— Нет. Что ты хотел?
— Есть кое-какие соображения. Вы не могли бы подъехать к Ленинградскому рынку? Если ехать от центра по Часовой, то напротив рынка будет автобусная остановка. Возле нее через двадцать минут.
— Хорошо.
— А вы не многословны, Александр Ярославович.
— А че базарить?
— О-о-о…
Волохов убрал трубку и хмыкнул.
— Что жизнь с людьми делает. Казалось бы, человек из высшего общества, и вдруг такие выражения.
Он выключил в квартире свет, оставив ночник у постели, и вышел, заперев за собой дверь.
Черная «Волга» с молчаливым шофером уже была на месте.
— Здравствуйте еще раз, — сказал Волохов, устраиваясь на заднем сидении.
— Здравствуй. Так что у тебя?
— Я познакомился с девушкой, — радостно объявил Волохов.
— И?
— Очень приятная девушка. Вы знаете, я не думал, что такие еще остались. Я серьезно говорю. Типичная идеальная женщина, о которой мечтает идеальный мужчина. Такой, как я, к примеру. Взбалмошная, непосредственная, очень женственная, немного стервозная. В общем, я опять влюбился.
— Сочувствую, — проскрипел собеседник, — ты меня за этим вызвал?
Машина катила по ночному городу. Миновали Белорусский вокзал. В центре народу было заметно больше. У памятника Пушкину тусовалась золотая и позолоченная молодежь. В открытых летних кафе разомлевшие от духоты летней ночи посетители лениво обсуждали достоинства прогуливавшихся девиц.
— Мне захотелось поделиться радостью, — потупившись, сказал Волохов, — а вы, как наставник и учитель…
— Хватит трепаться, — рявкнул Александр Ярославович.
— Все, все, — с готовностью согласился Волохов, — так вот, о девушке. Вчера ее хотели похитить. По некоторым признакам, это заказ того, кто нам нужен. Или это просто совпадение, или он хочет показать, что узнал меня. Если совпадение — мы можем предположить его дальнейшие действия, если нет — я раскрыт.
— Значит, если вы встречались, память у него лучше, чем у тебя. Он знает твои возможности и станет осторожнее, — Александр Ярославович в задумчивости погладил бородку. — Может, ему нужна девственница для жертвоприношения? — спросил он самого себя. Затем покосился на Волохова и отрицательно покачал головой: — Нет, если она познакомилась с тобой, о девичестве можно забыть.
— Мы только сегодня трах… м-м… доверили друг другу свою нежность и любовь.
— Угу, а то я тебя не знаю. Ладно, ладно, — прервал Александр Ярославович протестующий жест собеседника, — возможно, жертвоприношение ни при чем. Скорее всего, он узнал тебя, но просто так вредить не будет. Совместит приятное с полезным. Ему нужна женщина, и он возьмет твою. Так что береги свою подружку.
— Может, предупредить…
— Павел, — Александр Ярославович положил руку ему на плечо, — послушай меня. Много великих деяний сделано ради женщины, но ни одного, — он поднял палец, — ни одного под ее руководством или по ее указке.
— А Жанна дАрк?
— Экзальтированная девчонка, принявшая свои горячечные видения за божественный знак, — небрежно махнул рукой Александр Ярославович, — ее использовали от безысходности. Твоя подружка ничего не должна знать. Это даже не обсуждается. Постарайся понять меня, и давай обойдемся без эмоций.
— Без эмоций, — с горечью повторил Волохов, — эх, если бы все касалось только меня. Вы, кстати, не забывайте, что речь идет о судьбе вашей религии. Я-то, в конце концов, язычник и мне это должно быть до лампочки, но неужели ваша церковь не чувствует угрозу? С востока — ислам, с запада — католики и протестанты. Буддисты, кришнаиты, адвентисты, сатанисты доморощенные, черт знает кто еще! Неужели даже Патриарх не видит угрозы?
— А что Патриарх? Он, практически, один сейчас понимает, откуда исходит опасность. Но демократы его затравят, я думаю. Ведь кричат они громче. Все средства массовой информации у них. Они Европе и Штатам в рот смотрят, их оттуда кормят. А кто обедает девушку, тот ее и танцует.
— Вы не ошибаетесь, Александр Ярославович? Посмотрите, что в России делается: от Кубани и до Амура засилье Закавказья и Средней Азии. Торговля, силовые органы, спортивные клубы, криминальный и около криминальный бизнес — все под ними. В Москве нищих из Средней Азии больше, чем своих бомжей. В Подмосковье в лесах целыми кишлаками живут. Спят в шалашах, на кострах пищу готовят, детей рожают. А в Москву наезжают попрошайничать, воровать и грабить. Черные ведут себя в русских городах, как хозяева. 60% преступлений совершается «лицами кавказской национальности». Европу эту рафинированную Ближний Восток и Африка уже подмяли…
— Восток прет напролом, а западные церкви ох как гладко стелят. Европа инородцев ассимилирует, Павел. Европейские нации стареют, но дети, рожденные от смешанных браков, становятся католиками или протестантами.
Волохов покачал головой.
— Если они забыли свои корни, если уродуют свой язык — это не значит, что и мы должны делать то же самое. Француз алжирского происхождения — это звучит уже привычно, а вот русский, азербайджанского происхождения — это смешно!
— Все правильно, — кивнул Александр Ярославович, — но ты смещаешь приоритеты. Восток у нас работает грубо и этим вызывает отторжение. Насилие всегда вызывает острую ответную реакцию. Ислам моложе Христианства и Джихад — это те же Крестовые походы или Конкиста. Христианство переболело этим, а Ислам еще не понял, что палкой в рай не загонишь. Посмотри, как тонко работают у нас западные церкви. Используют литературу, современную музыку, кино, телевидение. Весь мир знает, кто такая мать Тереза, а про Серафима Саровского только в России слышали. Да и то не все. Миссионерство у нас практически отсутствует, книги православные написаны древним языком; о чем говорят в проповедях и молитвах, молодежь не понимает и как следствие — не интересуется. В церковь приходят, как на базар: я тебе свечку, а ты мне деньги, здоровье, женщину, — Александр Ярославович махнул рукой. — Ладно, ни я, ни тем более ты ничего не решаем. Наше дело разобраться, что происходит. Информации маловато. В свое время я сказал: татаромонголы не самое страшное. Есть враг, от которого не откупишься, — Тевтонский орден. Время внесло поправку: если Восток пока еще можно победить силой оружия, то экспансию католичества остановить военными средствами невозможно.
Волохов махнул рукой.
— Это уже не мои проблемы.
— А твои проблемы на сегодня — защитить девушку. Она стала приманкой, демон не откажется от нее. Постарайся опередить его, тем более что ты его чувствуешь.
— След со временем пропадет, если уже не пропал, — возразил Волохов, — к тому же, он может действовать не один. Последователей распознать не так просто.
— И это тоже твои проблемы, — сварливо сказал Александр Ярославович. — Кстати, ты уверен, что ее не отследили до дома?
Волохов быстро взглянул на него, потом хлопнул себя ладонью по лбу.
— Подвезете?
— Куда ж я денусь.
Глава 11
Волохов потихоньку открыл дверь и прислушался. В квартире было тихо. Он заглянул в комнату. Светка спала, скинув на пол одеяло, свернувшись в клубок на смятых простынях. Волохов быстро разделся, накрыл ее и прилег рядом. Светка заворочалась, опять скинула одеяло, прижалась к нему и что-то зашептала во сне.
— Тихи, тихо, — одними губами сказал Волохов, накрывая ее руку своей, — все в порядке.
Березы и тополя росли так близко к старому дому, что казалось, — заглядывают в окна. Ночной ветер шевелил занавески, перешептывались деревья за окном. Ночь опять была душная, как и все последние ночи. Ненормальное лето какое-то, подумал Волохов, засыпая.
Кто-то чувствительно ткнул его под ребра и он открыл глаза. Солнце, путаясь в занавесках, бродило по комнате.
— Водолаз, — судя по тону, Светка уже давно пыталась его добудиться.
— Что случилось?
Светка, прикрывшись одеялом, лежала на боку и недовольно глядела на него.
— Тебя разбудить совершенно невозможно. Спишь, как труп. Слушай, что-то не то со мной. Встать хотела — голова закружилась и тошнит все время.
— Небольшое сотрясение, — объяснил Волохов, садясь на кровати.
— Мне же на работу.
— Придется отпроситься
Светка подумала минуту, потом потребовала телефон. Позвонив подруге, она договорилась о подмене.
Волохов тем временем, принял душ, сварил кофе и сделал бутерброды.
Он помог Светке усесться на постели, подложив под спину подушку, и принес завтрак. Кофе она выпила, но от бутербродов отказалась.
Открыв холодильник, Волохов нашел в морозилке формочку со льдом, сделал холодный компресс и велел держать его на голове. Затем снова сделал отвар из трав.
— Не буду, — сразу сказала Светка, когда увидела, что он принес, — гадость. Ты меня отравить хочешь.
Волохов присел на кровать и стал уговаривать ее, как ребенка. Светка надула губы и всхлипнула.
— У меня голова болит, мне даже говорить больно, а ты этим пользуешься.
Волохов придержал ладонью ее голову и поднес кружку к губам.
— Слушай, Свет, у тебя такие интересные травы собраны. Откуда?
— Бабушка собирала. Меня с собой брала.
Воспользовавшись тем, что она открыла рот, Волохов наклонил кружку. Сделав глоток, Светка сморщилась.
— Я запомнила, — сказала она сдавленным голосом, — и весной в парке нарвала. Какая гадость…
— Давай еще немного. Вот так. Теперь ложись.
Девушка легла, он положил лед ей на голову.
— Откуда ты такой? — скосив глаза из-под компресса, спросила она, — ныряешь, как выдра, с черными дерешься, травы знаешь? Говор у тебя не московский.
— А какой?
— Ну, такой… ну не московский! Вроде северный какой-то.
— Хм, — кашлянул Волохов, — в общем, ты угадала.
— Расскажи, а? — попросила Светка, прикрывая глаза.
— Рассказать? Ну, что ж. Есть такой старинный русский город, — начал Волохов, — стоит он на реке возле большого озера. Еще когда Киев и Новгород деревянными крепостями были, город тот каменный был. Шли через него торговые пути из «варяг» в «греки», и жили в нем богато и счастливо. Укрыт он был от невзгод и напастей лесами, озерами и непроходимыми болотами. Даже татары не дошли до него — побоялись в болотах потонуть.
Волохов перевел взгляд за окно и сам будто очутился в непроходимых лесах под старым городом. Он рассказывал о чистых реках, в которых рыбу ловят руками, а в некоторых местах даже можно найти бледный речной жемчуг. О дремучих лесах, хранивших в чащах древние языческие капища. О таящихся в лесах озерах, где вода такая прозрачная, что в тихий день даже и не видно ее.
— Это сказка, да? — сонно спросила Светка, — но мне нравится.
Дольше всех на Руси сохраняли жители чудесного края свою веру, прятали богов своих, поклонялись им втайне. Вера была суровая, иногда жестокая. Из глубины веков пришла эта вера, но не устояла перед красотой веры иноземной. Пали капища лесные перед белыми каменными храмами, перед ажурными деревянными церквами. И потеряли силу древние боги, и сгинули. Кто в чужой земле, кто в лесах непроходимых, кто в озерах прозрачных. Даже боги бессильны, если нет у людей веры.
Светка заснула, посапывая. Компресс съехал ей на нос. Волохов поправил его, подтащил к окну кресло-качалку и устроился в нем. Во дворе в тени берез в песочнице возилась ребятня. Бабки, сидя у подъездов, обмахивались кто газетой, кто платком. Воздух был липким, как сироп.
Конечно, подумал Волохов, можно и подождать, пока он сам не придет за Светкой. Но где гарантия, что он не возьмет другую женщину? Теряем время. Впрочем, инициатива у него, и, как ни крути, придется ждать следующего хода. Он встал, потянулся и, посмотрев на спящую девушку, пошел в душ.
К вечеру Светке стало полегче. Она проснулась и потребовала чаю с бутербродами. Отвар пить отказалась наотрез, пригрозив истерикой.
Небо заволокло облаками, ветер дул то порывами, гоняя пыль и сгибая деревья во дворе, то стихал, будто набираясь сил.
— Похоже, дождь будет, — сказал Волохов.
— Ох, хорошо бы. Эта жара до того утомила… — Светка укрылась простыней и обмахивалась ей, как опахалом.
Быстро темнело небо, ветер теперь дул без перерыва, постепенно усиливаясь. Березы покорно склонялись под его напором, тополя скрипели, но не гнулись, будто бросая вызов стихии.
Волохов высунулся в окно. Первые капли упали ему на лицо. Он с наслаждением вдохнул свежесть, пришедшую с дождем. Светка, кутаясь в простыню, встала с кровати, подошла и прижалась к его спине. Сквозь рубашку он почувствовал ее упругую грудь.
— Водолаз, а пойдем гулять?
— Ты серьезно?
— Конечно, серьезно. Смотри, как здорово!
— А пойдем! — бесшабашно махнул рукой Волохов.
Бросив на пол простыню, Светка натянула тонкую майку, юбку и по полутемной лестнице они побежали вниз.
Двор был пуст, ветер еще усилился, и крупные дождевые капли шлепались на асфальт, оставляя маленькие мокрые кляксы, похожие на разбившихся о лобовое стекло автомобиля насекомых. От туч стало темно, как ночью. Длинная ветвистая молния рассекла небо. Волохов схватил Светку за руку и потащил под старый тополь. Ветер вдруг стих, выпрямились деревья, все замерло, словно ожидая продолжения. Внезапный гулкий раскат грома, такой мощный, что в доме задребезжали стекла, заставил Светку охнуть и прижаться к Волохову. Сработавшие сирены автомобильных сигнализаций завыли, как сигналы воздушной тревоги. Зашумели листья в вершинах деревьев. Ветер крепчал с каждой секундой. Сверкнула еще молния, и одновременно с раскатом грома хлынул дождь такой силы, что казалось, над землей перевернули гигантскую бочку с водой. Набирая скорость на пустыре, ветер с ревом мчался между домов, будто табун обезумевших лошадей. Струи дождя, летевшие параллельно земле, били с силой дроби, выпущенной из охотничьего ружья. Ветер не давал дышать, валил с ног, выжимал слезы из глаз. Светка вырвалась из рук Волохова и встала, наклонившись вперед, чтобы удержаться на ногах, раскинув руки и запрокинув лицо к полыхавшему молниями небу. Майка мгновенно намокла и, став прозрачной, облепила ее тело.
— Что это, — крикнула она, — это буря?
— Это — ветер, это — дождь, это — жизнь!
Ветви деревьев, не выдерживая напора ветра, ломались и летели мимо, как сорванные осенние листья. С громким треском, заглушившим рев бури, сломалась и рухнула молодая береза. Кроны деревьев, как паруса, не убранные с мачт корабля неумелой командой, ломали стволы. Старый тополь, под которым они стояли, дрогнул, земля зашаталась под ногами. Волохов схватил Светку в охапку и потащил прочь. Она брыкалась и колотила его кулачками.
— Пусти, пусти, водолаз, не хочу домой!
— Сумасшедшая, нас же придавит!
Тополь наклонился, выдирая из земли корни, будто собираясь куда-то идти, и рухнул, накрыв густой кроной песочницу, скамейки, кусты жасмина и сирени. Деревья падали одно за другим, словно погибающие защитники обреченной крепости. Пошел град. Сначала мелкий, потом все крупнее. Светка ойкнула, закрывая лицо. Градина размером с ноготь стукнула ее по щеке. Волохов привлек ее к себе, прижал к груди и повернулся, закрывая от ударов летящего льда. Град барабанил по спине, словно надеясь добраться до девушки. Светка затихла. Он почувствовал, как она коснулась губами его груди через распахнутый ворот рубашки. Потом поцеловала в шею, наклонила его голову и тронула губы. Он ответил на поцелуй и ощутил, как ее язычок проник в рот. Она прижалась к нему грудью, и он, почувствовав нарастающее желание, притиснул ее к себе, до боли припав к полураскрытым губам. Больше не существовало урагана, ломавшего деревья и срывавшего черепицу с крыш, не было града, стучавшего по спине. Исчезли пятиэтажные типовые дома вокруг. Они были одни под черными мчащимися тучами.
— Пойдем домой, — прошептал он.
— Нет, — одними губами сказала она, — я хочу здесь.
— Сумасшедшая…
Она увлекла его на крону упавшего тополя. Поникшие влажные ветви раскинулись, как зеленый ковер. Она скинула туфли и шагнула вперед, приминая листья, в которые по щиколотку погрузились ее босые ноги. Глядя ему в глаза, Светлана взялась за края майки и потянула ее вверх, снимая через голову. Волосы облепили ее лицо, и она, тряхнув головой, чтобы убрать их, бросила майку в сторону. Расстегнув юбку, скользнувшую вниз по стройным ногам, она наклонилась и одним движением сдернув узкие трусики, шагнула ему навстречу через упавшую одежду. Град прекратился, словно сжалившись, и только дождь ласкал ее обнаженное тело. Павел скинул одежду и шагнул к ней. Она отвела его руки и покачала головой.
— Ты мой мужчина. Я сама…
Лаская губами и языком его шею, грудь, живот, она опустилась на колени. Он ощутил ее горячие губы и, закрыв глаза, опустил руки и положил ладони ей на голову. Поглаживая его ягодицы, она все убыстряла ритм движений и, почувствовав нарастающее напряжение, он отстранил ее. Они легли на листья. Холодные пальцы дождя пытались проникнуть между их слившихся тел, скользивших друг по другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38