Пользуясь поддержкой своих единомышленников, он не оставил камня н
а камне от гипотезы Кломена.
Ч Если рассуждать так, как рассуждает наш уважаемый коллега, Ч ядовито
заметил он в конце заседания, Ч то по аналогии неминуемо придется призн
ать, что известную нам шаровую молнию также можно отнести к категории жи
вых существ.
Ч Вы считаете, что шаровая молния и меркурианский феномен Ч одной прир
оды? Ч выкрикнул с места кто-то из сторонников Кломена.
Ч Не совсем так, Ч возразил Волков. Ч Картина станет яснее, если тороид
ы рассматривать с точки зрения физики пульсирующих форм. Для непосвящен
ных даю пояснения. Как известно, материя существует в формеполя, в форме п
лазмы и в форме вещества. В определенных условиях материя может переходи
ть из одной формы своего существования в другую. Теперь представьте себе
, что переход из одной формы в другую и обратно происходит за исчезающе ма
лые промежутки времени, и вы получите физическую модель наших таинствен
ных тороидов. Да, я считаю, что в данном случае мы имеем дело с явлением пул
ьсации материальных форм.
Председатель совета задал вопрос:
Ч Как по-вашему, чем обусловлено это явление?
Волков развел руками:
Ч Пока не знаю. Думаю, что в ближайшее время нам все же удастся выяснить н
аконец, где и как зарождаются торы.
И, надо сказать, группа Волкова прилагает для этого все усилия, но «красны
е призраки» по-прежнему хранят свою тайну…
Собираясь уходить, я еще раз окинул взглядом долину: безмолвие и яростны
й палящий зной. Огромное Солнце кажется неподвижным. Силой своего тяготе
ния оно почти остановило осевое вращение планеты и теперь с неразумной ж
естокостью методично поливает убийственными лучами поверхность безза
щитного карлика. Так будет и впредь, если людям не понадобится придать пл
анете более быстрое осевое вращение… А на другой стороне Меркурия сейча
с бесконечная холодная ночь. Там в заиндевелых ущельях растут исполинск
ие друзы белых кристаллов, в ложе скованных стужей долин падают хлопья з
амерзшего газа. И лишь кое-где, среди невообразимого хаоса обледенелых с
кал, багровым светом отсвечивают лавовые озера и реки да изредка взмывае
т в звездное небо фейерверк вулканических бомб. Таков этот мир… И кажетс
я удивительным, что хозяин этого необыкновенного мира Ч человек. Люди в
оздвигли здесь мачты радиомаяков для своих кораблей, построили стальны
е жилища, назвали горные вершины именами своих героев и по-хозяйски, рачи
тельно подсчитывают запасы полезных ископаемых.
Ч Уран и железо, медь и вольфрам, ртуть и рубидий, свинец, золото, платина,
титан, олово, кобальт!.. Ч восторженно перечислял мой друг Абид Садыков, р
азведчик рудных месторождений. Ч Плюгавенькая планетка, и вдруг Ч ска
жи пожалуйста! Ч такое изобилие. Не-ет, когда Меркурий станет главным це
нтром цветной металлургии, все здесь изменится к лучшему.
Ч Ты видишь будущее дальше меня, Абид, и я завидую тебе. Но неужели тебя ни
сколько не волнует первозданное величие этого мира? Ч спросил я.
Садыков удивленно вскинул черные брови:
Ч С тех пор, как люди стали богами, они переделывают миры в масштабах, дос
тойных богов. И человек имеет на это право именно потому, что он Ч человек
.
Ч А Хейдель? Хейдель имел право швырять взрывчатку?
Абид поморщился:
Ч Завоевание космоса не обходится без некоторых осложнений… Но стоит л
и много говорить об этом?
Стоит. Я убежден, что стоит. Человек не просто завоеватель, он не может тол
ько сознавать свои права. Он должен чувствовать свое великое единение с
природой, единение творческое. Природа Ч зеркало, в котором отражаются
деяния людей, и в этом зеркале человек должен видеть себя мудрым и добрым
…
Так думаю не только я. Еще так думает наш астрофизик Веншин. Он прост и скр
омен, этот Веншин, но знает удивительно много. Гораздо больше, чем я. Может
быть, поэтому я заранее проникся к нему уважением. Вчера он спросил меня:

Ч Расскажи, что у тебя в мечтах?
Застигнутый врасплох, я не нашелся, что ответить. Я чувствовал себя перед
ним мальчишкой. Тогда Веншин пришел мне на помощь.
Ч Бурные реки пробиваются к морю по каменистым руслам… Рано или поздно
у тебя будет свое русло в жизни, ты найдешь себя, найдешь то, ради чего стои
ло бы жить.
Я мучительно искал ответ: почему для Веншина, Фидлера, Горина все так прос
то и ясно, как на ладони? Я видел, эти труженики космоса не были обременены
поисками «себя», они давно нашли свое «русло» и влили в него свои силы. А я?
Неужели мне так и придется сжиться с чувством неловкости перед ними и пе
ред самим собой? Нет… Конечно, нет… Где-то в глубине моего сознания бродил
о что-то еще не понятое, но влекущее. Я не могу передать словами, что это был
о. Было Ч и все. Это удивительное ощущение. Ощущение потребности соверши
ть необычное Ч нечто вроде высшего инстинкта человеческой природы, уна
следованного мною от многих и многих поколений моих разумных предков то
чно так же, как перелетные птицы наследуют инстинкт направления. Значит,
рано или поздно «инстинкту» суждено проявиться в полную силу, и уже от ме
ня самого будет зависеть, как я отнесусь к его властному зову, сумею ли про
бить свое «русло»… Больно кольнула мысль: а вдруг не сумею? Нет, сумею. Дол
жен суметь… Чья-то рука легла на мое плечо. Я не видел лица подошедшего, но
по размерам молочно-белого скафандра догадался: Шаров.
Ч Наблюдал охоту Волкова? Ч слышу его спокойный голос. Ч Правильно, св
едения о торах могут нам пригодиться.
Я спросил:
Ч Нам? Экипажу «Бизона».
Ч Да. Видимо, торы Ч это результат каких-то процессов, происходящих на С
олнце. Группа орбитального дежурства сообщила сегодня, что несколько ко
лец приближалось к «Бизону». Они исчезли, как только корабль оказался в т
ени планеты. «Красные призраки» ни разу не появлялись на ночной стороне
Меркурия. Отсюда вывод: необходимую им энергию они получают от Солнца.
Ч Но чем объяснить, что ни в одном из отчетов предыдущих экспедиций на Ме
ркурий не упоминается о тороидах? Ч задал я вопрос, который вот уже много
дней не давал мне покоя. И сам же ответил: Ч Очень просто: солнечная деяте
льность и «красные призраки» не имеют между собой ничего общего. Торы Ч
это пришельцы из Большого Космоса…
Шаров спросил:
Ч Интуиция?
Он мог бы спросить по-другому. С насмешкой.
Ч Если хотите, да! Ч ответил я с вызовом. И напрасно. Мне следовало бы поу
читься у него выдержке.
Мы помолчали. Мне было неловко, и я не хотел мешать его размышлениям и ни о
чем не спрашивал.
Ч Завтра, Алеша… Ч как-то буднично и очень спокойно сказал Шаров.
Ч Завтра!
Улавливаю в своем голосе торжественные нотки и сконфуженно умолкаю.
Шаров ободряюще хлопает меня по плечу и прижимает к себе:
Ч Эх, мальчишка! Наверное, воображаешь себя героем? Ничего героического
нет, будет тяжелая работа.
Шаров чуть запрокидывает голову вверх.
Ч Жди, старина, Ч говорит он Солнцу, Ч скоро нагрянем в гости.
Посмотрим, кто кого…
Он не грозит Солнцу кулаком, не швыряет в небо камнями и даже не смеется. В
его словах слышатся одновременно уверенность, почтение и снисходитель
ность.

ОГНЕННЫЙ БОГ

На орбиту «Бизона» нас доставил орбитолет «Чайка». Я следил за экраном р
адара, но, кроме вырастающего на глазах треугольника, ничего особенного
не увидел. Пилот включил вспомогательные моторы и выполнил маневр скоро
стного сближения. Теперь на экранах переднего обзора быстро росла грома
да широкого конуса. Легкий толчок. Прибыли. Странное ощущение неподвижно
сти…
Мы снимаем шлемы скафандров и минуту молча стоим у открытого люка перехо
дной шахты перед объективами съемочных мониторов. Затем Ч крепкие руко
пожатия экипажа «Чайки», теплые слова напутствия, сдобренные хорошей до
зой грубоватого мужского юмора. Горин подходит последним. Он медлит, вид
имо, что-то хочет сказать на прощание, но лишь обнимает нас всех по очеред
и, не то серьезно, не то шутливо грозит Шарову, незаметно кивая ему в мою ст
орону, отворачивается, отходит. Когда мы спускаемся в отверстие шахты, вс
е поднимают сомкнутые руки над головой Ч традиционный жест космонавто
в: «Удачи вам, удачи!»
В салоне «Бизона» с помощью орбитальных дежурных покидаем скафандры. Не
большое округлое помещение залито голубоватым «дневным» светом. Мерца
ют экраны и многоцветные светосигналы на панелях приборов, матовой бели
зной отсвечивают пульты, кресла, столы. Пластичность линий, спокойное из
ящество форм радуют глаз.
Командир орбитальной группы, подтянутый, официально строгий, рапортует
Шарову. Дежурные облачаются в скафандры, поднимают над головой сомкнуты
е руки: «Удачи вам, удачи!» Глухо звякает крышка люка. Тишина… Теперь мы од
ни на «Бизоне». Впрочем, нет, не совсем: на экране еще видна неподвижная «Ч
айка». Но вот и она зажигает стартовые огни. Дюзы моторов отбрасывают зел
еные языки пламени, и «Чайка» серебристой рыбкой соскальзывает с полукр
углого края голубоватого конуса.
По-комариному тонко пищит сигнал телетарного вызова. Шаров подходит к п
ульту и включает тонфоны:
Ч Командир «Бизона» слушает.
Ч Это я, старина, Ч отвечают динамики голосом Горина. Ч Только что прин
ял сообщение: Земля шлет вам привет и желает доброго пути. Там знают, что в
ам придется сделать то, что кажется почти невозможным.
Шаров трет рукой подбородок и долго молчит. Наконец отвечает:
Ч Кто-то должен быть первым…
Спинки наших кресел принимают горизонтальное положение. Сосредоточенн
о молчит Шаров, молча лежат Веншин и Акопян. Скорее бы услышать мерный отс
чет автомата-диспетчера: «Четыре… Три… Два… Один… Старт!»

Тридцать четвертые сутки полета. Тридцать четыре по двадцать четыре.
Это очень много, если напряженно чего-то ждешь и если ничего особенного н
е происходит.
Сегодня произошло. Случилось то, что предугадывал Веншин. Мы потеряли ра
диосвязь.
Меркурий молчал. Шаров, озабоченно поглаживая подбородок, мерил шагами с
алон. Каждый раз, когда он останавливался у пульта связи, Акопян снимал на
ушники и отрицательно качал головой:
Ч Ничего…
Веншин, навалясь грудью на стол, беззвучно шевелит губами. Он настолько п
оглощен работой, что не сразу замечает новые кассеты магнилатора, которы
е я разряжаю прямо перед ним на столе. Заметив, жадно сгребает диаграммы и
быстро раскладывает их по периодам. Я стараюсь не смотреть на его дрожащ
ие от нетерпения руки. Мне это почему-то неприятно.
Ч Великолепная запись, Алеша! Ты молодчина, Ч говорит он.
Я слышу только разрозненные слова: «Алеша. Запись. Молодчина…» До меня да
вно уже перестал доходить смысл его стереотипной похвалы.
Набиваю кассеты и произвожу настройку записывающей аппаратуры. Теперь,
когда мы так близко от Солнца, комплексная регистрация его могучего дыха
ния должна вестись непрерывно, и я отвечаю за это головой. Для Веншина эти
записи дороже жизни: я чувствую на своей спине его благодарный взгляд.
Ох, не люблю, когда он так смотрит…
А Шаров все ходит и ходит…
Не могу сказать почему, но потеря связи не слишком взволновала меня. Може
т быть, потому, что рядом Шаров? Мы все верили ему больше, чем себе. В том чис
ле и Веншин. Иначе чем объяснить его поразительное спокойствие?
Шаров вдруг останавливается и, обращаясь ко мне и Веншину, произносит:
Ч Отдыхать. А мы с Акопяном принимаем вахту. Попытаемся передать сообще
ние на Меркурий с помощью квантовых генераторов.
Ч Но я не успел сделать всего, что планировал на сегодня! Ч протестует В
еншин.
Шаров неумолим. Он имеет право быть неумолимым. Как командир он отвечает
за все: за связь, за людей, за судьбу экспедиции. Отвечает головой Ч и это у
же не просто метафора.
Ч Выполняйте приказ. Время…
Я молча отодвигаю полупрозрачную стенку своей спальной ниши. Шаров жест
ом задерживает меня и смотрит в глаза долгим испытующим взглядом.
Ч Ты спокоен, Алеша, Ч говорит он. Ч Это хорошо. Ну, иди.
Я захлопываю за собой звуконепроницаемую перегородку и падаю в мягкие о
бъятия пенопластового ложа. «Ты спокоен, Алеша…» Неправда! Каждым нервом
своим я ощущаю, куда мы летим… Ощупью нахожу кнопку «Электросна» и нажим
аю ее всей ладонью. Приближается момент выхода «Бизона» на корональную о
рбиту вокругСолнца.
Этого момента мы ожидали с необыкновенным волнением. Нам казалось, что м
ы переступаем грань, за которой нас ждет ошеломляющая неизвестность. С т
омительной медлительностью таяли последние сутки, последние часы и, нак
онец, минуты. Счет последним секундам вели наши сердца. Четыре резких тол
чка. Спинки кресел принимают обычное положение. Все?.. Легкое разочарован
ие. Спрашиваю себя: чего, собственно, хотел ты еще? С этой минуты «Бизон» ст
ал спутником исполинского сгустка звездного вещества, сгустка диаметр
ом в полтора миллиона километров. Мы первые, кто нарушил вечное табу огне
нного бога, кто посмел коснуться его пламенеющей короны…
Приборы без устали всасывают колоссальный поток информации, обрабатыв
ают его «прессом» электронных систем и выдают в виде своеобразных брике
тов, набитых уникальными записями астрофизических данных. Веншин стал п
охож на сумасшедшего. Я тоже. Теперь и у меня тряслись руки от возбуждения
, когда я, как выражался Акопян, «снимал соты» и набивал боксы хранилища ис
следовательским материалом. Шарову с трудом удавалось заставлять нас п
ридерживаться установленного режима сна, отдыха, еды.
Веншин все больше и больше втягивал меня в сферу своей работы. Изнемогая
от чрезмерной нагрузки, я чувствовал себя счастливым, потому что знал, чт
о нужен, полезен, необходим.
Ч Пришло время взглянуть на Солнце своими глазами, Ч сказал он однажды
, указывая На крышку люка смотровой шахты. Ч Я попросил бы тебя, Алеша, соп
ровождать меня. Разумеется, если ты не очень устал.
От Веншина можно ожидать чего угодно, даже галантности…
Надеваем полупрозрачные коконы полускафандров. Теперь мы похожи на ход
ячие колбы. Акопян приносит недостающую часть туалета Ч груду пустотел
ых рук и ног из эластичной пластмассы. Всех позабавила ошибка Веншина, вз
явшего мои «ноги».
Перебирая настенные скобы, легко плывем вдоль ствола шахты. Веншин впере
ди, я Ч за ним. Полная невесомость: во избежание гравитационных помех на в
ремя вылазки приостановлена работа генераторов искусственного тяготе
ния. Вдруг замечаю, что стало трудно дышать. Смотрю на кислородный указат
ель: ого, почти на нуле! Невероятно…
Развернуться в узком туннеле нельзя. Пытаюсь пятиться назад. «Ноги» попа
дают в скобу, и я трачу много лишних усилий, чтобы освободиться. По спине п
олзут ледяные мурашки, в ушах начинает звенеть. Наверняка не успею… Прок
лятье! Разъединить пластмассовый рукав? Глупо, в шахте аргоновая атмосфе
ра. Что же делать"? Звать на помощь Ч унизительно. Нащупываю за спиной реб
ристый диск предохранительного вентилятора. Закрыт! Ах, вот оно что! Акоп
яновская шутка! Как это сразу не пришло мне в голову?
Хлынула струя холодного воздуха. Захлебываясь, пью его досыта. Наушники
щелкают, и я слышу голос Шарова:
Ч А у тебя все в порядке, Алеша?
Ч Все в порядке.
Ч Ну-ну. Меня обеспокоило твое дыхание. Наверное, мне просто показалось…

Ч Благодарю за урок. Отныне я буду проверять скафандровое оснащение, ес
ли даже его готовит Акопян.
Ч И хорошо сделаешь, Алеша. Теперь ты застрахован от подобных случайнос
тей. Своего рода рефлекс.
Ч Ах, рефлекс!.. Что же, в конце концов у каждого свой метод воспитания.
Устремляюсь вдоль туннеля и скоро попадаю в смотровой отсек Ч приземис
тое куполообразное помещение. Вогнутые стены задрапированы черной вор
систой тканью, вместо пола Ч большой экран оптического модулятора, похо
жий на лужу зеленоватого студня. Полумрак и тишина давят на нервы. Веншин,
заключенный в прозрачную колбу, покачивается над черными раструбами ко
рректирующих установок. Руки его чем-то заняты под защитным козырьком п
ульта.
Ч Вам помочь, Глеб Александрович?
Он не слышит: рожки его антенн втянуты внутрь скафандра. Пришлось сомкну
ть штепсельные разъемы телефонных кабелей. Повторяю вопрос.
Ч Нет, благодарю… Все готово. Трудно дышать…
Ч Рефлекс… Ч объясняю я и выкручиваю вентиль до упора.
Он ничего не понимает. Ну и пусть. Иначе нашим «воспитателям» не поздоров
ится.
Веншин делает неловкое движение и переворачивается через голову. Ловлю
его за «ногу» и возвращаю на место.
Ч Смотри, Алеша! Ч машет он рукой в сторону экрана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12