— Что это? — поинтересовался один из охранников.— Арбалет, — ответил ему человек с клеймом на виске. — Он стреляет крохотными свинцовыми зернами.Охранник посмотрел на него с явным недоверием.— А где же лук и тетива? — спросил он.— Здесь, в самом арбалете, — нетерпеливо пояснил человек. — Внутри этого патрона находится порох. Он горит. Если его поджечь прямо там, в самом арбалете, он вспыхнет и будет толкать свинцовое зернышко, и оно вылетит из ствола.— Вот это да! — удивился охранник.Человек с клеймом рассмеялся и продолжил принимать из глубин корабля новые ящики.— Это наверняка запрещенное оружие, — заметил охранник.— Для Царствующих Жрецов нет ничего запрещенного, — ответил человек с клеймом.Охранник пожал плечами, взял винтовку — или арбалет, которым он его считал, — и, повертев его в руках, выискивая знакомые ему части оружия, отнес её в корзину.— Ого! — с восхищением воскликнул один из тарнсменов, увидев, как человек с клеймом достает из корабля крупный слиток золота.Да, такой груз находящиеся на этой площадке люди способны оценить. Золота оказалось много, слитков сорок, не меньше, и все они были аккуратно распределены и загружены в четыре остававшиеся наполовину пустыми транспортировочные корзины. По моим предположениям, золото было с Земли. Именно с его помощью дому Кернуса удалось приобрести столь значительное влияние в административных кругах города, именно на эти средства устраивались многочисленные празднества, игрища и соревнования.— Сколько рабов? — спросил охранник.— Десять, — ответил человек с клеймом.Тут я увидел, как из недр корабля один за другим появились десять цилиндрических контейнеров, сделанных, очевидно, из какого-то прозрачного пластика. Каждый из них был герметически запаян и имел по два небольших отверстия, к которым, как я догадался, во время полета присоединялись шланги для подачи дыхательной смеси с какими-то усыпляющими добавками и отвода из цилиндра углекислого газа. Сейчас отверстия были открыты, позволяя воздуху свободно проникать в цилиндр. В каждый из них была помещена красивая, полностью обнаженная девушка в бессознательном состоянии. На левой лодыжке каждой из пленниц виднелась стальная лента с надписью. Все они, несомненно, были похищены с Земли и доставлены на Гор в качестве рабынь.После того как верхние части всех цилиндров открыли, а помещенных в них девушек грубо вытащили за волосы и бросили на холодную поверхность скалистого выступа, цилиндры снова погрузили на корабль. Одна из девушек зашевелилась, вероятно почувствовав холод. Человек с клеймом снова спустился с корабля. На этот раз в руке его был шприц. Поочередно наклоняясь над каждой из девушек, он ввел им в предплечье какую-то мутноватую жидкость, очевидно, снотворное, поскольку шевелившаяся до того момента девушка в последний раз вздрогнула, откинула набок голову и, успокоившись, затихла.— Теперь они проспят по крайней мере часа два, — сказал человек с клеймом.Один из охранников криво усмехнулся.— Зато проснутся уже в кандалах.Остальные поддержали его дружным хохотом. Человек с клеймом вернулся на корабль, и боковая панель за ним закрылась. При этом не было вручено ни счетов, ни расписок на получение груза, ни документов, его сопровождающих, что является общепринятым при проведении законной сделки. Однако в данном случае соблюдение подобных условностей считалось вовсе не обязательным и, вероятно, нежелательным В отношениях этих людей гарантом выполнения взятых на себя обязательств была их жизнь.Девушек поместили в корзины, уложили их на пол лицом вниз, и погонщики тарнов крепко связали им руки и лодыжки. Затем, поскольку их транспортировочные корзины не имели натянутой поверх бортов сетки, девушек связали попарно, одну головой к ногам другой. Подобный метод всегда применяется при перевозке рабов в открытых корзинах для того, чтобы они в порыве отчаяния не могли выброситься из корзин. Однако в данном случае эти меры предосторожности были явно излишними, поскольку девушки, одурманенные наркотиком, спали беспробудным сном.И все же люди, сопровождавшие их, были профессиональными работорговцами, не привыкшими полагаться на волю случая и подвергать свой товар малейшему возможному риску. У меня лично тоже не было полной уверенности, что утренний холод не пробудит девушек ото сна и они не сделают попытки выброситься за борт корзины. Элизабет, как я слышал, во время перевозки из дома Кларка транспортировали в закрытой, сплетенной из толстых ветвей корзине, больше похожей на клетку. Такой метод более распространен. В корзину вдоль её длинной стороны помещают двух девушек со стянутыми за спиной руками и привязывают их запястья и лодыжки к проходящему в центре корзины по всей её длине толстому деревянному брусу. В качестве дополнительных мер предосторожности им набрасывают на шею петлю, концы которой затягивают на деревянном брусе.Следует упомянуть, что рабы на Горе редко выходят на свободу. У них практически полностью отсутствует возможность побега. Они действительно лишены каких бы то ни было прав и остаются рабами до конца жизни, разве что по какой-либо счастливой случайности их владелец, не найдя им лучшего применения либо желая доставить себе удовольствие весьма необычным по горианским меркам способом, сам дарует им свободу. Так что этим девушкам с Земли остается только посочувствовать. Жизнь их теперь легкой не назовешь. А ведь Элизабет Кардуэл, напомнил я себе, тоже уроженка Земли. Возможно, некогда и её, так же как и этих, сегодняшних, доставили на Гор на черном корабле работорговцев.Я обернулся и посмотрел вслед удаляющемуся черному диску, беззвучно поднявшемуся над скалистым выступом и лавирующему между горными пиками Валтая.— Возвращаемся в дом Кернуса, — объявил охранник, и я вместе с остальными занял свое место в транспортировочной корзине.Через минуту мы уже были в воздухе, а ещё через некоторое время я уже смог различить маячившие в отдалении огни Ара. Глава 8. ЗАВТРАК Как и следовало ожидать, к тому времени, когда я утром вернулся в свою комнату и освободил наконец Элизабет, она была в высшей степени раздражена и измучена, хотя ей каким-то чудом удалось ненадолго забыться тяжелым сном. Она, конечно, так и лежала там, где я её оставил.— Мне нежелательно было выказывать по отношению к тебе какую-то повышенную заботу в присутствии Хо-Ту, старшего смотрителя, — прикоснувшись губами к её щеке, пояснил я.— Думаю, что да, — проворчала она, натягивая на себя тунику и, поморщившись, растирая затекшие запястья и лодыжки. — В следующий раз, когда тебе необходимо будет произвести на кого-нибудь подобное впечатление, лучше ударь меня пару раз хлыстом.— Неплохая мысль, — согласился я.Она окинула меня хмурым взглядом.— И все равно мои узлы гораздо аккуратнее твоих, — заявила она.— Ты просто вредина упрямая, — рассмеялся я и поднял её на руки.— Ничего подобного, — вырываясь, воскликнула она. — Это так и есть.Я поцеловал её.— Да, твои узлы действительно лучше моих!Она недоверчиво посмотрела на меня и, несколько смягчившись, улыбнулась.— Но вот это твое пощелкивание пальцами было совершенно излишним, — снова внезапно разозлившись, заметила она. — Я имею в виду кормление из твоих рук.— Зато какое впечатление это произвело на Хо-Ту!— Кажется, да, — согласилась Элизабет.— Не кажется, а точно! — подтвердил я.— Все равно, — заявила Элизабет, — только попробуй выкинуть что-нибудь подобное, когда мы одни! Я тебя всего искусаю!— Обязательно попробую, — пообещал я, и она тут же накинулась на меня. — Кажется, тебе и эту ночь придется провести связанной, — сказал я.— Ты не посмеешь! — воскликнула она и принялась лягать меня ногой, один раз довольно серьезно задев меня по колену.Я сжал ей руки и отступил назад, уворачиваясь от её пинков. Она сопротивлялась вовсю, стараясь вырваться и достать меня своими кулачками. Я только посмеивался. Хотя, честно говоря, колено болело.— Успокойся, рабыня! — властным голосом бросил я ей.Она постепенно утихомирилась, хотя все ещё продолжала сердито сопеть. Я начал развязывать у неё на левом плече удерживающий тунику узел.— Кстати, ты знаешь, который уже час? — спросила она.— Нет, — ответил я.— Вот, — наставительно заметила она. — А если бы ты прислушивался к сигналам гонга, ты бы знал.— Ну, так сколько же сейчас времени? — поинтересовался я.— Восемь ударов большого гонга уже давно прозвучали, — сообщила она.— Ну и что?— А то, что я ничего не ела со вчерашнего утра, а если не вернусь в комнату для женского обслуживающего персонала до сигнала малого гонга, следующего после восьми ударов в большой гонг, то я пропущу ещё и завтрак. Я ведь не могу просто отправиться на кухню, как ты, и потребовать себе пяток яиц!— В этом и состоит мой метод приучения тебя к послушанию, — рассмеялся я.Она вырвалась из моих рук и снова накинула узел, поддерживающий тунику, на плечо.— Мое обучение может подождать, пока я позавтракаю, — сказала Элизабет.— Мне кажется, ты просто на меня обиделась.Она улыбнулась.— После завтрака наше приучение к повиновению пойдет полным ходом!С этими словами она повернулась и выскользнула в коридор.Я сбросил шкуры с ложа любви на пол и улегся.Разбудило меня легкое потряхивание Элизабет, вернувшейся после завтрака повеселевшей и оживленной.— Ожидание пошло на пользу? — поинтересовалась она.— Мне кажется, ты слишком долго завтракала, — заметил я.— Овсянка из корыта для животных была сегодня особенно хороша, — ответила Элизабет. — Никак не могла оторваться.Я закрыл дверь и запер её на засов.— У меня, кажется, начинают появляться какие-то проблемы, — сказала она.Я вопросительно посмотрел на нее.— Я пыталась выяснить, но так и не смогла узнать, когда начнется мое обучение.— Вот как, — глубокомысленно заметил я.— Вместе со мной, кажется, будут и другие девушки.— Вероятно, — сказал я. — Зачем им тратить столько времени понапрасну, обучая каждую из вас в отдельности.Мне подумалось, что это вряд ли будут те девушки, которых я видел ночью. Очевидно, пока они не начнут говорить по-гориански, их не будут подвергать дополнительному обучению. Насколько я знал, земных девушек обычно распродают как самых диких варваров по очень низким ценам. С другой стороны, могло случиться и так, что доставленные прошлой ночью девушки или хотя бы часть из них будут проходить курс обучения вместе с Элизабет, одновременно с местными нравами изучая и язык. Тот факт, что тренировка Элизабет не началась немедленно, наводил на предположения, что именно так с ними и решено поступить.— Сегодня вечером, — продолжала Элизабет, — после шестнадцати ударов большого гонга мне нужно явиться к кузнецу.— Кажется, маленькой тачакской рабыне снова придется носить в носу кольцо.— Оно тебе нравилось? — поинтересовалась Элизабет.— Очень, — признался я.— Впоследствии я тоже его полюбила, — сказала она.— На этот раз вставить кольцо не будет так болезненно.— Да, я тоже так думаю, — она опустилась на пол так же просто и естественно, как истинная горианка. — Что ты узнал нового о доме Кернуса сегодня ночью?— Обязательно сейчас тебе расскажу, — сказал я, усаживаясь рядом с ней.— Сама-то я узнала не так уж много. Сидела тут, понимаешь, на одном месте как привязанная.— Очень точное сравнение, — подметил я — Зато я узнал столько, что хватит для нас обоих.И я подробно рассказал Элизабет все, что мне довелось увидеть в доме и в горах. Она была чрезвычайно заинтригована, хотя временами на её лице отражался испуг, когда я поведал о том, что здесь называли «зверем», или глубокая печаль, когда я упомянул о доставленных с Земли девушках, которых, вероятно, дом Кернуса выставит на продажу.— И что мы будем делать дальше? — спросила она.— Прежде всего следует собрать как можно больше сведений о доме Кернуса, — ответил я. — Ты хорошо знаешь его внутреннее расположение?— Некоторые части дома мне известны довольно хорошо. А кроме того, я смогла бы получить у Капруса глиняный пропуск для посещения большего количества помещений в доме.— Но здесь есть, наверное, и запретные территории?— Да, — ответила она.— Очевидно, придется заняться самостоятельными исследованиями.— Прежде всего разузнай, в какие части дома ты можешь свободно заходить. Думаю, ты сможешь беспрепятственно посещать множество мест, запретных для меня. С другой стороны, передо мной открыты помещения, проникнуть в которые тебе не удастся. Контора Капруса, например. Хо-Ту, я уверена, будет только рад показать тебе дом. Таким образом, ты не только познакомишься с расположением комнат в доме, но и узнаешь, вход в какие из них для тебя запрещен.Некоторое время я размышлял над её предложением.— Да, план хорош, — признал я. — Он прост и, вероятно, вполне осуществим.— После хорошего завтрака я становлюсь очень сообразительной, — призналась Элизабет.— Это верно, хотя и до завтрака отсутствием сообразительности ты не страдала, — заметил я.— Но после завтрака — совсем другое дело, — улыбнулась Элизабет. — В такое время я становлюсь просто гениальной.— Сейчас как раз настало это самое «после завтрака».— Ну, значит, тебе самое время оценить всю мою гениальность, — сказала она, положив руку мне на плечо.— А вот я, между прочим, как раз ещё не завтракал.— Ну вот, — она обиженно надула губы.— Покажи мне, где обедают свободные слуги в этом доме.— Это единственное, о чем ты все время думаешь, — заметила она.— Я думаю не только об этом.— Да, это верно, — признала она.
Элизабет привела меня в комнату, примыкающую к кухням. Здесь мы застали несколько охранников, двух булочников, оружейных дел мастера и писца. Столики были небольшими. Я занял один из них, и Элизабет опустилась на колени слева от меня. Она подняла голову и к чему-то принюхалась. Следуя её примеру, я тоже потянул носом. Мы изумленно переглянулись.К столику подошла обслуживающая рабыня в белой тунике и покрытом белой эмалью ошейнике и опустилась передо мной на колени.— Чем это пахнет? — спросил я.— Это черное вино с Тентисских гор, — ответила она.Мне приходилось слышать о черном вине, но не доводилось его пробовать. Оно довольно распространено в Тентисе, но я не знал, что его употребляют в других городах.— Принеси два бокала, — приказал я.— Два? — спросила девушка.— Рабыня, — кивнул я на Элизабет, — попробует его первой.— Конечно, хозяин, — ответила девушка.— Поджарь хлеба, — продолжал я, — и принеси меду, несколько яиц вулоса, кусок жареного мяса боска и тарианских фруктов.Девушка послушно кивнула, грациозно поднялась на ноги, сделала два-три шага назад, склонив голову в поклоне, и, повернувшись, быстро отправилась на кухню.— Я слышал, — сказал я Элизабет, — что черное вино употребляют горячим.— Невероятно! — улыбнулась она.Вскоре у нас на столе уже стояли два бокала с кружащимися над ними тонкими струйками пара.Я долго приглядывался к темной дымящейся жидкости, вдыхая её неповторимый аромат. Элизабет, стоя на коленях, также, насколько позволяла её поза, старалась сунуть нос в бокал. Наконец, убедившись, что за нами никто не наблюдает, я протянул один из толстостенных бокалов ей, мы тихонько чокнулись их гранеными краями и поднесли вино к губам.Оно оказалось чрезвычайно крепким, насыщенным приправами, но ошибиться было невозможно — это был кофе.Я поделился завтраком с Элизабет, сообщившей, что он понравился ей гораздо больше, чем овсянка, которую ей пришлось есть прямо из корыта в комнате для женской прислуги.— Завидую я вам, свободным людям, — призналась Элизабет. — В следующий раз ты будешь рабом, а я убийцей.— На самом деле все это очень странно, — заметил я, занятый собственными мыслями. — Тентис не торгует зернами для черного вина. Я как-то слышал, что чашка этого напитка в Аре несколько лет назад стоила почти целую серебряную монету. Но даже в самом Тентисе черное вино употребляется только в домах представителей высших каст.— Может, зерна доставлены с Земли?— Первоначально зерна действительно были завезены на Гор с Земли, — сказал я. — Как и множество других семян. Однако я очень сомневаюсь, чтобы корабль, который я видел прошлой ночью, среди прочего груза доставлял сюда нечто столь тривиальное, как зерна для черного вина.— Ты, вероятно, прав, — заметила Элизабет, с зажмуренными от удовольствия глазами делая очередной глоток горячего черного кофе.На какое-то мгновение мне припомнилось, что воин, убитый, очевидно, по ошибке вместо меня на мосту в Ко-Ро-Ба, тоже был из Тентиса.— Прекрасный напиток, — сказала Элизабет, заглядывая в опустевший бокал.Завтрак подошел к концу, и мы вернулись в мою комнату, предварительно развязав сделанный мной на двери личный узел. Когда мы вошли, я плотно закрыл дверь на засов и снял с себя пояс с мечом.Элизабет собрала сброшенные мной на пол шкуры и расстелила их на каменном ложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49