Кийстна считал, что поведение Ваарика невозможно понять без учета одного очень важного обстоятельства, а именно: по своей натуре Ваарик человек заседаний, на собраниях он чувствует себя как рыба в воде. Он охотно появляется на всех совещаниях, конференциях, коллегиях, вообще на всякого рода сборищах, с удовольствием выступает и говорит то, чего от него ждут. На пего можно положиться. Глупо думать, будто Ваарик разнервничался из-за того, что совещание было чрезвычайно представительным. Сам Кийстна объяснял поведение Георга Ваарика расстройством желудка, которое люди из глупого предубеждения стараются всегда скрыть. Из зала Георг Ваарик помчался в мужской туалет и заперся там в кабине. Кийстна был убежден, что из всей этой истории не следует делать служебных выводов, в институте Ваарик до сих пор с делами справлялся, справится и в дальнейшем. Это Кийстна, как он сам утверждал, сказал и Мёльдеру. Сразу же после окончания совещания. Между прочим, Феликс Кийстна со своей стороны немало постарался, чтобы Ваарик был назначен директором института, у Кийстна нужных связей хватало повсюду. Добавим к тому же, что Кийстна был увлечен Лайне Рипс, женой Ваарика.
Сергеев — во время выступления Ваарика он читал рассказ, напечатанный в «подвале» газеты «Ноорте Хяэль», но успел все же заметить, как Ваарик сломя голову выбежал из зала,— просто отмахнулся от всех разговоров. «Не стоит делать из мухи слона»,— говорил он в перерыве всякому, кто принимался обсуждать странное поведение Ваарика. Сергеев был человеком уравновешенным, и удивить его было непросто. Вельтман, Яанберг и Игнатьев начали ему возражать, но Сергеев не стал их даже слушать и направился в киоск покупать новую газету.
Игнатьев заметил, что нельзя относиться к людям так равнодушно, как Петр Петрович» Он посетовал на то, что именно Кивикаар вел собрание, Кивикаар был скор на решения. Он вполне может поставить в верхах возрос о том, можно ли оставлять руководство институтом в руках человека с такими слабыми нервами. Ваарику следует немедленно, как только он обретет равновесие, поговорить с Кивикааром. Его поддержал Велотман, который в глубине души был рад, что Ваарик опозорился, он терпеть не мог Ваарика, распространявшего слухи, будто Вельтмап заискивает перед академиками.
Яанберг пообещал разыскать Ваарика и узнать о причине случившегося, он считал себя другом Ваарика, хотя и порядком в нем разочаровался. Двадцать лет назад он возлагал на Ваарика большие надежды, но не в характере Ваарика было сражаться с трудностями, он предпочитал их обходить. В течение всего совещания Яанберг развлекался новой указкой, которой в сложенном виде можно было писать как шариковой ручкой. На своих лекциях Яанберг охотно пользовался наглядными пособиями, так при разборе диаграмм и карт, да и при показе диафильмов, от такой карманной указки была немалая польза. На совещании он без конца складывал и раскладывал ручку-указку по звеньям, теперь, вспоминая об этом, он не мог освободиться от чувства, что выступающий с трибуны Георг не сводил глаз с его нового приобретения.
Что же произошло с Георюм Ваариком на самом деле Но сначала коротко о нем самом. Ваарика единодушно считали человеком энергичным и преуспевающим. И выглядел он очень даже импозантно: выше среднего роста, плечист, густые темные волосы, начинающие седеть на висках, решительный подбородок и почти военная выправка. Одевался он всегда корректно, это делало его еще более представительным. За своей внешностью Георг Ваарик стал следить уже в последних классах средней школы. Заработок его родителей был не ахти как велик, отец, бывший банковский служащий, работал бухгалтером в конторе по благоустройству города, мать — рецептором в аптеке; в те времена принцип материального стимулирования еще не применялся так широко, премии отец получал редко, а мать вообще не получала, но для сына они делали все, что было в их силах. В семействе Ваари-ков жили согласно убеждению, что одежда делает че-
Ловска, и эту точку зрения Георг Ваарик впитал с молоком матери. Он просто не мог не одеваться хорошо. В общении с людьми Георг Ваарик был вежлив и внимателен, включая подчиненных, будь то незначительный молодой лаборант или ворчливая старуха уборщица. Оратор он был прекрасный, особенно удавались ему застольные речи. Ваарик работал директором института, на этот пост он был назначен всего год тому назад. Правда, институт не входил в систему академии наук, а находился в ведомственном подчинении. Завистники не уставали повторять, что научный вес института пустяковый, за громким названием скрывается обычный вычислительный центр, их организация как раз вошла в моду. В институте был свой ученый совет, однако он не имел права принимать диссертации к защите. Поэтому те, для кого главное в науке — ученая степень, относились к ваариковскому институту свысока. На завистников Ваарик обрушивался утверждением, что в науке значение имеет не степень, а труд; история науки доказывает, что авторами многих основополагающих открытий были не увенчанные высокими титулами академики, а преданные работе маленькие, незаметные труженики. Это он любил повторять, хотя думал так же, как его завистники.
Сам Георг Ваарик был кандидатом экономических наук. В университете, правда, изучал юриспруденцию, но когда кто-нибудь пытался его поддеть — мол, какой из него экономист, если у него даже нет специального образования,— Ваарик парировал нападки напоминанием, что и Маркс изучал право. Своих однокурсников Ваарик удивил тем, что кандидатскую диссертацию защитил очень быстро, уже в середине пятидесятых годов, когда ему было всего лет двадцать восемь. В те времена защищаться было не так легко, как несколько позже, и о Георге Ваарике заговорили как об исключительно способном специалисте в области общественных наук.
А вот с докторской диссертацией ему не повезло. Ваарик с большим азартом принялся развивать, расширять и углублять свою кандидатскую, где он рассматривал роль машинно-тракторных станций как рычагов крупного социалистического производства в сельском хозяйстве. В кандидатской диссертации Ваарик ограничился машинно-тракторными станциями южной Эстонии, в докторской охватил станции всей республики, причем одна глава была посвящена анализу всесоюзных данных. Он немало потрудился над сбором материалов, бывал неоднократно в Москве, Киеве, Риге и Вильнюсе, надеялся написать работу, которая привлечет внимание во всей стране. Но машинно-тракторные станции ликвидировали раньше, чем он успел защититься. Для Ваарика это был тяжелый удар. Во-первых, пошла насмарку работа почти десяти лет, во-вторых, нашлись недоброжелатели, которые попытались поставить под сомнение его научную деятельность в целом. Правда, над ним иронизировали больше за глаза и в кулуарах, особенно изощрялись те, кого он когда-нибудь задел или даже критиковал — в молодости в пылу полемики он не пасовал и перед авторитетами. Георг Ваарик не стал ждать, когда ему вцепятся в горло открыто, в печати, он решил привести в исполнение свое давнее намерение — переехать в столицу. Он жаждал более широкого поля деятельности, чем чтение студентам из года в год одного и того же курса, учебные аудитории были слишком узки для его натуры.
В Таллине ему долго пришлось ждать попутного ветра, здесь его знали еще мало, но Ваарик неуклонно шел к своей цели. После того как он выступил на нескольких специальных совещаниях, опубликовал в столичных газетах ряд статей и завел нужные знакомства, перед ним открылись двери залов, где проходили наиболее важные и значительные собрания. Именно тогда, когда наверху его уже приметили, когда он снова почувствовал себя как рыба в воде, его направили заведовать сектором в новый, только что организованный институт. Направление это было Ваарику не по душе, вес у института был не больше, чем у средней лаборатории, работа в таком захудалом учреждении могла горько испортить репутацию. Георг Ваарик задавался вопросом: неужели его песенка ученого спета раньше, чем он успел набрать настоящую высоту? Он проклинал себя за то, что связался с современными проблемами, избрал объектом своих исследований машинно-тракторные станции и пренебрег куда менее опасной темой — разложением крупной промышленности в буржуазный период. Он упрекал себя и в том, что расстался с юридическими науками, авторитет юристов неуклонно рос.
Вскоре выяснилось что он не совсем погорел, что не все карты биты. Министр промышленной отрасли, в которой работал Ваарик, оказался человеком широким, он намеревался превратить институт в крупный исследовательский центр. Скорее по инициативе министра, чем директора, для института была приобретена электронно-вычислительная машина; ни одно другое министерство в то время их еще не имело, и Георг Ваарик постарался побыстрее проникнуть в основы кибернетики. Его цепкая память и способность с ходу усваивать новые сведения оправдали себя и на этот раз, и через год Ваарик с само собой разумеющейся уверенностью утверждал — и сам искренне верил в свои слова,— будто руководство современными сверхсложными экономическими процессами немыслимо без ЭВМ, что конечно же соответствовало действительности. Директор института, экономист старой школы, делал упор на сбор статистических данных и составление сводок, да и при прогнозировании он больше доверял опыту прошлого, чем модной прикладной математике, опирающейся на электронно-вычислительную технику. Ваарик понял, что конфликт между отстающим от времени директором и министром, приходящим в восторг от каждой новой идеи, неизбежен, это вдохновило его еще серьезнее углубиться в возможности использования счетно-вычислительных машин. Ему пришлось долго ждать, пока наконец вспыхнула ссора. Всего лишь два года назад директора института с хвалебными речами отправили на пенсию, па деле же его освободили от должности за то, что он не справлялся со своими обязанностями, и за моральное разложение: старик, всегда любивший приложиться к рюмке, стал пить все чаще, д кроме того, прилип к юбке переводчицы информационного сектора, которая была вдвое моложе его. Последнего ему не простила его законная супруга, заведующая отделом райисполкома, которая тут же довела до директивных органов сведения о моральном облике мужа. В критические для директора дни Георг Ваарик не находил себе места, а еще больше после того, как директора уже отправили на пенсию: назначение нового директора затягивалось.
Однако все кончилось так, как надеялся Ваарик: его назначили новым директором. Кандидатуру Ваарика поддержал министр, который, как выяснилось, хорошо запомнил его воинственное выступление несколько лет назад и которому явно импонировало его умение ори-*
вотироваться в мистической сфере электронно-вычислительных машин. Министр требовал только одного: чтобы Ваарик поскорее закончил докторскую диссертацию, работу над ней — по инициативе министра и с целью угодить ему — он начал уже довольно давно. Но работа не клеилась. То ли иссякла его энергия, то ли поколебалась вера в себя, но диссертация, в которой рассматривался на вид простой, а по существу сверхсложный круг проблем кооперации в промышленности, была все еще не закончена. Никак не удавалось выработать оптимальную модель внутриотраслевых и межотраслевых связей, хотя в его ведении была ЭВМ второго поколения.
Зато Георг Ваарик постоянно выступал со статьями, освещающими проблемы развития промышленности, в статьях он обязательно касался и возможностей использования вычислительной техники, будь то руководство текущим производственным процессом или планирование. Он писал о необходимости создания систем автоматического управления производственными процессами и о более углубленном, по сравнению с существующим, изучении межпроизводственных связей, и о научном моделировании этих связей, где главенствующая роль предназначалась опять же электронным вычислителям. В будущем Георг Ваарик намеревался составить из своих статей книгу, он даже начал уже переговоры с издательством, которые протекали вполне успешно. Будучи одним из активнейших членов общества «Знание», Ваарик часто выступал с лекциями. Не расстался он окончательно и с преподавательской деятельностью — работал на полставки консультантом на заочном отделении индустриального института. Постоянные выступления в периодической печати, по радио и телевидению, а также на различных собраниях, совещаниях и конференциях способствовали тому, что Георг Ваарик приобрел довольно широкую известность. Не отказывался он и от общественных поручений, когда ему их доверяли; недоброжелатели давали понять, что Георг Ваарик сам напрашивается на такие поручения; уже со школьной скамьи он всегда стремился выдвинуться. Но и друзья и противники считали его человеком исполнительным и целеустремленным. Противников у него, по правде говоря, и не было, он умел ладить с людьми.
Те, кто хорошо знал Георга Ваарика и его образ
жизни, затруднялись объяснить его неуравновешенное поведение перед авторитетной аудиторией. Так сглупить теперь, когда он как раз достиг вершины! Ему сочувствовали, но нашлись и злопыхатели. Странно, что число последних с каждым днем увеличивалось — их было уже куда больше, чем прежде противников. Как уже сказано, противников у него почти что и не было.
А теперь посмотрим на этот роковой день глазами самого Георга Ваарика.
Хотя ночью Георг Ваарик спал плохо, из рук вон плохо, на собрание он прибыл минут за десять до звонка. Обычно он появлялся еще раньше, ему нравилось перед началом заседаний беседовать с собравшимися, укреплять старые знакомства, завязывать новые. Он тщательно побрился и еще тщательнее выбирал галстук, который подошел бы не только к рубашке и к костюму, но и к носкам, ведь галстук и носки должны совпадать по тону. Он готовился к собранию как обычно и все-таки не испытывал того слегка приподнятого состояния, охватывавшего его всегда, когда предстояло совещание, более важное и значительное, чем обычные рабочие заседания. В последнее время у Ваарика вошло в привычку выбирать себе место в заднем ряду, откуда можно было бы хорошо обозреть весь зал. Так поступил он и теперь. В последнем ряду он чувствовал себя уютнее, как будто бы даже более защищенным, чем впереди. Когда-то, когда его только-только стали приглашать на важные совещания, он всегда старался попасть в первые ряды, чтобы лучше видеть и слышать, да и самому быть на виду. Теперь ему уже не нужно было лезть из кожи вон, его и так хорошо знали, теперь он мог спокойно следить за хором собрания из последнего ряда.
«Люди моего роста должны сидеть в задних рядах»,— объяснял Георг Ваарик друзьям, когда его спрашивали, почему он больше не садится в первые ряды. В том, что в конце зала он чувствовал себя защишеннее, Ваарик не признавался никому. Даже самому себе. Он внушал себе, что с годами привычки меняются, но полностью убедить себя в этом не удавалось. Что-то и в самом деле произошло. Он уже не мог выносить давки на улице,, в трамвае, в дверях магазинов, прикосновение чужих тел его раздражало. Неопределенное состояние тревоги усугублялось с каждым днем.
«Сегодня будет интересное совещание,— подумал Ваарик, оглядев зал,— собрались толковые люди». Георг Ваарик имел полное право думать так, он знал большинство сидящих в зале людей. Знал не только в лицо и по имени, со многими он был знаком лично. И настолько близко, что был уверен, будто видит их насквозь. Голубая мечта Хуго Вельтмана — титул академика, сейчас он укрепляет знакомства с влиятельными учеными, действительными членами академии наук и членкорами, чтобы те не провалили его на выборах... Как человек Феликс Кийстна симпатичный малый, но при этом ловкий и изворотливый администратор, в случае необходимости — с железной рукой, но, увы, совершенно лишен духовных интересов. Под хмельком Феликс любил попеть, но в театре и на концертах его никогда не увидишь, он не прочел ни одной новинки прозы, о стихах и говорить нечего; «сладкая жизнь»— вот все, что ему нужно. Но связи у Феликса обширные, с ним стоит водиться, на даче Кийстна Ваарик уладил не одно нужное дело.
Конечно, в оценке людей нетрудно ошибиться, разве легко заглянуть в душу другого человека, но случалось, что Георг Ваарик попадал в самую точку. Умение разбираться в людях он считал наиглавнейшим в багаже, необходимом руководящему работнику, чтобы успешно управлять делами. Важнее даже профессиональных знаний, которые он тоже умел ценить. Но в профессиональных вопросах руководителю могут помочь специалисты узкого профиля, если же он не разбирается в людях и не умеет выбрать себе помощников или вовремя разглядеть противников, то рано или поздно пойдет ко дну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Сергеев — во время выступления Ваарика он читал рассказ, напечатанный в «подвале» газеты «Ноорте Хяэль», но успел все же заметить, как Ваарик сломя голову выбежал из зала,— просто отмахнулся от всех разговоров. «Не стоит делать из мухи слона»,— говорил он в перерыве всякому, кто принимался обсуждать странное поведение Ваарика. Сергеев был человеком уравновешенным, и удивить его было непросто. Вельтман, Яанберг и Игнатьев начали ему возражать, но Сергеев не стал их даже слушать и направился в киоск покупать новую газету.
Игнатьев заметил, что нельзя относиться к людям так равнодушно, как Петр Петрович» Он посетовал на то, что именно Кивикаар вел собрание, Кивикаар был скор на решения. Он вполне может поставить в верхах возрос о том, можно ли оставлять руководство институтом в руках человека с такими слабыми нервами. Ваарику следует немедленно, как только он обретет равновесие, поговорить с Кивикааром. Его поддержал Велотман, который в глубине души был рад, что Ваарик опозорился, он терпеть не мог Ваарика, распространявшего слухи, будто Вельтмап заискивает перед академиками.
Яанберг пообещал разыскать Ваарика и узнать о причине случившегося, он считал себя другом Ваарика, хотя и порядком в нем разочаровался. Двадцать лет назад он возлагал на Ваарика большие надежды, но не в характере Ваарика было сражаться с трудностями, он предпочитал их обходить. В течение всего совещания Яанберг развлекался новой указкой, которой в сложенном виде можно было писать как шариковой ручкой. На своих лекциях Яанберг охотно пользовался наглядными пособиями, так при разборе диаграмм и карт, да и при показе диафильмов, от такой карманной указки была немалая польза. На совещании он без конца складывал и раскладывал ручку-указку по звеньям, теперь, вспоминая об этом, он не мог освободиться от чувства, что выступающий с трибуны Георг не сводил глаз с его нового приобретения.
Что же произошло с Георюм Ваариком на самом деле Но сначала коротко о нем самом. Ваарика единодушно считали человеком энергичным и преуспевающим. И выглядел он очень даже импозантно: выше среднего роста, плечист, густые темные волосы, начинающие седеть на висках, решительный подбородок и почти военная выправка. Одевался он всегда корректно, это делало его еще более представительным. За своей внешностью Георг Ваарик стал следить уже в последних классах средней школы. Заработок его родителей был не ахти как велик, отец, бывший банковский служащий, работал бухгалтером в конторе по благоустройству города, мать — рецептором в аптеке; в те времена принцип материального стимулирования еще не применялся так широко, премии отец получал редко, а мать вообще не получала, но для сына они делали все, что было в их силах. В семействе Ваари-ков жили согласно убеждению, что одежда делает че-
Ловска, и эту точку зрения Георг Ваарик впитал с молоком матери. Он просто не мог не одеваться хорошо. В общении с людьми Георг Ваарик был вежлив и внимателен, включая подчиненных, будь то незначительный молодой лаборант или ворчливая старуха уборщица. Оратор он был прекрасный, особенно удавались ему застольные речи. Ваарик работал директором института, на этот пост он был назначен всего год тому назад. Правда, институт не входил в систему академии наук, а находился в ведомственном подчинении. Завистники не уставали повторять, что научный вес института пустяковый, за громким названием скрывается обычный вычислительный центр, их организация как раз вошла в моду. В институте был свой ученый совет, однако он не имел права принимать диссертации к защите. Поэтому те, для кого главное в науке — ученая степень, относились к ваариковскому институту свысока. На завистников Ваарик обрушивался утверждением, что в науке значение имеет не степень, а труд; история науки доказывает, что авторами многих основополагающих открытий были не увенчанные высокими титулами академики, а преданные работе маленькие, незаметные труженики. Это он любил повторять, хотя думал так же, как его завистники.
Сам Георг Ваарик был кандидатом экономических наук. В университете, правда, изучал юриспруденцию, но когда кто-нибудь пытался его поддеть — мол, какой из него экономист, если у него даже нет специального образования,— Ваарик парировал нападки напоминанием, что и Маркс изучал право. Своих однокурсников Ваарик удивил тем, что кандидатскую диссертацию защитил очень быстро, уже в середине пятидесятых годов, когда ему было всего лет двадцать восемь. В те времена защищаться было не так легко, как несколько позже, и о Георге Ваарике заговорили как об исключительно способном специалисте в области общественных наук.
А вот с докторской диссертацией ему не повезло. Ваарик с большим азартом принялся развивать, расширять и углублять свою кандидатскую, где он рассматривал роль машинно-тракторных станций как рычагов крупного социалистического производства в сельском хозяйстве. В кандидатской диссертации Ваарик ограничился машинно-тракторными станциями южной Эстонии, в докторской охватил станции всей республики, причем одна глава была посвящена анализу всесоюзных данных. Он немало потрудился над сбором материалов, бывал неоднократно в Москве, Киеве, Риге и Вильнюсе, надеялся написать работу, которая привлечет внимание во всей стране. Но машинно-тракторные станции ликвидировали раньше, чем он успел защититься. Для Ваарика это был тяжелый удар. Во-первых, пошла насмарку работа почти десяти лет, во-вторых, нашлись недоброжелатели, которые попытались поставить под сомнение его научную деятельность в целом. Правда, над ним иронизировали больше за глаза и в кулуарах, особенно изощрялись те, кого он когда-нибудь задел или даже критиковал — в молодости в пылу полемики он не пасовал и перед авторитетами. Георг Ваарик не стал ждать, когда ему вцепятся в горло открыто, в печати, он решил привести в исполнение свое давнее намерение — переехать в столицу. Он жаждал более широкого поля деятельности, чем чтение студентам из года в год одного и того же курса, учебные аудитории были слишком узки для его натуры.
В Таллине ему долго пришлось ждать попутного ветра, здесь его знали еще мало, но Ваарик неуклонно шел к своей цели. После того как он выступил на нескольких специальных совещаниях, опубликовал в столичных газетах ряд статей и завел нужные знакомства, перед ним открылись двери залов, где проходили наиболее важные и значительные собрания. Именно тогда, когда наверху его уже приметили, когда он снова почувствовал себя как рыба в воде, его направили заведовать сектором в новый, только что организованный институт. Направление это было Ваарику не по душе, вес у института был не больше, чем у средней лаборатории, работа в таком захудалом учреждении могла горько испортить репутацию. Георг Ваарик задавался вопросом: неужели его песенка ученого спета раньше, чем он успел набрать настоящую высоту? Он проклинал себя за то, что связался с современными проблемами, избрал объектом своих исследований машинно-тракторные станции и пренебрег куда менее опасной темой — разложением крупной промышленности в буржуазный период. Он упрекал себя и в том, что расстался с юридическими науками, авторитет юристов неуклонно рос.
Вскоре выяснилось что он не совсем погорел, что не все карты биты. Министр промышленной отрасли, в которой работал Ваарик, оказался человеком широким, он намеревался превратить институт в крупный исследовательский центр. Скорее по инициативе министра, чем директора, для института была приобретена электронно-вычислительная машина; ни одно другое министерство в то время их еще не имело, и Георг Ваарик постарался побыстрее проникнуть в основы кибернетики. Его цепкая память и способность с ходу усваивать новые сведения оправдали себя и на этот раз, и через год Ваарик с само собой разумеющейся уверенностью утверждал — и сам искренне верил в свои слова,— будто руководство современными сверхсложными экономическими процессами немыслимо без ЭВМ, что конечно же соответствовало действительности. Директор института, экономист старой школы, делал упор на сбор статистических данных и составление сводок, да и при прогнозировании он больше доверял опыту прошлого, чем модной прикладной математике, опирающейся на электронно-вычислительную технику. Ваарик понял, что конфликт между отстающим от времени директором и министром, приходящим в восторг от каждой новой идеи, неизбежен, это вдохновило его еще серьезнее углубиться в возможности использования счетно-вычислительных машин. Ему пришлось долго ждать, пока наконец вспыхнула ссора. Всего лишь два года назад директора института с хвалебными речами отправили на пенсию, па деле же его освободили от должности за то, что он не справлялся со своими обязанностями, и за моральное разложение: старик, всегда любивший приложиться к рюмке, стал пить все чаще, д кроме того, прилип к юбке переводчицы информационного сектора, которая была вдвое моложе его. Последнего ему не простила его законная супруга, заведующая отделом райисполкома, которая тут же довела до директивных органов сведения о моральном облике мужа. В критические для директора дни Георг Ваарик не находил себе места, а еще больше после того, как директора уже отправили на пенсию: назначение нового директора затягивалось.
Однако все кончилось так, как надеялся Ваарик: его назначили новым директором. Кандидатуру Ваарика поддержал министр, который, как выяснилось, хорошо запомнил его воинственное выступление несколько лет назад и которому явно импонировало его умение ори-*
вотироваться в мистической сфере электронно-вычислительных машин. Министр требовал только одного: чтобы Ваарик поскорее закончил докторскую диссертацию, работу над ней — по инициативе министра и с целью угодить ему — он начал уже довольно давно. Но работа не клеилась. То ли иссякла его энергия, то ли поколебалась вера в себя, но диссертация, в которой рассматривался на вид простой, а по существу сверхсложный круг проблем кооперации в промышленности, была все еще не закончена. Никак не удавалось выработать оптимальную модель внутриотраслевых и межотраслевых связей, хотя в его ведении была ЭВМ второго поколения.
Зато Георг Ваарик постоянно выступал со статьями, освещающими проблемы развития промышленности, в статьях он обязательно касался и возможностей использования вычислительной техники, будь то руководство текущим производственным процессом или планирование. Он писал о необходимости создания систем автоматического управления производственными процессами и о более углубленном, по сравнению с существующим, изучении межпроизводственных связей, и о научном моделировании этих связей, где главенствующая роль предназначалась опять же электронным вычислителям. В будущем Георг Ваарик намеревался составить из своих статей книгу, он даже начал уже переговоры с издательством, которые протекали вполне успешно. Будучи одним из активнейших членов общества «Знание», Ваарик часто выступал с лекциями. Не расстался он окончательно и с преподавательской деятельностью — работал на полставки консультантом на заочном отделении индустриального института. Постоянные выступления в периодической печати, по радио и телевидению, а также на различных собраниях, совещаниях и конференциях способствовали тому, что Георг Ваарик приобрел довольно широкую известность. Не отказывался он и от общественных поручений, когда ему их доверяли; недоброжелатели давали понять, что Георг Ваарик сам напрашивается на такие поручения; уже со школьной скамьи он всегда стремился выдвинуться. Но и друзья и противники считали его человеком исполнительным и целеустремленным. Противников у него, по правде говоря, и не было, он умел ладить с людьми.
Те, кто хорошо знал Георга Ваарика и его образ
жизни, затруднялись объяснить его неуравновешенное поведение перед авторитетной аудиторией. Так сглупить теперь, когда он как раз достиг вершины! Ему сочувствовали, но нашлись и злопыхатели. Странно, что число последних с каждым днем увеличивалось — их было уже куда больше, чем прежде противников. Как уже сказано, противников у него почти что и не было.
А теперь посмотрим на этот роковой день глазами самого Георга Ваарика.
Хотя ночью Георг Ваарик спал плохо, из рук вон плохо, на собрание он прибыл минут за десять до звонка. Обычно он появлялся еще раньше, ему нравилось перед началом заседаний беседовать с собравшимися, укреплять старые знакомства, завязывать новые. Он тщательно побрился и еще тщательнее выбирал галстук, который подошел бы не только к рубашке и к костюму, но и к носкам, ведь галстук и носки должны совпадать по тону. Он готовился к собранию как обычно и все-таки не испытывал того слегка приподнятого состояния, охватывавшего его всегда, когда предстояло совещание, более важное и значительное, чем обычные рабочие заседания. В последнее время у Ваарика вошло в привычку выбирать себе место в заднем ряду, откуда можно было бы хорошо обозреть весь зал. Так поступил он и теперь. В последнем ряду он чувствовал себя уютнее, как будто бы даже более защищенным, чем впереди. Когда-то, когда его только-только стали приглашать на важные совещания, он всегда старался попасть в первые ряды, чтобы лучше видеть и слышать, да и самому быть на виду. Теперь ему уже не нужно было лезть из кожи вон, его и так хорошо знали, теперь он мог спокойно следить за хором собрания из последнего ряда.
«Люди моего роста должны сидеть в задних рядах»,— объяснял Георг Ваарик друзьям, когда его спрашивали, почему он больше не садится в первые ряды. В том, что в конце зала он чувствовал себя защишеннее, Ваарик не признавался никому. Даже самому себе. Он внушал себе, что с годами привычки меняются, но полностью убедить себя в этом не удавалось. Что-то и в самом деле произошло. Он уже не мог выносить давки на улице,, в трамвае, в дверях магазинов, прикосновение чужих тел его раздражало. Неопределенное состояние тревоги усугублялось с каждым днем.
«Сегодня будет интересное совещание,— подумал Ваарик, оглядев зал,— собрались толковые люди». Георг Ваарик имел полное право думать так, он знал большинство сидящих в зале людей. Знал не только в лицо и по имени, со многими он был знаком лично. И настолько близко, что был уверен, будто видит их насквозь. Голубая мечта Хуго Вельтмана — титул академика, сейчас он укрепляет знакомства с влиятельными учеными, действительными членами академии наук и членкорами, чтобы те не провалили его на выборах... Как человек Феликс Кийстна симпатичный малый, но при этом ловкий и изворотливый администратор, в случае необходимости — с железной рукой, но, увы, совершенно лишен духовных интересов. Под хмельком Феликс любил попеть, но в театре и на концертах его никогда не увидишь, он не прочел ни одной новинки прозы, о стихах и говорить нечего; «сладкая жизнь»— вот все, что ему нужно. Но связи у Феликса обширные, с ним стоит водиться, на даче Кийстна Ваарик уладил не одно нужное дело.
Конечно, в оценке людей нетрудно ошибиться, разве легко заглянуть в душу другого человека, но случалось, что Георг Ваарик попадал в самую точку. Умение разбираться в людях он считал наиглавнейшим в багаже, необходимом руководящему работнику, чтобы успешно управлять делами. Важнее даже профессиональных знаний, которые он тоже умел ценить. Но в профессиональных вопросах руководителю могут помочь специалисты узкого профиля, если же он не разбирается в людях и не умеет выбрать себе помощников или вовремя разглядеть противников, то рано или поздно пойдет ко дну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33