Когда он вышел, Руиз оказался перед полукругом старшин гильдий,
которые злобно смотрели на него с одинаковым выражением возмущения и
омерзения на лицах.
Ближе всех к нему стоял Дольмаэро. Здоровенный надзиратель стоял
возле Старшины Гильдии. Надзиратель, казалось, горел желанием сделать
что-нибудь резкое. Дольмаэро выглядел человеком, который принял
неприятное, но все-таки решение.
- Как твое имя и из какой деревни ты родом, безродный? - потребовал
ответа Дольмаэро.
- Мне делает честь твой интерес ко мне. Я Вухийя из Саммадона.
- С кем ты разговариваешь, Вухийя?
- Господин? - Руиз прикинулся непонимающим.
- Там, в хижине, безмозглый! Кто разговаривает с гобой?
- А-а-а, - Руиз показал, как понимание медленно осветило его лицо, -
ты имеешь в виду Благородную Даму, которая болеет.
Широкое лицо Дольмаэро побледнело.
- Значит, она еще жива, - сказал он словно самому себе. Он стоял,
потирая подбородок с несчастным видом. Наконец он, казалось, пришел к
решению. Хотя, судя по складкам его рта, решение было не самым приятным.
- Вытащи-ка ее оттуда, - приказал он Руизу.
- А-а-а, - сказал Руиз, пытаясь изобразить дружелюбие, - ты хочешь
устроить ее более подобающим образом, достойным ее положения в обществе,
правильно я тебя понял?
Дольмаэро не ответил, хотя лицо его стало еще более мрачным.
Надзиратель вытащил длинную веревку из перевитых и переплетенных волокон
из-под рубахи и обернул ее вокруг своих огромных кулаков.

17
Руиз Ав посмотрел на надзирателя, потом на Дольмаэро.
- Почтеннейший Дольмаэро, - сказал он, притворившись изумленным, - ты
же не собираешься причинить вред Благородной Даме?
- Она поношение естества! - Дольмаэро выступил вперед и встал лицом к
лицу с Руизом. - Приведи ее сюда! Это неестественно, это оскорбление
богов, ей полагается быть мертвой. Мы все ее видели, когда демоны привели
ее сюда.
Он оглянулся на остальных, ища подтверждения, пока головы их не
закачались, как у болванчиков на веревочках.
- Ее раны еще источали гной! Если бы ее воскресили боги, она была бы
совершенна! Неестественно, противу природы!
Тут, словно про себя, Дольмаэро добавил:
- Она должна завершить свою роль. Так решили старшины.
Старшина Гильдии потупился. На лице его отразилось сожаление.
Руиз почувствовал себя, как в ловушке. Его терзали два противоречивых
желания. Здравый смысл подсказывал ему выдать феникса толпе. А что, если
за загоном наблюдали? Никакой продавец змеиного масла и не подумал бы
противопоставлять себя Старшине Гильдии.
Дольмаэро потерял терпение, прежде чем Руиз смог решить, что ему
делать и послушаться ли здравого смысла.
- Касмин, - сказал Дольмаэро, повернувшись к надзирателю, - выволоки
ее.
Касмин быстро потопал к хижине, свирепо ухмыляясь, и Руиз увидел, что
зубы надзирателя были заточены, как иглы, и выкрашены красным. Руиз
отступил перед протянутыми вперед руками Касмина, заслоняя собой вход в
хижину. Потом он стал отступать внутрь.
Оказавшись в полутьме внутри, Руиз оглянулся на женщину. Видимо, она
слышала все. Каким-то образом она смогла вползти в самый дальний угол. Она
слабо пыталась закопаться в мусор, наваленный там.
У Руиза не было времени восхищаться ее желанием жить. Он сильно
недооценил скорость Касмина. Как только Руиз стал оборачиваться к нему,
надзиратель прыгнул на Руиза, набросив веревочную петлю ему на горло.
Касмин притянул его ближе к себе, затянув петлю ровно настолько,
чтобы перекрыть дыхание Руиза.
- Я скажу Старшине, как ты сопротивлялся, дерьмовая башка, -
прошептал Касмин ему в ухо, хихикая от удовольствия.
Касмин стал двигаться вместе с ним так, чтобы шарканье их ног
слышалось тем, кто стоял снаружи.
- Касмин? - Руиз услышал голос Дольмаэро. - Что там происходит?
Прежде чем Касмин смог ответить, Руиз резко откинул голову так, чтоб
ударить Касмина в нос. Хрящ сломался с влажным треском, и Руиз
почувствовал, как горячая кровь потекла у него по шее, но, хотя Касмин
слегка ослабил хватку, он не отпустил Руиза. Руиз резко двинул локтем
Касмина под ребра. Надзиратель только слегка ахнул, когда ребра треснули,
и попытался оттолкнуть Руиза прочь. Поддаваясь этому движению, Руиз
нагнулся в поясе и, протянув руку между ног, схватил Касмина за яички и
стиснул, используя всю свою силу. С высоким, истошным визгом Касмин без
сознания повалился на землю.
- Касмин? - голос Дольмаэро был полон беспокойства. - Касмин, тебе же
сказали просто вывести оттуда женщину. Ты меня слышишь? Умерь свое рвение,
Касмин.
Руиз весь пылал от адреналина. Он улыбнулся, как ему показалось,
веселой улыбкой. Он поднял надзирателя за ногу и за воротник и вышвырнул
его сквозь остатки занавески, которые прикрывали вход, на солнечный свет.
Он легко выступил из хижины вслед за ним и увидел, как старшины гильдий с
ужасом и изумлением смотрят на слабо дергающееся в пыли распростертое
тело.
- Не беспокойся, почтеннейший Дольмаэро, - сказал Руиз приятным
веселым голосом. - Касмин умерит свое рвение.
Он бросил в пыль душительную веревку Касмина.
- Я хотел бы посоветовать тебе последовать его примеру.
Никто не сказал ни слова, и Руиз пошел обратно.
Глаза женщины казались огромными в полутьме хижины. Она сжалась в
углу, и на секунду казалось, что она боится его точно так же, как боялась
надзирателя.
- Все в порядке, - сказал он, подходя к ней, - никто тебя не тронет.
По крайней мере, пока, подумал он, но эту мысль он немедленно
подавил.
Он поднял ее и отнес обратно на койку. Она ничего не сказала, хотя
прижималась к нему гораздо теснее, чем было нужно.
Чуть позже она снова заснула, не сказав больше ни слова. Руиз сидел
возле нее и стирал кровь Касмина со своей шеи, мрачно думая о своей
собственной глупости. Его единственный шанс выжить, в конце концов,
заключался в том, чтобы оставаться неприметным до тех пор, пока он не
найдет способа убежать. Феникс был для него решительно опасен, из-за этой
женщины он уже дважды сделал весьма примечательные глупости.
Что же с ним такое было, почему он вел себя не так, как обычно?
Почему-то лицо Накера снова всплыло перед его глазами.
Вдруг Руиз почувствовал страшную усталость. Частично виной тому были
вынужденные физические усилия при его менее чем оптимальной физической
форме. Но больше всего, подозревал он, эти ощущения были связаны с его
удивительным для него самого поведением. Идея эта немедленно привела его к
другой мысли: неужели он становился слишком сентиментальным для своей
профессии? Или, еще хуже, слишком старым? Этот факт, что он так долго
выжил при такой рискованной профессии, был, напомнил он себе, весьма малой
гарантией того, что жизнь его продлится.
Она может кончиться как раз здесь, в этом крысином загоне. Он прилег
отдохнуть на время. Друзья Касмина могут попробовать отомстить за его
унижение, но Руиз в этом сомневался. Руизу трудно было вообразить
почтенного ремесленника вроде Дольмаэро, который крадется по темноте
перерезать ему глотку. Кроме того, у надзирателя такого пошиба обычно не
было друзей за пределами их собственной касты - лишь хозяева и жертвы
окружали их.

Он проснулся, когда роботележка прозвенела сигнал на вечернюю
трапезу. Феникс, его подопечная, сидела на краю койки, наблюдая за ним.
Она выглядела гораздо лучше.
Щеки ее порозовели скорее от хорошего самочувствия, чем от лихорадки.
Она пальцами расчесала самые запутанные пряди своих волос, так что теперь
они стекали гладким потоком по ее спине, река черного цвета с медным
отливом. Перекрученный кусок голубой ткани стягивал ее рубаху на поясе
так, что она выглядела на ней красивее, чем раньше. Руиз удивился и
ужаснулся, что ее движение по хижине не разбудило его - какое счастье, что
враги не напали на него в этот момент.
- Наконец-то, - сказала она.
Руиз протер глаза.
- Я рад, что тебе лучше.
- Это чудо, правда?
В ее голосе чувствовалась насмешка, и Руиз секунду пристально смотрел
на нее.
- Да, - согласился он, - чудо.
Брови ее нахмурились.
- Не поддакивай мне, Вухийя. Это не Фараон и не Земля Вознаграждения,
и я сомневаюсь, что ты продавец змеиного масла.
На лице ее на миг отразился гнев, но она овладела собой и даже
попробовала улыбнуться.
- Ты можешь сказать мне? Ты знаешь, где мы?
Руиз встал и подошел к двери. Он попытался выиграть время.
- Сейчас уже время ужина. Я пойду принесу еды. Тебе надо
подкрепиться.
- Я пойду с тобой, - сказала она, встав с изумительной легкостью,
если принять во внимание ее недавнее состояние.
Она прошла мимо него и вышла в дверной проем.
Он догнал ее возле дверей, где она стояла, глядя через площадку на
серого гуманоидного охранника и роботележку, застыв в ужасе и изумлении.
Она впилась ему в руку.
- Что это?
Руиз глубоко вздохнул. Рано или поздно ей придется начать учиться
своей новой жизни.
- Они называют себя Пунгами. Они управляют этим... этой... - Руиз
запнулся, ища слова, которые были бы помягче. Потом он решил, что ложная
мягкость не поможет ей выжить, поэтому стал говорить правду. - Это рабский
загон, Благородная Дама.
Она посмотрела на него, глаза ее расширились от шока, потом
возмущения.
- Нет! - сказала она. - Нет! Ты знаешь меня? Низа, я Низа, дочь
Бхасрахмета, Царя Царей.
Лицо ее исказилось, и она, спотыкаясь, ушла назад в дом бескастовых.
Руиз вздохнул. Он пожелал ей легкого рабства. С ее красотой и умом,
она могла бы найти место у снисходительного хозяина. Его тревожило то, что
он не мог представить более обнадеживающего будущего для нее.

Низа упала ничком на грязную койку, не обращая внимания на застарелые
пятна. Горло ее сдавила паника, но она не стала рыдать. Она стала колотить
себя кулаками по вискам, словно таким образом она могла выгнать эту
неприемлемую правду из сознания. Казалось, ей предназначалось большее
искупление, чем она ожидала, она оказалась в незнакомом месте, окруженная
унижающими ее врагами и чудовищами, а ее единственным другом оказался
человек безродный, без касты, чья уклончивость вполне соответствовала его
странности, его чужеродности. Он вроде бы разговаривал с ней с каким-то
подобием надлежащего почтения, но почему-то ей казалось, что он считает
себя превосходящим ее во всех отношениях - мысль, почти недоступная
любимой дочери царя. Он обращался с ней так, как она сама могла бы
относиться к заболевшей любимой блисталке. И как ужасно он расправился с
надзирателем, словно его уничтожение было для продавца змеиного масла
источником глубокого удовлетворения...
В том коротком ужасном танце Вухийя показался ей не совсем человеком,
скорее бездушным зверем, словно один из охотничьих диргов ее отца,
которого выпустили на беспомощного зверька, предназначенного для охоты.
И все-таки с ней он был нежен. В те минуты, когда ему казалось, что
на него не смотрят, глаза его теряли свой жесткий металлический блеск,
линия рта становилась мягче, не такой жестокой.
Она немного успокоилась, думая о своем защитнике. Кто он? Или, более
правильно было бы спросить, кто она для него?
Фараонцы отпрянули, когда Руиз подошел к роботележке. И на сей раз
больше от страха, чем от кастового отвращения, что было, по меньшей мере,
приятно. Когда он зачерпывал псевдоеду, Руиз чувствовал на спине взгляд
Дольмаэро - он не был полон злобы, как можно было ожидать, но скорее
размышлений.
Касмина нигде не было видно. Охранник-Пунг без любопытства смотрел на
Руиза. Казалось, никаких жалоб не поступало. Когда Руиз принес обратно их
обед, феникс сжался на койке, лицом к стене. Плечи ее подрагивали, но она
не произносила ни звука. Руиз поставил ее тарелку на пол.

В ту ночь Руиз сидел снаружи, глядя на мерцание охранных полей -
листов бледно-зеленого огня, который вспыхивал на стенах. Вдруг он
наклонился вперед, окаменев от возбуждения, - секция поля на западной
части периметра вдруг замигала и погасла, оставив пятно темноты. Он
посчитал секунды. Вскоре поле восстановилось со снопом искр, возникших при
вхождении в фазу.
За следующие несколько часов оно гасло еще множество раз и всегда в
одном и том же участке стены.
Он позволил себе надеяться. Это было замечательное чувство, и скоро
он успокоился достаточно для того, чтобы лечь спать. Он устроился на койке
возле феникса. Она пошевелилась во сне, но не проснулась.
- Приятных снов, - прошептал он, как будто она была настоящим
человеком, а не просто ролью в этой опасной пьесе.

После короткого ночного сна Руиз проснулся освеженным. Низа все еще
спокойно лежала на своей койке, но по тому, как регулярно вздымалась и
опускалась ее грудь, Руиз увидел, что сон ее стал более здоровым.
Он снял рубаху и стал заниматься упражнениями. На сей раз он
чувствовал себя сильнее, немного быстрее, поэтому он отнесся к себе и
своему телу строже. Феникс проснулся, когда он заканчивал упражнения.
Глаза ее стали большими от каких-то непонятных ему пока чувств, но она
ничего не сказала.
Руиз оделся и вышел из хижины. Мягкий свет раннего утра косо падал в
загон, отбрасывая длинные тени. Для роботележки было слишком рано, поэтому
Руиз прошелся вдоль стены, ближайшей к замку, чтобы оценить систему
безопасности загона. Пока он рассекал грудью прохладный воздух, он
раздумывал над тем, почему он так долго не мог начать эту работу. Ему
пришло в голову, что его нежелание что-либо делать для продолжения
выполнения задания тесно связано с женщиной, которую он лечил и пестовал.
Руиз пожал плечами, отбросив эту мысль.
Сама стена представляла собой серьезное препятствие для побега. В ней
было шесть или семь метров высоты, и построена она была из гладкого серого
плавленого камня. Руиз обратил внимание на то место, где какое-то
животное, роя себе нору, обнажило основание стены на глубину полуметра. Ни
выше, ни ниже уровня земли не видно было, чтобы стена от этого пострадала.
Руиз предположил, что барьер был достаточно глубоким, чтобы избежать
подкопа. Он обратил внимание на сам замок.
К его разочарованию, он опознал механизм, который запирал дверь. Это
был фельтманновский молизамок, который невозможно было открыть никаким
приспособлением, которое он мог бы смастерить, используя малообещающий
материал, который он найдет в загончике.
Руиз как раз стоял наклонившись, изучая замок, когда дверь со свистом
взвилась вверх. В шлюзе безопасности замер охранник-Пунг и замахнулся
нейронным кнутом, который он всегда носил. В дальнем конце шлюза стоял еще
один настороженный Пунг, взяв на изготовку парализующий конус широкого
поля действия.
Руиз поспешно отступил назад, улыбаясь бессмысленной и дружелюбной
улыбкой. Охранник злобно смотрел на него с минуту, потом дал сигнал
роботележке ехать дальше. Руиз отвернулся и пошагал обратно к хижинам. По
спине у него бегали мурашки. Но охранник не применил нейронный кнут.
Все-таки хорошо, подумал Руиз, что Пунги вроде бы не принадлежат к
мстительной или садистской расе, как это часто бывало с работорговцами.
Руиз внес тарелку с завтраком внутрь, к Низе. Она сидела на постели,
лицо ее было сосредоточено и спокойно. Он улыбнулся, ставя тарелку рядом с
ней, но она отвернулась прочь. Он почувствовал странный укол горести.
Руиз вышел наружу, чтобы съесть собственный завтрак, и устроился в
пятне солнечного света, там, где разрушающаяся стена представляла собой
удобное сиденье.
К его удивлению, Дольмаэро подошел к нему, когда он приканчивал
безвкусную еду.
- Можно мне сесть? - спросил Дольмаэро.
Руиз кивнул.
- Разумеется, почтеннейший Дольмаэро. Чем могу вам служить?
Дольмаэро пристроил свое крепкое тело на стене и смущенно хмыкнул.
- Не думаю, что тебе надо беспокоиться о том, чтобы надлежащим
образом ко мне обращаться. Ведь совершенно очевидно, что ты не тот
человек, каким кажешься, - Дольмаэро метнул на Руиза проницательный
взгляд, - и я уже больше не тот человек, каким был.
Руиз ему на это не ответил.
Дольмаэро пристально смотрел на него, сосредоточенно и
доброжелательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38