надо испытать этот мир во всех его ипостасях на своей собственной шкуре.
– Да уж хоть чего-нибудь да поймем, – вклинился Иван, – разберемся кое в чем своим убогим умишком.
– Не ерничай! – Карлик нахмурился и перестал жевать. – Ты наверняка думал и догадывался, что здесь много слоев, много всяких преддверий, прикрывающих саму, как ты выражаешься, планету. И ты надеялся, что будешь идти через шлюзы из слоя в слой, пока не проникнешь в самую сердцевину и не разберешься там на месте, верно?
– Очень ты прозорливый, – кивнул Иван, – прямо диву на тебя даюсь.
– А все не так просто, Ваня. Ты никогда и никуда бы не добрался даже за десять тысяч лег, если б смог столько протянуть. В Охранительном Слое помимо системы заговоренных барьеров и шлюзов намотаны во всех семи измерениях гирлянды миров-призраков с люками из одного в другой. Вечности не хватит, чтобы пройти их все и выбраться из них живым! Эти миры соединены пуповинами, при желании люки можно найти, можно найти и кратчайшие пути в каждом мире – это многомерный лабиринт, из которого нет выхода в Пристанище! Но и это не все. Миры-гирлянды пересечены отходными сферами-веретенами – сколько их, никто не знает, очень много, не меньше, чем атомов в Мироздании. И каждая, заметь, каждая имеет выход в свою точку этой вашей Вселенной, на свою планету, свой астероид, свою звезду-. На пересечении двенадцати тысяч сфер-веретен в Узловой Точке проходит Нулевой Канал – это выход в Иную Вселенную. Сколько каналов, тоже никто не знает. И каждый из каналов идет только в свою Вселенную. Вот так! Поэтому, Ваня, я говорил, что ваша Вселенная – лишь часть нашего мира, лишь малая частица Пристанища Навей. А почему Пристанище само часть Земли, я тебе расскажу позже, договорились?!
Иван понял не все, но головою кивнул. Его больше сейчас интересовала практическая сторона дела, а не строение вселенных, какие бы к ним каналы ни вели. Ему надоели эти многомерные и многопространственные миры, о которых ему без конца говорили, в которых он, якобы, плутал, и в перемещении по которым у него, дескать, большой опыт. Всплыла в памяти, правда, странная картина: остров, толпы беснующихся трехглазых существ в странных одеяниях, старуха с кривым острым кинжалом и плоской чашей, страшенные рогатые идолы, штабели бревен, словно бы приготовленные для кострища, и высеченный толстенный столб.
Иван заметил, что карлик неожиданно напрягся, весь прямо подался вперед, не сводя с него черного проникающего внутрь взгляда. И он усилием воли. прогнал всплывшую картину. Тряхнул головой, шумно выдохнул воздух и потер переносицу.
– Разблокируем! – заверил его Авварон, засуетившись как-то странно и радостно, кривя губы и шмыгая носом, суча кривыми ножками и роняя слюну.
А вдруг и поможет, а? – подумалось Ивану. – Какие бы у него ни были корыстные интересы – а вдруг? Хотелось в это верить. Но и доверяться особо колдуну Иван не мог.
– Давай, дальше говори, – сказал он. – Меня интересуют три вещи: вход, заложники, выход!
Авварон сразу посмурнел.
– А почему ты решил, что здесь есть какие-то заложники? Несешь нелепицу! Ну как на тебя, Иван, можно положиться?!
– Выкладывай! – потребовал Иван.
– Нечего мне выкладывать. Вот прибудешь на место, сам все и поймешь. А раньше времени выводы делать не надо! – карлик даже обиделся и его оттопыренная губа стала совсем уродливой.
– Я тебя понял так, поганое ты отродье, – зло проговорил Иван, – что дорогу ты мне не укажешь, темнить будешь до конца! И чего меня там ждет, тоже не скажешь! Так как же тебе доверять? Может, ты меня словно овцу на заклание ведешь, чертово семя?! – Рука побелела на рукояти меча. Голос Ивана дрожал.
Карлик не на шутку испугался, он не был расположен сейчас к единоборству, и это бросалось в глаза. Он отодвинулся подальше, на самый край стола, так, что чуть не слетел с него, засопел, захлюпал.
– Ну чего ты так сразу, разве так разговоры разговаривают, – затарахтел он на одной ноте, – все будет нормально, ты уж мне доверься, Иван. Ну как я тебе про дорогу расскажу, если дороги-то нет-, понял, а есть цепь перемещений?! Тут маршрут не нарисуешь на листочке, в какой-нибудь компьютер не заложишь, это можно только вот здесь… – он постучал себя по голове пальцем, не снимая капюшона, сквозь черную ткань, –…только вот здесь держать! Да я тебе и так уже почти все выложил как лучшему другу!
Иван усмехнулся. Озлобление словно рукой сняло.
Вот оказывается как, они уже «лучшие друзья»!
В темном ночном лесу ухал филин. В свете луны летали черные тени, крыластые и ушастые, похожие на нетопырей. Земля! Самая настоящая Земля! Если бы Иван не знал совершенно точно, что он за тысячи парсеков от Земли, он бы и сомневаться не стал, что это родной с детства мир, родная планета, больше того, что это русский лес где-то на севере, где топи непроходимее, а ночи длиннее.
– Хорошо, – сказал он, – поглядим, какой ты друг!
Карлик спрыгнул со стола, резво прошлепал в угол – в темень и сырость. Вытащил из кучи старья почерневший от времени свиток.
– Вот чего нам надо! – напыщенно провозгласил он.
И важно, без привычной суетности подошел к Ивану. – Гляди!
Его морщинистые ручки-лапки с черными невесть когда в последний раз стриженными ногтями развернули свиток – был тот небольшой, полметра на полметра, но в руках Авваропа казался огромным. Края загибались, все они были изъедены, источены…
Иван заглянул в пожелтевший от времени пергамент.
Все изображенное на нем было похоже на карту, но какую-то странную варварскую карту, составленную существом, не имеющим ни малейшего понятия о картографии, масштабах, пропорциях и прочих делах. Невообразимое переплетение дорог, рек, – троп и вообще непонятных линий было как бы сетью наброшено на еще более невообразимое сплетение и наложение гор, лесов, озер, морей, пустынь. Вдобавок пергамент испещряли тысячи точек и точечек, стрелок и стрелочек, пометок, загогулин, неведомых знаков и черт-те чего! Глаза болели от этого мельтешения.
Иван невольно отодвинулся назад.
– Ну и дурень же ты! – насмешливо сказал карлик. – Разве ж так глядят!
Иван еле сдержался, чтобы не залепить затрещину наглецу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19