Потом вихрь сотрясших всю Реальность войн всосал меня своей исполинской воронкой; я составил свой собственный План, начал воплощать его и с великим изумлением, в конце концов, увидел огромного черного Замкового Ворона, вестника войны, на окне своего покоя в цитадели столицы Ночной Империи. Ворона из Замка Всех Древних, принесшего мне вызов Сигрлинн.
В злые века изгнания моим единственным другом остался именно Хрофт. Заточенный Ракот навсегда, как я тогда думал, выпал из нашего Мира; и Хрофт действительно не жалел сил, помогая мне. Он даже не раз покидал свое единственное убежище в Живых Скалах, отправляясь со мной в далекие и рискованные путешествия – как, например, к мертвым храмовым городам Юга, где воет ветер над полуразбитыми алтарями сгинувших богов, откуда я бы никогда не выбрался, если бы не Хрофт.
Мы с Хагеном направились к Живым Скалам. Еще несколько лет – и мой Ученик вступит в полную силу воина. Мы начнем с танства, а потом...
Каменный Страж едва не покалечил бесстрашно, но и безрассудно бросившегося ему наперерез Хагена; однако мальчишка сумел увернуться, и моя помощь не понадобилась, хотя мой Ученик и был здорово потрясен – я не сказал ему ни слова о том, что ждет его в Скалах.
Хрофт моим Учеником остался доволен. Мы прожили у него полных четыре года, и, наверное, это были мои лучшие четыре года. А потом... Пятнадцатилетний Хаген – уже не мальчик, но мужчина – и я покинули надежное убежище и двинулись на юго-запад, в населенные людьми области. Наступило время разбрасывать камни, как скажет впоследствии один незадачливый последователь Мерлина...
Оружие моему Ученику ковали гномы. Несмотря ни на что, Хрофт пользовался у них отменным уважением, и они с охотой исполнили его просьбу. Конечно, Хагенудля наших последующих дел требовалось что-нибудь из работы, по крайней мере, Древних Магов, а еще лучше – Древних Богов, но подобраться к их тайным запасам без гномьего клинка тоже было невозможно. Я не пожалел золота, и мастера Кольчужной Горы приняли его – но трудились они все же не ради богатства. Гномы – странная раса, они с равной страстью и созидают, и разрушают. Но их грозный хирд – несокрушимый боевой строй – уже давным-давно не видели на поверхности, с людьми они жили мирно, целиком уйдя в работу. Однако в сердцах их навечно возожжен мрачный огонь, Жар Творящий и Пожирающий, и оттого гномы всегда с таким желанием куют мечи и вообще любую военную справу. Принимая от нас с Хагеном заказ, Дрони, старый гном, непроизносимый титул которого передавался человеческим языком как нечто вроде "тот-кто-делает-сверкающие-убивающие-рассекающие-шипы-ран", вполголоса сказал мне, внимательно глядя на моего Ученика:
–Для такого наслаждение работать... Он найдет мечу должное применение! Сталь должна вдоволь пить крови... – И при этом его глаза сверкнули так свирепо, что от неожиданности я едва не отшатнулся.
Никто не знает, сколько раз перековывалась стальная полоса будущего меча, сколько миллионов слоев сплавились в горниле подземной кузни. Старые слухи о чудесной силе оружия, откованного в лунном свете, оставались для меня не больше чем слухами. Я больше верил мастерству гномов, чем туманным намекам Сигрлинн – она же никогда всерьез не занималась простыми железными игрушками. Наш с ней поединок велся совсем иными средствами.
Хаген прижал сверкающее лезвие к груди, его глаза горели. Он низко поклонился старому мастеру, и Дрони довольно ухмыльнулся.
– Не забывай почаще давать ему дышать, – посоветовал он. – Меч, он, знаешь, не любит без дела дремать в ножнах. Может утратить силу...
Распрямившись, Хаген резко взмахнул рукой. Клинок с легким шипением прочертил в воздухе жемчужное полукружье, снеся под корень молодую сосну толщиной в сильную мужскую руку. Гномы знали свое дело.
Дрони сделал для моего Ученика также шлем, кольчугу, щит и прочие необходимые доспехи. Теперь мы могли выступать на юг.
Там, за Дубравами, лежали горы Альвланда, и без особой нужды туда никто не совался. К западу от них молодое и алчное королевство Химинвагар хищно протягивало жадные руки многочисленных и хорошо вооруженных полков ко всем незащищенным землям. К юго-западу от него тянулись на десятки лиг оборонительные валы Хранимого Королевства, хотя все и знали, что его оберегают силы куда могущественнее людских мечей и копий. А еще дальше к югу, от границ владений Видрира до самого пролива, отделявшего Восточный Хьёрвард от южного материка, лежали владения бондов. Эти жили каждая область по-своему. Иные решали все, даже самые мелкие вопросы, кулачными потасовками на вече, иные приглашали князей – как предводителей ополчения и беспристрастных судей. Между общинами никогда не существовало прочного мира.
К востоку от поселений бондов земли принадлежали баронам – мелким независимым правителям своих крошечных государств. Эти проводили все время в рыцарских забавах; пиры сменялись турнирами, а турниры – пирами. Бароны враждовали с ярлами – последние все время стремились прибрать к рукам новые земли с данниками, а бароны настойчиво пытались осуществить свою заветную мечту – заполучить выход к морю... Сами же ярлы гнездились еще дальше к востоку, на морском побережье, где вода дошла до оголившихся древних костей Земли, до старых гор Осора. Море врезалось в глубь суши длинными языками-заливами, извилистыми фиордами, удобными для того, чтобы прятать вытянутые и узкие боевые "драконы". Подле одного из таких фиордов лежал и достопамятный Йоль, теперь уже, наверное, вновь отстроенный с муравьиным упрямством.
А как раз на полпути между владениями ярлов и свободными землями бондов раскинулся Хедебю – столица вольной торговой республики, перекресток путей из Восточного и Южного, Северного и Западного Хьёрварда. Туда стекались потоки людей и товаров со всего света, там замышлялись самые безумные и рискованные предприятия, там находили убежище и применение себе все, кого выталкивали старые земли, где народ цепко держался за закон неделимости одаля, согласно которому вся земля оставалась старшему сыну, а младшим оставалось или идти под руку брата, или же бросить все и искать удачи в иных странах. На богатство Хедебю давно уже зарились и ярлы, и жадные вожаки бондских общин – но торговая республика могла нанять лучших бойцов. Триста золотых поясов, самые зажиточные купцы города не скупились.
Я хотел показать Хагену этот город, провести его сквозь все призрачные соблазны вкусной еды и красивых вещей, обольстительных и доступных женщин – чтобы, познав все, он смог бы это осознанно отринуть. И, кроме того – ему нужно было собирать вокруг себя людей, последователей и соратников. Нам предстояло бросить вызов мощи Хранимого Королевства, и победить в своей первой войне он обязан был сам, без моей помощи – исключая совет, разумеется.
Примерно в дне плавания при попутном ветре от входа в залив Видвагар, на берегах которого лежала Столица королевства Видрира, в море высились утесистые громады прибрежных скал острова Хединсей. Моего острова. Когда-то давным-давно именно там основал я столицу Ночной Империи, а потом ураган войны стер в ничто все плоды моих трудов. Остров попал в руки Сигрлинн, а она отдала его своим Ученикам, создавшим на месте моего государства Хранимое Королевство, послушное Молодым Богам. С тех пор этот остров так и стоял необитаемым, хотя внутри кольца высоких и обрывистых скал, ограждавшего его со всех сторон, было вдоволь и лугов, и полей, и ручьев. Именно этим он и привлек меня в свое время – его земля могла прокормить немало народу. Для порядка Видрир, нынешний правитель Хранимого Королевства, все же держал там небольшой гарнизон.
Между рубежом Хранимого Королевства и собственно бондскими областями широкой полосой тянулись владения свободных танов – вассалов Видрира; им принадлежали и несколько островов, расположенных в море подле Хединсея. В отличие от ярлов, таны редко предпринимали дальние военные экспедиции; основой их богатства оставалась земля, обрабатываемая арендаторами. Время от времени таны оказывались вовлеченными в мелкие стычки между общинами бондов или же, объединившись, отправлялись в набег на области Химинвагара, на что правители Хранимого Королевства смотрели сквозь пальцы, и редко, очень редко дружина какого-нибудь уж совсем отчаянного тана присоединялась к ярлам, хаживавшим далеко на юг и на восток.
Так или иначе, но Хединсей ждал нас, и нужно было спешить – я не мог поручиться, что для выполнения всего задуманного мной хватит человеческой жизни Хагена, а лишать его покоя посмертия казалось мне самым чудовищным предательством, какое может совершить Маг-Учитель по отношению к своему Ученику; к подобному частенько прибегал Макран, и одного этого уже было достаточно, даже если просто не брать в расчет моих принципов.
Мы двигались на юг. Леса остались позади; вздыбились горные кручи Альвланда, и Хаген, наслушавшись множества историй об этих существах, не сводил с вершин взгляда. Я всегда с большой осторожностью относился к Перворожденным; пусть они и почти покинули населенные людьми пределы всех четырех частей Большого Хьёрварда, но те, которые остались, владели грозными силами, время, от времени властно вмешиваясь в события и всегда стремясь прекратить войны и дать земле покой на возможно большее время. Магов они недолюбливали, но никогда не выступали против них в открытую.
Альвы же всегда занимали меня чрезвычайно. В ряде случаев они могли оказаться очень полезными, почти что незаменимыми. И они всегда готовы были прийти на помощь, правда, никогда не забывая потребовать плату – Знанием; признаюсь, порой меня забавляло, как с поистине детской непосредственностью они пытались выведать от меня заклятья, всегда относимые Советом Поколения к Тайным: как пробуждать Драконов и повелевать ими, как открывать ворота в Нижние Земли и черпать там силы, как опутать незримой сетью Мага и лишить его свободы.
Леса кончались, уперевшись в серо-коричневые склоны предгорий. Прямо перед нами распахнуло зев широкое ущелье, почти долина; видно было, как четко проведена граница земли альвов – несколько сотен саженей безжизненной глины и камня, а затем склоны ущелья вновь покрывает трава, но уже не совсем похожая на обычную, растущую в иных местах: здесь она имела голубоватый цвет. Дно ущелья скрывали деревья, какие тоже можно было увидеть только здесь – низкие, но с очень толстыми стволами и широкими, разлапистыми листьями густо-зеленого цвета, немного похожими на кленовые, только раза в два больше. Сделанные из этих стволов бревна не гнили, очень плохо горели и потому весьма ценились и ярлами, и бондами как материал для крепостных стен. С обеих сторон ущелья на выдававшихся вперед утесах, вознесшихся над нашими головами на добрые полсотни саженей, стояли две сторожевые башни, сложенные из голубоватого камня. Изящные, стройные, с ажурной каменной резьбой, эти башни никак не походили на настоящие укрепления;
альвы, ушедшие от своих творцов, тем не менее, неосознанно подражали былым наставникам, хотя, конечно же, их постройки не могли тягаться красотой с творениями эльфийских мастеров, с Серебряным Кором – одной из эльфийских столиц Восточного Хьёрварда, куда за все долгие века его существования находило дорогу лишь несколько Смертных, считанных на пальцах одной руки. Я был там один раз и запомнил это зрелище навсегда.
В обращенном к нам высоком окне левой башни мелькнул быстрый голубой проблеск. Слишком быстрый, чтобы его могли заметить праздные глаза случайного странника.
– Что это было? – мгновенно напрягся Хаген, пригибаясь и заученно перебрасывая со спины щит.
– Нас спросили, достойны ли мы внимания хозяев, – ответил я, складывая руки перед грудью.
До того чтобы сделать что-нибудь, истинному Магу нет нужды произносить какие-то слова. Маги, подобно Орлангуру и Демогоргону, – есть Великий Предел между светлой и темной половинами мироздания. Поворачивая весь мир вокруг себя, Маг обретает силы. Заклятья же – лишь устоявшаяся форма, помогающая в работе, особенно с существами, созданными не из одной лишь косной материи.
Между моими ладонями, сложенными лодочкой, появился неяркий оранжево-рыжий огонек, быстро вытянувшийся в острый луч высотой почти в рост человека; я ответил на вопрос стражей – альвов.
Сперва, я помню, Хагена поражали не сложные, истинно магические наши дела – спуск в Нижние Миры, вызывание мертвых и тому подобное, – а вот эти простейшие вещи, вроде той, что я проделал только что. Я долго пытался объяснить ему, что для Мага зажечь такой огонь на ладони – все равно, что человеку, скажем, свернуть язык трубочкой или пошевелить ушами. Получается далеко не у всех, а тот, у кого выходит, все равно не может объяснить, как он это делает. Не может объяснить и не может, конечно же, никого этому научить. Я, понятное дело, долго растолковывал Хагену учение о Магическом Огне, об изначальной Искре, что Творец вдохнул в наш Мир еще до того, как в него вступили Молодые Боги, что в каждом Маге горит частичка этого незримого пламени и что ей можно придать множество форм, – но объяснить, какие же именно действия я предпринимаю, чтобы зажечь свой огонек, я так и не сумел.
Теперь голубые проблески появились в бойницах и правой башне. Нас приветствовали и приглашали войти.
Так мы с Хагеном пересекли границу Альвланда.


ГЛАВА V

Шел четвертый день, как Гудмунд, расставшись с Фроди, без устали скакал и скакал на восток. Долина Бруневагар лежала между двумя старыми, оплывшими и заросшими лесом горами. Когда-то они были частью могучей горной цепи, одной из величественнейших в Восточном Хьёрварде; тогда, впрочем, не существовало и самого понятия "Восточный Хьёрвард", а был один великий материк – до наступления Первого Дня Гнева, о котором ныне не сохранилось вообще никаких свидетельств, кроме лишь одного: сгинули все люди, что жили тогда на земле. В час Ярости Сил изменились пути ветров и вод, сместились
громады континентов, Земной Щит исполосовало трещинами, волны мирового океана хлынули в образовавшиеся разломы, возникли новые моря; старые горы стерло почти до основания, сорвало с них броню гранитов, оставив на поживу медленно глодающим добычу дождям мягкие нутряные слои. Но дух этих старых гор – а они были воистину стары, во всем Восточном Хьёрварде с ними мог сравниться возрастом разве лишь Хрофт, да еще Орлангур с Демогоргоном, но эти принадлежали всему Миру, – дух этих старых гор был еще жив, и, наверное, поэтому странный, известный среди Перворожденных монастырь был
основан именно в этом месте.
Все это Гудмунд вспоминал дорогой; он многое узнал из рассказов тана, которого воин уважал не только за удачливость в боях, но и за то, что порой тот, выручал их всех или находил необычайно ценную добычу именно благодаря своему Знанию, куда как отличному от всего, что довелось слышать Гудмунду. Младший сын в семье обедневшего, захудалого тана на пограничье Хранимого Королевства, он давно уже ушел из дому – сразу после смерти матери и вторичной женитьбы отца. Был стражником у богатых бондов, потом судьба забросила его в Торговую Республику, в Хедебю; голодный, но гибкий и свирепый, он пробился сквозь сито придирчивого отбора и стал городовым стражем. А потом его встретил тан – вернее, тогда он еще не успел стать таном, а был просто Хагеном.
Из детских времен Гудмунд вынес тягу к знаниям, не очень-то широко распространенную среди бродяг, искателей удачи; именно за это Хаген в свое время и выделил его среди прочих, а потом одобрил Хедин, таинственный
Учитель тана...
И сейчас воин мчался к монастырю, прекрасно понимая, что этим, быть может, положил конец своей службе у Хагена, – тан не прощал неповиновения; но, едва перед глазами Гудмунда вставало лицо умирающего эльфа, глаза
Перворожденного, все сомнения, сожаления и страхи отлетали прочь. Старшие братья людской расы никогда не лгали младшим, и, если эльф просил передать кому-то известие, это нужно было сделать, во что бы то ни стало.
Мало-помалу сгустился вечер. Местность, через которую ехал Гудмунд, люди, похоже, покинули давным-давно – опытный глаз еще угадывал в попадающихся пятнах мелколесья старые поля, проглоченные диким бором.
Сохранились и какие-то подобия дорог, превратившиеся в узенькие тропки, – одной из них и скакал Гудмунд, низко пригибаясь к шее коня. Все время пути его не переставало терзать беспокойство – что, если та неведомая Ночная Всадница направлялась туда же, куда и он сам, и смысл поручения эльфа состоял именно в том, чтобы в монастыре успели приготовиться к отпору? Что, если эта странная, необычайно опасная ведьма устроит засаду ему самому, каким-нибудь колдовским способом обнаружив за собой погоню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12