ГЛАВА 8
«У тебя неприятности, Мел Протерой», — думала Мел, проезжая в машине по переполненным улицам Манхэттена. Ей казалось, будто она вытянула выигрышный лотерейный билет и нечаянно выбросила его с мусором.
Мел включила радио и услышала, что городские власти решат судьбу проектов для западного района города в следующий вторник. Комментатор объяснял:
— Мне хотелось бы узнать, что слушатели думают об этих двух предложениях? Группа Шипли намеревается реставрировать район и оставить его в прежнем виде, подвергнув сносу лишь одно здание. Синдикат Кларксона, с другой стороны, строит более блестящие планы. Они намереваются снести весь район и построить новые высотные дома. Вполне естественно, что оппоненты по-разному подходят к решению одной и той же проблемы, и мне хотелось бы узнать ваше мнение.
Мел внимательно слушала, как большинство людей, звонивших в студию, высказалось в пользу проекта Кларксона.
— Кто будет платить за реставрацию? — спрашивал мужчина, говоривший, как человек высокообра-
зованный. — И почему люди, которые не в состоянии заплатить за жилье, должны жить в домах, которые так дорого обойдутся? Жаль, что никто не берется реставрировать мой дом, мне бы хотелось кое-что пристроить и сделать стеклянную крышу над гостиной. Может быть, вы перешлете мой адрес мистеру Шипли?
Радиокомментатор понимающе хмыкнул.
— У нас разрываются телефоны. Многие поддерживают это мнение. Вот опять звонят. Мы вас слушаем. Микрофон включен.
— Меня зовут Дердар. Мне надоело, когда с людьми не считаются. Почему строители должны работать и ничего не получать взамен?
На лбу Мел выступила испарина. Она отлично понимала звонивших. Они абсолютно не разбирались в сути дела. Увидев автомат на углу, Мел остановила машину и принялась искать монетку в кармане.
Она узнала номер телефона по справке и позвонила на радиостанцию. Мел рассказала служащей о том, что она будет говорить. Поскольку мнение Мел было прямо противоположно тем, что высказывались раньше, она получила возможность выступить в эфире. Прежде чем она успела обдумать свои слова и даже ощутить нервозность, радиокомментатор уже спрашивал ее имя и объявил, что микрофон включен.
— Привет, — начала она. — Я... Я... — во рту пересохло, и Мел ничего не могла сказать. Все мысли словно улетучились из головы. — Я...
— Вы на проводе? — спрашивал радиокомментатор. — Что вы хотите сказать нам?
Мел понимала, что обязана высказаться, иначе подходящий момент будет упущен. У нее появилась возможность реально помочь Бену.
— Мне кажется, что вы неправильно освещаете разногласия, существующие в проектах перестройки районов. Дело не в том, чтобы сохранить деньги и построить на них небольшой концертный зал, где летом можно проводить концерты классической музыки, и даже не в том, чтобы использовать эту сумму на ремонт других домов. Несмотря ни на что, городские власти обязаны тратить деньги на жилье для бедняков. Нужно сделать выбор между честью и бесчестием, между безличным, безобразным и
очень дорогим проектом и более дешевым, который поможет отремонтировать уже существующие дома. Многие старые здания — настоящие драгоценные камни, — она вовремя вспомнила фразу Бена. — Это дома для людей. Они имеют душу и историю. И могут рассказать о многих человеческих жизнях, надеждах и мечтах. Нельзя просто снести их.
— Спасибо, Маргарет, — Мел назвалась вымышленным именем. — А как же с проблемой жилья для населения? Высотные здания могут вместить гораздо больше людей, чем те, что есть сейчас, не так ли?
— А кроме этого, они создадут почву для развития преступности, хулиганства и безобразий. Нью-Йорку не нужен еще один район, похожий на Стуйвезант Тауаз, — Мел повесила трубку и глубоко вздохнула. Интересно, узнал ли кто-нибудь ее голос? Слышал ли Бен то, что она говорила? Девушка вернулась к такси, где ее ожидал спешивший пассажир.
— Садитесь, пожалуйста.
В машине Мел продолжала слушать обсуждение. Она сильно расстроилась, ибо все звонившие после нее не слышали ее слов. Они все для себя уже решили. И в большинстве своем упрямо предпочитали проект строительства небоскребов, а не превосходный план Бена. У нее появилось дурное предчувствие: Бену предстоит настоящая битва.
Несмотря на то, что произошло в его квартире несколько дней назад, Мел интуитивно догадалась, что у него еще есть шанс. И решила помочь ему в этой борьбе.
Но что она может сделать? Конечно, она знает немного о планировании окраин. Может быть, ее учитель Фил способен помочь?
— Нет, это не подойдет, — пробормотала Мел, позабыв, что на заднем сиденье сидит пассажир. Бен, конечно, знает об этом больше, чем она и Фил вместе взятые. Он в этом эксперт. Если она хочет помочь ему, то нужно сделать все самой и по-своему. Но что она может предпринять? Бесплатно подвозить членов городского комитета?
— Вы только послушайте этих идиотов! — воскликнул пассажир, имея в виду звонивших на радиостанцию. Он заговорил впервые после того, как назвал адрес. Его слова полностью совпали с ее
чувствами, и девушка улыбнулась в зеркальце водителя.
— Вы за проект Шипли? — спросила она.
— Конечно, как и любой разумный человек. Этот проект сохранит деньги городу и даст возможность Нью-Йорку иметь красивый район.
Любопытство Мел возросло, она поинтересовалась, не затрагивает ли проект Бена его лично.
— Нет. Просто не люблю, когда выигрывают дураки. Похоже, что Шипли — хороший парень. Но он не додумался организовать кампанию в свою поддержку. Без нее он явно проиграет. Нужно начинать с низов, привлечь на свою сторону народ, а потом уже бороться. Все газеты должны кричать об этом. А он не понимает, что вступил в настоящую схватку.
— А как бы вы поступили в этом случае?
— Не знаю. Иначе я бы сам поднялся наверх. Я просто высказал свое мнение. Поверните направо и высадите меня на углу.
Мел следила за тем, как человек переходит улицу, и думала, что он неожиданно стал ее крестным отцом. Хотя небрежная одежда и небритая физиономия не вязались с обликом Спасителя, мужчина сделал многое. Он был безусловно прав в том, что кампанию нужно начинать с низов. Мел не сомневалась, что способна провести ее лучше, нежели Бен и его друзья по колледжу. Работа в такси научила ее общаться с разными людьми и поддерживать любой разговор. Как поется в песне, все любят своих любимых, и людям, без сомнения, нравится беседовать с теми, кто их внимательно и по-дружески выслушивает.
Именно в этот момент до Мел донесся голос звонившего на радиостанцию:
— Люди, живущие в этом районе, абсолютно безразличны к предложению Шипли.
— Спасибо, сэр, — сказала Мел вслух. Она не поверила в то, что жильцам на это наплевать. Она сможет помочь, если докажет, что они горой стоят за предложение Бена.
— Я пойду по этой стороне улицы, а ты — по той, — прохладный морозный воздух будоражил чувства Мел. Они с Элани написали две страницы петиции в защиту проекта Бена и дюжину листов более подробных описаний его плана реконструкции.
— Подождите, пожалуйста, — Мел заметила женщину, которая показалась ей знакомой. Девушка моментально вспомнила, что именно с ней разговаривал Бен, когда она впервые отвозила его в этот район. Тогда эта женщина была одета в облегающий красный спортивный костюм. Теперь она была в брюках и пальто, почти без косметики. Изо рта торчала дымящаяся сигарета.
— Вы не подпишете нашу петицию? — Мел принялась объяснять суть проекта Бена и свое желание помочь ему.
— Конечно, милая. Может быть, я могу помочь чем-то еще?
Мел с готовностью приняла предложение женщины. Нужно было получить максимум подписей и пригласить людей на демонстрацию, которую Мел планировала провести в воскресенье. За два дня до заседания городского комитета, на котором решится судьба этого района.
К концу дня у Мел гудели ноги. Она дважды прошлась по каждой улице, заходя к жильцам, которых раньше не было дома. Почти все с радостью подписали петицию, и многие предложили свою помощь. Еле волоча ноги, но в радостном возбуждении, Мел вернулась к машине, чтобы встретиться с Элани.
— Как у тебя все прошло? — прокричала она, заметив приближающуюся подругу.
Хотя Элани находилась в квартале от нее, до Мел долетел ее громкий смех:
— Сто пятьдесят подписей. А у тебя? Размахивая петицией, Мел объявила, что собрала сто девяносто.
— Здорово! — радовалась Элани. — Мы — лучшие агитаторы во всем государстве. Если бы за это платили, мы бы стали богачками!
— Послушай, Элани. Необходимо получить разрешение на демонстрацию и, кроме того, заручиться поддержкой владельцев магазинов. Может быть, займешься первым? Бен говорил, что поддержка мелких предпринимателей очень важна, — Мел ос-
тановилась, чтобы передохнуть. Ее щеки от мороза порозовели. — А я поговорю с лавочниками. Элани улыбнулась.
— Ты по-настоящему взялась за дело, не так ли?
— Ты имеешь в виду сбор подписей?
— Нет. Бена. Именно этим ты сейчас занимаешься?'
— Я собираю подписи и организовываю демонстрацию в поддержку определенного проекта. Это хорошее дело, а остальное меня не касается, — стараясь уйти от расспросов, усмехнулась Мел.
— Ты напоминаешь мне политика, который участвует в избирательной кампании, но не хочет называть себя кандидатом, — заметив, что Мел не собирается отвечать, Элани продолжила: — Хорошо. Я схожу и получу разрешение на демонстрацию. Идет автобус. А ты продолжай здесь, старушка.
Мел благодарно улыбнулась и позвала:
— Элани!
Элани повернулась, заметив, что автобус уже остановился.
— Что?
— Ты такая худенькая!
Мел подождала, пока автобус ушел, потом еще раз внимательно осмотрела район. Дневное солнце отражалось на старых кирпичах. Мел впервые по-настоящему ощутила, что любит это место, хотя, проезжая здесь много раз, она этого, конечно, не чувствовала. Если отношения с Беном не наладятся, все равно ее поступок оправдан.
Поскольку большинство фонарей вышло из строя, район погрузился в темноту через два часа. Возвращаясь к машине, Мел радовалась тому, что ей удалось уговорить хозяев лавок поддержать Бена. Все они обещали помочь и организовать распродажу товаров во время демонстрации в воскресенье. В тумане она услышала звук шагов, кто-то быстро приближался к ней. Сердце бешено заколотилось. Но это был подросток, который спешил домой.
— Опаздываю на ужин! — рассмеялся он.
Нужно было торопиться, поскольку Мел опаздывала на работу. Она поменялась на ночную смену, чтобы днем заниматься петицией.
Вернувшись домой, она поставила ужин в микроволновую печь и позвонила Элани.
— Ты получила разрешение на демонстрацию?
— Кроме городских властей пришлось обращаться в полицию, — объяснила Элани.
— Все в порядке?
— С полицией проблем не было, они обещали заблокировать улицы и помочь во всем. А вот с городскими властями было труднее. Меня заставили написать прошение. Должно пройти семьдесят два часа, прежде чем дадут ответ.
— Это же три дня! Какая жалость! Непонятно, почему они сразу не дали разрешение? Но мы не будем менять планы.
— И я так думаю, — согласилась Элани. — Мы все равно получим разрешение.
— Нужно еще многое сделать, — сказала Мел.— Где найти оркестр? Вот бы организовать танцы на улице, когда появятся телевизионщики.
— Телевизионщики! — радостно закричала Элани. — Ты — гений!
— Только благодаря рекламе городской комитет сможет понять, что жильцы поддерживают предложение Шипли. И, — продолжила Мел, — надо разрекламировать распродажу и попытаться придумать аттракционы для детей. Так наша демонстрация превратится в огромную ярмарку в центре самого бедного района Нью-Йорка!
— Мел, ты создана для общественной работы. Я свяжусь с тобой утром. Кстати, Бен не звонил?
— Нет еще. Пока, Элани.
Работая ночью, Мел обдумывала, как лучше организовать мероприятие. Она слышала, что радиостанция передавала календарь предстоящих событий для прессы. Высадив пассажира, Мел позвонила туда и рассказала о предстоящей демонстрации. Ее спросили, какую группу она представляет, и Мел назвала: «Группа в поддержку реставрации района в Аппа Уэст Сайд». И дала телефон Элани, на случай, если кому-нибудь понадобится дополнительная информация.
Мел обдумывала план действий. Нужно переговорить с женщиной, которая вызвалась продавать домашнее печенье. Позаботиться о листовках,
разъясняющих превосходство проекта Шипли, и об объявлениях, что демонстрация состоится в воскресенье. Можно разбросать их, когда она будет ездить по городу. А как с выступающими? Фил может выступить вместе с жильцами. Эти мысли ни на секунду не отпускали Мел. Она не замечала пассажиров, раздумывая о приготовлениях к воскресенью, о Бене и его реакции на ее поступок.
Внезапно девушку охватило дурное предчувствие, появились кошмарные видения. А вдруг Бен посчитает ее навязчивой? Что, если все провалится, и никто не явится на демонстрацию? А если будет большое сборище и внезапно придут подростки-хулиганы? И кубинско-китайский ресторан начнет бесплатно кормить собравшихся фирменным черным супом? На какое-то мгновение она даже решила, что больше не будет заниматься организацией демонстрации. Лучше не совать нос в чужие дела.
— Но зачем мне оставаться в стороне? — сказала Мел вслух. — Что будет с миром, если все станут сторонними наблюдателями?
— Вы что-то сказали, мисс? — спросила пассажирка.
— Нет, нет, ничего.
— Мне показалось, что вы философствуете, — заметила матрона в дорогом шерстяном костюме. — Обожаю приземленную философию людей с улицы.
Поскольку зажегся красный свет, Мел не смогла до конца рассмотреть женщину. Она явно удачлива в жизни, властна и бесчувственна, иначе глаза не были бы столь бесцветными. Чтобы предотвратить все попытки разговора, Мел поставила пленку с ариями в исполнении Паваротти. Вот уж действительно приземленная философия!
Когда ранним утром Мел дотащилась до дома, голова не переставала работать, хотя тело требовало сна. Следующие три дня она была совершенно занята.
— Какой ты прекрасный организатор! — восхитилась Элани в субботу, за день до демонстрации. — Я и представить не могла, что в тебе это есть. Через пять лет ты будешь членом всех родительских комитетов, церковных собраний и так далее!
— Лучше сошли меня в Сибирь, — предостерегла ее Мел. — Может, через пять лет я возглавлю чью-нибудь избирательную кампанию.
— Через пять лет ты, возможно, будешь есть кашу на завтрак с Беном.
— С джемом из черной смородины, —• глаза Мел затуманились. — Вот будет здорово!
— Что будет здорово? Бен или джем из черной смородины? — хихикнула Элани. — Вы отличная пара, оба красавцы. Таких показывают по телевизору.
— Я не гожусь для телевидения, — смешалась, Мел. — Я вообще ненормальная. И разговариваю сама с собой.
— Недостатки есть у всех. А что, если Бен распевает в душе? — Элани вздрогнула. — Ненавижу людей, которые поют в душе.
Приклеивая объявление на дерево, Мел рассмеялась.
— Ты никого не можешь ненавидеть, — и добавила: — Что касается наших планов, то мы, наверное, дурочки. Разве наша демонстрация обеспечит хорошую рекламу Бену? Во всяком случае, она не поможет мне добиться Бена и джема из черной смородины. Ничто не сработает, если не будет телевидения. Наверное, Бен и так уже злится на меня. Скорее всего, он вообще не захочет со мной разговаривать. Он может даже заставить полицию арестовать меня. Боже сохрани!
— За что? — изумленно спросила Элани.
— За то, что я делаю все, чтобы вернуть его.
— Это правда?
— О, Элани! — когда Мел заговорила, ее глаза словно смотрели куда-то вдаль. — Он может так подумать. С этого все и начиналось. Но теперь я убеждена, что его проект действительно лучший. Мне бы не хотелось жить в одном из безобразных высотных зданий, которые собираются возводить городские власти. И, конечно, я хочу, чтобы у нас с Беном появился шанс разобраться во всем и уладить наши разногласия.
— О, кстати, о разногласиях, — тон Элани изменился. — Пожилой человек по имени Рамирез хочет поговорить с тобой. Похоже, он злится.
— Из-за чего? — заволновалась Мел.
— Он не хочет объяснять. А вот и он. Мел изобразила улыбку.
— Привет, мистер Рамирез. Как дела?
— Дела? Как дела? Ужасно. Повсюду хулиганы, здания не отапливаются, кошмар! Нужно рассказать людям об этом, — от возмущения глаза его округлились.
— Именно это мы и попытаемся сделать с помощью демонстрации, — защищалась Мел.
— Кто вы такая? Вы здесь не живете. У вас хорошая работа, достаточно денег, чтобы оплачивать по счетам, и свободное время, чтобы заниматься этим. Посмотрите на свою шикарную одежду.
Мел окинула себя взглядом: куртку и шерстяные брюки она купила в комиссионном магазине со скидкой. Рамирез остановился, чтобы передохнуть, и продолжил свою гневную речь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15